Глава IV

ЖАННА Д'АРК  И ОЖИВАЮЩАЯ ЛИЛИЯ

Договор 1420г. в Труа создал очередную в истории Столетней войны юридическую иллю­зию ее завершения. Конкретная ситуация во Франции была далека от соответствия букве это­го документа. «Регенту и наследнику Французс­кого королевства», которым был провозглашен Генрих V, предстояло добиваться реального под­чинения страны. События, последовавшие за под­писанием мира в Труа, показали, насколько не­легка эта задача. С одной стороны, английскому королю противостояла «партия дофина», патрио­тическая программа которой делала ее реальной силой, с другой — растущее массовое сопротив­ление широких слоев населения Франции.

Со времени развернутого систематического завоевания территории Северной Франции (т. е. с лета 1417 г.) Генрих V был вынужден преодоле­вать все более серьезные трудности. Договор 1420г. не мог положить конец массовому сопро­тивлению. Выросшие за долгие десятилетия войны элементы национального самосознания оказались сильнее извечной традиции подчинения «законному государю». Провозглашение англий­ского короля регентом и наследником короны Франции ни в малейшей степени не способство­вало укреплению его позиций. Напротив, униже­ние Франции, опасность ее растворения в объе­диненном англо-французском королевстве сде­лали борьбу против завоевателей еще более оже­сточенной.

Сразу же после подписания договора в Труа Генрих V и герцог Филипп Бургундский продол­жили завоевание Северной Франции. Их войска двинулись к Парижу, встречая на своем пути отчаянное сопротивление в каждом городе и кре­пости. Ощутив близость победы над, казалось бы, поверженной Францией, Генрих V приходил в ярость от неповиновения своих новых поддан­ных. В результате он прибегал к традиционной тактике устрашения, превосходя в ее масштабах и последовательности своих предшественников. Города, оказывавшие сопротивление, были объявлены «восставшими против регента и на­следника французской короны», т. е. мятежны­ми. Поэтому их, как пишут хронисты, зачастую «превращали в руины» или «дотла сжигали»¹¹¹.

У стен небольшого города Мелена на реке Сене к югу от Парижа Генрих V попробовал действовать увещеванием. Английская армия за­стряла здесь больше чем на месяц. Досадуя на недопустимую проволочку, Генрих V привез в свой лагерь Карла VI и потребовал, чтобы жите­ли Мелена подчинились «их подлинному госуда­рю». Они ответили, что не сдаются именно потому, что верны своему королю, ибо «английский король — давний смертельный враг Франции»¹¹². Голодая, питаясь кониной, кошками и пр., горо­жане и гарнизон во главе с рыцарем Гийомом Барбазаном продолжали удерживать город. Сдаться их вынудил только голод. «Эта осада, — писал Уолсингем, — была самой тяжелой и опас­ной из всех, какие были у англичан раньше»¹¹³. В военном отношении оценка была явно преувели­ченной: англичане помнили более масштабные осады Кале, Руана и других городов. Однако Ме­лен поразил их воображение ожесточенностью сопротивления (ополчение небольшого городка против целой армии) и категорическим непри­знанием прав Генриха V.

Взяв Мелен после восемнадцати недель оса­ды, английский король жестоко расправился с гарнизоном. Многие участники обороны были повешены, Барбазан посажен в железную клет­ку. Пошатнувшиеся еще в прошлом столетии рыцарские принципы ведения войны были окон­чательно отброшены. Борьба достигла невидан­ного прежде ожесточения.

Сохранявший титул французского короля, Карл VI в глазах основной массы населения стра­ны перестал быть олицетворением ее суверени­тета. Поэтому подписанные им призывы соблю­дать мир с «возлюбленным сыном королем Ген­рихом Английским, регентом и наследником Франции» не имели никакого действия. В то же время отвергнутый официальной Францией до­фин Карл встречал восторженный прием на юге страны, а его имя становилось знаменем сопро­тивления власти Генриха V. Дофин объявил договор в Труа незаконным, так как Карл VI дей­ствовал «не по своей воле, а по воле англичан». Как пишет хронист Базен, те, кто сохраняли вер­ность дофину, «отдавали все силы и энергию, чтобы не только защитить то, чем они владеют, но и изгнать англичан из королевства»¹¹⁴. И это­му не могли помешать попытки Генриха V пред­ставить дофина в глазах общественного мнения злодеем и убийцей.

Английскому королю, по-видимому, стало ясно, что он, как и его предшественники, в этой войне далек от реальной победы. Предстояло ак­тивизировать и разворачивать юридически за­вершенную войну. Она требовала новых средств и войск. Для получения их Генрих вместе со своей «французской женой» Екатериной Валуа отбыл в конце 1420г. в Англию. Кроме того, он намеревался заключить мир с Шотландией, что­бы избавиться в предстоящей тяжелой борьбе от угрозы войны на два фронта. Опаснейший для Англии франко-шотландский союз начиная с 1418г. стал важной опорой дофина Карла. Шотландские войска составляли значительную часть его армии и принимали участие в военных опе­рациях против англичан.

Прежде чем Генрих V завершил подготовку к расширению войны против Франции, прежде чем успел добиться необходимого мира с Шотландией, с континента пришли тревожные вести. Продолжая завоевание территории Франции, брат и наследник английского короля герцог Кларенский потерпел серьезное поражение у города Боже и был убит. Это сражение стало первым заметным успехом французской армии, продолжавшей борьбу вопреки условиям договора в Труа. Несколько тысяч англичан погибли (хрони­сты называют цифры от 1,5 до 3 тыс.), сотни были захвачены в плен. И хотя причины пораже­ния отчасти объяснялись ошибками английского военачальника, это была очень важная для Фран­ции победа. Она опровергла тщательно создавав­шийся Генрихом V еще с 1415г. миф о неуязви­мости английской армии, воюющей за его спра­ведливые права «по воле Бога». Понимая значе­ние успеха при Боже, дофин организовал по этому поводу большие торжества.

Победа французского войска придала уверен­ности всем антианглийским силам во Франции. Чтобы предотвратить продвижение армии дофи­на (она насчитывала около 10 тыс. человек, име­ла артиллерию), англичанам пришлось собрать силы по всем гарнизонам Нормандии. Обстанов­ка в Северной Франции от границ Бретани до подвластной герцогу Бургундскому Фландрии стала опасной.

Генрих V срочно возвратился во Францию с целью «отмщения» за убитого брата¹¹⁵. Новая большая армия Генриха V (по данным Монстреле — около 30 тыс. человек) была брошена на подавление сопротивления в Нормандии и Пи­кардии и освобождение района Парижа от войск дофина. Объединившись с отрядами герцога Бур­гундского, английский король карающим мечом обрушился на северные французские земли. Были разгромлены владения феодалов — лиде­ров сопротивления, повешены и обезглавлены многие защитники захваченных крепостей. И все же, как только английские войска покидали после акции устрашения очередной район, там воз­рождалась антианглийская оппозиция. По сло­вам Монстреле, она «усиливалась с каждым днем».

Этот хронист состоял на службе у герцога Бургундского и потому не испытывал симпатии к сторонникам дофина. Однако именно Монстреле верно подметил источник успеха участников со­противления. Он пишет: «По правде говоря, лю­дей у герцога Бургундского было гораздо больше и платили им лучше, но дофинисты (для Монст­реле это только сторонники дофина, объектив­но — защитники независимости Франции. — Н. Б.) отчаянно сражались за каждую кре­пость»¹¹⁶.

Очередной непреодолимой преградой на пути английского короля стал городок Мо на Марне. Благодаря удачному географическому положе­нию под естественной защитой реки город не­возможно было взять штурмом, а сдаваться его жители и гарнизон не намеревались. В октябре 1421 г. началась очередная осада. В условиях на­ступившей зимы осаждавшие чувствовали себя немногим лучше, чем осажденные. Среди анг­лийских солдат начались болезни, зрело недо­вольство. Не лучше обстояли дела и в других районах Франции. Бургундцы действовали на се­веро-востоке без всякого успеха, в Юго-Запад­ной Франции армия дофина несколько потесни­ла англичан.

Все же в целом перевес сил был пока на английской стороне. Победы в основном доста­вались англичанам, но цена успеха была непо­мерно высока как в материальном, так и в мо- рально-психологическом отношении. Генрих V, поверивший после блестящего рейда 1415г. и Азенкура в свою непобедимость и неуязвимость во Франции, был вынужден восемь месяцев сто­ять под стенами какого-то городка на Марне. Мо капитулировал лишь весной 1422 г. Тяжело забо­левший во время осады и горько разочарован­ный всей ситуацией во Франции, английский король едва ли ощутил радость победы. Накопив­шаяся досада и озлобленность вылились в жесто­кую расправу с городом и гарнизоном. В течение лета Генрих V одержал ряд побед, но по-прежне­му ни одна из них не досталась легко.

В августе 1422 г. Генрих V внезапно скончал­ся. Смерть молодого английского короля (ему едва исполнилось 36 лет) нанесла неожиданный удар по политической программе, заложенной в договоре 1420г. Провозглашение Генриха V «ре­гентом и наследником Франции» основывалось на незыблемой уверенности, что он переживет немолодого, выжившего из ума Карла VI и будет увенчан французской короной. Возможность без­временной кончины Генриха не предусматрива­лась статьями договора в Труа. Наследником ан­глийской короны был десятимесячный сын по­койного короля Генрих VI (1422—1461). Болез­ненный, с приступами душевного расстройства (его мать Екатерина Французская — дочь психи­чески больного Карла VI), Генрих VI будет расти среди интриг и ссор боровшихся за власть род­ственников, регентов и фаворитов.

Регентом Франции Генрих V перед смертью назначил своего брата герцога Бедфорда (1389—1435). Создалась великолепная юридическая лазейка для всех противников объединения корон, и в первую очередь для дофина Карла.

Прежде чем он успел ею воспользоваться, у него появился еще более реальный шанс в борь­бе за восстановление права наследования. Через шесть недель после кончины Генриха V умер Карл VI. Дофин Карл объявил условия договора 1420г. незаконными и был коронован своими сторонниками в г. Пуатье как Карл VII (1422— 1461). Франция распалась на три части. Герцогу Бургундскому подчинялись Бургундия и Шам­пань; север и ряд территорий в центре и на юго-западе находились под английской властью во главе с герцогом Бедфордом; в областях к югу от Луары (исключая Гиень) преобладали сторонни­ки дофина. Английский наместник Бедфорд и бургундский герцог Филипп были союзниками в борьбе против дофина, вокруг которого группи­ровались центростремительные и патриотичес­кие силы Франции. Его королевское звание не признавалось подлинным. Противники Карла дали ему презрительное прозвище «буржский король», так как его кочующий двор часто рас­полагался в небольшом городке Бурже.

Изменение политической ситуации после смерти Генриха V осложнило позиции англичан во Франции и потребовало новых усилий в борь­бе за реальное подчинение страны. Английская правящая верхушка по-прежнему стремилась к продолжению войны и расширению французс­ких владений. Во Францию были направлены письма от имени малолетнего Генриха VI, в кото­рых английский король требовал признания его власти¹¹⁷. Англичане готовили войска и собирали средства на войну не только в своей стране, но и в оккупированных французских областях. Был возобновлен и укреплен англо-бургундский союз. По договору 1423г. в Амьене подтверждалась «вечная дружба» между Англией и Бургундией. В знак ее прочности был заключен династический брак между герцогом Бедфордом и сестрой гер­цога Бургундского¹¹⁸. Важным дипломатическим достижением Англии стало присоединение к со­юзу герцога Бретани, занимавшего до этого не­определенную позицию. Английский двор пред­принял попытку ослабить традиционную шот­ландскую угрозу. Шотландский король Джеймс I, который провел почти двадцать лет в английском плену, в 1424г. был освобожден за выкуп и при условии династического брака с дочерью анг­лийского политического деятеля графа Сомерсе­та. И наконец, возможно, не без английского участия было подготовлено покушение на жизнь Карла VII. В октябре 1422г. в его резиденции в Ла-Рошели под ним провалился пол. Многие при­ближенные Карла погибли, но сам он получил лишь легкое ранение.

Несмотря на сомнительный юридический ста­тус, «буржский король» располагал политически­ми и военными силами. Со временем Карл про­явил себя хорошим дипломатом и тонким полити­ком. Он умело использовал широкое патриоти­ческое движение во Франции, привлекая его наи­более видных деятелей к себе на службу. Области Южной Франции, поддерживавшие Карла VII, были достаточно богаты и меньше, чем северные, пострадали от войны. Это обеспечивало ему серь­езную материальную базу. Традиционные сепаратистские настроения южнофранцузских феодалов были ослаблены военными и политическими успехами Генриха V. После договора в Труа мно­гие из них заняли колеблющуюся позицию.

Начиная с 1424г. Карл VII ведет борьбу за союзников. Он ищет сближения с герцогом Бре­тани — наиболее слабым звеном «тройственного союза» в Амьене. Серьезной опорой Карла VII была Шотландия. Помогая Франции в войне, шотландцы рассчитывали на ослабление давнего противника и решение в свою пользу вопроса о важных для безопасности страны пограничных крепостях Бервик, Роксбург и Йедбург. Поэтому дипломатические усилия Англии не привели к переориентации Шотландии и распаду традици­онного франко-шотландского союза. Более того, в 1424 г. Карл VII сумел добиться прямой воен­ной помощи шотландского короля. Во Францию из Шотландии были присланы войска численно­стью 5—б тыс. человек для борьбы против англи­чан. Кроме того, в армию Карла входили наем­ные отряды из Арагона и Ломбардии. Объектив­но опорой дофина было неослабевающее массо­вое сопротивление населения Франции завоева­телям. Все это превращало не так давно унижен­ного и отвергнутого двором Карла в серьезную политическую фигуру и опаснейшего противни­ка Англии.

В военном отношении ситуация начала 20-х гг. также не была легкой для англичан. Их довольно многочисленные войска были разбросаны по об­ширной территории, что приводило к распыле­нию сил и слабой координации действий. В тече­ние 1422—1424гг. английские и бургундские отряды продолжали медленно теснить французов на севере и востоке: постепенно сдавались кре­пости и города в Нормандии, Пикардии, Понтье, Шампани. Однако каждый успех доставался с огромным трудом.

Знакомое англичанам в прошлом ощущение легких блестящих побед не возвращалось. На­против, английские войска подчас терпели пора­жения или были вынуждены довольствоваться переменным успехом. Особенно чувствительный урон наносили им отряды местных рыцарей и горожан в Нормандии, Пикардии и Мене.

Англичане предпочитали этим стычкам и из­нуряющим осадам крупные сражения, неизмен­но приносившие им успех в прошлом. Во време­на Карла V Дюгеклен решительно отказался от прямого противостояния английской армии. В 70—80-х гг. XIV в. французы добились успеха именно на основе тактики мелких неожиданных нападений, внезапного захвата крепостей и т. п. Ситуация 20-х гг. XV в. была в основе сходной с теми условиями, которые породили эту, по суще­ству, партизанскую тактику. Во Франции вновь разгоралась освободительная война. Однако Карл VII еще не сумел до конца правильно по­нять и оценить обстановку. Не открещиваясь от патриотического движения, он все же пока делал основную ставку на королевскую (в основном наемную) армию и традиционную тактику круп­ных сражений. Столкновения большого масшта­ба произошли при Краванте в 1423 г. и при Вернейле в 1424 г.

Кравант — небольшой город на границе Бур­гундии. У его стен объединенные силы англичан под командованием графа Солсбери и бургундцев нанесли поражение войску Карла VII. Хро­нисты отмечают, что в его армии преобладали шотландцы и другие наемники. Битва была про­играна сторонниками Карла VII, потерявшими несколько тысяч человек (по данным Кузино — 2—3 тыс. убитых и взятых в плен). К лету 1424 г. обе воюющие стороны получили подкрепления. В Кале высадилось английское войско (около 2 тыс. человек), в Ла-Рошели — шотландцы, при­бывшие на помощь Карлу VII (около 5 тыс. чело­век). 17 августа 1424г. армия Бедфорда и наем­ное войско французского короля сошлись около города Вернейля на юго-западной границе Нор­мандии.

Это сражение было самым крупным со вре­мени Азенкура. На стороне французов в битве участвовало около 15 тыс. человек, на стороне англичан — около 9 тыс.¹¹⁹ Характерно, что на военном совете перед битвой мнения военачаль­ников Карла VII разделились. Многие считали, что французской армии не следует вступать в открытый бой, сохраняя преимущества тактики мелких внезапных нападений. Однако победили сторонники традиционного крупного сражения. И вновь французская армия, несмотря на чис­ленное превосходство, была разбита. Сражение, протекавшее сначала с переменным успехом, за­вершилось паническим бегством войск Карла VII. Надеясь укрыться за стенами города, многие пы­тались переплыть ров и утонули.

Англичане ликовали по поводу очередной крупной победы, как всегда казавшейся «решаю­щей». В Англии распространилась молва о сильно преувеличенных потерях французов (якобы более 10 тыс. человек), говорили, что победа была послана англичанам самим Богом. Это подняло авторитет герцога Бедфорда, что позволило ему решительно потребовать у парламента новых средств на войну. Карл VII, по сообщению Мон-стреле, «впал в глубокую грусть» по поводу пора­жения. Казалось, вновь появилась возможность для перелома в войне и ее победоносного завер­шения. Однако именно в этот момент к постоян­ному фактору непреодоленного сопротивления английской власти во Франции добавились труд­ности внутриполитического и международного характера.

Фактическое отсутствие короля создало по­чву для обострения обстановки при английском дворе. Малолетний Генрих VI должен был стать объектом соперничества наиболее влиятельных лиц. Этому способствовало уже само завещание Генриха V, назначившего своего старшего брата Бедфорда «защитником» младенца-короля и ре­гентом Франции, а второго брата — герцога Глостерского — регентом Англии. Рано или поздно между ними не могла не вспыхнуть борьба за власть. Первые ее симптомы проявились уже через год после смерти Генриха V— в 1423г. Спустя еще год, вскоре после сражения при Вернейле, Бедфорду во Франции стало известно, что герцог Глостерский вступил в конфликт с глав­ным английским союзником — Филиппом Бур­гундским. Глостер предъявил династические пра­ва на ряд бургундских владений в Нидерландах. Этот шаг таил смертельную опасность для анг­лийской власти во Франции и для судьбы войны.

Для него же это был удар, направленный против Бедфорда, положение которого после Вернейля определенно упрочилось. Бедфорд принял сторо­ну герцога Бургундского. В ответ регент Англии Глостер начал в 1425 г. готовить гражданскую войну.

Бедфорду пришлось спешно отправиться в Англию и провести там почти полтора года (де­кабрь 1425г.— март 1427г.), улаживая распри при дворе и пытаясь отвести угрозу, нависшую над англо-бургундским союзом. И если в первом он хотя бы на время преуспел, то о проблеме отношений с Бургундией этого сказать было нельзя. Герцог Глостерский вступил в открытую борьбу с бургундским домом за владения в Геннегау. Это сделало распад англо-бургундского союза вопросом времени. Стремясь ослабить бра­та-соперника, Глостер наносил удар по английским позициям во Франции в целом. Как и пред­ставители французской правящей верхушки, крупнейшие феодалы Англии в своих политических распрях забывали об интересах королевства. Благоприятной ситуацией не преминул воспользоваться Карл VII. В 1426г. он добился значительного, хотя и временного успеха. Герцог Бретани принес ему оммаж и обещал воевать против англичан. В 1426—1427 гг. его войска при­няли участие в военных действиях на стороне Карла VII. Однако к концу 1427 г. Бедфорду удалось, с помощью дипломатии и затратив немалые средства, восстановить развалившийся союз Англии с Бургундией и Бретанью¹²⁰.

Английские войска продолжили задуманное еще после Вернейля продвижение на юг, с тем чтобы, перейдя Луару, вступить в пределы неза­висимых французских земель. В ближайшие пла­ны Англии входило завоевание Мена и Анжу. В отсутствие Бедфорда эту задачу пытался решить видный английский военачальник граф Солсбе­ри. Он столкнулся с отчаянным сопротивлением гарнизонов крепостей и отрядов самообороны и не сумел добиться существенных результатов. Теперь, получив очередное подкрепление из Анг­лии, Бедфорд намеревался предпринять реши­тельный бросок на территорию Мена. Однако его план полностью провалился. Англичан почти одновременно постигли две неудачи. Около го­рода Монтаржи (недалеко от Орлеана) француз­ские войска нанесли им внезапное ощутимое поражение. А в Мене, куда вступила основная английская армия во главе с Бедфордом и талан­тливым полководцем лордом Тальботом, началось такое широкое и ожесточенное движение про­тив завоевателей, какого еще не знала богатая событиями и героическими страницами история этой войны. Англичане беспощадно расправля­лись с жителями городов и крепостей, не подчи­нявшимися их власти, но продвигались к Луаре очень медленно.

К весне 1428 г. им удалось подавить основные очаги сопротивления в Мене, но силы английс­кой армии, несмотря на полученное подкрепле­ние, были истощены. К тому же в английском тылу в Нормандии ширилось сопротивление анг­лийской оккупации. Освободительная война во Франции вступила в новую, последнюю фазу.

Во Франции зрело ощущение, что решается судьба самого существования страны. Это была та духовная основа, на которой выросла и дос­тигла огромного накала народно-освободитель­ная война во Франции в 20-х гг. XV в. Этому способствовали серьезные традиции массового сопротивления захватчикам (достаточно вспом­нить 60—70-е гг. XIV в.), выросшие за годы вой­ны элементы национального самосознания и ан­глийская политика во Франции.

Именно на последнем этапе Столетней войны англичане начали осуществлять на завоеванных территориях политику террора и беспощадного подавления сопротивления английской власти. В действиях английской армии и администрации во Франции начиная с 20-х гг. XV в. проявились заметные отличия от традиционных «опустоше­ний» Эдуарда III или Черного Принца. В процес­се завоевания стала постоянной практика жесто­кого наказания именно тех, кто не признавал законности власти английского короля. Создава­емый на захваченной территории администра­тивный аппарат (в отличие, например, от тради­ционной английской администрации на юго-за­паде Франции) постепеннр приобретал все более явные карательные функции.

Основной причиной этого был изменившийся характер войны. В конце XIV в. основные цели сторон были еще достаточно тесно связаны с проблемой размежевания древних феодальных владений, с борьбой за земли, доходы и пр. Лишь в отдельные моменты наибольшего ожесточения борьба приобретала освободительный оттенок. В 20-х гг. XV в., когда англичане попытались добить­ся реального покорения Франции, основным со­держанием войны стала борьба населения страны за сохранение ее независимости, против превра­щения в часть объединенного англо-французско­го королевства. Правящая феодальная верхушка к этому времени глубоко скомпрометировала себя многочисленными компромиссами с захватчика­ми. К тому же пробудившееся и окрепшее за время долгой войны чувство патриотизма было чуждо французским рыцарям. Его основными но­сителями были горожане и крестьянство.

Главным центром народно-освободительной войны была Нормандия. В процессе ее завоева­ния именно простые люди, больше всех страдав­шие от войны, оказали массовое сопротивление завоевателям. Ненависть к захватчикам усилива­ло поведение англичан в Нормандии, которую Генрих V объявил извечно принадлежавшей Анг­лии. По сообщению хрониста Монстреле, завое­ватели в своей жажде добычи обыскивали все, вплоть до колыбелей младенцев, и оставляли бед­няков совсем нищими. Народное сопротивление в Нормандии не прекратилось и после ее подчи­нения английской власти. Там разгорелась на­стоящая партизанская война. Укрывшиеся в ле­сах отряды нарушали передвижение английских войск по дорогам, убивали представителей новой администрации и их сторонников.

Попытки англичан подавить это движение отнимали огромные средства и силы. Жестокость английской администрации приводила к новому подъему борьбы. Начав систематическое покоре­ние Нормандии в 1417 г., англичане через десять лет так и не решили эту задачу до конца. В 1427 г. в Руане был раскрыт антианглийский за­говор. Многие его участники были арестованы и казнены. В 1428 г. в Нормандию для борьбы с сопротивлением прибыли из Англии специаль­ные силы во главе с графом Уориком. По сооб­щению английского хрониста, этот «ответствен­ный и предприимчивый муж обнаружил в нормандских городах и крепостях, обезглавил и повесил многих предателей и заговорщиков, вос­ставших против англичан»¹²¹.

По мере продвижения английских войск и их союзников-бургундцев на восток и юг франции ширилось и крепло массовое сопротивление в Пикардии, Шампани, Мене и Анжу. В этом дви­жении гораздо более отчетливо, чем на первых этапах войны, проступали элементы националь­ного самосознания. Так, в 1424 г. жители города Седана заявили, что они «не желают сделаться англичанами... и предпочитают умереть, чем под­чиниться им»¹²². После падения Седана почти все его защитники были убиты, а город сожжен. Но карательные меры только обостряли антианглий­ские настроения, вызывая ответное ожесточе­ние. Базен рассказывает о том, что англичан во Франции в эту эпоху многие вообще не считали людьми, говорили, что «они — дикие звери, жад­ные и жестокие, которые пожирают людей»¹²³. После взятия ряда крепостей в Шампани, Мене и Анжу в 1426—1427гг. французы казнили всех сторонников англичан и бургундцев. Хронист Кузино подчеркивает, что французы могли со­гласиться отпустить за выкуп пленных англичан, но вешали своих соотечественников, перешед­ших на сторону врага.

Такого накала патриотических чувств, такого размаха антианглийской борьбы народа не было на более ранних этапах войны. Этот массовый патриотический подъем во Франции предопреде­лил появление народной героини — Жанны д'Арк. Феномен Девы возможно понять только в неразрывной связи со всей историей Столетней войны, сложной эволюцией ее характера, в кон­тексте определенной исторической эпохи. Не следует забывать и об особенностях менталитета человека Средневековья: вмешательство Бога в жизнь людей рассматривалось им как естествен­ное и реальное.

Жанна д'Арк родилась около 1412г. в дерев­не Домреми на границе Шампани и Бургундии, в крестьянской семье. Хронист Кузино, лично встречавшийся с Жанной, пишет, что ее отец Жак и мать Изабо были «простые сельские жи­тели, которые пасли скот»¹²⁴. Проявив незауряд­ную смелость и настойчивость, Жанна заставила капитана близлежащего замка Вокулер Бодрикура отправить ее в сопровождении нескольких человек к Карлу VII. При дворе Карла она сумела убедить окружающих, что Бог избрал ее для вы­полнения великой миссии освобождения Фран­ции от завоевателей. После долгих колебаний и «проверок» подлинности утверждения Жанны Карл VII направил ее с подкреплением к стенам осажденного англичанами Орлеана.

Внутренняя логика этого начального этапа по­разительной судьбы Жанны определялась пред­шествующей историей войны. Бесконечные по­ражения Франции в прошлом, затмившие недо­лгий период успехов 70—80-х гг. XIV в.; медлен­ное, но упорное продвижение англичан в глубь ее территории в 1417—1428гг.; крайнее опустошение страны — все это создавало ощущение, что Бог покинул французов. Английская пропаганда еще со времени Эдуарда III активно насаж­дала и поддерживала эту мысль, очень важную для средневекового человека. Особенно преуспел в утверждении справедливости английских притязаний во Франции на последнем этапе вой­ны Генрих V. Его вызывающе дерзкий рейд из Гарфлера на Кале проводился под лозунгом за­щиты Богом его миссии, его правоты. Блестящая победа при Азенкуре трактовалась как свиде­тельство божьего благоволения к Англии. Широ­ко распространялись слухи, что во время сражения англичанам явился образ святого Георгия, возвещавший даруемую им Богом победу. В отношении французов утверждалось обратное — якобы имевшие место признаки предрешенности их поражений. Так, в битве при Креси, по сообщению английского хрониста Бертона, Бо­жья  воля  проявилась в  посланном  французам дурном предзнаменовании: в разгар сражения на них налетела огромная стая ворон и обрушился дождь. Сразу после этого англичане начали тес­нить ряды французских рыцарей.

Общественное мнение Франции пыталось в ответ выработать свою версию отношения Бога к англо-французской войне. Показательно, что первая такая попытка была предпринята в тяже­лейший для страны момент после поражения при Пуатье. Уже тогда она была связана с возвышением роли простого человека, которому якобы Бог попытался вручить судьбу Франции. Автор «Хроники первых четырех Валуа» пересказывает легенду о том, что некоему крестьянину из отдаленного уголка Шампани явился ангел и сооб­щил, что король Иоанн будет разбит, если всту­пит в сражение вблизи Пуатье. Избранный Бо­гом крестьянин прошел пол-Франции, чтобы рас­сказать королю об этом видении. Однако Иоанн не послушался предостережения, принял бой, был разбит и пленен¹²⁵. Таким образом, за семьдесят с лишним лет до Жанны д'Арк родилась идея избрания Богом для спасения Франции че­ловека из народа.

В сложной обстановке начала XV в. эта мысль буквально носилась в воздухе. После предательс­кого договора в Труа народ возложил большую долю вины за унижение Франции на жену бе­зумного Карла VI — королеву Изабеллу Баварс­кую. Именно ее воля водила рукой потерявшего рассудок короля при подписании договора. Иза­белла в союзе с герцогом Бургундским добилась отрешения дофина Карла от наследственных прав и объявила его незаконнорожденным. В народе говорили, что Францию погубила пороч­ная женщина. Со временем эту версию органич­но дополнила мысль, что спасет страну девствен­ница — некая Дева.

Обращение Жанны д'Арк, считавшей себя призванной исполнить миссию страстно ожидае­мой Девы, именно к Карлу VII было естественно. Он привлекал к себе симпатии в первую очередь тем, что занял позицию защиты интересов Фран­ции, а не просто борьбы за власть. Кроме того, он не мог не вызывать сочувствия простых лю­дей и как человек, от которого отвернулись мать и отец, которого оболгали и унизили ради инте­ресов ненавистного английского короля. Называя Карла с первой встречи «милым дофином», Жанна д'Арк чутко передала и это сострадатель­ное отношение к нему, и веру в законность его происхождения. Она хотела вдохнуть уверен­ность в человека, которому, по-видимому, недо­ставало в тот момент именно этого качества.

Жанна в первую очередь стремилась дока­зать, что Бог на стороне Франции. Она утверж­дала, что он желает, чтобы англичане покинули страну. В глазах средневекового человека это было вполне возможно и реально. Но требова­лось чем-то подтвердить ее миссию. В качестве такого доказательства Жанна предложила с ма­лым числом людей снять осаду Орлеана.

Орлеан — стратегически важная крепость на реке Луаре — был осажден англичанами в конце 1428 г. после подавления мощной волны сопротивления в Мене и Анжу. Его захват должен был открыть путь за Луару, к Буржу и Пуатье — основным опорным пунктам Карла VII. Посте­пенно в течение октября — декабря 1428г. к городу были стянуты лучшие силы обеих сторон.

Англичане сосредоточили у его стен осадные орудия, значительную артиллерию. Вокруг Орлеана происходили ожесточенные стычки, кровопролитные бои за отдельные небольшие крепости — бастиды, за каждое укрепление. Все население города принимало активное участие в обороне. Здесь, таким образом, подводился определенный итог изнурительной англо-французской борьбы 20-х гг. XV в., в течение которой англичанам уда­лось достичь перевеса, но никак не решительно­го успеха. В очередной раз они рассчитывали на окончательный поворот в войне. Это прекрасно понимало правительство Карла VII. К Орлеану были направлены большие силы во главе с заво­евавшим в последние годы популярность графом Дюнуа — внебрачным сыном герцога Орлеанс­кого. Очень известны были и такие военачальни­ки, как отважный Ла Гир, маршал Буссак и др.

Обстоятельства складывались для англичан не слишком благоприятно. В самом начале осады был убит английский главнокомандующий граф Солсбери. Сменивший его граф Саффолк пользо­вался гораздо меньшим авторитетом как воена­чальник. Ранней весной 1429г. жители Орлеана предприняли дипломатический шаг, нанесший еще один удар пошатнувшемуся англо-бургундс­кому союзу. Они предложили сдать город герцо­гу Бургундскому (но не англичанам!). Бедфорд отказался принять такое условие, и разгневан­ный Филипп Бургундский увел свои войска из-под стен города, ослабив позиции осаждающих. Англичане увязли в.затяжной осаде, срок кото­рой перевалил за полгода.

Сюда и направилась для совершения своей миссии Жанна д'Арк с отрядом под руковод­ством одного из полководцев Карла VII — герцо­га Алансонского. Народная молва опережала ее: «Многие говорили, что она послана Богом, чтобы помочь Карлу, дофину, сыну покойного фран­цузского короля Карла, отвоевать его королев­ство, которое было захвачено Генрихом, англий­ским королем»¹²⁶. Жанна вооружила народно-освободительную войну религиозным лозунгом, верой в благоприятную для Франции божествен­ную волю. В средневековом обществе это было могучее оружие. Толпы людей стекались к ней по дороге и вступали в ее отряд. Жанна поддер­живала в них веру в свое божественное предназ­начение. Об этом она написала по пути к Орлеа­ну и англичанам, направив герольда со своим письмом к самому регенту Бедфорду. Текст и тон этого документа поражали непреклонной верой в победу Франции: Жанна требовала ключи от всех захваченных французских городов, так как англичане все равно неминуемо будут по «Божь­ей воле» изгнаны с французской земли.

В происходивших по пути стычках неизмен­но побеждали французы, далее если противник вдвое превосходил их численно. На глазах сотен людей начинало вершиться чудо, в которое они страстно верили и которое, по существу, нача­лось давно. Разве не была своего рода чудом вся история борьбы расчлененной и преданной фео­дальной верхушкой Франции после подписания договора в Труа? Присутствие Жанны д'Арк во­одушевляло французов, придавало им невидан­ные силы.

29 апреля 1429г. войско Девы прибыло к Ор­леану. Мысль о чуде и надежда на благоприят­ную для французов волю Бога владела защитни­ками города еще до появления Жанны. После неожиданной и нелепой гибели Солсбери, убито­го не в сражении, а во время вялой перестрелки случайным снарядом, возник слух, что Бог таким образом указал англичанам на необходимость уйти из-под стен города. Вся накопившаяся вера в чудо обратилась на Жанну д'Арк. Ее постоянно растущее и невиданно воодушевленное войско освобождало одну за другой бастиды и укрепле­ния вокруг Орлеана, вызывая все большую растерянность англичан. 8 мая 1429г. английская армия, терпевшая одно поражение за другим, сняла 209-дневную осаду Орлеана и отступила, понеся большие потери.

Вступление Жанны д'Арк во главе 6—7-ты­сячного войска в освобожденный Орлеан стало высшим триумфом Франции за все десятилетия войны. Оно вызвало невиданный подъем и ог­ромное ликование самых широких слоев населе­ния. Это было торжество освободительной борь­бы, возглавленной на данном этапе самим наро­дом и облаченной в соответствии с духом эпохи в религиозную оболочку.

Единственно возможным в тех условиях спо­собом закрепления идеи возрождения Франции было усиление позиций Карла VII в противовес притязаниям английской короны. Жанна д'Арк, обладавшая удивительным политическим чутьем, понимала это. Сразу после освобождения Орлеа­на она начала горячо убеждать Карла отправить­ся в Реймс — традиционное место коронации многих поколений французских королей. Карл VII и его приближенные колебались — ведь предстояло идти через занятые англичанами тер­ритории.

Однако они оценили значение воздействия Жанны на перелом в событиях войны. Карл при­зывал всех своих подданных «присоединиться к принцу Алансонскому и Жанне Деве»¹²⁷. Не­сколько побед, одержанных французской арми­ей под руководством Жанны в мае — июне при Жаржо, Божанси, Менге, и особенно значитель­ный успех у Пате заставили Карла VII решиться принять план коронации в Реймсе. Этому способствовал растущий энтузиазм народа Фран­ции. Они свято верили словам Девы о том, что предстоящая коронация — воля Бога, поручив­шего ей помочь законному королю Франции ут­вердиться в своих правах. В сознании населения страны Жанна д'Арк по-прежнему соединяла патриотическую и религиозную идеи. Этот идео­логический и эмоциональный сплав становился мощным фактором в развитии военных действий. Появились признаки деморализации англий­ских солдат, уверовавших в неуязвимость Жан­ны. Это мешало им оказывать реальное сопро­тивление ее армии. Энтузиазм, с которым насе­ление французских городов относилось к Деве, приводил к тому, что города Шампани один за другим добровольно подчинялись Карлу VII. Ле­жавшие на пути к Реймсу Труа и Шалон, презрев права герцога Бургундского, раскрыли ворота перед французской армией. Ряд других городов прислал депутации с изъявлением покорности Карлу. Возникла реальная угроза полной потери англичанами Шампани.

17 июля 1429г.  состоялась коронация Кар­ла VII в Реймском соборе. Стоявшая рядом с королем Жанна как бы воплощала провиденциаль­ный  характер  происходящего,  подчеркнув  его после окончания церемонии следующими слова­ми: «Милый король, вы исполнили волю Божью тем, что пришли в Реймс и короновались, пока­зав, что вы — подлинный король, которому должно принадлежать королевство!»¹²⁸

Дальнейшая история войны стала, по существу, историей постепенной утраты англичанами французских владений и изгнания их из Франции. Правда, предстояла еще долгая и нелегкая борьба, но дело, за которое английская монархия боролась в течение нескольких десятилетий, было обречено. Окончательное превращение вой­ны в освободительную предопределяло решение долгого англо-французского конфликта в пользу Франции.

После коронации Карла VII Жанна д'Арк еще почти год возглавляла освободительную борьбу и принимала активное участие в военных дей­ствиях. В течение осени  1429— весны  1430г. французские   войска  продолжали   одерживать победы.   Благодаря   невиданной  популярности Девы они подчас были бескровными. Эта попу­лярность и растущий размах народной войны не могли не беспокоить короля и его окруже­ние. Жанну определенно пытались отодвинуть от руководства событиями. Начали распростра­няться  разговоры   о  том,  что  она  больше  не является носительницей воли Бога, так как ее миссия состояла только в снятии осады Орлеана и  коронации  Карла VII.   Ослаблению  позиций Жанны д'Арк при дворе способствовала неуда­ча предпринятого под ее руководством осенью 1429г. штурма Парижа. Захватить столицу од­ним ударом не удалось,  Жанна была ранена, французские войска отступили¹²⁹.

Эта серьезная неудача не означала, однако, поворота событий в пользу англичан. Народная война ширилась в Пикардии, Нормандии, Мене. Крестьяне все более активно приходили на по­мощь защитникам городов. Народ в первую оче­редь беспощадно карал предателей — тех, кто перешел на сторону англичан. Пример в этом отношении подавала сама Жанна, не проявляв­шая милосердия к сторонникам «бургундской партии».

Поняв, что после поражения под Парижем ее фактически отстранили от участия в войне, Жанна без разрешения короля отправилась в Иль-де-Франс, где продолжались военные дей­ствия. 23 мая 1430 г. Жанна д'Арк была захваче­на в плен бургундцами во время вылазки из осажденного города Компьеня. Пленение этой подлинно народной героини вызвало огромную радость у противников Франции. Как отмечает бургундский хронист Монстреле, англичане «ни одного капитана или полководца не боялись так, как эту Деву»¹³⁰.

21 ноября 1430г. герцог Бургундский передал свою пленницу англичанам за 10 тыс. ливров. Жанну заключили в тюрьму Старого замка в Руаном (главном городе Нормандии).

Широко известный церковный суд над Жан­ной д'Арк, организованный англичанами в Руане, ее осуждение и казнь не оказали влияния на развитие событий войны во Франции. Расчет англичан на подрыв освободительного движения путем дискредитации Девы не оправдался. Явле­ние, имевшее глубокие исторические корни, не могло изменить своей природы даже от потери такого яркого и популярного лидера, каким была Жанна.

Вероятно, это допускал и английский регент Бедфорд. В 1429—1430 гг. он предпринял ряд ша­гов, направленных на преодоление наметившего­ся успеха Франции. Прежде всего он попытался поднять авторитет английской власти, противо-поставив Карлу VII «законного» короля Генри­ха VI. После коронации Карла в Реймсе Бедфорд публично опроверг его права. Он писал, что «Карл Валуа, который называл себя дофином Вьеннским, теперь без причины назвался коро­лем»¹³¹. В Англии было принято решение о не­медленной коронации в Париже девятилетнего сына Генриха V — Генриха VI. Проведенная в 1431 г. в столице Франции торжественная проце­дура возведения на французский трон малолет­него Генриха была воспринята как серьезное политическое событие только англичанами и не имела заметного резонанса во Франции. Для французов фигура Генриха VI, несмотря на его родство с домом Валуа (внук Карла VI по мате­ри), была воплощением английской власти, в то время как Карл VII (особенно благодаря Жанне д'Арк) символизировал независимую Францию.

Значительные усилия Бедфорда были также направлены на укрепление международных по­зиций Англии. Между ним и Карлом VII развер­нулась дипломатическая борьба вокруг англо­бургундского и франко-шотландского союзов. Стремясь ликвидировать трещину в союзе с гер­цогом Бургундским, Бедфорд сразу после неуда­чи англичан под Орлеаном пошел на большую уступку. Он назначил Филиппа Бургундского ре­гентом Франции, сохранив за собой только уп­равление Нормандией. Это привело к формаль­ному восстановлению англо-бургундского союза. Однако Карл VII, ощутив наметившуюся еще в середине 20-х гг. слабость этого блока, продол­жал предпринимать шаги, направленные на его разрушение. Он объявил, что «прощает» всех сторонников бургундской партии и предлагает заключить мир с герцогом¹³². Карл активно де­монстрировал свою крайнюю заинтересован­ность в этом соглашении: он публично отрекался от причастности к убийству отца Филиппа Жана Бесстрашного в 1419г. Презрев собственное са­молюбие, писал о своей тогдашней молодости и неопытности.

Поскольку у французов идея примирения ко­роля с первым человеком государства встречала решительную поддержку, Филипп Бургундский не решился ответить определенным отказом. К тому же сказывались накопившиеся противоре­чия с англичанами. В полном соответствии с традициями своих предшественников, искавших в англо-французской войне лишь укрепления своей власти и независимости, герцог занял к 1430 г. неопределенную позицию. Это давало Карлу VII основания надеяться на скорый распад жизненно важного для Англии англо-бур­гундского союза.

Серьезнейшей угрозой для Англии в условиях изменившейся к худшему военной ситуации был традиционный франко-шотландский  союз.  Этот военно-политический блок, возникший на основе общей для  Франции  и  Шотландии  английской опасности, обнаружил удивительную прочность. За истекшие десятилетия англо-французской войны многое изменилось в расстановке политических сил на международной арене. Серьезная переориентация произошла в позициях Фландрии, многократно менялась политика независимой Бретани, резко снизилась международная активность государств Пиренейского полуострова и т. п. Союз Франции и Шотландии оставался при этом доста­точно стабильным. Он постоянно создавал для Англии угрозу (периодически реализовывавшую­ся) войны на два фронта.

Перемена военного счастья во Франции зас­тавила английскую корону в очередной раз по­пытаться избавиться от этой теперь особенно страшной опасности. О ее реальности говорил факт очередного юридического возобновления франко-шотландского союза в роковом для Анг­лии 1428 г. Правительство Бедфорда в ответ по­пыталось немедленно добиться соглашения и прочного мира с Шотландией. В течение не­скольких лет (1429—1435) англичане вели пере­говоры с шотландскими представителями и са­мим королем, стремясь расторгнуть предпола­гавшийся династический брак шотландской принцессы и дофина Франции. Однако нере­шенность англо-шотландских пограничных воп­росов сделала дипломатические усилия Англии бесполезными, и в 1436г. шотландцы в очеред­ной раз в трудный для англичан момент англо­французской войны нанесли удар на севере. Значительная шотландская армия во главе с са­мим королем осадила Роксбург.

Дипломатические неудачи Англии в 30-е гг. XV в. переплетались с военными. Достигшая вы­сокого накала под руководством Жанны д'Арк освободительная война не ослабевала. По-пре­жнему активно участвовали в антианглийской борьбе горожане: городские отряды из освобож­денных районов присоединялись к войскам Карла VII;- жители находившихся под английской властью городов помогали французской армии захватывать их; в ряде крупнейших центров Франции (Париж, Руан) были созданы антианг­лийские заговоры.

Возросла роль французского крестьянства в войне. Когда в 1430г. из Англии прибыло под­крепление (1000 человек) и двинулось к Компьеню, на его пути встали крестьяне, захватившие собор в одном из близлежащих городков и по­пытавшиеся удержать его как крепость. Цент­ром народной войны по-прежнему была Нор­мандия. В 1434—1436гг. здесь разгорелась на­стоящая крестьянская война против завоевате­лей. Хронисты отмечают, что главной причиной восстания крестьян было опустошение Норман­дии англичанами, произвол чиновников новой администрации, мародерство солдат. По сведе­ниям Базена, в районах наибольшего размаха движения армия восставших насчитывала около 50 тыс. человек. Очевидец событий Базен под­черкивает, что по призыву набата поднялись крестьяне каждой деревни. Военное руковод­ство в ряде районов взяли на себя присоединившиеся к восстанию рыцари¹³³.

Англичане подавили это движение с крайней жестокостью. В сражениях с восставшими анг­лийские рыцари не признавали плена, стремясь изрубить как можно больше людей. С помощью массовых казней, тюремного заключения, изгна­ния из Нормандии завоеватели стремились до­биться покорности населения. В итоге к 1436г. цветущий край был, как пишет Базен, превра­щен в пустыню.

Репрессии увеличивали и без того накопив­шуюся ненависть к завоевателям. Англичане все менее уверенно чувствовали себя во Франции. Так, перед прибытием в Париж короля Генри­ха VI пришлось, по сообщению английского хро­ниста, прибегнуть к увещеваниям и запугиванию «французов, которые были настроены против прибытия короля»¹³⁴.

Все более ненадежным становился союз с герцогом Бургундским, ощутившим перелом в развитии событий в пользу Франции. В 1433 г. Бедфорд предпринял последнюю попытку при­мириться с ним, предложив провести перегово­ры по поводу разногласий и возникшей «взаим­ной ненависти»¹³⁵. Но герцог в ответ повел себя вызывающе: прибыв для переговоров в Сен-Омер, он отказался прийти к Бедфорду, желая принудить английского регента униженно про­сить аудиенции. Переговоры сорвались. Крах англо-бургундского союза стал неизбежным.

В 1435 г. по инициативе папы в Аррасе состо­ялась международная конференция, в которой участвовали представители многих европейских дворов. Под флагом христианского миролюбия они пытались способствовать заключению мира между Англией и Францией. На этот раз Англия потерпела полное дипломатическое поражение. Причина его заключалась в стремлении англичан сохранить фундамент заложенного Эдуардом III и Генрихом V объединенного англо-французско­го королевства. Они отвергли предложения об отказе от прав на французский престол, не со­глашались на освобождение Нормандии и при­несение традиционного оммажа за французские юго-западные земли. В условиях начавшегося перелома в войне и укрепления централизации во Франции такая позиция была обречена на провал.

Английская делегация (более 200 человек во главе с архиепископом Йоркским) демонстратив­но покинула Аррас, прикрывая этим жестом крупную дипломатическую неудачу. Главный удар был нанесен англичанам после отбытия их представителей. Герцог Филипп Бургундский подписал с Карлом VII договор, по которому при­знал его королем и перешел в войне на сторону Франции. Это давно назревавшее событие было ускорено серией поражений англичан в Понтье и Иль-де-Франсе, растущим недовольством насе­ления политикой герцога в самой Бургундии и, наконец, смертью герцога Бедфорда (1435). Как отмечал Базен, теперь французы могли воевать только против англичан, и это серьезно увеличи­вало их силы.

Договор 1435г. знаменовал важную победу сил централизации над сепаратизмом высшей знати — одним из решающих факторов военно-политических неудач франции. Этот достигну­тый с огромным трудом успех был необходимым условием теперь уже вполне реальной победы в бесконечной войне.

Это сознавали и англичане. Когда послы гер­цога Бургундского изложили английскому коро­лю в мягкой и изысканной форме суть проис­шедшего в Аррасе, четырнадцатилетний Ген­рих VI «расплакался из-за измены герцога», в Лондоне вспыхнули резкие антибургундские на­строения¹³⁶. Горожане распевали оскорбительные песенки о герцоге, затевали ссоры с его поддан­ными. При дворе раздавались воинственные призывы к немедленной войне против Филиппа Бур­гундского.

Однако возможности Англии для ведения по­бедоносной войны во Франции становились все менее реальными. Прежние военные успехи тре­бовали затрат, но приносили большие доходы. Неудачи последних лет делали войну все более разорительной. Парламент постоянно рассмат­ривал вопрос о новом налогообложении, вклю­чая даже духовенство. И все же ценой большого напряжения сил англичане предприняли в 1436— 1439 гг. еще одну отчаянную попытку добиться перелома в войне.

Пока шел сбор средств и подготовка войска для отправки во Францию, английский двор по­пытался, опираясь на давние проанглийские по­зиции городов Фландрии, восстановить их про­тив герцога Бургундского. Генрих VI обратился к ним с письмами, в которых клеймил «измену» герцога условиям договора 1420г. и призывал к выступлению на стороне Англии¹³⁷. Ответная ин­дифферентность горожан доказала, насколько далеко зашла их экономическая и политическая переориентация. Была также сделана неудачная попытка заключить союз с германским импера­тором.

Тем временем из Франции приходили страш­ные известия: по всей занятой англичанами тер­ритории вспыхивают антианглийские восстания, английские гарнизоны сдают города на северо­западном побережье. Французские войска, опи­раясь на поддержку горожан, захватили столицу Франции Париж. Войско Филиппа Бургундского при активном участии фландрских горожан осадило Кале — английскую твердыню на севере Франции.

В этой почти катастрофической ситуации ан­гличане прибегли к традиционной для начальных этапов войны тактике опустошений. Высадивши­еся в 1436 г. в Кале английские войска во главе с герцогом Ричардом Йоркским совершили граби­тельский устрашающий рейд по Фландрии. Как пишет английский хронист Бенет, они «сожгли многие города и получили большую добычу».

Автор «Краткой английской хроники» выра­зился еще более определенно: англичане «опус­тошили всю Западную Фландрию»¹³⁸. Это воен­ное предприятие увенчалось определенным ус­пехом. Герцог Бургундский был вынужден снять осаду Кале и бросить силы на защиту Фландрии. За этим последовал ряд успехов английских войск: они отбили у французов несколько горо­дов в Нормандии и Мене, захватили Понтуаз, закрепили свои позиции в Иль-де-Франсе, что позволило им совершать рейды до самых стен Парижа. Благодаря активности и решительности английского полководца Тальбота был предотв­ращен захват французской армией, опиравшей­ся на заговор горожан, столицы Нормандии Руана. К концу 1431 — началу 1437 г. англичане раз­вернули войну во Франции с невиданным после 1420 г. размахом: их войска действовали одно­временно во Фландрии и Гиени. В 1436—1438 гг. во Францию из Англии ежегодно направлялись подкрепления.

И все же в целом военные действия шли с переменным успехом; удачам английских войск противостояли успешные операции французов (захват Суассона, укрепление позиций на севе­ро-востоке Франции). К началу 1439 г. стало ясно, что огромные затраты средств и сил не принесли Англии решающего перелома в войне.

Затяжной характер, который приобрели во­енные действия, никак не устраивал англичан. Сложившаяся ситуация угрожала им истощени­ем финансов, ростом недовольства в Англии, пол­ной потерей популярности войны и ее сторонни­ков при дворе и в парламенте. В разграбленной Франции стало невозможно прокормить англий­ское войско. Все это говорило о грядущем неми­нуемом поражении.

Однако за долгие десятилетия англо-француз­ского военно-политического конфликта война во Франции стала постоянным фактором внутрен­ней и внешней политики Англии. Отказ от ее продолжения был крайне сложным шагом. Анг­лийским феодалам (а отчасти и горожанам) пред­стояло отказаться от больших реальных и про­гнозируемых доходов, а королю — от давней меч­ты о создании объединенного англо-французско­го королевства.

Последней надеждой английского двора ста­ли переговоры. Начиная с 1439 г. английская дип­ломатия на протяжении десятилетий почти не­прерывно пыталась добиться за столом перегово­ров хотя бы части того, что было утрачено на полях сражений. Карл VII пошел на поиски со­глашения под воздействием комплекса обстоя­тельств, не позволявших еще в тот момент до­биться полного изгнания англичан из страны. Франция была истощена войной, в ряде районов свирепствовали голод и эпидемии, бесчинствовали бриганды, росло недовольство налогообложе­нием. К этим факторам, ставшим уже привычны­ми за десятилетия войны, присоединилась в кон­це 30-х гг. новая вспышка сепаратизма. На этот раз выступление против растущей власти короля возглавил его сын — семнадцатилетний дофин Людовик (будущий Людовик XI). Вместе с боль­шой группой представителей высшей знати он начал выражать несогласие с политикой Кар­ла VII, требовать замены отдельных должност­ных лиц, военачальников, права набирать войска без ведома короля и т. д. Над Францией вновь нависла угроза гражданской войны.

Характерной особенностью нового сепарати­стского движения при французском дворе было то, что на этот раз главным лозунгом противни­ков короля стало требование немедленного под­писания англо-французского мира. По инициа­тиве крупнейших феодалов Франции в январе 1439 г. в Кале начались переговоры, растянувши­еся на целых пять лет. Военные действия в это время продолжались, и Карл VII принимал в них все более активное личное участие, подчеркивая свое по крайней мере сдержанное отношение к идее соглашения с Англией. Причиной расхож­дения позиций короля и части высшей знати, очевидно, был серьезно возросший авторитет Карла VII. Стало понятно, что дальнейшие воен­ные успехи и уже вполне реальная победа в войне с Англией сделают бывшего «буржского короля» сильным правителем, опирающимся на преданную ему армию и военачальников, имею­щим широкую популярность у населения стра­ны. За долгие годы правления безумного Карла VI представители высшей знати Франции привыкли к идеальному в их глазах безвластному госуда­рю. Поэтому теперь они предпочитали не дово­дить до конца дело освобождения страны от анг­личан, чтобы не позволить Карлу VII укрепить с помощью полной победы позиции центральной власти.

С первых шагов переговоров за их кулисами угадывалась фигура герцога Бургундского, чье примирение с королем не могло быть прочным. Сначала он предпочитал держаться в тени и на­правлять дело с помощью своей жены герцогини Бургундской. Результатом ее деятельности стало выгодное для Бургундии и фландрских городов торговое соглашение между Англией и Фландри­ей (1439).

Желание придворных кругов Франции до­биться англо-французского мира разбивалось о непомерные английские требования (Нормандия и Аквитания на правах суверенитета, оммаж ан­глийскому королю за Бретань и Фландрию, Кале и пр.). Тогда вынужденный проявить свою заин­тересованность в успехе переговоров герцог Бур­гундский принял активное участие в освобожде­нии из английского плена за выкуп ближайшего родственника французского королевского дома герцога Карла Орлеанского. Англичане связыва­ли с этим надежду на заключение мирного дого­вора при посредничестве столь влиятельной осо­бы. Как писал английский хронист, знатного пленника освободили «на том условии, чтобы он попытался добиться согласия между английским и французским королевствами»¹³⁹. Однако учас­тие герцога Орлеанского (1440) ничего не изменило в ходе переговоров — английские требова­ния не стали более умеренными, а позиция Карла VII осталась прежней.

В этих условиях герцог Бургундский и его приверженцы были вынуждены сбросить маску абстрактного миротворчества. Собравшись на совещание, они потребовали от Карла VII заклю­чения мира с Англией. Ответ французского ко­роля показывает, насколько отчетливо он пони­мал, что речь идет не столько об условиях мира, сколько о суверенитете королевской власти. Карл писал, что он «не допустит, чтобы англичане не приносили ему оммаж за владения во Франции и не находились бы в состоянии вассалитета, как другие его вассалы и подданные»¹⁴⁰. Итак, пози­ции короля и сепаратистски настроенной выс­шей знати окончательно размежевались. Инте­ресы верхушки общества, как и прежде, были на руку противникам Франции и противоречили прогрессивному процессу централизации госу­дарства.

Позиции короля к 40-м гг. XV в. стали значи­тельно более прочными, чем во время печально знаменитых столкновений бургундцев и арманья-ков, и англичанам не удалось навязать Франции тяжелые условия мира даже при поддержке при­дворной группировки. К тому же несколько ощу­тимых военных поражений в 1441—1443 гг. сдела­ли английских представителей более сговорчивы­ми. В результате 28 мая 1444 г. в Туре было подпи­сано англо-французское перемирие на два года¹⁴¹.

Договор 1444г. означал временное прекраще­ние военных действий, никак не решая террито­риальных вопросов и проблемы английских прав на корону Франции. Эти условия больше всего устраивали Карла VII, получившего передышку для дальнейшего укрепления своих позиций и подготовки такой армии, которая смогла бы на­конец добиться полного изгнания англичан из страны.

Начиная с середины 30-х гг. Карл VII пере­страивал и совершенствовал организацию армии во Франции. Его преобразования были частью широкой перестройки системы государственно­го управления, направленной на укрепление по­зиций центральной власти. Следуя примеру сво­его деда Карла V, Карл VII выдвигал на руководя­щие посты в армии талантливых военачальни­ков, насаждал строгую дисциплину, безоговороч­но требуя ее от тех отрядов, которые действова­ли от его имени. Учитывая печальный опыт воен­ных неудач Франции, Карл VII увеличил числен­ность лучников, поощрял развитие артиллерии. Именно в этой новой области Франция достигла к концу Столетней войны существенного пре­восходства, способствовавшего ее победам в пос­ледних сражениях за Нормандию и Гиень.

В 1439г. Карл VII утвердил монопольное пра­во короля объявлять набор войск и направлять их на военные действия. Это ярко демонстриро­вало органическое единство реорганизации ар­мии и укрепления позиций центральной власти во Франции. Не случайно именно этот ордонанс послужил непосредственным поводом к упоми­навшемуся сепаратистскому выступлению фео­далов во главе с дофином Людовиком.

После заключения перемирия в 1444 г. Карл VII, вопреки обычной практике европейских монархов, не распустил армию. Более десяти тысяч ополченцев должны были располагаться по гар­низонам городов. По существу, была создана по­стоянная армия. Этот важный шаг закреплялся в специальном ордонансе 1445г.

Франция была готова к тому, чтобы нанести англичанам последний удар и изгнать их со сво­ей территории. Однако заключенное в Туре пе­ремирие неоднократно продлевалось, оставаясь в силе до 1449г. Два фактора обусловили эту неоправданную для интересов Франции затяжку: продолжающееся противодействие французской высшей знати победоносному завершению вой­ны с Англией и дипломатические усилия англий­ской короны, направленные на мирное и прием­лемое для Англии урегулирование спорных тер­риториальных вопросов.

Придворные группировки французских фео­далов в конце 30-х гг. XV в. прекратили свою непримиримую вражду. Представители бургунд­ского и орлеанского домов объединились в оппо­зиции к королю. Их первое выступление под видом защиты интересов дофина Людовика в 1439—1440гг. окончилось неудачей. Условия до­говора в Туре также не могли способствовать ослаблению центральной власти. Поэтому в се­редине 40-х гг. феодальная оппозиция предпри­няла новые шаги, чтобы помешать Карлу VII до­биться окончательной победы в войне. Под силь­ным давлением придворного окружения фран­цузский король вмешался в борьбу между италь­янскими государствами. Он оказал помощь Ми­лану против Венеции, с тем чтобы Милан помог орлеанскому дому захватить власть в Генуе на основе династических прав (1446—1447). Италь­янская политика Франции шла вразрез с госу­дарственными интересами, отражая только лич­ную заинтересованность знати. Она отвлекала силы от решения основной жизненно важной задачи завершения бесконечно долгой войны с Англией и освобождения французской террито­рии. В военном отношении генуэзская экспеди­ция закончилась полным провалом.

Англия активно стремилась использовать мир­ную передышку, чтобы попытаться избежать во­енного разгрома и выйти из войны с честью. Основной ее ставкой теперь были переговоры, династические браки, интриги при французском дворе. Условиями перемирия в Туре была пре­дусмотрена женитьба английского короля Генриха VI на племяннице Карла VII Маргарите Анжуйской. Англичане серьезно рассчитывали, что ее влияние на французского короля поможет сохранению мира на длительный срок. Письма королевы Маргариты Карлу VII действительно говорят о ее попытках способствовать продле­нию перемирия и завершению войны за столом переговоров¹⁴².

Однако королева-француженка не приобрела популярности в Англии. В атмосфере обострен­ного войной растущего национального чувства ее посредническая роль воспринималась обще­ственным мнением как предательство, хотя на деле ее действия соответствовали английским интересам¹⁴³.

В 1445г. в Англию прибыло французское по­сольство для переговоров об «окончательном мире». Опубликованный в собрании писем и бумаг Генриха VI дневник переговоров показывает дипломатические и психологические ухищрения, к которым прибегали англичане с целью добить­ся приемлемых условий мирного договора. Генрих VI заявил, что он любит французского короля больше всех в мире, не считая своей жены (но она — племянница Карла VII). Ближай­ший советник английского короля граф Саффолк произнес восторженную речь о Карле VII и сказал, что, если бы не обязательства перед сво­им государем, он мечтал бы служить только французскому королю. Английские представите­ли говорили о стремлении прекратить кровопро­литие, о том, что «войны никогда не были таки­ми долгими» и поэтому необходимо заключить мир и т. п.

Весь этот словесный фейерверк прикрывал стремление английской короны сохранить за со­бой во Франции права на Нормандию и Гиень — основные территории, еще находившие­ся под английской властью. Французские послы проводили политическую линию Карла VII, сформулированную им еще в конце 30-х гг. как невозможность существования во Франции ка­ких-либо владений, не находящихся под сюзе­ренитетом короля. Переговоры зашли в тупик. Их единственным результатом стало продление перемирия.

Столь же безрезультатными были и последу­ющие многочисленные встречи английских и французских представителей в 1446—1448 гг. К концу 1448 г. стало ясно, что для Карла VII пере­говоры были способом выиграть время перед решающими сражениями. Между тем английские войска во Франции не получали средств и подкреплений и находились под угрозой возоб­новления французами военных действий. Поэто­му они были вынуждены постепенно сокращать размеры оккупированных территорий. В 1448 г. англичане оставили Мен. Под английской влас­тью реально оставались Нормандия и юго-запад­ные земли. Приближался последний акт драма­тической истории англо-французской войны.

В июле 1449г. Карл VII воспользовался погра­ничными конфликтами в Нормандии и Бретани и, нарушив перемирие, направил войска на осво­бождение многострадальной Северной Франции. Кампания была тщательно подготовлена. Фран­цузы имели на этот раз полное военное преиму­щество. Их тридцатитысячная армия была нако­нец армией в подлинном смысле слова: дисцип­линированная, хорошо экипированная, обеспе­ченная сильной артиллерией, строго подчинен­ная единому командованию короля.

Карл VII обеспечил себе традиционную под­держку Шотландии. Начиная с 1447 г. он вел ак­тивную переписку с королём Джеймсом II, посто­янно подчеркивая мысль о незыблемости франко-шотландского союза. В этом контексте не случай­ным выглядит очередное нападение шотландцев на северную английскую границу в конце 1448 г., т. е. в преддверии возобновления войны во Фран­ции. Англии в тяжелейший для нее момент был нанесен чувствительный удар, вынудивший анг­личан, как и прежде, отвлечь большие силы (по данным хроники, 30 тыс. человек).

Дипломатия Карла.VII накануне возобновле­ния войны добилась важного успеха. Герцог Бретани, традиционно занимавший неопределенную позицию в англо-французеком конфликте, при­знал себя вассалом французского короля и при­нес ему клятву верности. Карл VII заручился под­держкой всегда опасного герцога Бургундского, получив от него письменное одобрение своей кампании в Нормандии.

Наконец Карл VII позаботился о подготовке общественного мнения. Возобновление Франци­ей войны в условиях неистекшего перемирия преподносилось как акт высшей справедливости, вызванный коварством англичан. Весной 1449 г. английскому наместнику в Нормандии графу Сомерсету был направлен подписанный фран­цузским королем документ о многочисленных фактах нарушения англичанами условий пере­мирия. В нем говорилось об убийствах, поджо­гах, разбое английских солдат на французской территории. При вручении письма Сомерсету представители Карла VII в высокопарных выра­жениях противопоставили поведение французс­кого короля, признающего незыблемость зако­нов и строго соблюдающего перемирие, поведе­нию короля Англии, не придерживающегося этих благородных принципов¹⁴⁴.

Ответом на целенаправленное усиление и без того острых антианглийских настроений во Франции стала яркая вспышка патриотических чувств и новый подъем массового освободитель­ного движения. Под этим знаком прошли после­дние годы Столетней войны, которая заверши­лась как бесспорно освободительная со стороны Франции. Высокий патриотический подъем 1449—1450гг. ярко отразили французские хроники и мемуары современников освобождения Нормандии — Блонделля и Берри (последний — участник событий). Хронист Базен писал, что «англичане — самые древние и страшные враги Французского королевства» и все население Нор­мандии решительно настроено против них¹⁴⁵. Блонделль, еще в 1420г. призывавший Карла VII изгнать англичан из Северной Франции, в вос­поминаниях о событиях 1449—1450гг. так выра­зил свое негодование: «О, неистовый англича­нин! Зачем ты сеешь безумие?» В его мировоз­зрении слились воедино неприязнь к завоевате­лям и глубокая преданность французскому коро­лю — законному правителю страны по воле Бога и рождению. Эта естественная для той эпохи форма зарождающегося национального самосоз­нания проявляется у Блонделля в страстном одоб­рении возобновленной Карлом VII войны: «Су­ществует ли деяние, более достойное величия короля, чем справедливая война?»¹⁴⁶

Нормандская кампания Карла VII была прове­дена для той эпохи стремительно: север Фран­ции, исключая Кале, был освобожден за один год и шесть дней. Основой этого успеха было соеди­нение действий армии с партизанской войной. Освободительное движение в Нормандии прак­тически не прекращалось со времени оккупации в начале XV в. В 1449—1450гг. оно впервые по­лучило возможность опереться на наступатель­ные действия армии и оказать ей неоценимую помощь.

По мере продвижения войск Карла VII по Нормандии к ним присоединялись отряды и от­дельные лица, горевшие желанием участвовать в освобождении Франции. Давно миновали време­на, когда французские короли отвергали помощь городского ополчения и рассчитывали на рыцар­ские победы в запланированных и напоминаю­щих турниры сражениях. В нормандской кампа­нии 1449—1450гг. французская армия активно использовала помощь партизанских отрядов и отдельных патриотов, выступавших в роли раз­ведчиков и лазутчиков в английском тылу.

Как только в Нормандии весной 1449г. рас­пространились слухи о готовящемся французс­ком наступлении, жители области начали парти­занские действия, направленные на то, чтобы помочь Карлу VII овладеть столицей Нормандии Руаном. До подхода королевской армии были захвачены стратегически важные пункты — кре­пость Понт-дель-Арш и город Вернейль. В обоих случаях использовались чисто партизанские ме­тоды войны. В Понт-дель-Арше повозка некоего торговца сыграла роль троянского коня. Благода­ря этой древней, как мир, хитрости, французс­кий отряд захватил на рассвете мост и ворвался в крепость. В Вернейле ловкий и предприимчи­вый мельник по договоренности с французским отрядом ухитрился уговорить нескольких анг­лийских часовых покинуть свой пост, помог французам забросить на стену лестницы и про­никнуть в город. В разгар развернувшегося штур­ма Вернейля он сумел спустить часть воды из рвов и оказать тем самым неоценимую помощь штурмующим.

Таким образом, еще до появления армии Карла VII в Нормандии англичанам был нанесен чувствительный и в военном и в моральном отношении удар. Захвативший Вернейль отряд при­соединился к французскому войску, двигавше­муся на Руан. После нескольких военных успе­хов французской армии английские гарнизоны стали сдаваться без боя. В течение августа пали Лизьё, Мант, Верной и другие города, население которых с восторгом встречало Карла VII. Ос­новные силы англичан во главе с Тальботом были вынуждены отступить до самого Руана.

В сентябре 1449г. положение английских войск в Нормандии осложнилось вступлением в ее юго-западные районы отрядов герцога Брета­ни, решившегося наконец принять участие в вой­не. Опираясь на жителей города, французы за­хватили Алансон. В конце октября 1449г. армия французского короля подошла к Руану.

В городе существовал антианглийский заго­вор, участники которого должны были обеспе­чить французской армии условия для сравни­тельно легкого захвата сильно укрепленной сто­лицы Нормандии. Однако Тальботу удалось рас­крыть организацию заговорщиков и начать реп­рессии. В ответ в городе вспыхнуло антианглий­ское восстание. По призыву набата горожане вооружились и построили баррикады. Город фак­тически оказался в их руках, и англичане, как пишет Базен, «поняли, что им остается только погибнуть». Английский гарнизон капитулиро­вал. Сам главнокомандующий английскими вой­сками во Франции Тальбот был вынужден в ка­честве заложника наблюдать из окна башни три­умфальное вступление в город французской ар­мии во главе с Карлом VII. В ответ на просьбу английских военачальников разрешить им уйти из города французский король заявил, что их капитуляция не была добровольной, так как го­рожане вынудили их сдать Руан. Карл подчерк­нул, что город взят благодаря помощи его жите­лей. Большая роль массового освободительного движения в Нормандии получила официальное признание.

События в Руане продемонстрировали невоз­можность сохранения английской власти во Франции. Каждый следующий шаг французских войск отмечался успехом; в Нижней Нормандии все активнее действовал герцог Бургундский; даже на юго-западе Франции поднялись сторон­ники Карла VII во главе с графом Фуа и стали наносить англичанам чувствительные удары в районе Байонны.

Начиная с захвата французами Парижа (1436) практически все действия окрепшей и реоргани­зованной французской армии опирались на под­держку населения. Особенно отчетливо это про­явилось во время освобождения Нормандии в 1449—1450гг. Возвращение этой области после тридцатилетней английской оккупации было наи­более очевидным подтверждением освободитель­ного со стороны Франции характера заключи­тельного этапа войны. И, естественно, именно здесь максимально ярко проявилось объедине­ние усилий королевской армии и освободитель­ного движения. Кампания Карла VII, воспетая со­временниками как образец победоносной войны, не была бы такой без партизанских действий жителей области.

Социальный состав участников борьбы за ос­вобождение Нормандии был широким: по мере продвижения королевской армии ее пополняли не только городские ополчения, но и отряды отдельных феодалов. Возросшие за десятилетия борьбы элементы национального самосознания проникли в среду феодалов и сделали нередкими с их стороны проявления патриотизма, которые органично сливались с преданностью «законно­му», «французскому» монарху. Эту принципи­ально важную перемену в мировоззрении ры­царства ярко отразили повествования об осво­бождении Нормандии, написанные нормандским рыцарем Робером Блонделлем и герольдом Карла VII Жаком де Бувьером по прозвищу Берри. Эти произведения пронизаны нетипичным для рыцарей горячим патриотизмом и презрени­ем к англичанам даже в тех случаях, когда речь идет об английских феодалах. Неожиданным для этих сочинений является также внимание Блонделля и Берри к участию в освобождении Нор­мандии простых людей. Горожане и даже крестьяне показаны как помощники Карла VII и его армии.

В кампании 1449—1450гг. освободительное движение получило еще большую, чем при Дюгеклене, возможность оказать реальную помощь наступательным действиям королевской армии. Крестьяне и горожане действовали как развед­чики и лазутчики в английском тылу; ряд страте­гически важных крепостей был захвачен чисто партизанскими методами (горожане по согласо­ванию с королевскими военачальниками откры­вали ворота, опускали подъемные мосты, спуска­ли воду из рвов и т. п.). Руан был сдан англичана­ми в результате антианглийского восстания. При подготовке захвата города Карл VII направил сво­его ведущего полководца Дюнуа для организа­ции совместных действий с горожанами. Вспых­нувшее в Руане антианглийское восстание носи­ло массовый характер и отличалось организован­ностью. Горожане выступили по призыву набата, построили баррикады, «так что через них не мог пробраться ни конный, ни пеший». По сообще­нию участника освобождения Нормандии Берри, Карл VII публично заявил, что Руан был взят благодаря помощи жителей. Массовое освободи­тельное движение во Франции в конце Столет­ней войны получило, таким образом, признание в сознании современников. Принципиально из­менилась и позиция королевской власти — от полного непонимания и неприятия Иоанном II попыток горожан помочь ему в середине XIV в. на поле боя у Пуатье до продуманного использо­вания Карлом VII всех форм партизанских дей­ствий населения Нормандии.

В обстановке полного военного и политичес­кого краха английские завоеватели не могли от­казаться от земель и доходов во Франции. По распоряжению Генриха VI в Англии судорожно собирали средства на войну. Предельное исто­щение казны вынудило короля прибегнуть к зай­мам у частных лиц. Богатым купцам предписыва­лось снаряжать корабли для отправки во Фран­цию на собственные Деньги с условием возмеще­ния расходов в неопределенном будущем. С ве­ликим трудом собирались средства для усиления охраны, обновления укреплений и перевооруже­ния гарнизонов в Шербуре, Кане и других остав­шихся под английской властью городах¹⁴⁷.

Ценой   огромного   напряжения   сил   была сформирована очередная армия для  отправки во Францию. Весной 1450 г. около трех тысяч наспех набранных английских солдат высади­лись в Шербуре, Соединившись с остатками ан­глийских войск, они составили армию числен­ностью 5—7 тыс. человек. 10 апреля 1450г. это войско, не успев дойти до Кана, было вынужде­но принять бои на побережье Шербурского по­луострова —  последнего  обломка  английских владений в Северной Франции. Сражение про­изошло около деревни Форминьи вблизи города Бьё. Здесь англичане потерпели первое сокру­шительное поражение за всю историю Столет­ней войны.

Битва при Форминьи окончательно подтвер­дила решительную перемену, произошедшую в соотношении сил и уровне подготовки английс­кой и французской армий. Англичане были наго­лову разбиты, несмотря на численное превосход­ство и использование своей традиционной оборонительной тактики. У французской армии к середине XV в. было все то, чего ей так трагичес­ки недоставало в начале войны: четкая организа­ция, дисциплина, единое командование, прекрас­ное снаряжение.

По данным хроник (скорее всего, несколько преувеличенным), при Форминьи была факти­чески уничтожена английская армия. Те, кто уце­лел, оказались в плену. Защищать Нормандию, по существу, было некому. В короткий срок пали Бьё, Кан, Фалез. Наконец 12 августа капитулиро­вал Шербур. Нормандия после сорокалетнего гос­подства англичан была возвращена Франции.

Сознавая огромное значение этого события, Карл VII приказал ежегодно отмечать 12 августа торжествами и благодарственными молебнами. В стране   царил  дух   высокого   патриотического подъема, уверенности в неизменно благоприятной для Франции воле Бога. После битвы при Форминьи общественное мнение окончательно утвердилось в том, что Бог желает изгнания англичан.   Полное  освобождение  Нормандии  подтверждало это. Берри писал: «Очевидно, что Божья милость была на стороне французского короля, так как никогда еще такая большая страна не была завоевана за столь короткое время, с такой малой потерей людей»¹⁴⁸.

На гребне этой волны и уверенности в победе Карл VII незамедлительно направил свою армию на юго-запад. Здесь французам предстояло решить более сложную задачу. Сохранившаяся часть некогда огромного герцогства Аквитанского находилась под английской властью почти триста лет. Сепаратистский  настрой  местных землевладельцев и горожан, а также продуманная  политика  английской  короны  обеспечили Англии в этой области довольно прочную под­держку. Поэтому здесь французской армии не приходилось рассчитывать на помощь массово-освободительного движения. Однако и в юго-западных областях имели место антианглийские настроения, в основном среди крестьянства и части феодалов во главе с графом Фуа. Кроме этого, французская армия безусловно превосходила  в  военном  отношении  разбросанные  по гарнизонам городов и крепостей силы англичан. Все это предопределило победу Франции и в Аквитании — традиционном оплоте английской власти.

Французские  войска  во  главе  с  опытными полководцами   Дюнуа   и   Клермоном осенью 1450 — весной 1451 г. постепенно вытеснили анг­личан из всех городов и крепостей. 30 июня 1451 г. был сдан Бордо, к августу освобожден весь юго-запад. Фактически Столетняя война была завершена, но этого не сознавали совре­менники. Даже историческая традиция считает датой окончания войны 19 октября 1453г. При­чина этого — сохранение английской власти в Кале и абсолютное неприятие Англией факта своего поражения.

Английский двор продолжал рассматривать военные неудачи во Франции как временное яв­ление, вызванное субъективными причинами. В истощенной войной Англии ширилось недоволь­ство политикой двора. Поползли слухи о преда­тельстве интересов государства приближенными короля. Оппозиция воспользовалась этим для борьбы за власть. В январе 1450г. при загадоч­ных обстоятельствах был убит епископ Чичестерский Адам Моллинз. Перед смертью он «при­знался», что вместе с королевским фаворитом графом Саффолком «продал» Нормандию фран­цузам. Это позволило претендовавшему на власть герцогу Ричарду Йоркскому — давнему соперни­ку Ланкастеров — добиться смещения Саффолка, суда над ним и казни.

Военные неудачи Англии и ослабление пози­ций центральной власти приближали, таким об­разом, давно назревшую и отсроченную войной вспышку феодальных междоусобиц.

Летом 1450г., в то время когда англичане сдавали свои последние крепости в Северной Франции, Англию потряс широкий взрыв соци­альных противоречий — восстание под руковод­ством Джека Кэда. Это крайне опасное для пра­вящей верхушки движение также было в некото­рой степени связано с англо-французской вой­ной, прежде всего с растущими налогами. После подавления восстания придворная оппозиция ста­ла еще энергичнее использовать поражения во Франции как повод для борьбы против ближай­шего окружения безвольного Генриха VI. Ото­званный из Франции английский наместник гер­цог Сомерсет был обвинен в потере Нормандии и подготовке заговора против короля. Заточение Сомерсета в Тауэр окончательно выдвинуло на первые роли Ричарда Йоркского.

Таким образом, новая придворная группиров­ка пришла к власти в Англии под лозунгом необ­ходимости перелома в англо-французской войне. Эта идея все еще пользовалась популярностью среди феодалов, потерявших во Франции земли и доходы. Следовательно, оказавшаяся у власти бывшая оппозиция должна была продолжить по­литическую линию «партии войны» и попытать­ся вернуть французские владения. Такая попыт­ка могла быть наиболее реальной на юго-западе Франции, тем более что сложившаяся там обста­новка благоприятствовала Англии.

Ровно через год после возвращения бывшей Аквитании под власть французского короля, в августе 1452г., в Лондон прибыла депутация из Бордо с предложением поддержать Англию в слу­чае возобновления войны во французских юго-западных землях. Причиной вспышки сепаратиз­ма и антифранцузских настроений в Гиени было введение Карлом VII налогообложения, от кото­рого он в период борьбы с англичанами обещал полностью освободить эту область. Английская придворная «партия войны», не желавшая при­знать, что война уже проиграна, увидела в пред­ложении бордоской депутации шанс восстано­вить позиции во Франции.

В Англии в очередной раз был проведен экст­ренный сбор средств на снаряжение армии. 17 ок­тября английские войска во главе с Тальботом высадились вблизи Бордо. Англичане предприня­ли немедленный штурм города, поддержанный антифранцузскими силами внутри Бордо. Адми­нистративный и экономический центр француз­ского юго-запада возвратился под английскую власть. Затем англичане захватили еще ряд горо­дов и крепостей в Гиени. Однако реальный пере­лом в англо-французской войне был невозмо­жен. Временное восстановление английской вла­сти на юго-западе Франции было в тот момент связано лишь с внутренней историей Англии — с борьбой Йорков за власть. В случае успеха они приобретали политический капитал как актив­ные поборники продолжения войны. Поражение могло быть использовано для новых обвинений в адрес окружения короля.

Весной следующего, 1453 г. Карл VII лично возглавил армию, направленную на освобожде­ние Гиени. 16 июля у города Шатильона англий­ские войска под руководством Тальбота были наголову разбиты. Особенно заметную роль в этой битве сыграла первоклассная для своего времени французская артиллерия. Сам Тальбот погиб в сражении. Остатки английских войск укрылись в Бордо и продержались до осени. 19 октября 1453 г. город сдался на милость побе­дителя. Эта дата традиционно считается време­нем окончания Столетней войны.

Завершение беспрецедентно длительного анг­ло-французского конфликта не было оформлено юридически. Английская монархия не желала признать свое полное поражение, а большой опыт переговоров в прошлом убедительно дока­зал невозможность компромиссного соглашения. В обстановке завершения централизации и со­здания предпосылок национального государства во Франции речь могла идти только о полном освобождении оккупированных французских зе­мель. События заключительного этапа Столетней войны неоспоримо доказали это.