ГЛАВА   IX

ПЕРИОД  ПАРЛАМЕНТАРНОЙ ДЕМОКРАТИИ

(1948—1962)

1. Экономическое положение Бирмы в 1948 г.

Несмотря на некоторое оживление в экономике в 1946—1947 гг., Бирма пришла к независимости разорен­ной страной. В 1948 г. производство традиционных про­дуктов экспорта сократилось настолько, что их едва хва­тало для внутреннего потребления. Если в 1938/39 г. под рисом находилось почти 13 млн. акров (более 5 млн. га) земли, а его производство достигало 8 млн. т, то за два года после окончания войны площади под рисом выросли лишь с 7 млн. до 8 млн. акров, а производство — с 3 млн. до 4 млн. т. Как видно из приведенных цифр, по­мимо сокращения площадей важную роль в падении про­изводства риса сыграло снижение урожайности. Снизи­лось за время войны и качество бирманского риса. К то­му же в мире появились новые центры выращивания ри­са, так как бирманский и сиамский рис долгое время не поступал на мировой рынок. Резко выросли в годы войны площади под рисом в США, а также в Бразилии и других странах Латинской Америки. Бирме пришлось вновь за­воевывать рынки, и только благоприятная внешнеэконо­мическая конъюнктура (в первые годы после войны цены на рис на мировом рынке были высокими) позволила Бирме, несмотря на то что она в 1947—1948 гг. вывозила лишь треть довоенного количества риса, сохранить в пер­вый год независимости положительный внешнеторговый баланс.

Положение в промышленности было еще более тяже­лым, нежели в сельском хозяйстве. Резко сократилось производство тиковой древесины. Разрушенные рудники, как и нефтяные промыслы, давали лишь малую часть довоенного [262] количества  минерального сырья. Если перед войной добыча нефти составила 1 млн. т, то к 1948 г. она не достигала и 50 тыс. т. Нефтеочистительный завод в Сириаме не был восстановлен, и потому Бирма не имела собственного бензина и других нефтепродуктов. В обра­батывающей промышленности в 1947 г. насчитывалось лишь менее половины фабрик по сравнению с 1940 г., а к 1948 г. их число возросло лишь на 10%. Транспортная система в Бирме также была разрушена. Она и до вой­ны была неудовлетворительной, так как была в основном рассчитана на вывоз из Бирмы сырья. Результатом анг­лийской тактики выжженной земли в 1942 г. было унич­тожение подвижного состава, станций, портов, мостов и угон крупных судов. Из 350 локомотивов было взорвано 220, около 300 (из 600) судов, принадлежавших компании «Иравади Флотила», затонуло. После отступления англи­чан дело уничтожения транспорта было довершено нале­тами авиации, политикой японских властей и т. д.

Поставка подвижного состава для железных дорог из Индии, восстановление Рангунского порта и железнодо­рожных путей, закупка компанией «Иравади Флотила» судов в Англии и ОША частично восстановили транспорт, необходимый для вывоза риса, однако другие нужды страны транспорт обслуживать не мог.

Большой ущерб экономике страны наносила утечка валюты. Вернувшиеся в Бирму иностранные промышлен­ники, помещики и чиновники, чувствуя опасность, кото­рой могут подвергнуться их капиталы в Бирме, переводи­ли свои активы за границу. В последний год британского правления иностранцы перевели за пределы Бирмы более 300 млн. рупий. Такое же положение сохранялось и в 1948 г. Лишь в 1949 г., после введения строгих законов, утечка валюты сократилась.

Если население деревень, еще со времен японской ок­купации перейдя к натуральному хозяйству, кое-как пере­бивалось, то положение горожан было угрожающим. Сви­репствовала безработица. В промышленности было заня­то вдвое меньше рабочих, чем до войны. Стоимость жизни возросла в пять раз. Рабочие и служащие либо уходили в деревню, либо деклассировались, что способствовало взрыву преступности, с которой никак не могла справить­ся полиция. Даже в Рангуне существовало множество бандитских шаек, и многие политики окружали себя [263] «карманными армиями», «воины» которых порой мало от­личались от бандитов.

В начале 1948 г. правительство АЛНС опубликовало «Двухлетний план экономического развития». Вырабо­танный еще при жизни Аун Сана, этот документ был пер­вой попыткой государственного экономического планиро­вания. Предполагалось, что он сможет способствовать вступлению Бирмы на путь создания социалистической экономики. В области сельского хозяйства план выдви­гал цель восстановить роль Бирмы как крупнейшего экс­портера риса в мире и достичь самообеспечения по основ­ным сельскохозяйственным продуктам. Землю планирова­лось распределить между крестьянами, а помещичий класс — ликвидировать. Крестьянам был обещан сель­скохозяйственный кредит, для чего в 1949 г. предполага­лось создать Государственный сельскохозяйственный банк, который должен был отдавать предпочтение в кре­дитовании кооперативам и государственным хозяйствам. Экспорт и скупка риса у крестьян должны были произво­диться через Государственный сельскохозяйственный тор­говый совет.

Тиковые леса объявлялись государственной собствен­ностью; производство тика должно было переходить в ру­ки государства постепенно, причем треть его предполага­лось взять под контроль в течение первого года незави­симости.

План ставил задачи установления лучших отношений между рабочими и предпринимателями, повышения зара­ботной платы, улучшения условий труда, ликвидации без­работицы, подчеркивал важность национализации и раз­вития государственного сектора.

Однако план так и не был претворен в жизнь из-за по­литических событий: в Бирме началась гражданская война.

2. Начало гражданской войны

В новую эпоху своего существования Бирма вступила политически нестабильным государством, ибо как только пропал объединяющий стимул — достижение независимо­сти, на поверхность всплыли противоречивые интересы политических партий, начавших борьбу за власть. Вооруженные [264] конфликты начались в стране еще до достижения независимости. Эпизодические военные действия (парти­занские налеты) вели «левые» из группы Такин Со («ком­мунисты „Красного флага"»), не пользовавшиеся широ­кой поддержкой в массах и черпавшие свои кадры в ос­новном из авантюристических мелкобуржуазных элемен­тов, а также араканские мусульманские националисты, активно действовавшие в Северном Аракане и требовав­шие создания самостоятельного мусульманского государ­ства.

Основными политическими силами в Бирме в 1948 г. были Антифашистская лига и Коммунистическая партия Бирмы. Основу Лиги составляли две фракции — Социалистическая партия и Народная добровольческая органи­зация; Лига имела подавляющее большинство в парла­менте и на местах. Во главе Лиги после смерти Аун Са­на стал У Ну (Такин Ну), не состоявший в какой-либо партии. В число лидеров АЛНС входили также социали­сты У Ба Све и У Чжо Нейн, руководители НДО Бо По Кун и Бо Ле Яун, соратники Аун Сана по Армии незави­симости Бо Ле Я и Не Вин.

Второй крупнейшей организацией страны была Ком­мунистическая партия Бирмы, во тлаве которой стоял Та­кин Тан Тун, — пожалуй, наиболее авторитетный после Аун Сана лидер национально-освободительного движе­ния. Коммунисты были особенно популярны в рабочих профсоюзах и крестьянском движении еще со времен ан­тияпонской борьбы. Крестьянство привлекал к ним лозунг «Долой налоги и арендную плату» и требование немед­ленно покончить с помещичьим землевладением и распре­делить землю между крестьянами. Коммунисты также выступали против тех статей англо-бирманского соглаше­ния, которые сохраняли преимущественное положение Великобритании в Бирме, и в первую очередь против во­енных и экономических пунктов договора. Однако Коммунистическая партия Бирмы была фактически изолиро­вана от мирового коммунистического движения, действия ее лидеров порой были противоречивы и диктовались ин­тересами момента, что вело к стратегическим ошибкам и просчетам.

Последняя попытка сближения компартии с АЛНС была сделана летом и осенью 1947 .г., когда Такин Тан Тун и У Ну предприняли совместную поездку по различным [265] районам Бирмы для борьбы с бандитизмом. Эта попытка провалилась в первую очередь из-за действий правосоциалистических лидеров Лиги, представлявших, несмотря на революционную фразеологию, помещичьи и деловые круги Бирмы (многие руководители Социалисти­ческой партии были весьма состоятельными людьми, лич­но или через родственников являлись землевладельцами и промышленниками). Эти лидеры, игравшие после смер­ти Аун Сана все большую роль в Лиге, не были заинтере­сованы в возвращении компартии в АЛНС, опасаясь как сближения коммунистов с НДО, так и авторитета Такин Тан Туна.

К весне 1948 г. отношения между коммунистами и со­циалистами крайне обострились. Социалисты лихорадоч­но создавали свои профсоюзные и крестьянские организа­ции, стараясь с помощью авторитета Лиги перетянуть на свою сторону трудящихся, расколоть профсоюзное и кре­стьянское движение. Коммунисты вели агитацию против АЛНС и Социалистической партии, используя в первую очередь недовольство безземельных крестьян. У коммуни­стов были также союзники в НДО и армии.

В марте 1948 г. борьба стала открытой. В середине месяца в Пьинмане (крестьянском крае, традиционном оплоте коммунистов) состоялась конференция Всебир-манского крестьянского союза, на которой присутствова­ло 75 тыс. делегатов со всех концов страны. Конференция поддержала программу коммунистов, в речах делегатов звучали призывы к восстанию, призывы довести револю­цию до конца. В ответ на это социалисты потребовали ареста коммунистических лидеров и запрещения партии. Однако У Ну, поддерживавший социалистов, все еще ко­лебался, не решаясь выступить против Такин Тан Туна.

Формальным поводом для начала гражданской войны послужила речь Такин Тан Туна. Выступая на митинге в Рангуне 27 марта, в День восстания против японцев, Такин Тан Тун резко критиковал руководство Лиги и тре­бовал пересмотра англо-бирманского договора и мер по демократизации страны. Высший совет Лиги решил аре­стовать Такин Тан Туна и других руководителей КПБ, однако коммунисты, предупрежденные об аресте, успели скрыться. Такин Тан Тун прибыл в Пьинману и призвал к восстанию. Впоследствии лидеры АЛНС, в оправдание своему решению арестовать лидеров компартии, объявили [266] о том, что заместитель Такин Тан Туна Ба Тин (Гошал) привез из Индии «директивное письмо на 27 стра­ницах», в котором излагались инструкции для бирман­ских коммунистов, призывающие их к вооруженной борьбе.

Решение об аресте коммунистов вызвало взрыв негодо­вания среди членов НДО. Недовольство этим шагом вы­сказывалось и в армии, особенно в тех ее частях, которые были созданы на основе бирманских патриотических сил и для которых коммунисты были всегда товарищами по оружию и часто руководителями в антифашистской борь­бе. Правительство оказалось перед лицом сильной оппо­зиции в парламенте и в Лиге.

Тем временем на сторону коммунистов переходили тысячи крестьян, так что в течение нескольких недель часть районов Нижней Бирмы от Таунгу до Яметина ока­залась под властью повстанцев. Однако отряды компар­тии были слабо вооружены, в них почти не было кадро­вых офицеров, и КПБ с самого начала отказалась от на­ступательных действий и развернула политическую рабо­ту среди населения, рассчитывая на всенародное восста­ние. Правительство У Ну получило небольшую передыш­ку. Оно также не спешило открывать военные действия в широких масштабах, и весна 1948 г. оказалась сравни­тельно мирной: ни одна из сторон не решалась перейти в наступление.

Напутанное масштабом первых успехов коммунистов и поддержки их в армии и НДО, правительство пошло на некоторые меры в надежде либо достичь договоренности с коммунистами, либо лишить их народной поддержки. 31 мая были срочно предприняты шаги по реализации экономической программы: национализирована собствен­ность «Иравади Флотила» и британских тиковых концес­сий. После этого была опубликована программа «Левого единства», состоявшая из 15 пунктов. В ней говорилось о развитии связей с СССР, о национализации иностранных монополий, улучшении условий жизни трудящихся, отка­зе от иностранной помощи, если она сопровождается по­литическими обязательствами, о национализации земель и распределении их между неимущими крестьянами. План предполагал объединение всех демократических сил в «Марксистской лиге» и изучение марксистской идеоло­гии. [267]

События в Бирме сильно встревожили Великобрита­нию и США. В английском парламенте после действий бирманского правительства были сделаны запросы, не стала ли Бирма коммунистической страной, и министр иностранных дел Англии вызвал к себе бирманского пос­ла, чгобы получить разъяснения. В Великобритании бы­ли встревожены прежде всего конкретными шагами по национализации британской собственности. Лейборист­ское правительство заявило, что дальнейшее «получение Бирмой помощи от Англии будет зависеть от того, как «бирманцы будут выполнять условия соглашения с нами».

Реакция империалистических держав на положение в Бирме помогла растерявшимся было социалистам воспря­нуть духом. Выступления в британском парламенте и статьи в американской прессе вселили надежду на внеш­нюю помощь в борьбе с коммунистами. Что же касается попытки У Ну и других лидеров АЛНС идеей «Марксист­ской лиги» привлечь на свою сторону НДС и часть ком­мунистов, то она не удовлетворила коммунистов и народ­ных добровольцев, требовавших немедленной национали­зации земли и ликвидации в стране иностранного капи­тала.

В самой Бирме заявление о «Марксистской лиге» и выборочная национализация двух британских компаний никем не рассматривались как признак перехода прави­тельства АЛНС на коммунистические позиции. И комму­нисты, и социалисты, и НДО видели в этом лишь тактиче­ский ход, направленный на выигрыш времени и говорив­ший о слабости руководства АЛНС. Ни коммунистов, ни левое крыло НДО не удовлетворяли шаги правительст­ва, так как вместо немедленной национализации всей иностранной собственности были национализированы лишь две компании, причем предварительное решение о национализации «Иравади Флотила» было принято пар­ламентом уже несколько месяцев назад. Программа пред­лагала предоставить землю тем, кто ее обрабатывает; коммунисты же требовали большего: конкретных дейст­вий по ликвидации помещичьего землевладения.

Отвергнутая коммунистами программа из 15 пунктов вызвала недовольство и в НДО, большинство членов ко­торой осуждали правительство за приказ об аресте ли­деров КПБ и требовали участия коммунистов в обсуждении насущных проблем. НДО раскололась, причем ее [268] большая часть (НДО «Белые повязки») вышла из АЛНС. Лишь около 40% членов НДО остались в Лиге и голосо­вали вместе с социалистами за исключение из программы «Левого единства» наиболее напугавшего Запад пункта, предусматривавшего изучение марксистской идеологии.

В июне 1948 г. отдельные группы НДО начали при­соединяться к отрядам коммунистов, и в конце июня пра­вительство начало аресты наиболее радикальных народ­ных добровольцев, стараясь предотвратить их объедине­ние с коммунистами. Тревожным было положение и в армии, так как значительная ее часть, набранная из быв­ших участников движения сопротивления, сочувствовала КПБ. Уже 16 июня один из батальонов отказался пови­новаться командирам и часть его солдат и офицеров пе­решла на сторону коммунистов. Было ясно, что части НДО могут в любой момент перейти в лагерь врагов пра­вительства. Эти части были опаснее для Лиги, чем ком­мунистические отряды, так как имели военную органи­зацию, командные кадры, оружие и, кроме того, находи­лись практически в каждой деревне. Правительство по­пало в очень трудное положение.

С 1 по 5 июля проходило заседание Высшего совета Лиги. На нем (после ухода большей части лидеров НДО) победили правые элементы, и НДО получила ультиматум с требованием принять обратно в свои ряды исключенных из организации за поддержку правительства. Однако та­кое решение было неприемлемо для народных доброволь­цев.

В создавшейся обстановке премьер-министр У Ну по­шел на рискованный тактический маневр и объявил о сво­ем намерении уйти в отставку с 20 июля, надеясь, что эта угроза вызовет смятение в стране и, вернувшись к власти на волне народной поддержки, он сможет прово­дить более решительную и самостоятельную политику. Этим моментом воспользовались социалисты: не дожида­ясь отставки У Ну, они создали правительственный кри­зис. 5 июля подал в отставку председатель Социалисти­ческой партии У Ко Ко Джи, 10 июля покинули кабинет У Тин Тут и Бо Ле Я, а 16 июля ушли в отставку осталь­ные члены кабинета. Таким образом, к середине июля правительство потеряло поддержку практически всех по­литических партий. Положение усугубилось тем, что к ак­тивным противникам У Ну присоединились и такие фигуры, [269] как Ба Мо и Такин Ба Сейн, потребовавшие передачи им власти для спасения страны от «опасности ком­мунизма». И правые социалисты, и сторонники Ба Мо рассчитывали на поддержку Великобритании и США, ко­торым правительство У Ну казалось слишком слабым и неспособным противостоять коммунистам.

От решения У Ну, остававшегося лидером АЛНС и главой правительства, зависел дальнейший политический курс страны. Решения ждали и коммунисты, и члены НДО, и социалисты. Кому передаст власть лишившийся доверия всех партий премьер? В этой обстановке У Ну показал себя более умелым политиком, чем его соперни­ки. Внезапно он объявил, что остается во главе прави­тельства и будет исполнять свои обязанности до середи­ны августа, когда состоится сессия парламента. Ни к коммунистам, ни к НДО «Белые повязки» У Ну не обра­тился: он решил опереться на независимых, а также пред­ставителей горных окраин и каренов, среди которых его популярность была большей, чем популярность социали­стических лидеров.

Решение У Ну означало, что он не пойдет на компро­мисс с народными добровольцами, и они сейчас же нача­ли переходить в подполье. Желая опередить их воору­женное выступление, У Ну отдал приказ об аресте лиде­ров НДО, однако, как и в случае с коммунистами, поли­ция опоздала. Еще через неделю восстали два сформиро­ванных из членов НДО армейских батальона, один из ко­торых находился на окраине Рангуна, в районе аэропор­та, второй — в городе Таемьо. Первый батальон начал наступление на Рангун, но был остановлен верными пра­вительству частями. Восставшие заняли города Пьи (Пром) и Таемьо, где к ним присоединились подразде­ления военной полиции, также набиравшейся из рядов НДО.

Правительство было вынуждено опереться на подго­товленные и вооруженные британской военной миссией части, состоявшие в основном из представителей нацио­нальных меньшинств — чинов, качинов и каренов. Ко­мандовал правительственными войсками карен Смит-Дун, его заместителем стал генерал Не Вин.

К осени 1948 г. в стране перестал работать железнодо­рожный транспорт: основные магистрали были перереза­ны повстанцами. Прекратил работу и речной транспорт. [270] Связь с городами Верхней Бирмы, находившимися еще в руках правительства, поддерживалась только с помощью авиации.

3. Восстание каренов

Еще до достижения независимости в каренских райо­нах начали создаваться из демобилизованных солдат и добровольцев отряды самообороны. В 1948 г. они были объединены в Каренскую национальную оборонную орга­низацию (КНОО), находившуюся под влиянием Каренского национального союза (КНС) — правонационалистической группы, ориентировавшейся на Англию и бо­ровшейся за создание независимого каренского государ­ства в составе Британской империи. Боевой дух в от­рядах КНОО поддерживался напоминанием о карено-бирманских столкновениях во время войны и опасениями, что в независимой Бирме карены будут подвергаться пре­следованиям. Создание каренского национального «округа Котулей» с последующим превращением его в Каренское автономное государство, поддержанное демо­кратическими элементами, объединенными в Каренскую молодежную лигу, по мнению лидеров КНС, было недо­статочным. Каренские правые лидеры имели связи в Анг­лии. Сторонники независимости каренов были даже в анг­лийском парламенте, и часть британской прессы играла на сентиментальных чувствах обывателей, рассказывая о том, как подло Великобритания бросила на произвол судьбы верных христиан-каренов, столь много сделавших в годы войны для победы союзников. Английские авантю­ристы (такие, как полковник Таллок из «части 136» и корреспондент английской газеты «Дейли Мейл» Кемпбелл), а также некоторые миссионеры подогревали на­ционалистические чувства каренов, обещая оружие и под­держку Англии.

Удачный момент представился каренским национали­стам летом 1948 г., после ухода в подполье НДО. Прави­тельству был предъявлен ультиматум с требованием соз­дать независимое карено-монское государство, включаю­щее весь Тенассерим, а также большую часть дельты Ира­вади. У Ну удалось убедить каренских лидеров отложить решение этого вопроса до восстановления мира в стране, [271] но развитие событий осенью того же года осложнило об­становку. Непосредственным поводом к этому послужило создание Социалистической партией своей собственной армии, так называемой вспомогательной военной поли­ции, которая, по мнению социалистов, должна была йзять на себя функции частично пошедшей за НДО военной полиции, а также послужить базой для захвата и удержа­ния власти. В отряды Социалистической партии, набирав­шиеся в спешке, без всякой проверки, охотно вступали бандиты и уголовники, которые таким образом могли по­лучить оружие и официальное прикрытие для своей дея­тельности. Не доверяя армии, социалисты добились то­го, что их полиция подчинялась министру внутренних дел и была независима в своих действиях от бирманской ар­мии. В каренских районах тут же начались столкновения между карелами и вспомогательной полицией. Поводов для них было достаточно с обеих сторон.

В начале сентября среди «аренов в Моламьяйне (Моулмейне) и в дельте Иравади вспыхнули волнения. Моламьяйн был даже временно занят отрядами КНОО. Не­минуемое каренское восстание было несколько отсрочено назначением правительственной бирмано-каренской ко­миссии для выяснения требований каренов, а также аре­стом в соответствии с информацией, полученной из ан­глийского посольства, Таллока и Кемпбелла. Последним шагом Англия продемонстрировала свое нежелание ока­зывать каренам прямую поддержку.

Деятельность смешанной комиссии проходила в атмо­сфере назревающего восстания. Решение комиссии огра­ничить будущее каренское автономное государство райо­ном Салуина и близлежащими районами столкнулось с новыми требованиями лидеров КНС, которые настаивали теперь уже на том, чтобы каренам была передана почти вся южная часть Нижней Бирмы.

Комиссия еще не закончила работу, как началось вос­стание каренов. Роль искры сыграли действия провокато­ров из вспомогательной полиции, ворвавшихся в рождественскую ночь в несколько каренских деревень и рас­стрелявших в церквах более 80 человек. В эти же дни правительственные войска начали разоружение каренских частей. У многих каренов сложилось убеждение, что оружие отнимается для того, чтобы в дальнейшем можно было расправиться с каренами безнаказанно. Призывы [272] Национального союза начать восстание были поддержаны большинством каренов дельты. Лидеры КНС рассчи­тывали также на каренские части в составе бирманской армии.

Широкое восстание каренов, начавшееся в январе 1949 г. в районе Бассейна, перекинулось затем на Таунгу и Инсейн, пригород Рангуна. В первые же дни большин­ство каренских частей перешло на сторону восставших. Каренеким летчикам удалось захватить часть самолетов, стоявших на аэродроме в Мейтхиле, выбросить десант в Мемьо, неподалеку от Мандалая, где был расквартиро­ван блокированный каренский отряд, и снять блокаду. Каренский батальон напал на арсенал в Мингаладоне и обеспечил восставших оружием и боеприпасами. После этого карены перешли в наступление на Рангун.

В довершение ко всему правительство было накануне финансового краха. Налоговые поступления практически прекратились. Важнейшие рисопроизводящие районы и лесоразработки были отрезаны от моря. У Ну объявил политику строжайшей экономии и снизил зарплату пра­вительственным чиновникам. В ответ профсоюз государственных служащих объявил забастовку. Конторы и ми­нистерства опустели, лишь отдельные служащие продол­жали работу. Казалось, ничто уже не спасет правитель­ство АЛНС, окруженное врагами.

4. Гражданская война и политика правительства АЛНС в 1949—1950 гг.

Зимой 1949 г. положение правительства У Ну было критическим: на окраинах Рангуна шли бои с каренами, восточные области были заняты каренскими и монскими националистами, Аракан — мусульманскими повстанцами-муджахидами и коммунистами партии «Красный флаг», Средняя Бирма — отрядами КПБ (которую при­нято было называть компартией «Белый флаг») и народ­ными добровольцами. Однако существовал ряд факторов, позволивших правительству не только устоять, но и выйти победителем в гражданской войне.

Первым и основным фактором оказалось отсутствие единства среди восставших. Силы повстанцев в несколько раз превосходили силы, которыми располагало правительство, [273] и в случае их объединения ничто не могло бы спасти У Ну и его сторонников. Однако за все время гражданской войны противники правительства так и не смогли по-настоящему объединиться. Союзы, в которые они вступали, были недолговечными, каждая из сторон преследовала свои политические цели, и порой антипра­вительственные силы были более враждебно настроенны друг к другу, нежели к рангунским властям. Наиболее близкие идеологически коммунисты и народные добровольцы сотрудничали в занятых ими районах, однако так и не смогли объединить свои войска для решительного наступления. Отношения левых сил с каренскими и монскими националистами были куда более сложными. До­статочно сказать, что в момент наступления каренов на Рангун командование НДО бросило свои силы на защиту Рангуна, так как в среде добровольцев были сильны антикаренские настроения.

Вторым фактором политического характера была твер­дая поддержка, которую оказывали правительству лиде­ры горных районов — шанских, качинских и чинских. Консервативно настроенные шанские и качинские князья предпочитали видеть у власти умеренного буддиста У Ну, сторонника сохранения статус-кво в окраинных государ­ствах, а не коммунистов и народных добровольцев с  их радикальными программами. А поскольку князья и вож­ди племен в шанских, качинских и чинских районах име­ли большое влияние на далеких от политики горцев, то из поддержки У Ну лидерами горных районов в значи­тельной степени проистекал и третий фактор — военный.

Третий фактор заключался в составе и характере ос­тавшейся верной правительству армии. Меньшую часть ее составляли бирманские войска, лично преданные   из­вестным со времен японской оккупации командирам — генералу Не Вину, Бо Ле Я и т. д. Большую часть пра­вительственной армии составляли набранные в горных районах чинские и качинские батальоны, обученные анг­лийскими инструкторами и укомплектованные зачастую ветеранами, прошедшими в английской армии вторую мировую войну. Численно уступая противнику, они пре­восходили повстанцев в военном отношении, подчинялись общему командованию, были дисциплинированны и хоро­шо вооружены. На стороне правительства осталось и большинство высших и старших офицеров, полагавших, [274] что присяга обязывает их хранить верность АЛНС. Сре­ди коммунистов и народных добровольцев было немало специалистов по ведению партизанской войны, но не было крупных военачальников, профессиональных воен­ных, прошедших японскую кампанию. В распоряжении правительства была авиация (хоть и состоявшая всего из нескольких старых самолетов), что давало ему возмож­ность даже в самый тяжелый период войны поддержи­вать постоянную связь с отдаленными пунктами, снаб­жать их оружием, боеприпасами и направлять подкреп­ления. Наконец, правительственные войска удерживали Рангун — крупнейший морской порт, ворота во внешний мир.

Четвертым фактором, решившим судьбу войны в поль­зу правительства, было изменение его внутренней и внеш­ней политики, приведшее к далеко идущим последстви­ям. После провала попыток найти компромисс с повстан­цами У Ну и его сторонники полностью прекратили за­игрывание с левыми силами и избрали основной опорой бирманскую национальную буржуазию и горных феода­лов. В соответствии с этим с лета 1948 г. шло беспрерыв­ное продвижение правительства вправо. К весне 1949 г. никто уже не вспоминал о 15 пунктах и о «Марксистской лиге». Не последовало более и немедленных актов нацио­нализации  промышленных предприятий и компаний. Нельзя было раздражать местных промышленников, тем более нельзя было обострять отношения с Великобрита­нией и США, ибо внешняя помощь была жизненно необ­ходима правительству Бирмы. (Заметим, однако, что при всем своем поправении правительство и парламент Бир­мы приняли осенью 1948 г. закон о национализации зем­ли сверх 50 акров.)

Процесс сближения с западными державами был вза­имным. Лейбористское правительство, воздержавшееся от антибирманской кампании, которую вели в 1948 г. кон­серваторы и влиятельная английская пресса, поняло, что поступило правильно: поддержка У Ну стала единствен­ной реальной надеждой на сохранение британских инте­ресов в Бирме. В феврале 1949 г. правительство Бирмы обратилось к Великобритании с просьбой о финансовой и военной помощи. Запрос Бирмы рассматривался на со­вещании представителей Содружества в Нью-Дели. Сове­щание решило оказать нажим на Бирму и предложило [275] посредничество в умиротворении каренов. Однако бир­манское правительство, опасаясь, что посредничество приведет к отпадению каренов от Бирмы, отказалось от него. Отказ Бирмы никак не повлиял на политику пра­вительства Великобритании, и дальнейшее улучшение от­ношений произошло после того, как в марте У Ну пошел на назначение министром иностранных дел д-ра Е Мауна, политика консервативного толка. Обратившись к Англии с просьбой о поставках оружия, Е Маун предложил в обмен уладить выгодным для западных промышленников образом их финансовые претензии к бирманскому прави­тельству. Последовал немедленный ответ: лейбористское правительство решило предоставить Бирме 10 тысяч вин­товок.

Летом 1949 г. в Лондон и Вашингтон направились ге­нерал Не Вин, сменивший после начала каренского вос­стания генерала Смит-Дуна на посту главнокомандующе­го армией (бирманское правительство не доверило карену руководство войсками в критический момент), и ми­нистр иностранных дел Е Маун. Момент для их визита был крайне благоприятным, так как совпал с поражением гоминьдановских войск в Китае и переходом там власти в руки коммунистов. Бирма, до того не имевшая первосте­пенной важности в мировой политике, оказалась на аван­сцене: западные политики опасались, что в случае победы в Бирме коммунистов Китай получит выход к Индийско­му океану. Это могло, по их мнению, решительным обра­зом повлиять на судьбы Малайи, Индонезии, Индокитая, в которых также не прекращалась борьба против колони­альных режимов и внутренней реакции.

Правительства Великобритании и США с готовностью обсуждали с бирманскими посланцами вопросы снабже­ния Бирмы оружием и оказания ей помощи. В ответ Е Маун обещал, что Бирма будет способствовать рас­ширению частных капиталовложений и согласна рассмот­реть вопрос о присоединении к Тихоокеанскому военному блоку. В результате бирманская миссия вернулась в Ран­гун, договорившись о займе в 350 млн. бирманских рупий со стороны стран Британского содружества и с надеждой на получение военной и экономической помощи от США.

Весна 1949 г. была кульминационным пунктом граж­данской войны в Бирме. Наступление каренов на Рангун [276] вызвало восстание каренов, живших в пригородах столицы, и последующую резню каренов бирманскими экстре­мистами. На помощь правительству, как уже отмечалось, пришли отряды НДО, позиция которых в гражданской войне далеко не всегда была последовательной, а также ополчение, состоявшее из горожан, включая англо-бирманцев и гурков. Одна из каренских колонн, наступав­ших на Рангун, была разгромлена воздушным налетом, вторая остановлена чинским батальоном неподалеку от Пегу. Оставшихся каренских подразделений было недо­статочно для взятия Рангуна, и потому карены окопались на окраине столицы. В то время как карены вели бои у Рангуна, коммунисты и НДО, организовавшие Объеди­ненный демократический фронт, укрепляли контроль над Центральной Бирмой, однако их действия зачастую пре­рывались из-за политических и военных разногласий ли­деров.

1 апреля 1949 г. еще остававшиеся в правительстве министры-социалисты и министры — члены НДО «Жел­тые повязки» (меньшинство НДО, оставшееся в Лиге) вышли из правительства, вызвав новый правительствен­ный кризис. Однако действия этой оппозиции ограничива­лись политическими угрозами и лишь развязали руки У Ну для создания нового кабинета. В правительство был введен в качестве министра обороны и министра внут­ренних дел генерал Не Вин, пять портфелей достались Е Мауну, три — ближайшему соратнику У Ну У Тину, остальные — самому У Ну. Впоследствии некоторые по­сты были переданы представителям национальных мень­шинств.

Апрель ознаменовался последней попыткой каренов взять штурмом Рангун и первыми крупными успехами правительства. Подкрепления, которые шли к каренам с севера, были остановлены в 100 милях от Рангуна и после трехдневного боя настолько обескровлены, что, несмотря на отступление правительственных войск, участия в штур­ме Рангуна не приняли. Штурм был отбит, а в конце ап­реля правительственная армия перешла в контрнаступле­ние и 24 апреля отбила у повстанцев Мандалай. 30 апре­ля прекратилась забастовка государственных служащих, а 22 мая, после более чем 100 дней осады, каренские вой­ска отступили из пригорода Рангуна, Инсейна, открыв правительственным войскам дорогу на север. Обострились [277] разногласия между различными группами восстав­ших. Часть каренов выступила за заключение мира с правительством. На конференции Объединенного демократи­ческого фронта в Магуэ в середине мая лидер НДО Бо По Кун высказался за переговоры с У Ну, но коммунисты отвергли это предложение.

Несмотря на отдельные военные неудачи и отступле­ние (в июне восстал батальон в Аракане, в августе качинский повстанческий отряд занял Таунджи), общий ход событий стал для правительства благоприятным. Летом начало поступать в большом количестве оружие и другие виды военной помощи из Англии. В Рангуне правитель­ство добилось определенной политической стабильности. Начиная с этого периода повстанцы в целом перешли к обороне, оставляя один за другим города, уходя в джунг­ли и с каждым днем все более теряя надежду на победу в гражданской войне.

1950 год был годом дальнейших военных успехов пра­вительства. 19 марта пал Таунгу — столица каренского повстанческого «государства Котулей». С утратой этого города карены были лишены последних надежд на при­знание за рубежом. Таунгу был к тому же важной стан­цией на железнодорожной линии Рангун — Мандалай. Несмотря на то что возобновить железнодорожное сооб­щение не удалось, так как были разрушены пути и мо­сты, военные конвои получили возможность беспрепятст­венно продвигаться вдоль железной дороги на север. На руку правительству был распад Объединенного демокра­тического фронта коммунистов и НДО. В начавшихся столкновениях коммунисты были вынуждены после тяже­лых боев с НДО оставить Таемьо. Бои завязались также в Пьи (Проме), что позволило правительственным вой­скам взять этот город 19 мая. Поражения вызвали рас­кол в рядах НДО, и 19 июля организация была офици­ально распущена (часть членов НДО тогда же объеди­нилась в Партию народных товарищей — ПНТ). Это еще не означало сдачи повстанцев, однако оказалось важным деморализующим фактором. В августе попал в засаду и был убит лидер КНОО Со Ба У Джи, наиболее видный из каренских военачальников.

Летом 1950 г. У Ну объявил программу «Мир в тече­ние года», направленную на привлечение на сторону пра­вительства народных масс, не знавших мира уже почти [278] 10 лет, и на раскол повстанцев, среди которых после ис­чезновения надежд на военную победу начался разброд. К концу 1950 г. пал последний оплот каренов в дельте Иравади — город Эйнме; отряды КНОО отступили к се­веру от Бассейна и перешли к партизанской войне. Основ­ные силы каренов отошли в горы и леса за рекой Салуин. За эту черту правительственные войска не заходили, и в Восточной Бирме наступило затишье. Лидеры каренов пытались получить помощь в Таиланде и не теряли надежд на своих сторонников в Великобритании. Однако если помощь и поступала, она была весьма ограниченна, так как английское правительство уже твердо решило сделать ставку на У Ну, и сочувствие каренам перестало выходить за рамки запросов в парламенте и выступлений правых газет.

Западная ориентация кабинета У Ну отнюдь не сни­мала острых политических проблем, стоявших перед ру­ководством АЛНС. Слишком откровенный союз с запад­ными державами неизбежно должен был вызвать отри­цательную реакцию не только среди повстанцев, но и сре­ди лояльных правительству сил. Это имело особое значе­ние в отношениях правительства У Ну с военным коман­дованием, а также с проявлявшими большую политичес­кую активность социалистами. В связи с этим весьма ха­рактерна судьба министра иностранных дел Е Мауна, ведшего основные переговоры с западными державами по поводу займов и военной помощи. На пути в Рангун из Лондона Е Маун объявил  в Дели, что У Ну примет участие в конференции стран Содружества наций в Ко­ломбо. Заявление министра вызвало политическую бурю в Рангуне, ибо давало основание полагать, что возвраще­ние Бирмы в Британское содружество было   той   ценой за военную помощь, которую согласилось заплатить пра­вительство АЛНС. У Ну немедленно выступил с опровер­жением, хотя и был вынужден признать, что намеревался именно в это время посетить Коломбо «совсем с другими целями». Признание премьер-министра говорит за то, что Е Маун выступал не на свой страх и риск, однако ми­нистр иностранных дел был все же сделан козлом отпу­щения, и социалисты добились его ухода в отставку.

После ухода Е Мауна социалисты решили вернуть­ся в Совет министров. Всего в кабинет вошло шесть со­циалистов, однако лидеры партии У Ба Све и У Чжо [279] Нейн воздержались от вхождения в правительство, ожи­дая более удобного момента. Пока что социалисты укреп­ляли свои позиции в армии и в областях, отнятых у повстанцев, стараясь ставить своих людей во главе рай­онных и областных организаций Лиги. Председатель Социалистической партии У Ба Све с февраля 1949 г. стал комиссаром области Иравади, социалист У Вин — комиссаром Верхней Бирмы. Будучи фактически безраз­дельными хозяевами на этих территориях, социалисты насаждали своих людей в местных организациях Лиги и в государственных учреждениях.

С отставкой Е Мауна основным соперником социа­листов в кабинете стал министр о.бороны и внутренних дел генерал Не Вин. Соединение в его руках столь важ­ных постов вкупе с авторитетом Не Вина в армии делало его очень опасным для планов социалистов. Генерал Не Вин не устраивал многих правых, так как он был сторон­ником демократических преобразований, национализации земли и промышленности, возражал против допуска в Бирму иностранного капитала и активности иностранных военных миссий. Летом 1950 г. генерал Не Вин восстано­вил против себя промышленников, отказавшись напра­вить войска на каучуковые плантации Тенассерима и оло­вянные рудники до тех пор, пока они не будут национа­лизированы. Позиция генерала Не Вина могла обострить отношения Бирмы с западными странами и отпугнуть ино­странных вкладчиков, к которым бирманское правитель­ство уже не раз обращалось с призывом принять участие в восстановлении бирманской экономики, гарантируя выго­ду и безопасность помещения капитала. В сентябре в Бирму должна была прибыть представительная амери­канская военная миссия. Министр обороны отказался  ее принять, несмотря на согласие правительства. После это­го было   официально объявлено, что генерал Не Вин вы­ходит из правительства, чтобы уделять больше внимания укреплению армии, главнокомандующим которой он ос­тался.

Место Не Вина на посту министра обороны занял со­циалист У Вин, бывший до того комиссаром Верхней Бирмы. Теперь на пути социалистов к власти оставался лишь У Ну, завоевавший к этому времени значительный авторитет на Западе как олицетворение стойких антиком­мунистических сил в Бирме, сильный своими связями с [280] национальными меньшинствами, а также с монашеством и частью сельского населения, которых привлекало к У Ну его стремление к возрождению буддизма в Бирме. Вынужденные считаться с У Ну, социалисты предпочли сговориться с ним о совместных действиях, чтобы затем, добившись большинства в правительстве и в Высшем со­вете Лиги, диктовать ему свою волю.

Помощь со стороны Великобритании и США, убедив­шихся в способности бирманского правительства проти­востоять коммунизму, росла. Несмотря на уверения бир­манского правительства в том, что никаких политических обязательств в связи с получением этой помощи Бирма на себя не берет, несмотря на отказ Англии от требования гарантий в отношении каренов и удовлетворения пре­тензий английских промышленников, политические обяза­тельства бирманцам брать все же приходилось. Необхо­димость в этих обязательствах усилилась после того, как в сентябре 1950 г. было подписано соглашение с США о технической помощи (военная помощь так и не была при­нята ввиду отказа генерала Не Вина), по которому в Бирме начинала работать американская техническая миссия, решавшая, каким образом и в какой форме эту помощь оказывать.

Впервые Бирма открыто солидаризировалась с пози­цией западных держав в июне 1950 г., когда она голосо­вала за резолюцию США в ООН по корейскому вопросу. Характерно, что голосование в ООН происходило неза­долго до подписания бирмано-американского соглашения о технической помощи.

Сдвиг бирманской внешней политики вправо был с одобрением встречен частью бирманской прессы, в кото­рой появились также открытые нападки на Советский Союз. Однако одобрение политики У Ну было далеко не всеобщим, и оппозиция ей распространилась даже среди широких слоев бирманских социалистов, принимавших на веру довольно частые в это время «левые» выступления социалистических лидеров. Возмущение политикой пра­вительства высказал руководимый социалистами Кон­гресс профсоюзов Бирмы, который после ухода коммуни­стов в подполье стал главным профсоюзным центром страны. Левые элементы контролировали также орган социалистов газету «Голос Союза». Конфликт между профсоюзными лидерами и руководством партии зрел [281] уже давно, так как Конгресс профсоюзов Бирмы открыто заявлял о желании вступить во Всемирную федерацию профсоюзов, членами которой состояли СССР и КНР, а руководители социалистов требовали включения бирман­ских профсоюзов в реформистскую Конфедерацию сво­бодных профсоюзов. В июле 1950 г. газета «Голос Союза» высказалась против позиции Бирмы в корейском вопросе и осудила интервенцию США в Корее. Выступая в пар­ламенте, лидер Конгресса профсоюзов Бирмы Такин Хла Чве резко критиковал правительство У Ну. АЛНС и Со­циалистическая партия немедленно реагировали на  вы­ступление левых социалистов,  исключив  из  Лиги проф­союзных   лидеров   Такин   Хла   Чве  и   Такин  Лвина  и распустив   Конгресс   профсоюзов   Бирмы.   Следующими шагами были полная смена левосоциалистического руко­водства Всебирманской крестьянской организации и за­крытие газеты «Голос Союза».

В декабре 1950 г. вышедшее из партии левое крыло социалистов объединилось в Рабоче-крестьянскую пар­тию Бирмы, провозгласившую своей идеологией марк­сизм. Раскол в Социалистической партии подорвал влия­ние правых социалистов на трудящиеся классы и слои Бирмы. В то же время исключение из партии левых со­циалистов способствовало ее консолидации на позициях правых лидеров.

Знаменательным для отхода АЛНС от лозунгов пер­вых послевоенных лет было принятие .парламентом по инициативе У Ну трех законов о религиозных реформах и возрождении буддийской религии в Бирме. Были орга­низованы религиозные суды для восстановления порядка в монашеском ордене, члены которого во время граждан­ской войны зачастую присоединялись к врагам прави­тельства. Был также организован Палийский универси­тет, получивший задание определить стандарты для мо­нашеских экзаменов. Наконец, была создана организация «Бирма-сасана» для перевода на современный бирман­ский язык буддийских книг и организации религиозных уроков в школах. В своей речи по поводу этих законов премьер-министр подчеркнул, что Будда мудрее Маркса, предлагая таким образом предать забвению злополучные 15 пунктов «Левого единства».

Несмотря на то что бирманский парламент большин­ством голосов одобрил религиозные законы, далеко не [282] все политические деятели Бирмы одобряли действия правительства, справедливо полагая, что они являются оче­видным отступлением от заветов Аун Сана об отделении церкви от государства и ведут к возрастанию роли невежественных политиков от буддизма. Средства, направлен­ные на возрождение буддизма, отрывались от более на­сущных экономических нужд, что особенно проявилось в закупке в Индии, на Цейлоне и в Китае буддийских ре­ликвий. Недовольство пробуддийской политикой У Ну возросло еще более, когда через два года премьер-министр объявил о созыве в Бирме Шестого всемирного буд­дийского синода, на строительство огромных сооружений которого было выделено 5,6 млн. чжа (1 чжа=1 бирман­ской рупии). Опасения высказывались и представителями национальных меньшинств, значительная часть которых или исповедовала христианство, или придерживалась анимистических верований. Однако У Ну настойчиво про­должал пробуддийскую политику, ибо таким образом он привлекал на свою сторону часть крестьянства, монаше­ство и консервативные круги общества, создавал себе ре­путацию примерного буддиста и защитника националь­ных традиций, что в Бирме играло немаловажную роль. Борьба за возрождение буддизма позволяла У Ну также широко использовать в пропагандистских целях лозунги непротивления злу, всепрощения и миролюбия, на фоне которых радикальные требования марксистов изобража­лись как кровожадные и «небирманские».

Восстановление власти правительства в главных горо­дах Бирмы к середине 1951 г. и отступление повстанцев в сельские районы, в горы и леса дало возможность прове­сти в июне 1951 г. давно обещанные всеобщие выборы. К выборам лучше всего была подготовлена Социалисти­ческая партия, которая сумела к тому времени укрепить позиции в местных органах власти. Партия поддержала пробуддийские действия У Ну и его предвыборный лозунг «Мир в течение года». Крайне правые оппозиционные партии не пользовались в Бирме серьезной поддержкой избирателей; из легальных левых организаций противо­стоять Лиге могла лишь недавно созданная Рабоче-кре­стьянская партия, влияние которой на избирателей было ограниченно.

Предвыборная программа Лиги провозглашала «соз­дание социалистического государства мирными методами», [283] отказ от антирелигиозной идеологии, нейтралитет в «холодной войне», заботу о национальных меньшинствах, национализацию земли, сельскохозяйственный кредит и плановую программу экономического развития в интересах народа. Первые два пункта программы были направ­лены против повстанцев, третий пункт был как бы само­оправданием в связи с прозападными внешнеполитичес­кими тенденциями. Что касается обещаний национализа­ции земли, субсидий крестьянам и т. п., то они имели чи­сто пропагандистское значение. Правительство особенно и не рассчитывало на голоса крестьян, так как его власть кончалась за пределами городов и сельские районы в по­давляющем большинстве находились под влиянием пов­станцев. Не удивительно, что выборы проводились в те­чение полугода и, несмотря на это, прошли лишь в 30% избирательных округов. Для привлечения на свою сторону государственных служащих правительство перед самыми выборами увеличило им заработную плату, отменив та­ким образом ее понижение, проведенное в 1949 г. и при­ведшее к забастовке чиновников.

Функционеры Социалистической партии осуществляли надзор над выборами в большинстве округов, так как представляли там государственную власть, и потому ча­сто оказывали влияние на ход выборов. Для обеспечения надежного большинства все армейские части были на­правлены к урнам строем и голосовали за правительство. По официальным данным, всего проголосовало около 1,5 млн. человек из общего числа — более 8 млн. имеющих право голоса. 60% голосов было отдано за АЛНС. В ре­зультате Лига получила 85% мест в парламенте.

В автономных государствах депутаты в палату нацио­нальностей были избраны князьями и представляли их интересы. В палату депутатов прошли в основном кандидаты по спискам АЛНС, которых поддерживали те же князья.

Единственное поражение Лига потерпела в Ракхайне (Аракане): из семи мест там шесть достались сторонни­кам автономии.

В марте 1952 г., после завершения подсчета голосов и переговоров с представителями национальных мень­шинств и политическими деятелями, было сформировано новое правительство. Во главе его стоял У Ну, но боль­шинство портфелей в нем принадлежало социалистам, [284] причем теперь в правительство вошли и лидеры Социали­стической партии во главе с У Ба Све. У Чжо Нейн был избран генеральным секретарем АЛНС. Именно с этими двумя социалистами У Ну делил власть в последующие годы, и именно они направляли в основном политику Бир­манского Союза. Остальные министры кабинета были ли­бо социалистами, подчинявшимися более У Ба Све, чем У Ну, либо лично близкими У Ну политиками.

5. План «Пидота»

К моменту прихода к власти нового правительства У Ну экономическое положение страны хоть и не было столь катастрофичным, как в 1948—1949 гг., однако ос­тавалось весьма тяжелым. Железные дороги еще не функ­ционировали, речной флот был большей частью уничто­жен, добыча полезных ископаемых была почти невозмож­на. Правда, обладание Рангуном и возвращение ряда рисопроизводящих районов дельты и Нижней Бирмы в руки правительства дало возможность несколько расширить экспорт риса, а выданный английским правительством краткосрочный заем в 0,5 млн. ф. ст. на закупку урожая помог правительству свезти на склады Рангуна значи­тельное количество риса. Однако основной проблемой, стоявшей перед Бирмой, было помимо восстановления хозяйства ее превращение из отсталой сельскохозяйствен­ной страны и поставщика сырья в современное самообес­печивающееся государство. За исключением крайне пра­вых группировок, все политические партии страны были сторонниками индустриализации Бирмы — разница за­ключалась в том, с помощью каких средств планирова­лось этого достигнуть.

Правительство Лиги полагало, что наиболее верный путь — обращение к иностранной помощи с привлечени­ем новых иностранных капиталовложений, а такжг со­хранение существующей социальной структуры бирман­ского общества.

В соответствии с соглашениями об экономической по­мощи с Великобританией и США в Бирму прибыла сна­чала группа английских экономистов, а затгм американ­ские эксперты, представители частных компаний, прово­дившие обследование бирманской экономики. Одновременно [285] в Бирме начала работать миссия ООН, изучавшая проблемы местного самоуправления, кустарных промыс­лов, управления промышленностью и т. д. Сведения, со­бранные различными специалистами, попадали в руки американских технических экспертов, приехавших из США по программе помощи, а они .координировали эти данные и решали, в каких областях экономики следует оказывать помощь.

На основе сведений и рекомендаций американских специалистов бирманское правительство разработало и опубликовало в 1952 г. план «Пидота» («земля изоби­лия»), который должен был стать всеобъемлющей про­граммой на будущее, основой планов экономического и культурного развития Бирмы на много лет вперед.

Конференция «Пидота», состоявшаяся в Рангуне в августе 1952 г., одобрила весь комплекс планов экономи­ческого развития, рассчитанных на 8 лет. Общая сумма капиталовложений за этот период должна была достичь 7,5 млрд. чжа, из которых 5,5 млрд. планировалось на­править на хозяйственное развитие страны, остальные — на социальные и культурные нужды. План «Пидота» предусматривал увеличение объема валового нацио­нального продукта с 4,3 млрд. чжа в 1952/53 г. до 7 млрд. в 1959/60 г., в результате чего доход на душу населения должен был на 4% превысить довоенный уровень.

В сельском хозяйстве программа предусматривала проведение в жизнь закона 1948 г. о национализации земли, регулирование арендной платы, интенсификацию производства, восстановление довоенных площадей, улучшение системы орошения, создание показательных ферм. В результате всего этого сельскохозяйственная продукция должна была к 1960 г. подняться на 77% по сравнению с 1951/52 г.

В области добычи полезных ископаемых и нефти пла­нировалось восстановление разрушенных рудников и промыслов и дальнейшее увеличение добычи. В обрабатывающей промышленности помимо восстановления ра­нее существовавших предприятий предполагалось соз­дать три промышленных центра (в Акьябе, Мьинджане и Рангуне) и построить в этих центрах в числе других предприятий химические заводы, заводы по производст­ву удобрений, цементный и сталепрокатный заводы, фармацевтический комбинат и т. д. Для снабжения этих [286] предприятий электроэнергией планировалось сооруже­ние ряда электростанций.

Другие разделы программы касались расширения си­стемы социального обеспечения, народного образования и медицинского обслуживания.

Источником финансирования программы «Пидота» помимо доходов от налогового обложения и экспорта ри­са должно было стать широкое использование иностран­ных кредитов и иностранных частных капиталовложе­ний.

План «Пидота» предусматривал местную инициативу в восстановлении дорог, сооружении колодцев и резер­вуаров, школ и читален. Для этого каждый район полу­чал ссуду в 50 тыс. чжа, которую наряду с частными по­жертвованиями местные власти должны были использо­вать там, где это нужнее.

Что касается иностранных капиталовложений, то вкладчиков старались привлечь гарантиями от нацио­нализации (от 10 до 25 лет), освобождением от налогов и прочими преимуществами.

План «Пидота» широко рекламировался в выступле­ниях руководителей АЛНС и в печати как внутри стра­ны, так и за рубежом. Богатый цифрами и графиками, он производил впечатление обоснованного документа, следуя указаниям которого через несколько лет можно добиться истинной независимости и благосостояния. План выглядел весьма привлекательно для многих бир­манцев, ибо обещал улучшить жизнь, создавал иллюзию построения мирного государства без партийной борьбы, несправедливости, угнетения. Для его осуществления го­сударство обращалось к патриотическим чувствам бир­манцев.

Наиболее быстрые и очевидные успехи в выполнении плана были достигнуты именно в той его части, где гово­рилось об инициативе местных органов власти и населе­ния. Успехи стимулировались также призами для наибо­лее активных деревень, соревнованием, разгоревшимся между деревнями. По официальным данным, за первые два года осуществления «Пидоты» было построено око­ло 2 тыс. местных дорог и мостов, 1700 колодцев, 1500 во­дохранилищ, более 3300 деревенских школ и 400 чита­лен.

Однако строительство читален и восстановление местных [287] ирригационных систем, хотя и имело значение для экономики, не было главным. Основными оставались зе­мельный вопрос и производство риса. Рис был не толь­ко главным продуктом питания, но и важнейшим источ­ником поступления иностранной валюты. Без увеличения экспорта риса все планы индустриализации оставались не более чем планами.

Первоначальной задачей в рисоводстве было дости­жение довоенного уровня производства и подъем залеж­ных земель, брошенных крестьянами во время оккупации и гражданской войны. Для осуществления этого вскоре после принятия плана была создана Корпорация   разви­тия, а несколько позже организованы сельскохозяйствен­ные банки. Корпорация развития и банки должны были регулировать расходование средств на развитие экономи­ки, а также давать крестьянам ссуды на подъем целины, расширение посевных площадей  и выращивание новых культур: земляного ореха, хлопка, сахарного тростника и т. д. В обязанности Корпорации входило также обеспе­чение земледельцев семенами и техникой и обучение  их новым агротехническим приемам.

Проблема расширения производства была тесно свя­зана с насущными земельными реформами. Здесь прави­тельство оказалось в сложном положении, и политика его отличалась двойственностью. Когда речь шла о по­мещиках-абсентеистах, индийских ростовщиках и т. п., правительство выступало на стороне крестьян не только на словах, но и на деле, тем более что почти все индий­цы покинули Бирму во время войны   и мало кто из них вернулся обратно после 1945 г. Еще в 1950 г. правитель­ство Бирмы наотрез отказалось удовлетворить просьбу четтьяров о пересмотре суммы компенсации за национализированную землю. Сумма компенсации осталась на уровне двенадцатилетней    ставки земельного налога с данного участка (четтьяры просили увеличить ее втрое) и платилась лишь в неконвертируемой валюте — бирман­ских чжа, т. е. выплата носила в значительной степени символический характер. Часть этой земли к началу 50-х годов находилась во владении крестьян, занявших ее во время японской оккупации, часть была заброшена, часть попала в руки местных помещиков, которые были влиятельной силой в Социалистической партии и актив­но поддерживали Лигу в гражданской войне. Поэтому, [288] с одной стороны, правительство, которое неоднократно афишировало готовность передать землю тем, кто ее об­рабатывает, вынуждено было к каким-то действиям, тем более что отсутствие их подтверждало правильность ан­типравительственной позиции повстанцев. С другой сто­роны, эти действия неизбежно вызвали бы отрицатель­ную реакцию со стороны помещиков. И даже наличие благих намерений части АЛНС не могло преодолеть ни объективных трудностей, ни силы оппозиции реформе.

В результате в плане «Пидота» и в последующих вы­ступлениях членов правительства наступление новой эры для крестьян растягивалось на 10 лет (1953—1963). Бы­ло объявлено, что на первом этапе необходимо, подгото­вить и обучить административный персонал, который бу­дет руководить распределением земли, затем следует избрать земельные комитеты, не находящиеся под пар­тийным контролем. После этого каждая семья получит по 10 акров (4 га) земли (столько, сколько обрабатыва­ется одной упряжкой волов). Крестьянские семьи будут объединены в кооперативы, получающие кредиты и семе­на от государства. К 1955 г. должно быть перераспреде­лено в общей сложности 10 млн. акров, а к 1962 г. мил­лион крестьянских семей будет объединен в 50 тыс. коо­перативов.

В действительности аграрная реформа проходила совсем иначе, чем декларировалась. В 1953—1954 гг. ее проведение было начато в восьми небольших районах, и к концу 1955 г. в общей сложности было распределено всего 6% намечавшихся к перераспределению земель. К примеру, в районе города Амарапура реформа проводилась в 24 деревнях. В ноябре 1953 г. было объявлено о выборах в земельные комитеты. Однако ни в одной из деревень комитеты не были выбраны в полном составе и не представляли крестьян — во главе их стали местные администраторы из АЛНС. Сначала из числа перерас­пределяемых земель были изъяты земельные владе­ния менее 50 акров, затем земли, принадлежащие буд­дийским монастырям и организациям. В результате пе­рераспределялась лишь треть земель, причем большей частью даже в экспериментальных районах лишь под­тверждались права мелких владельцев. Арендаторы в среднем получали не более 3 акров на семью, что не да­вало возможности прокормиться. Вопросы создания [289] кооперативов в подавляющем большинстве эксперимен­тальных деревень были отложены и забыты, и бирман­ские помещики через родственников, подставных лиц и с молчаливого согласия руководителей земельных ко­митетов остались фактическими собственниками крупных земельных владений.

Благоприятные погодные условия в 1952/53 г. и спрос на рис на внешнем рынке улучшили положение в сель­ском хозяйстве. Площади под рисом приблизились к довоенным, а урожай риса достиг 5740 тыс. т (в 1938/39 г. он составлял 8050 тыс. т). В первые годы независимости Бирма могла экспортировать несколько более 1 млн. т риса, и до 1953 г. ее доходы от продажи риса постоянно росли ввиду роста цен, особенно в связи с корейской вой­ной. Однако с 1953 г. цены на рис на мировом рынке по­катились вниз и Бирма с трудом продала затоваренный рис по сниженным ценам. В результате доходы в валюте от продажи риса в 1953/54 и 1954/55 гг. составили лишь 80% от доходов в 1952/53 г. Выполнение плана «Пидота» оказалось под угрозой.

Трудности возникли и в области промышленности, ибо выполнению планов препятствовали как продолжавшая­ся гражданская война, так и катастрофическая нехват­ка национальных кадров. Обращение правительства к иностранным фирмам (что выразилось в первую оче­редь в создании смешанных компаний вместо прежде целиком английских «Бирма Корпорейшн» и «Бирма Ойл») не принесло желаемых результатов. Если в 1952 г. добыча нефти составляла менее 10% довоенной, то к 1955 г. она не превышала 15%. Практически не увеличи­валась добыча олова и других цветных металлов: рудни­ки большей частью оставались в зоне деятельности каренских повстанцев.

Трудности в выполнении плана «Пидота», сказавшие­ся уже в первые два года, заставили многих бирманцев обратить внимание на деятельность американских экспер­тов, представлявших доклады, на основе которых и были разработаны планы промышленного развития.

Многочисленные эксперты (стоимость помощи кото­рых оценивалась правительством США в миллионы дол­ларов ежегодно) проникали во все области бирманской экономики и составляли многочисленные, часто невыпол­нимые в бирманских условиях планы. В Бирме все шире [290] распространялось мнение, что эти советники преследуют цели, не имеющие ничего общего с интересами Бирмы. Недоверие к американским плановикам увеличивалось с ростом сомнений в том, что «Пидота» — панацея от эко­номических и социальных бед.

В АЛНС и Социалистической партии лишь незначи­тельное меньшинство хотело или могло признаться в том, что Бирме следует стать союзником США. Большинство членов этих организаций отражало демократические и националистические взгляды слоев бирманского общест­ва. Поэтому явный переход Бирмы в западный лагерь ни­как не способствовал бы популярности правительства. Даже правая оппозиция предпочитала играть на нацио­налистических чувствах избирателей, обвиняя правитель­ство Лиги в сговоре с американцами. Любое открытое вы­ступление правительства либо в пользу американской помощи, либо в поддержку американской политики вызы­вало резкую реакцию в парламенте. Наиболее твердую антиамериканскую позицию занимала Рабоче-крестьян­ская партия Бирмы. Правительство Лиги было вынуж­дено учитывать антиимпериалистические тенденции в бирманском обществе. В любой критический момент пра­вительству пришлось бы выбирать между американской поддержкой и общественным мнением. Такой кризис в бирмано-американских отношениях наступил с началом гоминьдановского вторжения в Бирму.

6. Гоминьдановская агрессия

Первые гоминьдановские части появились на терри­тории Бирмы в конце 1949 г., с падением гоминьданов­ского режима в Южном Китае. Отступившие через гра­ницу отряды под командованием генерала Ли Ми обос­новались в северо-восточных горных районах. В то вре­мя, в разгар гражданской войны, начало вторжения про­шло почти незамеченным. Однако уже в июле 1950 г., с ликвидацией угрозы повстанцев Рангуну, бирманские ча­сти оттеснили китайский отряд к границе. Отступив в го­ры, гоминьдановцы получили подкрепления, оборудова­ли посадочные площадки, наладили связь с Тайванем и начали рекрутировать в свои ряды молодежь из местных племен. К апрелю 1951 г. общая численность гоминьдановских [291] войск достигла уже 4 тыс. человек. Предпринятое этим отрядом вторжение в Юньнань провалилось, и в ию­ле гоминьдановцы вновь отступили в горы. Следующую попытку вторжения в Китай гоминьдановцы предприня­ли в 1952 г. К тому времени их насчитывалось в Северо-Восточной Бирме более 12 тыс. Попытка вновь была не­удачной, и разгром, учиненный гоминьдановцам Народ­но-освободительной армией Китая, был таков, что надеж­ды на реванш пришлось полностью оставить. С этого момента гоминьдановские части перестали рассматри­вать оккупированные районы Бирмы лишь как базу для нападения на КНР и прекратили называть себя «освобо­дительной армией». Они решили остаться здесь надолго, начали облагать налогами местное население, проводить рекрутские наборы и наладили регулярное воздушное со­общение с Тайванем через Таиланд. С Тайваня поступа­ли оружие, боеприпасы и даже американские инструкто­ры: военный очаг на южной границе КНР в разгар войны в Корее был выгоден США. Во второй половине 1952 г. владения гоминьдановиев охватывали значительную часть шанских княжеств и доходили до реки Салуин. Отдельные подразделения гоминьдановских войск появи­лись в окрестностях Бамо и Мьичины, а на юге наметил­ся их союз с частями КНОО.

Раньше, чем правительство, опасность гоминьдановской угрозы поняли коммунисты, которые предложили народным добровольцам и партии «Красный флаг» вступить в союз для совместных действий против гоминьдановской агрессии. В результате 1 октября 1952 г. было подписано «Соглашение о тройственном союзе». Однако правительство Лиги никак не откликнулось на призыв компартии, считая повстанцев куда более опасным вра­гом, нежели гоминьдановцев, и не желая обострять отно­шения с США. До самого конца 1952 г. Рангун относился к существованию гоминьдановской армии весьма спо­койно, и переход гоминьдановцев к активным действиям оказался для Лиги неожиданным.

4 января 1953 г., в день независимости Бирмы, го­миньдановские дивизии начали активное наступление на города шанских княжеств. К середине февраля гоминь­дановцы вместе с частями каренов подошли к Таунджи и осадили Лойко. Лишь в начале марта бирманская ар­мия смогла подтянуть достаточно сил, чтобы остановить [292] продвижение гоминьдановцев и перейти в наступление. Три бирманские бригады отбросили противника от Лой­ко и Таунджи, причем после ожесточенного сражения, разыгравшегося на реке Салуин, победившие бирманцы обнаружили среди убитых тела американцев. Это дока­зательство участия США в гоминьдановской агрессии, как и захват новейшего американского оружия, вызвали резкую реакцию в Бирме. Правительство Лиги не могло игнорировать всеобщее возмущение, и в то время как гоминьдановские войска с боями отступали на восток, Бирма обратилась в ООН с жалобой на гоминьдановцев. Генеральная Ассамблея рекомендовала вывести китай­ские войска из Бирмы мирным путем. К октябрю 1953 г., после длительных переговоров в Бангкоке, было достиг­нуто соглашение об эвакуации 2 тыс. гоминьдановцев. Но в это число были включены в основном раненые, больные, насильно мобилизованные в армию шаны и т. и Сданное при эвакуации оружие также оказалось вышед­шим из строя. Не было секретом, что основная, наиболее боеспособная часть гоминьдановцев осталась в Бирме.

Убедившись в этом, бирманская армия возобновила наступательные действия, в ходе которых лучшие части гоминьдановцев были в 1954 г. разгромлены. Однако, по подсчетам наблюдателей, генерал Ли Ми все еще обла­дал шеститысячной армией и регулярно продолжал по­лучать подкрепления и оружие с Тайваня, без чего он не мог бы продолжать войну. После июня — июля 1954 г. го­миньдановцы уже не пытались штурмовать города, но даже после очередного бирманского наступления в апре­ле — мае 1955 г. их войска, разделившись на небольшие отряды и отступив в горы, сохранили контроль над неко­торыми труднодоступными районами, где они собирали дань с деревень, торговали контрабандным опиумом и изготовляли фальшивые деньги.

Возмущение широких слоев бирманской обществен­ности разбоем гоминьдановцев уже вскоре после начала боев переросло в возмущение политикой США. Действия американского правительства, продолжавшего войну в Корее, увеличившего военную помощь Франции в Индо­китае и решившего защищать с помощью американского флота Тайвань в надежде на реставрацию режима Чан Кай-ши, не оставляли сомнений в том, что гоминьданов­цы остаются наиболее верными союзниками США в Азии. [293] Последовавшие заявления США и Тайваня о том, что они не имеют никакого отношения к действиям в Бирме частей генерала Ли Ми, в то время как факты говорили об обратном, поставили бирманское правительство перед необходимостью пересмотреть политику по отношению к США. Результатом этого стало заявление Бирмы от 17 марта 1953 г. об отказе от американской помощи.

Еще раньше бирманское правительство пришло к ре­шению о расширении связей с социалистическими стра­нами, что выразилось в посещении СССР экономической делегацией Бирмы в апреле 1962 г., а также в посещении СССР и КНР Такин Тином, президентом Всебирманской крестьянской организации, для ознакомления с опытом социалистических стран в области сельского хозяйства.

С ликвидацией серьезной угрозы гоминьдановского нашествия к маю 1954 г. распался «тройственный союз» повстанцев и их силы, и без того уступавшие правительственным, вновь оказались разрозненными, что дало Ли­ге важные преимущества. В ходе военных операций 1954—1955 гг. бирманская армия нанесла ряд пораже­ний каренским повстанцам и перешла в наступление про­тив коммунистов. Возможность действовать против пов­станцев поодиночке, не опасаясь, что другие группы при­дут к ним на помощь, сильно облегчала действия правительственных войск.

В конце 1954 г. бирманская армия заняла города Ракхайна (Аракана) и разгромила основные силы араканских мусульманских сепаратистов — муджахидов. В на­чале 1955 г. началось новое наступление бирманской ар­мии против КНОО, активизировавшей диверсионные действия на железной дороге Рангун — Мандалай. После трудных и затяжных боев в горах правительственные ча­сти смогли взять штурмом центр каренских повстанцев Папун.

К концу 1955 г. основные противники Лиги были раз­биты и оставили все крупные населенные пункты. Отныне повстанцы могли контролировать лишь горные и лес­ные районы и были вынуждены перейти к чисто партизан­ским действиям, не могущим принести военного успеха. В этих условиях многие повстанцы, устав от многолет­ней войны и потеряв надежду на победу, складывали ору­жие и возвращались к мирной жизни.

К началу 1955 г. число сдавшихся в плен повстанцев [294] самого различного толка достигло 25 тыс. Помимо необ­ходимости обеспечить их работой (а многие из сдавших­ся в плен умели лишь воевать) правительство полагало, что следует обеспечить какой-то надзор над бывшими противниками, дабы они не попали под влияние левых сил в городах. С этой целью некоторая часть постанцев была включена в регулярную армию, а большинство — в специально созданную Реабилитационную бригаду, по­лувоенную строительную организацию, дислоцированную на окраине Рангуна. Бригада находилась под контролем Лиги и насчитывала в 1955 г. 10 батальонов. Лига пред­полагала в будущем, если возникнет необходимость, ис­пользовать Реабилитационную бригаду в качестве собст­венной армии.

7. Проблемы экономического развития Бирмы в середине 50-х годов

К середине 50-х годов острота проблемы гражданской войны в Бирме ослабла, хотя правительство контролиро­вало далеко не всю территорию страны и в некоторых районах уже в течение нескольких лет власть повстанцев никем не оспаривалась. Стабилизации положения спо­собствовали не только успехи правительственных войск, но и определенные экономические достижения. В 1950— 1955 гг. многие промышленные объекты были восстанов­лены, велось строительство новых. В то же время прави­тельству пришлось столкнуться с целым рядом экономи­ческих трудностей.

Многие объекты не оправдали возлагающихся на них надежд. В несколько раз была превышена проектная стоимость строительства нового аэродрома в Мингаладоне, сооружавшегося датской фирмой под наблюдением американских экспертов. Текстильная фабрика, постро­енная с помощью американских экспертов и оборудован­ная японскими и американскими станками, оказалась экономически невыгодной, так как машины не были при­способлены для бирманского хлопка и пришлось ввозить его из США. Экономические прогнозы американских экс­пертов, на основе которых была принята программа раз­вития, базировались, в частности, на том, что цена риса на мировом рынке не опустится ниже 50 ф. ст. за тонну. [295] Однако уже в конце 1954 г. обнаружилось, что эту цену бирманский рис на мировом рынке не получит. С декаб­ря правительство прекратило закупки риса и цена на не­го внутри страны резко упала, что ударило в первую оче­редь по земледельцам. Наконец, часть затоваренного ри­са была продана Индии, однако из полученной при сделке цены в 50 ф. ст. за тонну 15 ф. ст. перечислялись Ин­дии в погашение бирманского долга, уплата которого была одним из условий получения независимости в 1947г. Таким образом, практически Бирма продавала рис из расчета 35 ф. ст. за тонну, и, несмотря на это, к началу 1955 г. на складах Бирмы скопилось 700 тыс. т непроданного риса.

Ухудшение конъюнктуры на мировом рынке усугубля­лось недостатками в системе управления сельским хозяй­ством, охваченной, как и другие области государственно­го аппарата, жестокой коррупцией. Проверка деятель­ности Государственного управления сельскохозяйствен­ной торговли обнаружила астрономическую недостачу средств и нехватку на складах 200 тыс. т риса. Коррупция и бюрократизм в системе закупок сельскохозяйственных продуктов приводили к тому, что крестьяне предпочита­ли продавать рис частным посредникам, и жизненный уровень крестьянства никак не мог достичь довоенного. Попытки сдержать рост коррупции и обуздать спекуля­цию приводили на практике лишь к созданию все новых управлений и проверочных комиссий.

Ввиду резкого сокращения валютных запасов прави­тельство пошло на свертывание программы развития. Строительство ряда объектов, начавшееся по плану «Пидота», было законсервировано. Кроме того, была сдела­на попытка ввести режим экономии. В марте 1955 г. бы­ло объявлено о сокращении вдвое всех импортных ли­цензий, что привело лишь к вспышке спекуляции и рез­кому увеличению ввоза товаров, не облагавшихся лицензиями. Тогда запрещение на импорт было распростра­нено и на эти товары. Одновременно правительство уве­личило долю бирманских торговцев в импорте: так, до­ля бирманцев в импорте текстиля не должна была опус­каться ниже 88%. Однако протекционистские шаги, на­правленные на укрепление национальной буржуазии, не были до конца эффективны, ибо многие бирманские им­портеры стали лишь подставными лицами для иностранных [296] фирм. Страдал от этого в первую очередь потреби­тель, потому что отныне он должен был обеспечивать прибыли как торговцам, так и посредникам. За весну 1955 г. цены на товары широкого потребления выросли в несколько раз и реальный курс чжа резко упал.

Насущные проблемы экономического и политического развития Бирмы заставили бирманское правительство внести коррективы в свою внешнюю политику. Если раньше основными контрагентами Бирмы были страны Британского содружества, а также США, то теперь Бир­ма пошла на расширение международных связей. К это­му толкала также и внутренняя обстановка. Правитель­ство АЛНС стремилось расширить свою опору внутри страны и искало новых путей подавления как легальной, так и вооруженной аппозиции. В выступлениях У Ну все большее место стали занимать внешнеполитические про­блемы нейтралитета и сотрудничества с социалистиче­скими странами. Эти выступления отражали демократи­ческие, антиимпериалистические тенденции в бирман­ском обществе, в том числе среди членов АЛНС.

Расширение связей Бирмы с другими странами, как неприсоединившимися, так и социалистическими, было очевидным шагом к укреплению государственной и до­стижению экономической независимости страны, и он приветствовался и левой оппозицией, и значительной частью национальной буржуазии. Таким образом, в сере­дине 50-х годов совокупность политических и экономиче­ских причин привела к изменению внешнеполитического курса Бирмы.

В 1955 г. торговые миссии Бирмы посетили ряд стран Европы и Азии, заключая контракты на продажу риса. В ходе переговоров определился новый тип торговых соглашений: Бирма заключила ряд бартерных сделок, при которых в обмен на рис получала либо товары и обору­дование, либо экономическую помощь, не связанную с политическими обязательствами. Были подписаны дого­воры с Филиппинами об обмене риса на сахар, с Индо­незией — о поставках риса в обмен на сахар, кофе, коп­ру, перец и т. д. Впервые были заключены договоры с со­циалистическими странами. КНР согласилась приобре­сти 150 тыс. т риса в обмен на пряжу и другие товары, был подписан договор с Югославией о ежегодной постав­ке 50 тыс. т риса в обмен на товары и техническую помощь. [297] Наконец, Советский Союз согласился купить 150—200 тыс. т риса в счет поставки Бирме станков, обо­рудования и других товаров.

В то же время Бирма уладила вопрос о репарациях с Японией. В огличие от других оккупированных во вре­мя войны азиагских государств Бирма согласилась на меньшую, чем было ранее установлено, сумму репара­ций, однако выплата их должна была начаться немедлен­но как в виде поставок японских товаров, так и путем предоставления различных форм технической помощи на сумму 20 млн. долл. ежегодно. Это соглашение оказалось весьма выгодным для Японии, так как позволило японским промышленникам вернуться на бирманский рынок. Более широкая внешнеполитическая ориентация и внутренняя стабилизация в Бирме дали возможность бирманскому правительству пойти на некоторые шаги, направленные против остатков зависимости от Велико­британии. Был расторгнут договор об английской воен­ной миссии и ликвидированы преференциальные тари­фы для товаров, ввозимых из стран Британского содру­жества. Это позволило японским коммерсантам занять первое место среди поставщиков текстиля в Бирму и от­теснить находившихся ранее в более выгодном положе­нии индийских торговцев.

Несмотря на изменение внешнеэкономической поли­тики, борьбу с коррупцией и бюрократизмом (которая так и не дала ожидаемых результатов), создание новых управлений и контрольных комиссий, сокращение импор­та, режим экономии и т. д., экономическое положение Бирмы оставалось нелегким. Летом 1955 г. правительст­ву Лиги пришлось фактически отказаться от претворе­ния в жизнь плана «Пидота». После многочисленных за­седаний было решено отказаться от тех объектов, стро­ительство которых еще не начиналось. Вместо престиж­ного восьмилетнего плана был выработан четырехлетний план на 1956/57—1959/60 гг., который был значительно скромнее, чем программа «Пидота» и планы, разрабо­танные американскими советниками. Из запланирован­ных 196 объектов было изъято 85 (завершен в конце кон­цов был лишь 31 объект).

Понимая, что Бирма нуждается во внешней помощи и при определенных условиях готова принять ее, и зная, что среди бирманских политиков и в деловых кругах существуют [298] сторонники сближения с США, американцы взяли на себя инициативу восстановить свой престиж и позиции в стране, являющейся «задними воротами в Ки­тай». 26 февраля 1955 г. Бирму посетил государственный секретарь США Дж. Ф. Даллес. Формально причиной его краткого визита было разъяснение бирманским лиде­рам политики СЕАТО (от участия в котором Бирма от­казалась) и выяснение позиции Бирмы на предстоящей Бандунгской конференции. В ходе встречи Даллеса с У Ну обсуждались также вопросы возобновления амери­канской помощи. Летом того же года У Ну посетил США, где был встречен на самом высоком уровне, и выступил на совместном заседании обеих палат конгресса с разъ­яснением политики неприсоединения. Несмотря на вза­имные уверения о стремлении к миру и взаимной терпи­мости, переговоры о возобновлении помощи проходили в сложной атмосфере, так как У Ну желал получить по­мощь без явных политических условий и не мог обещать взамен изменения политики Бирмы по отношению к со­циалистическим странам. Последовали затяжки с амери­канской стороны, что вызвало ответный шаг Бирмы, на­правившей торговую делегацию в Индию, где бирман­цам удалось добиться принципиального согласия на большой заем. В то же время Бирма продолжала переговоры с социалистическими и нейтральными странами.

Поняв, что политическое давление на Бирму резуль­татов не даст и дальнейшие оттяжки с предоставлением помощи могут привести лишь к укреплению связей Бир­мы с социалистическими странами, не требовавшими ни­каких политических обязательств, США пошли на заклю­чение соглашения 1956 г. об экономической помощи. Од­нако она выразилась не в предоставлении долларового займа, в чем была заинтересована Бирма для покрытия дефицита торгового баланса, а в продаже Бирме продо­вольственных излишков и хлопка на бирманскую валю­ту. Это соглашение (в общей сложности Бирма должна была получить по нему и последующим соглашениям то­варов на 40,7 млн. долл.), хоть и покрыло часть бирман­ского спроса на товары широкого потребления, далеко не удовлетворило Бирму, так как эти поставки давали США возможность влиять на бирманскую экономику, создавая конкуренцию с другими поставщиками этих же [299] товаров и в некоторых случаях даже препятствуя разви­тию национального производства. В дальнейшем эконо­мическая помощь США выражалась также в предостав­лении Бирме займов и других форм помощи.

К концу 1955 г. наиболее острый этап экономического и валютного кризиса был преодолен, однако кардиналь­ные вопросы социального и экономического развития не были решены, и положение в стране продолжало оста­ваться напряженным. Внутренние противоречия посте­пенно накапливались, легальная оппозиция Лиге росла как справа, так и слева. Падение авторитета и влияния АЛНС обнаружилось во время выборов 1956 г.

8. Политическая борьба в 1954—1956 гг.

За несколько лет, прошедших со дня достижения не­зависимости, в ьирме ооразовалась категория професси­ональных политиков, живущих на доходы от политиче­ской деятельности. Почти все они входили в Лигу, со­ставляя ее центральные и местные органы, заполняя го­сударственный аппарат и парламент. Несмотря на срав­нительно скромное жалованье, которое получали парла­ментарии и представители лиги на местах, за годы гос­подства АЛНС они настолько вросли в свои кресла, что не представляли иной жизни. В бирманских условиях это способствовало коррупции, ибо все, начиная от помещи­ков и торговцев, желавших приоорести привилегии или лицензии, и кончая представителями крупных иностран­ных корпорации, желали заручиться поддержкой того или иною министра, чиновника или члена парламента. Уже в 1951 г. У Ну признавал, что за первые три года независимости было раскрыто около 500 случаев корруп­ции, которые обошлись стране в 16 млн. чжа. Образова­ние специального ьюро расследований не смогло изжить продажности чиновников, причем в Бирме существовало убеждение, что бюро, преследуя рядовых чиновников, куда либеральнее относится к видным членам Лиги. В 1954 г. в темной сделке с рисом было замешано имя одного из руководителей Лиги и лидеров Социалистиче­ской партии — У Чжо Нейна. В конце 1954 г. У Ну посвятил многие выступления этой больной теме, ибо про­дажность чиновников и политиков сильно подрывала авторитет [300] Лиги и была серьезной помехой в экономическом развитии. Теме борьбы с коррупцией была посвящена и конференция АЛНС в мае 1955 г. Более того, была на­значена комиссия по чистке Лиги от примкнувших к ней темных дельцов и честолюбцев, стремившихся использо­вать в своих целях неограниченную власть, которой пользовалась АЛНС. Недовольство Лигой начало про­являться и в армии, где часть молодых офицеров, а так­же некоторые высшие командиры высказывали разоча­рование деятельностью правящей элиты, отошедшей от заветов Аун Сана. Паллиативные меры, принимавшиеся правительством, не могли спасти положения: должности, лицензии, подряды, распределение иностранных зай­мов — все это продавалось и покупалось.

Руководство Лиги сознавало, что приближавшиеся всеоощие выборы могут не принести Лиге безусловной победы, как было ранее.

Состоявшиеся в феврале 1955 г. муниципальные вы­боры в Рангуне стали пробой сил как для Лиги, так и для оппозиции. Оппозиционные партии согласились на время забыть о разногласиях и объединились в Патрио­тический союз. На политической арене вновь появился Ба Мо, не выставлявший своей кандидатуры, но высту­пивший с левой платформой «народной демократии». К Союзу присоединились даже крайне правые политики, пытавшиеся под его знаменами получить голоса бирман­ских избирателей, которые в массе отрицательно относи­лись к союзу с Западом и укреплению позиций частного капитала. В целом же Союз отражал настроения мелкой буржуазии, части рабочего класса и городской интелли­генции.

Лига бросила в Рангун все свои силы, организуя ми­тинги, вывешивая красные знамена и транспаранты, из­брав в качестве предвыборного символа портрет Аун Са­на, обрабатывая буквально каждого избирателя. Со­трудники Лиги контролировали все избирательные уча­стки. В результате победа АЛНС была, как и прежде, подавляющей. Из 35 мест в муниципальном совете Лиге достались 33. Однако за этими цифрами скрывались и тревожные данные: за объединенную оппозицию голосо­вало 29% принявших участие в выборах, в то время как многие имевшие право голоса не были зарегистрированы или не явились на избирательные участки. Одним из [301] двух кандидатов оппозиции, победивших на выборах, был брат Аун Сана Аун Тан, порвавший с Лигой. Тем не менее результаты выборов в Рангуне вселили уверен­ность в руководителей АЛНС, и они спокойно ожидали всеобщих выборов, назначенных на апрель 1956 г.

Уверенность в победе обострила борьбу внутри самой Лиги. Начался дележ выгодных мест между сопернича­ющими лидерами и организациями, входившими в АЛНС. Основными соперниками выступали социалисты, уже не в первый раз желавшие полностью подчинить себе АЛНС, и Всебирманская крестьянская организация, надеявшаяся укрепить свои позиции в правящей коалиции за счет голосов крестьян. Однако ни те ни другие не осмеливались открыто выступать против У Ну и его бли­жайшего окружения, ибо в значительной степени влия­ние Лиги зиждилось на его личной популярности.

Несмотря на поражение оппозиции на рангунских муниципальных выборах, левые силы, перегруппиро­вавшись, организовали новый союз — Национальный объединенный фронт (НОФ), основной силой которого была Рабоче-крестьянская партия. Правые силы стра­ны объединились в Бирманский национальный блок (БНБ).

Всего АЛНС выставила 220 кандидатов сравнительно с 300 кандидатами оппозиционных блоков и независимых. Как и за год до этого, выборам сопутствовала мобилиза­ция избирательной машины Лиги, вложившей большие средства в агитационную кампанию и контролировавшей все местные органы власти.

Результаты голосования в столице, казалось, под­тверждали самые смелые расчеты АЛНС: все девять мест в Рангуне остались за Лигой. Лидеры Лиги — У Ну, У Ба Све и У Чжо Нейн — были избраны уверенным большинством голосов. Однако куда менее обнадежива­ющими были известия о ходе выборов в сельской местно­сти. Начали поступать сообщения о серьезных потерях, понесенных Лигой. В общей сложности из 240 мест в парламенте 145 досталось Лиге, НОФ получил 47 мест, остальные мандаты пришлись на долю БНБ и независи­мых. Несмотря на то что Лига сохранила за собой контроль в парламенте, оснований для оптимизма не было: в то время как за Лигу голосовало 1 743816 избирателей, НОФ набрал 1 139286 голосов — разрыв был не так велик, [302] как можно было бы заключить по числу избранных парламентариев.

Реальной причиной падения авторитета Лиги было разочарование избирателей в ее деятельности, усталость от продолжавшейся гражданской войны и неудач в об­ласти экономики, недовольство профессиональными по­литиками Лиги, НОФ же выступил с программой немед­ленного заключения мира с повстанцами и реальных де­мократических преобразований в стране. Эта программа была понятна избирателям и отвечала их действитель­ным стремлениям.

После выборов социалисты вновь сделали попытку воспользоваться обстановкой и оттеснить от руководст­ва Лигой и правительством своих соперников. Главным препятствием на пути к этому был У Ну, на которого со­циалисты не осмеливались нападать публично, но кото­рого они на закрытых заседаниях Высшего совета Лиги обвиняли в провале на выборах. К этому прибавлялись также личные разногласия и неприязнь, давно копившие­ся между У Ну и лидерами социалистов. В создавшихся условиях У Ну вторично пошел на тактический маневр: как и в разгар гражданской войны, он объявил о своем уходе от руководства страной, по крайней мере времен­но, для того чтобы заняться оздоровлением Лиги и под­готовить себе достойного преемника. Возможно, У Ну ре­шил отмежеваться от провалов в деятельности Лиги и, предоставив власть социалистам, дать им возможность дискредитировать себя в глазах широких масс. Социали­сты со своей стороны полагали, что уход У Ну позволит им, даже если он впоследствии вернется к политической деятельности, укрепиться в руководстве Лиги настолько, что власть У Ну по возвращении будет номинальной.

5 июня 1956 г. У Ну покинул пост премьер-министра, оставшись президентом АЛНС. Лига ограничила его «отпуск» одним годом.

С уходом У Ну премьер-министром стал У Ба Све, сохранивший за собой пост министра обороны. Два дру­гих лидера социалистов, У Чжо Нейн и Такин Тин, стали заместителями премьера. Третьим заместителем был назначен шанский князь Сао Кун Чо. Заместители премьера одновременно держали в руках важные мини­стерские портфели: иностранных дел, национальной эко­номики и социальных служб. [303]

Сосредоточение ключевых постов в руках социали­стов не ликвидировало имевшихся разногласий, а дейст­вия социалистов по оттеснению сторонников У Ну ускорили начало открытых «боевых действий». У Чжо Нейн первым перешел в наступление, опубликовав письмо к У Ну, в котором он обвинял президента Лиги в подрыве единства социалистов и в попытках удалять их из руко­водства АЛНС. У Ну не медлил с ответом: он заявил, что обвинения У Чжо Нейна — вымысел и напомнил, что У Чжо Нейн был замешан в незаконной сделке с рисом в 1954 г.

Новый источник раздоров возник и в самой Социали­стической партии, которая не была единой ни в классо­вом, ни в организационном отношении. Она объединяла политические группировки весьма различного направле­ния, и их лидеры враждовали между собой. В этой борь­бе внутри партии был очень силен личный элемент — тщеславие и стремление к господству отдельных лидеров.

У Чжо Нейн возглавлял группу «образованных», представлявшую интересы верхушки национальной бур­жуазии. Политика этой группы находила выражение в выступлениях за индустриализацию Бирмы, за превра­щение ее в современное экономически независимое госу­дарство. За этим скрывалось стремление укрепить пози­ции национальной торгово-промышленной буржуазии. Вместе с тем «образованные» держали в руках бирман­ские профсоюзы и оказывали определенное влияние на рабочее движение.

Фракция «необразованных», возглавлявшаяся Такин Тином, представляла интересы имущих слоев деревни и контролировала Всебирманскую крестьянскую организа­цию. Лидеры ее выступали за преимущественное разви­тие сельского хозяйства, полагая, что Бирма должна ос­таваться сельскохозяйственной страной. Они объявля­ли индустриализацию преждевременной и разорительной для страны.

За различием позиций этих двух фракций скрывались интересы различных слоев национальной буржуазии, а также личное соперничество между Такин Тином и У Чжо Нейном и их приверженцами, потому что победа любой из фракций значила также и дележ администра­тивных постов и возможность приблизиться к государственной кормушке. [304]

С приходом к власти социалистов эти разногласия резко обострились и лидеры социалистов обрушились с упреками друг на друга. В различных районах Бирмы со­перничество «образованных» и «необразованных» приве­ло к кровавым столкновениям между их сторонниками и к дальнейшему расколу партии. Возможно, У Ну предви­дел возникновение такой ситуации и в начавшемся кон­фликте, не связывая себя формально с той или иной фракцией социалистов, в действительности поддерживал определенные связи с Такин Тином и «необразованны­ми», так как его личные отношения с У Чжо Нейном ис­ключали возможность примирения. Помимо этого У Чжо Нейн, как политический деятель, был значительно более крупной фигурой, нежели Такин Тин, и стремился к не­ограниченной власти в Бирме. Третий лидер социалистов, председатель исполкома партии У Ба Све, был связан с У Чжо Нейном давнишними личными и партийными отношениями, однако предпочитал до поры до времени не обострять отношений с «необразованными».

В этой обстановке бирманская армия пока остава­лась вне политики, хотя ситуация, сложившаяся в стра­не, беспокоила ее руководителей. С одной стороны, в ар­мии, выросшей и усилившейся в ходе борьбы с повстан­цами, были сильны антикоммунистические настроения, и образование Национального объединенного фронта — левой организации, выступавшей за немедленное пре­кращение гражданской войны мирным путем и демокра­тизацию общественной жизни, — вызвало неодобрение части офицерства. С другой стороны, националистически настроенная основная масса офицерства была разочаро­вана в деятельности Лиги, отрицательно относилась к коррупции и политическим махинациям ее функционеров и стремилась к созданию такого режима, который мог бы установить в Бирме твердую власть, руководствую­щуюся интересами страны в целом.

9. Обстановка в Бирме в 1957—1958 гг.

По мере того как подходил к концу «отпуск» У Ну, «образованные» социалисты начали принимать меры к тому, чтобы не допустить его возвращения на пост премь­ер-министра. Подготовка к этому шагу велась негласно, [305] так как авторитет У Ну в Бирме не позволил бы социа­листам воспрепятствовать возвращению У Ну офици­ально.

В начале 1957 г. на узком совещании «образованных» было решено сохранить за У Ну должность постоянного президента АЛНС и не «обременять» его впредь постом премьер-министра. В это время У Ну был на Цейлоне, где присутствовал на торжествах, посвященных 2500-лет­ней годовщине со дня рождения Будды. Поездка имела пропагандистский характер, ибо должна была поднять авторитет У Ну как защитника буддийской религии   По возвращении в Рангун У Ну был немедленно информи­рован о решении «образованных» Такин Тином и Такин Чжо Дуном — лидерами «необразованных» социалистов Новость заставила президента АЛНС поспешить с возвращением из «отпуска», и У Ну заявил о своем намере­нии раньше намеченного срока вернуться к исполнению обязанностей премьера. Заручившись поддержкой фрак­ции    Такин Тина,    У Ну собрал    парламент,   должный утвердить его решение. Застигнутые врасплох,  «образо­ванные» социалисты не посмели возражать против воз­вращения У Ну, и У Ба Све занял, как и прежде пост заместителя премьер-министра.

После этого отношения У Ну с фракцией У Ба Све — У Чжо Нейна еще более обострились. Исчезли даже внешние признаки единства Лиги. Кроме того, У Ну на­чал подозревать командование армии в поддержке У Чжо Нейна. Что же касается лидеров социалистов то им лишний раз стало ясно, что Социалистическая пар­тия как организация недостаточно сплочена и едина и в нужный момент на нее трудно будет опереться Поэтому сразу после возвращения У Ну к власти У Ба Све отпра­вился в Тенассерим для реорганизаци местных отделе­нии партии, что было воспринято У Ну как еще одно до­казательство подготовки социалистов к перевороту

Ни временная отставка У Ну и правление социали­стов, ни возвращение У Ну к власти не принесли с собой коренных изменений в политике и экономическом поло­жении Бирмы. Классовая принадлежность и социальная база правительства и парламента оставались в целом теми же, а неустойчивость социальных сил, на которые опирались ведущие бирманские политики, и сложность обстановки в стране диктовали непоследовательность и [306] противоречивость конкретной политики как социалистов, так и сторонников У Ну.

Если во внешней политике Бирма твердо придержи­валась нейтралистских позиций и активная междуна­родная деятельность У Ну даже сделала его одним из лидеров «третьего мира», то внутренняя обстановка из­менилась незначительно. Распределение земли среди не­имущих крестьян шло медленно: за пять лет действия аграрного закона было отчуждено и перераспределено .1,45 млн. акров (580 тыс. га) земли среди 190 тыс. зем­ледельцев, что затрагивало лишь малую часть бирман­ских крестьян. К тому же земля, полученная безземель­ными крестьянами, как правило, вскоре переходила в руки помещиков и ростовщиков (правда, теперь не индий­ских, а бирманских); сельскохозяйственные кредиты распределялись большей частью среди обеспеченных зем­ледельцев. Не имевшие оборотных средств владельцы крохотных участков зависели от погодных условий, и первый же плохой урожай лишал их земли.

Некоторый рост общего объема промышленного про­изводства, переход промышленных предприятий в руки бирманских собственников (от 40% в 1940 г. до 95% в 1959 г.) и рост государственного сектора в промышлен­ности не улучшили положения рабочего класса. Даже в Рангуне, где заработная плата была выше, чем в других местах, лишь 30% рабочих получали зарплату, достигав­шую официального прожиточного уровня. Улучшению положения рабочих мешала раздробленность рабочего движения. Все профсоюзные организации были так или иначе связаны с политическими партиями, и любому рас­колу в политическом движении сопутствовал раскол в профсоюзах. Сто с небольшим тысяч бирманских рабо­чих были объединены в четыре основные профсоюзные организации, которые соперничали между собой, выра­жая зачастую не интересы рабочих, а интересы полити­ков.

Несмотря на сокращение числа строительных объек­тов и отказ от плана «Пидота», некоторые из предусмот­ренных ранее проектов проводились в жизнь. К ним от­носились в первую очередь те, которые сооружались за счет иностранной экономической помощи.

Возобновление американской помощи Бирме способ­ствовало определенному сближению Бирмы и США, ибо [307] помимо чисто экономической США оказывали Бирме  и военную помощь, будучи удовлетворены внутренней по­литикой правительства АЛНС. В 1958 г. США предоста­вили Бирме 10 млн. долл. на закупку оборудования и вооружения для полиции, а вскоре после этого Бирма получила 35 млн. долл. на вооружение армии. Подобные соглашения помимо чисто экономических выгод для США, продававших в Бирму излишки вооружения, ско­вывали бирманскую армию последующей зависимостью от западной военной помощи, так как перевооружение на основе американских стандартов вызывало дальней­шую потребность в получении амуниции и запасных час­тей к американскому оружию и технике. Поставки ору­жия дали США возможность направить в бирманскую армию группу специалистов, которые должны были обу­чить бирманцев обращению с новой техникой.

В 1956 г. находившийся под контролем США Между­народный банк реконструкции и развития также предо­ставил Бирме крупные займы на реконструкцию Рангун­ского порта и развитие железнодорожного транспорта. Впоследствии США предоставили заем на строительство шоссе Мандалай — Рангун и расширение Рангунского университета. Некоторые средства предоставляли Бирме также американские фонды (в первую очередь фонд Форда), выдававшие субсидии на развитие образования и подготовку государственных служащих. Однако эта по­мощь носила пропагандистский характер и входила в общую систему идеологического наступления, проводимого также Информационной службой США (ЮСИС) и Бирмано-американским институтом,    которые организовали в Бирме библиотеку, издавали журнал, налаживали свя­зи с бирманскими общественными организациями

Участие стран Британского содружества в строитель­стве некоторых учебных заведений, радиоцентра, завода по производству удобрений, исследовательского институ­та, и поставки этими странами дорожного оборудования и племенного скота были даже в масштабах Бирмы весь­ма ограниченными.

17 января 1957 г. было заключено соглашение с СССР о строительстве нескольких, так называемых по­дарочных объектов значительного для Бирмы масштаба. Это были Технологический институт и гостиница в Ран­гуне, а также больница в Таунджи, столице Шанского [308] Государства. Советский Союз, установивший к тому вре­мени экономические связи с Бирмой, поставляя Бирме оборудование и необходимые ей продукты в обмен на бирманский рис, предложил построить «подарочные объекты» безвозмездно. Однако правительство У Ну не пошло на принятие дара, опасаясь правой оппозиции и неблагоприятной реакции США. Достигнутое с СССР со­глашение предусматривало оплату услуг и оборудования советской стороны поставками бирманского риса в ка­честве ответного дара Бирмы.

Помимо Советского Союза техническую помощь Бирме в этот период оказывали КНР, Югославия и дру­гие социалистические страны.

Благоприятно развивавшиеся отношения Бирмы с со­циалистическими странами, включавшие обмен прави­тельственными визитами, носили, однако, ограниченный характер и не могли оказать существенного влияния на развитие бирманской экономики.

10. Раскол АЛНС и приход армии к власти

Решающим смотром сил У Ну и его противников стала третья всебирманская конференция АЛНС (пер­вый съезд Лиги со дня достижения независимости), со­стоявшаяся в январе—феврале 1958 г., в дни праздно­вания десятилетия независимости. Схватка между против­никами началась немедленно после открытия съезда. Сигналом к бою стали выборы генерального секретаря АЛНС, на пост которого У Ну прочил Такин Чжо Дуна, одного из лидеров «необразованных» социалистов. У Ба Све, сам претендовавший на этот пост, после яростной дискуссии согласился на компромисс: пост переходил к Такин Чжо Дуну лишь на 1,5 месяца, после чего тот дол­жен был от него добровольно отказаться. На съезде ста­ло ясно, что У Ну еще больше склонился на сторону «необразованных» социалистов и, нуждаясь в массовой поддержке против группы У Ба Све — У Чжо Нейна, не сможет оставаться, как прежде, «над схваткой».

В программной речи на съезде У Ну заявил, что ко­нечная цель АЛНС состоит в том, чтобы создать «социа­листическое государство», в котором «не будет капита­лизма». Однако далее, разъясняя политику руководства [309] Лиги, У Ну показал, что на деле цели АЛНС не ведут ни к созданию социалистического государства, ни к ликви­дации капитализма. Из речи следовало, что Лига, одоб­ряя некоторые экономические положения теории Маркса, «отклоняет марксизм как руководящую политическую философию». У Ну почти игнорировал проблемы эконо­мики и одной из основных причин неудач в области эко­номики объявил нежелание иностранных фирм вклады­вать средства в развитие бирманской промышленности. Значительно большее внимание было уделено развитию образования и здравоохранения в стране, ибо в этой об­ласти в самом деле были достигнуты определенные успе­хи. Съезд подтвердил принципы политики неприсоедине­ния и достижения мира во всем мире.

После завершения съезда дни Лиги были сочтены и любое обострение событий в стране могло ускорить ее ги­бель. Последним толчком оказалась попытка правитель­ства бороться с преступностью в Рангуне, для чего было приказано провести в городе облавы. Арестами руково­дил сторонник У Чжо Нейна, и в результате оказалось, что 19 из каждых 20 арестованных принадлежат к фрак­ции Такин Тина — Такин Чжо Дуна. «Необразованные» обратились с протестом к У Ну, заподозрив его в полити­ческом двурушничестве. Поставленный перед угрозой по­терять союзников, У Ну был вынужден дать «необразо­ванным» социалистам обещание официально поддержи­вать их в случае раскола Лиги, снял с поста санкциони­ровавшего аресты министра внутренних дел, не инфор­мировав об этом ни У Ба Све, ни У Чжо Нейна, и взял министерство в свои руки. Это было открытым объявле­нием войны.

27 апреля 1958 г., через два дня после снятия минист­ра внутренних дел, соперники решили разделить Лигу. 5 мая на последнем совместном заседании Высшего со­вета Лиги ее лидеры договорились созвать 5 июня чрез­вычайную сессию парламента для обсуждения этого во­проса.

Известие о фактическом расколе Антифашистской лиги народной свободы взволновало всю Бирму. Боль­шинству бирманцев Лига представлялась неотъемлемой частью политической жизни страны. Раздел оказался па­губным не только для АЛНС, но и для ее лидеров, в пер­вую очередь для У Ну, ибо до этого момента, несмотря [310] на разногласия и фракционную борьбу, он лично оста­вался вне подозрений. До тех пор, пока У Ну не связы­вал свое имя ни с одной из борющихся фракций, автори­тет его был незыблем, и все попытки социалистов оттес­нить его от руководства проваливались. До раскола У Ну пользовался поддержкой армии, заинтересованной в едином и сильном руководстве страной; раскол же Лиги и последовавшая за этим борьба, в которую политики пытались втянуть и армию, внушили армейскому руко­водству серьезные опасения за судьбу государства.

Месяц подготовки к сессии парламента ознаменовал­ся невиданной дотоле в Бирме кампанией взаимной дис­кредитации противников. Пожалуй, за этот месяц авто­ритет бирманских политиков упал больше, чем за все предыдущие годы. Обе фракции шли на любые средства ради того, чтобы опорочить соперников. И в этой борьбе не пощадили ни У Ну, ни прошлую политику Лиги в це­лом.

В то время как фракция У Ну сохраняла в своих ру­ках основные посты в Лиге и контролировала ее денеж­ные средства (к фракции принадлежали президент, ге­неральный секретарь и казначей АЛНС), правительство разделилось почти поровну, а в местных организациях АЛНС и среди депутатов парламента от Лиги «образо­ванные» социалисты имели явное преимущество. Попыт­ка «образованных» социалистов добиться добровольного ухода У Ну с поста президента Лиги до сессии парла­мента не увенчалась успехом. Тогда фракция У Ба Све — У Чжо Нейна потребовала созыва Высшего совета Лиги до начала сессии, на что У Ну также не пошел, понимал, что в Совете большинство у его противников.

На июньской (1958) сессии парламента фракция У Ба Све — У Чжо Нейна внесла предложение о вотуме не­доверия правительству У Ну. Все зависело от того, чью сторону примет левая оппозиция — Национальный объ­единенный фронт. НОФ голосовал за У Ну, выбрав из двух зол меньшее. Вотум недоверия был отклонен 127 го­лосами против 119, т. е. большинство было незначитель­ным.

Видя нежелание У Ну созывать Высший совет Лиги, фракция У Ба Све — У Чжо Нейна провела совещание своих сторонников в Совете (сторонники У Ну бойкоти­ровали заседание), распустила на нем исполком Лиги, [311] исключила У Ну и его сторонников из Лиги, а затем из­брала новый исполком, нового президента — У Ба Све и нового генерального секретаря — Такин Та Кхина. Новый генеральный секретарь Лиги потребовал от У Ну пере­дачи архива и денежных фондов Лиги ее «законному» руководству.

Затем последовало исключение из Социалистической партии «необразованных» социалистов, а также снятие их с постов лидеров Всебирманской крестьянской орга­низации и Федерации торговцев и ремесленников.

Последовали ответные меры: У Ну и Такин Чжо Дун исключили из АЛНС У Ба Све и его сторонников, обви­нив их в нарушении устава Лиги. В стране образовалось две Лиги, каждая из которых считала себя законной и единственной, хотя ни та ни другая в действительности не могли представлять прежнюю АЛНС.

Обе фракции сохранили за собой старое название — Антифашистская лига, но дополнили его. Сторонники У Ну стали называть свою организацию «чистой» Лигой, желая показать этим, что в нее вошли лишь «чистые» по­литики, не связанные с коррупцией и злоупотреблениями. Фракция У Ба Све — У Чжо Нейна назвала свою Лигу «стабильной».

Уже перед началом июньской чрезвычайной сессии парламента 15 министров — представителей фракции У Ба Све — У Чжо Нейна — додали в отставку, и У Ну назначил на их место министров из своей фракции. Од­нако победа в правительстве была временной. Это было понятно У Ну и его сторонникам, которых ожидал тяже­лый бой на августовской сессии парламента, созывав­шейся для утверждения государственного бюджета.

У правительства была альтернатива созыву сессии парламента: оно могло провести бюджет президентским указом, ибо конституция предусматривала такую воз­можность в случае, если созыв парламента был по ка­ким-то причинам невозможен. Однако до поры до време­ни У Ну держал парламент в неведении относительно своих намерений, так как рассчитывал на переход в свой лагерь нестойких членов фракции У Ба Све — У Чжо Нейна, соблазненных правительственными должностями. В то же время в его интересах было не посвящать в свои планы не только противников, но и сторонников — фрак­цию НОФ, усиления которой он весьма опасался. [312]

Раскол Лиги повлек за собой дальнейший раскол рабочего движения в стране. Профсоюз рабочих Рангун­ского порта остался в руках «стабильной» Лиги, и фрак­ция У Ну — Такин Тина приняла меры для создания кон­курирующего профсоюза. Новый профсоюз потребовал монопольного права на разгрузку судов в Рангунском порту, и, когда правительство удовлетворило эти требо­вания, начались столкновения между рабочими. В конф­ликт оказались вовлечены рабочие речного транспорта и железнодорожники. В тех случаях, когда деятели рабо­чих союзов и рядовые рабочие выступали против созда­ния раскольнических организаций, правительство прибе­гало к арестам, что вело к дальнейшему осложнению об­становки и разногласиям с НОФ, ибо прогрессивные профсоюзные организации, связанные с НОФ, также бы­ли затронуты раздорами в рабочем движении.

Выразив поддержку У Ну, лидеры НОФ не тешили себя иллюзиями относительно действительных целей и возможностей правительства «чистой» Лиги. Одним из основных вопросов, в котором позиций «чистой» Лили и НОФ совпадали, был вопрос об установлении внутренне­го мира. Прекращение гражданской войны на этом этапе укрепило бы авторитет правительства и позволило бы ему без опасений провести всеобщие выборы.

24 июня правительство У Ну заявило о своей готовно­сти объявить всеобщую амнистию и созвать общенацио­нальную конференцию с участием всех партий, включая коммунистов. НОФ положительно отнесся к заявлению У Ну и обратился с призывом к коммунистам выйти из подполья. 1 августа постановление об амнистии было официально опубликовано. В нем содержалось обещание легализовать все партии, вышедшие из подполья. Однако коммунисты выдвинули встречные предложения, требуя непосредственных переговоров с правительством. Созна­вая непрочность позиций У Ну и усиление правых сил в стране, коммунисты желали получить дополнительные гарантии.

Очевидное «полевение» правительства У Ну и блоки­рование «чистой» Лиги с НОФ вызвало отрицательную реакцию не только у правых социалистов. Внимательно присматривалась к событиям и армия. Если 23 июня, за день до опубликования заявления об амнистии, ко­мандующий армией генерал Не Вин подтвердил нейтралитет [313] армии в политических событиях, то в дальнейшем этот нейтралитет оказался под угрозой, ибо армия под­вергалась активной обработке со стороны политиков, и это, вкупе с общим тревожным положением в стране, да­ло свои результаты.

Среди части бирманского офицерства правые социа­листы пользовались большим влиянием, чем сторонники У Ну. Это объяснялось в первую очередь тем, что У Ба Све в течение долгого времени был министром обороны в правительстве АЛНС и имел крепкие личные связи со многими офицрами. Второй причиной, склонявшей этих офицеров к поддержке правых социалистов, была твер­дая антиповстанческая позиция «стабильной» Лиги. За время одиннадцатилетней гражданской войны армия в массе привыкла расценивать повстанцев как врагов. Умело направленная агитация правых социалистов ут­верждала армейских офицеров в мысли о том, что У Ну вместе с НОФ намереваются «продать» страну повстан­цам и лишить этим смысла многолетние действия и жерт­вы армии.

Заинтересованность высшего командования бирман­ской армии в политических событиях объяснялась не столько этими причинами, сколько опасениями за целост­ность Бирмы и разочарованием в руководстве АЛНС, чему раскол Лиги и драка за власть давали окон­чательное подтверждение. В отличие от части офи­церов, выходцев из состоятельных семей, в коман­довании бирманской армии пользовались влиянием командиры, начинавшие свой путь в армии Аун Сана и принимавшие участие в борьбе за независимость Бирмы. Оставаясь в стороне от политических склок, они с горечью следили за тем, как правительство и парла­мент Бирмы все далее отступают от идеалов, за которые они боролись.

Настороженность армии по отношению к политике «чистой» Лиги не была односторонней. Деятели «чистой» Лиги также опасались перехода армии на сторону У Ба Све — У Чжо Нейна и высказывали требования о чистке армии, слали в Рангун жалобы на ее действия в провин­ции.

Эти опасения впервые прозвучали на Всебирманской конференции «чистой» АЛНС, начавшейся в конце августа 1958 г. Обвинения в адрес армии и требования ее [314] чистки звучали в выступлениях делегатов из провинций, но лично У Ну не стал поддерживать этих требований. Когда 3 сентября группа армейских офицеров заявила ему протест, он ответил, что ни о каких обвинениях в ад­рес армии не знает, и выступил с предложением образо­вать правящую хунту из трех представителей армии и трех членов «чистой» Лиги. Это предложение было от­вергнуто, и У Ну вновь оказался перед лицом оппозиции, преодолеть которую с помощью одной лишь «чистой» Ли­ги он не мог.

Еще до начала конференции «чистой» Лиги У Ну сде­лал два заявления, которые свидетельствовали о неустой­чивости его положения: 28 июля он объявил о созыве бюджетной сессии парламента 28 августа, а 19 августа неожиданно отменил сессию, мотивировав это решение выходом из подполья части повстанцев, которые должны будут принять участие во всеобщих выборах.

Если коммунисты не спешили с принятием объявлен­ной амнистии и выходом из подполья, то некоторые дру­гие группы повстанцев, крупнейшей из которых была Партия народных товарищей, решили легализоваться. Их выход из джунглей приветствовался НОФ, но был хо­лодно встречен правым крылом армейского офицерства: не было исключено, что коммунисты, внимательно наблю­давшие за положением в стране, через некоторое время последуют за Партией народных товарищей.

Признаки приближающегося выступления армии, главными инициаторами которого были офицеры-социа­листы полковники Аун Джи и Маун Маун, заставили рас­терявшихся лидеров «чистой» Лиги обратиться к моби­лизации имевшихся в их распоряжении вооруженных сил, а именно военной полиции и лесной охраны, находивших­ся в распоряжении министерства внутренних дел и мини­стерства сельского хозяйства. Правительство могло так­же рассчитывать на поддержку Реабилитационной бри­гады, сельских отрядов самообороны «пьюзоти» и толь­ко что вышедших из подполья частей повстанцев. Даль­нейшие события зависели как от решительности противо­стоящих сторон, так и от того, пойдет ли правительство «чистой» Лиги на союз с коммунистами, части которых, примкни они к правительству, могли бы изменить баланс сил.

Однако правительство действовало неуверенно. Стягивавшиеся [315] к Рангуну части полиции были в основном задержаны армией на подступах к Рангуну и разоруже­ны. К штаб-квартире Лиги смогли прибыть не более 500 полицейских и членов отрядов «пьюзоти». Армия, действовавшая решительнее, объявила чрезвычайное по­ложение, ввела войска в города и перерезала коммуника­ции, отделив от Рангуна преданные Лиге отряды, распо­ложенные в Пьи и Таравади.

Уехавший в Верхнюю Бирму У Ну оставил запись своей речи для радио, в которой уверял, что антиармей­ские выступления его сторонников являются следствием недопонимания членами Лиги роли армии и ее преданно­сти стране и правительству. У Ну еще надеялся на при­мирение с армией и давал понять, что отказывается от союза с коммунистами.

Возвратившемуся в Рангун У Ну члены кабинета со­общили о том, что армия намерена провести этой же ночью государственный переворот. На заседании было предложено отправить У Ну в безопасное место на слу­чай, если дело дойдет до боев между армией и сторонни­ками Лиги. Отказавшись от бегства, У Ну направил де­легацию министров к генералу Не Вину, однако коман­дующий армией заявил, что ничего не знает о переворо­те. В течение двух следующих дней, 23 и 24 сентября, Маун Маун и Аун Джи дважды посетили У Ну, объяснив ему позицию армии, которая опасалась как нападений и акций, со стороны «чистой» Лиги, так и возможного вме­шательства коммунистов на стороне Лиги. Офицеры вы­сказали неверие в способность правительства контроли­ровать положение в стране.

25 сентября У Ну собрал своих ближайших сторонни­ков. Предложения некоторых, из них о союзе с левыми силами и о сопротивлении армии, за которой, по их убеждению, стояли правые социалисты, не вызвали у премьер-министра энтузиазма. Его, очевидно, страшила перспектива народной революции и новой вспышки граж­данской войны в стране, ибо в случае победы левых У Ну и «чистой» Лиге могло не найтись места в новом правительстве. Разногласия с правыми социалистами и армейскими офицерами объяснялись борьбой за власть, разногласия с коммунистами были классовыми.

26 сентября 1958 г. У Ну пригласил в свою резиден­цию бригадного генерала Тин Пе и полковников Аун [316] Джи и Маун Мауна и объявил им о решении «чистой» Лиги передать власть армии. Будучи опытным полити­ком, У Ну подготовил проект своего письма генералу Не Вину и проект ответа генерала Не Вина, в котором тот соглашался взять на себя временно управление страной. В ответе Не Вина говорилось, что армия берет на себя власть для подготовки в нормальных условиях всеобщих выборов 1959 г., обязуется оградить от политики военно­служащих и государственных чиновников, возьмет на се­бя восстановление в стране порядка и достижение мира. Во внешней политике армия обязывалась продолжать политику нейтралитета.

28 сентября чрезвычайная сессия палаты депутатов приняла отставку У Ну и избрала премьер-министром генерала Не Вина, который образовал непарламентский кабинет из 14 министров. Все они были гражданскими лицами, однако каждое министерство контролировалось представителями армейского командования.

У Ну сумел сохранить свою партию и шансы на воз­вращение к власти. Он получил также обещание генера­ла Не Вина добровольно уйти с поста премьера после всеобщих выборов. Социалисты группы У Ба Све — У Чжо Нейна не смогли прийти к власти, хотя и не теряли надежды захватить ее позднее, пользуясь поддержкой правых офицеров. Более всех пострадали от прихода к власти военных левые силы, так как именно против них должно было обернуться недовольство правых элемен­тов в армии. Особенно неспокойно чувствовали себя На­циональный объединенный фронт и Партия народных товарищей, лишь недавно вышедшая из подполья показав­шаяся беззащитной перед лицом возможных репрессий. Коммунисты сохранили свои вооруженные силы и базы в джунглях, однако и они ожидали резкого усиления активности армии, большинство офицеров которой полагало, что гражданскую войну можно прекратить, лишь по­бедив коммунистов.

11. Временное правительство у власти

31 октября 1958 г. новый премьер-министр Бирмы, ге­нерал Не Вин, выступил в парламенте с программной речью. Из нее следовало, что основная цель временного [317] правительства — установление в стране порядка и закон­ности, подорванных расколом Лиги и партийной борьбой. Указав на то, что вследствие раскола Лиги коммунисты, готовые уже сдаться, остались в джунглях, премьер-ми­нистр поставил под сомнение искренность вышедшей из подполья по призыву прежнего правительства Партии народных товарищей, укрывшей, по его словам, большую часть оружия на случай, если придется им воспользо­ваться вновь. Не Вин также намекнул на опасность анти­армейских действий со стороны военной полиции.

Далее генерал Не Вин сказал, что повстанческое дви­жение настолько сложно по своему составу, что дости­жение мира с какой-либо группировкой повстанцев не означает мира со всеми повстанцами. Единственным мир­ным путем к прекращению гражданской войны новое правительство считало сдачу повстанцев в плен без ка­ких-либо гарантий. Дальнейшая судьба повстанцев, за­явил премьер-министр, будет определяться их прошлы­ми поступками.

Обещая в своей деятельности не опираться ни на одну из существующих партий, генерал Не Вин обязался соз­дать в течение полугода условия для проведения свобод­ных всеобщих выборов.

В речи нового премьер-министра не нашли отражения экономические и социальные проблемы. Однако генерал Не Вин ввел в заключительной части своей программы новый для Бирмы термин — «экономический повстанец», имея в виду тех дельцов, которые в погоне за прибылью забывали об интересах государства и подрывали бирман­скую экономику. Именно на них возлагалась ответствен­ность за рост цен в стране и нехватку товаров. Снижение цен на товары широкого потребления было единственным обещанием, данным новым правительством в области экономики.

Руководство армии, не связанное необходимостью да­вать отчет в своих действиях парламентскому кабинету, полагало, что решительное наступление поможет в тече­ние нескольких месяцев положить конец гражданской войне. Широкое наступление на повстанцев должно было идти по нескольким направлениям. Помимо чисто воен­ных операций, в которых участвовала бирманская армия, в стране были созданы отряды самообороны, в основном из жителей деревень, которые должны были сообщать [318] о появлении повстанцев, их базах и намерениях. В горо­дах и сельской местности проводились многочисленные аресты среди тех, кого считали сторонниками повстанцев. От этого в первую очередь пострадали Партия народных товарищей, незадолго до того покинувшая подполье, и Национальный объединенный фронт, особенно входив­шая в него Рабочая партия (так с 1958 г. называлась Рабоче-крестьянская партия). Были арестованы также многие лидеры левых профсоюзов, студенческого и крестьянского движения, некоторые деятели «чистой» Лиги. Эти аресты часто организовывали социалисты, которые таким образом чужими руками устраняли полити­ческих противников.

Создавшаяся ситуация определила отношение основ­ных политических партий страны к временному прави­тельству. «Стабильная» Лига полностью солидаризирова­лась с армией, полагая, что к моменту ухода генерала Не Вина она с помощью армии сможет обеспечить себе полное политическое господство в стране. «Чистая» Лига стала в оппозицию к правительству, хотя на первых по­рах эта оппозиция была весьма сдержанной. Удар, на­правленный против НОФ, оказался роковым для этого союза различных партий, который, потеряв многих лиде­ров, не смог выработать четкой программы и фактически распался, особенно после того, как из него вышла, чтобы влиться в «чистую» Лигу, Партия справедливости во гла­ве с Е Мауном.

Развернув широкие военные действия против воору­женных противников правительства, армия определила их последовательность. Основные удары были направле­ны против коммунистов и К.НОО, тогда как борьба с гоминьдановцами временно отошла на задний план. По официальным данным, опубликованным временным пра­вительством, в 1958 г. в Бирме насчитывалось до 9 тыс. повстанцев различного толка (15 тыс. вместе с активно сочувствующими), из них примерно по 3700 коммунистов («Белый флаг» и «Красный флаг» вместе) и каренов и несколько более 1 тыс. гоминьдановцев. За время пребы­вания военного правительства у власти было убито и ра­нено в общей сложности около 4 тыс. повстанцев и 1238 сдались в плен. В коммунистических отрядах после окон­чания кампании осталось менее 1 тыс. человек, в КНОО — около 1700, в то время как численность гоминьдановцев [319] увеличилась до 2300 за счет пополнений из чис­ла шанских повстанцев. Потери же гоминьдановцев были незначительны.

Несмотря на успехи правительственных войск, уже в первые месяцы армейского правления стало ясно, что справиться с повстанцами чисто военными методами не удастся. Внушительные цифры потерь коммунистов и ка-ренских повстанцев, сообщения о сдаче в плен все новых отрядов не означали, что в стране установлен мир. В фев­рале 1959 г. правительство признало, что армия не смо­жет победно завершить гражданскую войну в течение от­веденных ей для этого шести месяцев. Генерал Не Вин подал в отставку (указав парламенту альтернативу — отложить на год выборы и продлить полномочия прави­тельства), и парламент проголосовал за продление пол­номочий непарламентского кабинета до весны 1960 г.

Некоторые политические шаги временного прави­тельства, предпринятые в это время, были подчинены за­дачам борьбы с повстанцами, однако по своему значе­нию они подчас выходили за пределы этой частной цели. Важнейшим из них было заключение соглашения о гра­нице между Бирмой и КНР, т. е. решение вопроса, в те­чение многих лет вызывавшего трения, ибо граница, про­веденная англичанами, никогда не была признана китай­ским правительством. Бирманское правительство пола­гало, что упорядочение отношений с сильным северным соседом усилит позицию Бирмы в деле ликвидации го­миньдановцев и воспрепятствует поддержке правительст­вом КНР левого подполья.

Соглашение о границе, а также подписание в Пекине в январе 1960 г. договора о ненападении и дружбе, об­мен визитами между главами правительств Бирмы и КНР и договоренность о предоставлении КНР займа Бирме (оформленного в 1961 г.) были поддержаны «чис­той» Лигой и отрицательно встречены как «стабильной» Лигой, так и частью качинских феодалов.

Другим важным шагом военного правительства была ликвидация привилегий шанских феодалов. В 1959 г. под нажимом правительства 29 из 32 шанских князей отказались от своих привилегий и согласились на передачу вла­сти «народному правительству» Шанского государства. Отныне шанские феодалы были лишены своих армий и большей части доходов, а также потеряли возможность [320] заигрывать в выгодные для себя моменты с гоминьдановцами, поддерживать их и пользоваться их поддержкой в личных целях. Лишь три феодала отказались подчи­ниться решению правительства, и два из них — князья Кентунга и Ва — подняли восстание и начали войну про­тив правительства. Их действия не тревожили временное правительство, так как ограничивались горными района­ми. Однако позднее, когда центральная власть ослабла, деятельность сепаратистов привела к более серьезным последствиям.

12. Возвращение У Ну и политический кризис 1961 — начала 1962 г.

Расходование значительной части бюджета на веде­ние военных действий против повстанцев, дальнейшее за­медление темпов экономического развития, солидарность части бирманского офицерства со «стабильной» Лигой и неспособность армии восстановить мир на своих услови­ях вызвали разочарование в стране. Некоторое снижение цен на предметы широкого потребления, ограничение деятельнссти частного сектора во внешней торговле, рас­ширение экономической деятельности армии, меры по благоустройству Рангуна и борьбе с преступностью были паллиативами, не могущими существенно улучшить со­стояние экономики. Принятый в 1959 г. «Закон об инве­стициях», по которому правительство обещало в течение 10 лет не проводить национализации иностранных пред­приятий и разрешало их владельцам переводить прибы­ли за границу в иностранной валюте, получение крупных займов от США на строительство стратегической доро­ги Рангун—Мандалай подтверждали подозрения о силь­ном влиянии правых социалистов на экономическую по­литику правительства. Наконец, внешне пока незаметное, накапливалось недовольство и в самой армии, где были сильны демократические традиции и сохранялись тесные связи с демократическими слоями деревни и города. В то время как правые социалисты продолжали оказы­вать влияние на офицерский корпус, большинство рядо­вых и среднего командного состава поддерживали «чис­тую» Лигу.

В предвыборной кампании, проходившей в конце [321] 1959 — начале 1960 г., У Ну предостерегал избирателей от поддержки социалистов, указывая, что их победа бу­дет означать приход фашизма в Бирму. Не обещая не­медленного мира с коммунистами, «чистая» Лига высту­пала за путь «демократии и свободы».

В феврале 1960 г., несмотря на то что победа над повстанцами все еще не была достигнута, были проведе­ны обещанные выборы в парламент. Избиратели долж­ны были решить, поддержать ли программу «стабильной» Лиги, направленную на военную победу над повстанца­ми и «жесткую» внутреннюю политику, или «чистую» Лигу с ее обещанием мира и демократии. Выборы также решали, какой должна стать политика самой армии, внешне дисциплинированной и сплоченной, внутри же разделенной на сторонников войны до победного конца и союза со «стабильной» Лигой и сторонников внутрен­него мира на демократической основе.

Рассчитывая на поддержку армии, лидеры «стабиль­ной» Лиги полагали, что победа на выборах им обеспе­чена, тем не более что по бирманской конституции  в выборах могут принимать участие и военнослужащие, на голоса и влияние которых правые социалисты весь­ма рассчитывали. Но уже в первый день выборов обна­ружилось, что избиратели отрицательно относятся как к «стабильной» Лиге, так и к политике, проводившейся в течение полутора лет армейским правительством. Побе­да сторонников У Ну была ошеломляющей. «Чистая» Лига, переименованная в марте 1960 г. в Союзную пар­тию, победила во всех  девяти избирательных  округах Рангуна, причем таким большинством голосов, что ли­дерам социалистов не приходилось и надеяться на побе­ду в масштабе страны. На открывшейся в апреле 1960 г. первой сессии нового парламента Союзную партию пред­ставляли 160 депутатов от Бирмы и 12 — от националь­ных меньшинств. «Стабильная» Лига получила всего 44 места, причем ни один из ее лидеров в парламенте не был избран.

Неудачу потерпели и остатки Национального объеди­ненного фронта. Разброд, охвативший НОФ в первые ме­сяцы пребывания у власти временного правительства, и отсутствие четкой положительной программы лишили его многих избирателей. И все-таки во многих округах кандидатам Фронта удалось набрать больше голосов, [322] чем кандидатам «стабильной» Лиги, хотя ни один депу­тат от НОФ в парламент не вошел.

Важным фактором, сказавшимся на дальнейшей по­зиции армии, был результат голосования солдат и офи­церов. Из 10 тыс. военнослужащих и членов их семей, голосовавших в Рангунском округе, более половины от­дали голоса за «чистую» Лигу.

Избиратели ожидали от нового правительства уста­новления мира в стране и очевидного улучшения эконо­мического положения. Пора было выполнять предвыбор­ные обещания. Будущее Союзной партии и правительст­ва У Ну зависело от того, насколько быстро и энергично они смогут добиться перемен.

Правительство, созданное У Ну, состояло в основном из его старых соратников, занимавших посты и в преж­них кабинетах. Семь портфелей было сосредоточено в руках самого У Ну, Такин Тин стал министром финансов и министром национального планирования, У Рашид — министром шахт и труда. Состав кабинета не обещал кардинальных перемен в политике. С первых же дней правительство прибегло к маневрам. С одной стороны, оно заверяло, что гражданская война будет вестись до победы и о переговорах с коммунистами речи пока нет, с другой — заметно спала военная активность и ослаб контроль над политической деятельностью в стране. Это выразилось в роспуске созданных при военном прави­тельстве «Советов безопасности», в возобновлении выхо­да левых газет, в освобождении из тюрем ряда политиче­ских деятелей, в том числе некоторых руководителей компартии.

К моменту прихода к власти Союзной партии было ясно, что не только программа «Пидота», но и значи­тельно более умеренный первый четырехлетний план (1956/57—1959/60 гг.) не выполнены. В соответствии с планом площади под рисом должны были вырасти до 12 млн. акров, однако в 1960 г. они составляли всего 10,7 млн. Задания плана по расширению посевов техни­ческих культур были выполнены лишь на четверть. От­ставала и промышленность, в первую очередь горнодо­бывающая. Ввиду этого второй четырехлетний план, ут­вержденный в 1961 г., составлялся уже с учетом невы­полнения первого и во многих частях лишь дублировал его задания. [323]

Валовой отечественный продукт Бирмы превысил в 1958/59 г. довоенный уровеныи в 1961 г. превзошел его на 12%. Однако реальный доход на душу населения был ни­же довоенного, ибо население Бирмы увеличилось по сравнению с довоенным на треть, а производство важ­нейших сельскохозяйственных продуктов было ниже, чем до войны. В 1960/61 г. производство риса достигло лишь 91% довоенного уровня. Вместе с тем правительство Со­юзной партии не решалось продолжить в широких мас­штабах перераспределение земли, опасаясь восстановить против себя деревенскую верхушку, которая была одной из основных опор партии.

Значительного увеличения поступлений в казну от экспорта риса и других сельскохозяйственных продуктов не предвиделось, и правительство изыскивало дополни­тельные средства на финансирование экономики с таким расчетом, чтобы не испортить отношения с национальной буржуазией. В апреле 1960 г. У Ну выдвинул лозунг «передать в руки национального капитала контроль над всей торговой деятельностью страны». Одновременно шло относительное сокращение государственного секто­ра в пользу частного национального капитала. Лишь те промышленные предприятия и другие объекты, которые были близки к завершению, оставались в руках государ­ства, новые же  предприятия было решено создавать ис­ключительно на основе частного   предпринимательства. Государство продавало промышленное оборудование частным лицам в рассрочку, что открыло благоприятные возможности для национальных промышленников. Ши­рилась сеть национальных бирманских банков: если в колониальной Бирме был всего один бирманский банк, то в 1961 г. их было 10 (из 24). Расширение возможно­стей кредита способствовало росту мелких предприятий. В  1960 г. они составляли абсолютное большинство в стране и давали почти половину промышленной продук­ции. Наряду с этим быстро шел и процесс концентрации капитала. К 1962 г. в стране насчитывалось около 2 тыс. акционерных обществ, из них 266 были зарегистрирова­ны в 1962 г. Покровительство национальному частному капиталу отразилось и в изменении соотношения ино­странных и бирманских фирм в стране. Если накануне войны бирманцам принадлежало всего 40% предприя­тий обрабатывающей    промышленности  (преимущественно [324] мелких), то к 1960 г. лишь 5% предприятий тако­го рода оставались в руках иностранцев (в действитель­ности их число было большим, потому что часть ино­странных владельцев предпочитала выступать под бир­манской вывеской, используя подставных лиц).

Правительство У Ну, выражая в целом интересы на­циональной буржуазии, в ряде случаев не отказывалось от развития государственного капитализма. Была расши­рена государственная монополия на импортную торгов­лю, доля государства в англо-бирманской нефтяной ком­пании увеличилась с 33,8 до 51%. Одновременно с этим продолжалось привлечение в Бирму иностранного капи­тала, особенно в тех областях, где его появление не за­девало интересов национальной буржуазии (а зачастую и приветствовалось бирманской буржуазией, искавшей связей с внешним рынком и возможностей приобщиться к получению валюты). Попытки привлечь иностранный капитал были тем более настойчивыми, что зарубежные фирмы часто не доверяли бирманскому правительству, требуя возможности свободного перевода прибылей за границу и гарантий от национализации.

Принятый в 1959 г. закон об иностранных инвестици­ях, дававший освобождение от уплаты подоходного на­лога в течение первых трех лет и гарантии от национа­лизации в течение 10 лет, в 1961 г. был пересмотрен в ин­тересах иностранных компаний. Отныне в каждом отдель­ном случае этот срок определялся президентом Бирмы. Принятие этого закона и поправок к нему благоприятно отразилось на притоке иностранного капитала. Отлив частного капитала за границу сократился за год с 23 млн. до 2 млн. чжа.

Для налаживания связей с деловыми кругами капи­талистических стран был создан Инвестиционный коми­тет, и его председатель отправился в поездку по Англии, США и Канаде. За двухлетний срок пребывания у вла­сти правительства Союзной партии Инвестиционный ко­митет получил 60 заявок от заграничных фирм и 10 из них удовлетворил. Две американские компании, напри­мер, получили лицензии на разведку нефти, а одна — на создание смешанного нефтедобывающего предприя­тия.

Наибольшую активность в Бирме проявлял в 1960 — 1962 гг. японский капитал. В 1961 г. было подписано [325] предварительное соглашение о создании бирмано-японской компании по добыче редких металлов. Разрешение на разведку меди получил японский концерн «Мицуи». Японские автомобильные фирмы подписали соглашение о создании в Бирме автосборочного завода, а также предприятия по сборке транзисторных радиоприемни­ков.

Помимо подписанных соглашений к 1962 г. накопи­лось несколько десятков заявок самых различных фирм как в области добывающей, так и в области текстильной, цементной промышленности и т. д. Представители ино­странных фирм начали переговоры о передаче им в эксплуатацию уже существующих объектов и предприятий. Усиление иностранного проникновения в экономику страны и свертывание государственного сектора (во вто­ром четырехлетнем плане капиталовложения в частный сектор были вдвое больше, нежели в предыдущем) сви­детельствовали о том, что в экономической политике пра­вительство делает упор на развитие частного предпри­нимательства. В то время как богатели дельцы и тор­говцы, усиливалась эксплуатация рабочих на многочис­ленных мелких предприятиях, крестьяне ежегодно теря­ли за долги около 160 тыс. акров земли, а деятели пра­вящей партии продавались и покупались так интенсивно, что коррупция 50-х годов была многократно перекрыта. Ликвидация привилегий шанских князей — крупнейших феодалов страны, контролировавших значительную часть территории  Бирманского Союза, — прошла в 1959 г. относительно спокойно. Однако в последующие го­ды слабость правительства способствовала объединению недовольных князей. Дело осложнилось тем, что входив­шие в правительство министр иностранных дел шанский князь Сао Кун Чо и председатель совета Шанского государства примкнули к недовольным. Идеи сепаратизма по­догревались князьями Кентунга и Ва, которые вели пар­тизанскую войну с правительством и поддерживали кон­такты с гоминьдановскими войсками.

В июне 1961 г. в Таунджи была проведена Всебирманская конференция по вопросам федерализма, на кото­рой шанские лидеры потребовали введения в Бирме федеральной системы, при которой собственно Бирма бы­ла бы одним из федеральных государств. Государства, входившие в федерацию, имели бы право выйти из нее. [326] Несмотря на то что большинство участников конферен­ции не поддержало этот проект, обнаружилось, что у не­го мвого сторонников, в первую очередь среди шанов, каренов, чинов и качинов. У Ну, к этому времени уже те­рявший контроль над страной и Союзной партией, огра­ничился тем, что призвал участников конференции к ре­шению вопросов демократическим путем. В это время им владела идея, которая должна была укрепить его авто­ритет в собственно Бирме. Этой идеей было объявление буддизма государственной религией — план, не только не выполнявший возложенных на него надежд, но и уско­ривший падение правительства.

Намерение У Ну сплотить Бирму на основе буддизма объяснялось не только политическими соображениями. У Ну находился во власти заблуждения о возможности разрешить с помощью буддизма проблемы, стоящие в се­редине XX в. перед многонациональным государством, где даже бирманцы зачастую воспринимали религию лишь как часть традиционного уклада, далеко не всегда определяющего нормы морали, и где сама буддийская сангха давно уже потеряла реальную власть над умами бирманцев и переживала классовые и социальные схват­ки, отражавшие политическую борьбу в стране. Однако упорные попытки У Ну возродить буддизм лишь подорва­ли авторитет премьер-министра среди политиков Бирмы, из которых мало кто был связан с буддизмом, и вызвали острую реакцию национальных меньшинств, видевших в пробуддийской политике У Ну дискриминацию по отно­шению к каренам, шанам, чинам и араканцам независи­мо от их религиозной принадлежности. Возможно, в другой политической обстановке кампания за превра­щение буддизма в государственную религию не вызвала бы такого недовольства на национальных окраинах, од­нако в 1961 г., когда сепаратизм стал знаменем правых сил национальных окраин, решение У Ну оказалось по­дарком и для сепаратистских лидеров и для политичес­кой оппозиции.

Закон об изменении конституции с целью объявления Бирмы первой в мире буддийской республикой был ут­вержден парламентом 26 августа 1961 г., тотчас после завершения работы конференции по федерализму в Таунд­жи. Несмотря на подавляющее большинство, которым обладала в парламенте Союзная партия, дебаты по законопроекту [327] продолжались 14 часов. Правительство оцепи­ло здание парламента войсками, и шумная кампания за поправку к конституции, раздувавшаяся сторонниками У Ну и фаиатичными монахами, продолжалась и во вре­мя дебатов. Несмотря на то что лишь 30 членов парла­мента голосовали против поправки к конституции, оппо­зиция ей, даже в самой Союзной партии, была значитель­ной. Через месяц правительство под давлением массового недовольства внесло на рассмотрение парламента до­полнение к закону, которое должно было защитить права национальных меньшинств. Характерно, что, несмотря на давление, оказываемое частью фанатичной сангхи, до­полнение было принято единогласно.

Обязательство государства поддерживать и разви­вать буддизм дало в руки сепаратистов выгодный пропа­гандистский козырь: угрозой бирманского буддизма пользовались и шанские и качинские князья, изображав­шие себя защитниками национальных меньшинств. В то же время закон не сплотил бирманцев под знаменем буддизма и не привел к сплочению сангхи, так как мо­нахи еще более разделились на секты и враждующие фракции, стремящиеся использовать блага, обещанные правительством.

Тем временем в правящей партии назревал новый раскол. Превращение «чистой» Лиги в Союзную партию мыслилось У Ну как одновременная перестройка ее из коалиционной организации с коллективным членством в партию с индивидуальным членством. Однако добить­ся этого ему не удалось, так как другие лидеры партии, контролировавшие крупные общественные организации, опасались потерять над ними контроль.    В результате членство в Союзной партии было как индивидуальным, так и коллективным. В числе организаций, вступивших в партию, были Всебирманская крестьянская организа­ция и Организация труда Бирманского Союза, возглав­лявшиеся лидерами «необразованных» социалистов Такин Тином и Такин Чжо Дуном, которые называли себя и своих сторонников в партии «такинами», а также Федера­ция торговых   организаций Бирмы, возглавлявшаяся группировкой «У — Бо», названной по имени ее вождей — У Вина, бывшего посла в США, и Бо Хму Ауна. Эти по­литики, присоединившиеся к У Ну позже, чем «необразо­ванные» социалисты, и не игравшие главных ролей в период [328] раскола 1958 г., представляли правое крыло Союз­ной партии.

Отношения между двумя группировками были далеки от мирных. Положение осложнялось и тем, что в пра­вящую партию вошли многие организации и политики, примыкавшие до того к «стабильной» Лиге либо бывшие независимыми. Политические воззрения «новичков» бы­ли весьма разнообразны.

Группа «У — Бо» ратовала за более широкое привле­чение иностранного капитала, более жесткую политику по отношению к повстанцам, обеспечение интересов круп­ной буржуазии. «Такины» выступали за большее внима­ние к нуждам крестьянства, за прекращение граждан­ской войны путем переговоров. Отражая интересы поочередно то одной, то другой группы, правительство У Ну то выступало с антикоммунистическими заявления­ми и призывами вести борьбу до победы, то начинало пе­реговоры с повстанцами через старейшего деятеля на­ционально-освободительного движения Такин Кодо Хмайина, который уже в течение нескольких лет высту­пал в качестве посредника между правительством и ком­мунистами; то правительство приглашало в страну иностранные компании и отказывалось от развития государ­ственного сектора, то решало монополизировать импорт­ную торговлю. Последнее привело к своеобразной забас­товке импортеров Бирмы, закрывших в феврале 1962 г. все свои конторы и магазины.

Политическая аморфность Союзной партии вела к тому, что любое решение правительства встречалось в штыки внутри самой партии и приводило к длительным дебатам, тормозившим и без того робкие действия госу­дарственных органов.

К началу 1962 г. правящая партия созрела для оче­редного раскола. Бой между фракциями разгорелся во время выборов делегатов на Всебирманскую конферен­цию Союзной партии, начавшихся 27 января. «Такины», более опытные и популярные политики, пользовались поддержкой не только в рабочих и крестьянских органи­зациях страны, но и со стороны левых партий. На конфе­ренции Союзной партии «такины» оказались в большин­стве и оттеснили группу «У — Бо» с руководящих постов в партии и правительстве. Победа эта, однако, не была окончательной, так как группа «У — Бо» пользовалась [329] поддержкой бирманских деловых кругов и не намерева­лась складывать оружия.

Перед лицом очередного раскола У Ну, как бы выра­жая общие настроения избирателей, выступил с речью, в которой осудил фракционные склоки членов партии заявив, что народ ненавидит обе стороны в схватке. Не­смотря на лризывы разрешить противоречия демократи­ческим путем и ие мстить политическим противникам, не­смотря на уверения в том, что он «никогда не позволит чтобы Союзная партия погибла», речь У Ну в целом про­изводила удручающее впечатление. Оно усугубилось по­следующим заявлением премьер-министра о том, что он отказывается от поста президента Союзной партии. Это решение рассматривалось многими не только как поли­тический шаг, но и как признание неудачи олицетворяе­мого им внутриполитического курса.

Устранившись от внутренних дел, которыми теперь ведали «такины», У Ну основное внимание уделял внеш­ней политике Бирмы, стараясь расширить связи Бирмы с другими странами и одновременно укрепить свой меж­дународный авторитет. Он посетил арабские страны со­вершил поездку в Непал, где выступил с заявлением призывающим к ликвидации  колониализма  и  разреше­нию мировых проблем путем переговоров. Посетив Дели У Ну поддержал позицию Индии в вопросе о Гоа. Наме­тилось оживление отношений Бирмы с социалистически­ми странами. В 1961 г. состоялась передача Бирме    за­вершенных советских объектов, а в январе 1962 г. в СССР была направлена   правительственная   делегация подписавшая соглашение о строительстве ирригационно­го комплекса Чемолтау.

Развивались отношения Бирмы с КНР. В декабре 1961 г. была достигнута договоренность о технической помощи Китая в строительстве 12 промышленных объектов и помощи в развитии сельского хозяйства. Однако несмотря на то что КНР по объему экономических свя­зей с Бирмой постепенно выходила на первое место от­тесняя Японию и Индию, политические отношения осложнялись там, что Пекин оказывал все большее влия­ние на руководство бирманских повстанцев.

На фоне общего расширения связей Бирмы с внеш­ним миром было очевидно   некоторое сокращение   кон­тактов с крупнейшими капиталистическими  странами. [330] Если развитие отношений с Японией тормозилось вновь возникшими спорами о сумме и характере японских ре­параций, то английские и американские фирмы сокраща­ли капиталовложения в Бирме, опасаясь слабости и не­устойчивости правительства и роста сепаратистских на­строений. В западной прессе появлялись сообщения о близких переменах в Бирме, о возвращении к власти ар­мии или правых социалистов. Сократилась помощь США Бирме и на государственном уровне, чему способствова­ла политика бирманского правительства в вопросе о Южном Вьетнаме и Лаосе (поддержанная подавляющим большинством бирманцев — даже социалисты были вы­нуждены одобрить выступления У Ну). Характерны в этом отношении были отказ бирманского правительства от услуг американского «корпуса мира» и не приведший к положительным результатам визит в Бирму замести­теля государственного секретаря США.

После отхода У Ну от руководства Союзной партией взаимные нападки ее лидеров, не сдерживаемые более авторитетом У Ну, становились все ожесточенней. Бир­ма жила в ожидании перемен, и этим пользовались как наиболее темные политические элементы, так и сепара­тисты. Национальный семинар по вопросам федерализма, открывшийся 25 февраля 1962 г., был как бы продолже­нием состоявшейся годом раньше конференции, на кото­рой планы феодалов встретили сопротивление большин­ства участников. На семинаре лидеры шанов, заручив­шиеся за год поддержкой националистов из других об­ластей, выступали уже куда более уверенно, чем раньше. В случае отказа правительства принять их требования они угрожали восстанием. Выступление У Ну, уговари­вавшего участников семинара решить разногласия «в се­мейном духе», было вялым и неубедительным. Никаких решений сам У Ну не предлагал.

1 марта, за день до окончания работы семинара и опубликования декларации феодалов, входило в силу по­становление правительства о национализации импортной торговли. Это постановление задевало жизненно важные интересы влиятельной группы национальной буржуазии. Бирма находилась на пороге нового острого кризиса.

В этой обстановке в ночь на 2 марта армейские части заняли все ключевые посты в стране и арестовали членов правительства, лидеров правящей Союзной партии, [331] премьер-министра У Ну, а также собравшихся в Рангу­не вождей-сепаратистов. Арестован был также сторонник У Ну, президент Бирмы У Вин Маун. Переворот был под­готовлен в тайне и осуществлен без заминки. В стране не нашлось сил, способных организовать сопротивление ар­мии ни во время переворота, ни после него. Казалось, вся страна ждала какого-то выхода из тупика, и военный пе­реворот стал этим выходом.

В 9 часов утра 2 марта было объявлено, что армия контролирует положение в стране и власть находится в руках Революционного совета во главе с генералом Не Вином. [332]