ГЛАВА VIII

ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

И ДОСТИЖЕНИЕ НЕЗАВИСИМОСТИ

(1939—1948)

1. Политическая ситуация в Бирме в начале второй мировой войны

Бирма вступила во вторую мировую войну в качестве составной части Британской империи. Так как Совет ми­нистров и парламент Бирмы не имели власти над внеш­ней политикой, в вопросе об отношении к войне бирман­ские деятели могли  лишь  высказывать  свое мнение, но никак не влиять на решение Великобритании. Совет министров и парламент на первых порах высказались в под­держку Англии, однако с каждым месяцем ряды сторон­ников безоговорочной поддержки таяли. В различных слоях бирманского общества распространялась мысль о том, что раз уж Бирма и так оккупирована Англией, то решать, на чьей стороне ей выступать в войне, она может, лишь получив самостоятельность или по крайней мере гарантии предоставления самостоятельности по   оконча­нии войны.

Одной из первых организаций, четко сформулировав­ших отношение к войне, были такины. Уже через несколь­ко дней после начала войны рабочий комитет «Добама Асиайон» опубликовал заявление, в котором говорилось: «Мы осуждаем фашизм не только тогда, когда нам это удобно, а всегда, поскольку он находится в противоречии с принципами и идеалами, за которые мы стоим».

Выступая против фашизма как формы империализма, такины полагали нужным в новой обстановке энергичнее бороться за свободу Бирмы и выступили с призывом к прекращению раздоров между различными национальными [218] партиями и объединению антиколониальных сил. В результате переговоров между этими организациями в октябре 1989 т. был организован Блок свободы Бирмы, выдвинувший три требования: признание 'права Бирмы на самостоятельность, созыв Учредительного собра­ния и передача особых полномочий губернатора Совету министров.

Помимо «Добама Асиайон» в блок вошли партия «Синьета», некоторые монашеские организации и остатки «Союза пяти цветков». Президентом блока стал Ба Мо, окончательно ушедший в оппозицию, генеральным секре­тарем — Аун Сан. Блок развернул агитацию за уход в отставку правительства У Пу, как реакционного и тесно связанного с колонизаторами. Полного единства в Блоке свободы, однако, быть не могло. Значительную роль в нем играли консервативные элементы. Молодые лидеры таки-нов в некоторых вопросах поддерживали Ба Мо, опытно­го политика, желавшего использовать популярность та-кинов для достижения своих целей.

Создание блока в целом стало существенным шагом на пути к образованию единого национального фронта. Правительство У Пу и колониальная администрация от­ветили на вызов новыми арестами левых такинов и ра­дикальных монахов, что дало козыри в руки политичес­ких противников У Пу в парламенте, в первую очередь У Со. Безоговорочная поддержка правительства Велико­британии и репрессии против такинов делали У Пу край­не непопулярным, и У Со, до того часто менявший пози­ции в борьбе за министерские кресла, понял, что пред­ставляется хорошая возможность сделать карьеру, вы­ступая с антиколониальных позиций. Возглавляемая им партия «Мьочит» потребовала созыва Учредительного со­брания и обрушила град упреков на колониальную администрацию. Таким образом, в парламенте образовалась весьма значительная фракция (Блок свободы и партия «Мьочит»), которая связывала участие Бирмы в войне на стороне Великобритании с предоставлением независи­мости.

12 февраля 1940 г. Ба Мо внес в парламент проект резолюции с требованием немедленной независимости. Резолюция была отвергнута. В конце того же месяца в парламенте была поставлена на голосование еще одна ре­золюция о войне, в поддержку которой выступили Блок [219] свободы, группа У Со и часть независимых. Против голосовали лишь партии, состоявшие из соглашательских элементов и полностью зависевшие от благорасполо­жения колониальной администрации. Резолюция призы­вала принять меры к предоставлению Бирме независимо­сти, так как «в соответствии с открыто признанными целями нынешней войны для обеспечения сотрудничества бирманского народа необходимо, чтобы принципы демо­кратии с соответствующими гарантиями сохранения прав и интересов меньшинства были немедленно применены к Бирме».

Зима 1940 г. ознаменовалась также активизацией кре­стьянского и рабочего движения, находящегося под влия­нием «Добама Асиайон». Президентом Всебирманской крестьянской организации был Такин Мья, а президентом созданного в Бирме в январе 1940 г. Всебирманского кон­гресса профсоюзов стал Такин Ле Маун. Однако подъем движения трудящихся зимой 1940 г. не достиг масштабов предыдущих лет, так как забастовки и демонстрации бы­ли запрещены после введения в стране военного положе­ния.

Весной 1940 г. был опубликован манифест «Добама Асиайон», в котором выдвигались требования полной не­зависимости Бирмы, демократической диктатуры проле­тариата и крестьянства, восьмичасового рабочего дня, ликвидации крупного землевладения, аннулирования долгов рабочих и крестьян, национализации земель, ле­сов, транспорта, тяжелой промышленности, банков, вве­дения бесплатного всеобщего обучения и т. д. Манифест свидетельствовал о влиянии марксистской идеологии на руководство «Добама». В отношении к конкретному мо­менту «Добама Асиайон» сформулировала следующий ультиматум: либо Великобритания гарантирует полную независимость Бирме сразу по окончании войны, либо Бирма встает на путь гражданского неповиновения и в войне не участвует.

С началом лета лидеры Блока свободы разъехались по Бирме, организуя митинги и демонстрации в защиту своих позиций. Однако их поездки и антивоенная агита­ция вызвали репрессии; колониальных щластей. В мае 1940 г. был введен «Закон об обороне Бирмы», распро­странявшийся на все время войны, по которому админи­страция имела право изолировать любых деятелей оппозиции, [220] подрывающих военные усилия страны. По этому закону с ведома и согласия правительства У Пу, избав­лявшегося от наиболее опасных политических противни­ков, были арестованы как основные лидеры такинов, так и Ба Мо и его сподвижники. Аресты продолжались в те­чение многих месяцев, вплоть до вступления японцев в Бирму. «Добама Асиайон» не была готова к столь реши­тельным действиям властей, не успела уйти в подполье и лишилась лидеров. За исключением немногих успевших покинуть страну либо скрывшихся, были арестованы ру­ководители всех левых организаций Бирмы, лидеры рабо­чего и крестьянского движения. Блок свободы, лишенный руководства, распался; все большую роль в политике Бирмы стали играть У Со и его партия, избежавшая пре­следований администрации, ибо, несмотря на показную радикальность, реальной опасности для колониальной си­стемы она не представляла.

2. Союз такинов с Японией

Блок свободы, на короткое время возглавивший на­ционально-освободительное движение, распался не толь­ко потому, что был обезглавлен летом 1940 г., но и пото­му, что его руководители, формально стремясь к единой цели — независимости Бирмы, на деле преследовали раз­личные интересы. «Добама Асиайон», в то время находив­шаяся под влиянием марксистов, стремилась к созданию в Бирме демократической республики; политики из «пя­ти цветков» старались нажить политический капитал и независимо от исхода борьбы получить места в парламен­те; Ба Мо надеялся достигнуть личной власти и лелеял мечту стать диктатором Бирмы.

В своих планах Ба Мо делал ставку на японское втор­жение. Уже в конце 1939 г. его заместитель Теин Маун посетил Японию, где установил контакты с японским правительством. С тех пор в выступлениях лидеров «Синьеты» постоянно звучала тема необходимости борьбы за свободу в союзе с могучей державой, ибо Бирма слишком слаба, чтобы победить англичан в одиночку. Активноетъ японской разведки в Бирме также способствовала усиле­нию прояпонских настроений. Но особенно усилилась популярность Японии как потенциального союзника после [221] разгрома Блока свободы, когда даже наиболее оптими­стически настроенные политики потеряли надежду на воз­можность борьбы с колониализмом лишь собственными силами. Только левые партии, в первую очередь коммуни­сты (а также Фабианская лига и некоторые другие орга­низации), выступали против любого союза с милитарист­ской Японией, истинные намерения которой уже про­явились в Китае. Однако они были обезглавлены и раз­громлены: колониальная администрация была готова ско­рее вступить в союз с правыми проялонекими группиров­ками, чем прибегнуть к поддержке левых групп, высту­павших против Японии, но непримиримых и к британско­му империализму.

Один из немногих оставшихся на свободе руководите­лей такинов, Аун Сан, после нескольких месяцев пребы­вания в подполье смог тайно отплыть на пароходе в Ки­тай в надежде завязать связи с китайским сопротивлени­ем. Этого ему сделать не удалось. В Гонконге, где Аун Сан бесплодно провел много дней, он попал в поле зре­ния японской разведки, осведомленной о роли молодого лидера в национально-освободительном движении. Япон­ским разведчикам удалось убедить генерального секрета­ря «Добама» в неизбежности сотрудничества с Японией, готовившейся в это время к нелегкой войне с Великобри­танией в Юго-Восточной Азии и потому готовой на лю­бые обещания националистам в британских колониях. Разочаровавшись в иных способах достижения независи­мости, Аун Сан пошел на заключение «джентльменского соглашения» с Японией, которое предусматривало в об­мен на военную помощь со стороны такинов немедленное предоставление Бирме независимости, создание Армии не­зависимости Бирмы, подготовку ее офицерского состава, снабжение оружием и, наконец, выделение 200 млн. ру­пий в фонд реконструкции Бирмы.

Как сам Аун Сан, так и другие лидеры национально-освободительного движения впоследствии неоднократно подчеркивали, что они рассматривали союз с Японией как тактический шаг, направленный на возможность созда­ния национальной армии и органов самоуправления с по­следующим достижением, независимо от желания Япо­нии, действительной самостоятельности. Война Японии с Англией представлялась бирманцам затяжной, способ­ной ослабить обе воюющие стороны и создать условия [222] для полного освооождения Бирмы. В феврале 1941 г. Аун Сан тайно вернулся на родину, сообщил находившимся в подполье лидерам такинов о своем соглашении с Япо­нией, получил одобрение и затем направился в Японию вместе с 30 молодыми бирманцами — будущими офице­рами Армии независимости Бирмы (АНБ). Против сот­рудничества с японцами были лишь коммунисты, руко­водители которых находились в тюрьмах и не могли оказать решительного влияния на ход событий.

3. Деятельность бирманских политиков накануне японской оккупации

Отказ англичан назвать конкретный срок предостав­ления Бирме независимости или хотя бы статуса доми­ниона привел к их политической изоляции в Бирме. Правительство У Пу, олицетворявшее колониальную адми­нистрацию, полностью дискредитировало себя в глазах бирманского общественного мнения и пало в сентябре 1940 г. Премьер-министром стал У Со, опиравшийся на европейскую курию в парламенте, свою партию «Мьочит» и представителей незначительных парламентских группи­ровок, стремившихся к хорошо оплачивавшимся казен­ным должностям.

Выдвижение на первый план У Со было с одобрением встречено частью бирманской общественности, помнив­шей о радикальных речах нового премьера, о его резкой критике Великобритании. Однако у английской адми­нистрации не было оснований тревожиться, так как У Со был готов на сотрудничество с британскими властями при условии, что его поддержат в борьбе с политически­ми противниками. Британские колонизаторы пошли на­встречу требованиям У Со устранить его соперников, как политических, так и личных, в результате чего в тюрьме оказался даже бывший министр У Ба Пе. У Со со своей стороны полностью отказался от прояпонских выступле­ний и был согласен всемерно способствовать успеху во­енных приготовлений Великобритании. Однако он не мог, чтобы не очутиться в изоляции, подобно своему предше­ственнику, отказаться от требования статуса доминиона для Бирмы после окончания войны. Тем не менее уве­ренные в несокрушимости своих позиций в Юго-Восточной [223] Азии британские политики упорно сопротивлялись обсуждению таких проблем.

Глубокая убежденность в немыслимости японского вторжения в Бирму разделялась в Лондоне и правитель­ством, и военным командованием, и разведкой. Основная ставка делалась в случае войны на Сингапур, причем предполагалось, что японцы предпримут штурм Сингапу­ра с моря, откуда он был хорошо укреплен. Возможность нападения на Сингапур с суши просто не учитывалась. Отсюда вытекала и другая стратегическая ошибка: Бирма считалась тылом Сингапура, промежуточной базой снаб­жения Малайи, и непосредственно в ней находилась лишь одна английская дивизия. И если Бирманская дорога в Китай, по которой проходило снабжение гоминьдановских армий, кое-как функционировала, то ни одной на­стоящей сухопутной дороги из Бирмы в Индию не суще­ствовало. В случае войны Бирма могла получать под­крепления и снабжение лишь по морю, где англичане (опять-таки ошибочно) полагались на силу своего флота. В то же время крупнейший порт Бирмы, Рангун, никак не был защищен от нападения с воздуха. Более того, во­прос о строительстве дороги Бирма — Индия не мог быть даже толком поставлен на обсуждение, так как Бирма подчинялась в военном отношении сингапурскому командованию, и военная администрация Британской Ин­дии не хотела тратить средства на работу в чужом во­енном округе.

Наиболее дальновидные английские политики в Бир­ме, к числу которых относился прибывший в Бирму в июле 1941 г. новый губернатор Дорман-Смит, были обес­покоены подобным положением, однако любые просьбы об усилении обороны Бирмы от возможной агрессии Япо­нии Лондон игнорировал. Подобная слепота в отношении действительных устремлений Японии была тем более уди­вительной, что уже в июне 1940 г. между Японией и Таи­ландом был заключен договор о дружбе, в результате ко­торого Таиланд стал военной базой Японии для подготов­ки дальнейшей агрессии в Юго-Восточной Азии, а в сен­тябре того же года правительство Виши разрешило япон­цам оккупировать северную часть Индокитая. В течение последующих месяцев Япония, заключившая военный со­юз с Германией и Италией, постепенно оккупировала все французские владения в Индокитае. Японские войска находились [224] буквально на пороге британских владений в Юго-Восточной Азии, и все-таки правительство Велико­британии пребывало в уверенности, что Япония не по­смеет напасть на Малайю.

В этой обстановке У Со, куда более трезво оценивав­ший действительную ситуацию, настойчиво требовал от Великобритании гарантий независимости Бирмы. Вероят­но, ни для У Со, ни для других бирманских политиков не было секретом соглашение такинов с японцами. Противо­ядием против возможного антианглийского восстания б Бирме могли быть гарантии предоставления независимо­сти и включение бирманцев в колониальную армию, т. е. превращение Бирмы из колонии в союзника. Очевидная и все растущая угроза японского нападения требовала ре­шительных действий, и У Со пошел на последний шаг, направленный на укрепление его пошатнувшегося авторитета: с благословения Дорман-Смита, разделявшего тревогу правых бирманских политиков, У Со отправился в Англию, чтобы попытаться получить гарантии непосред­ственно от правительства Великобритании.

Подписание Великобританией и США в августе 1941 г. Атлантической хартии, в которой говорилось о праве народов выбирать форму правления по своему же­ланию, вселило в У Со некоторые надежды. Однако уже по пути в Англию ему стало известно о выступлении Чер­чилля 8 сентября, в котором тот заявил, что положения Атлантической хартии не распространяются на страны Британской империи. Месячные переговоры в Лондоне не принесли никаких результатов. Максимумом уступок, на которые пошли англичане, было обещание вернуться к вопросу после окончания войны.

У Со возвращался в Бирму через США. Там он по­пытался воздействовать на Рузвельта, однако никакой поддержки со стороны президента США не получил. Возможно, и Рузвельт и Черчилль внимательнее отнес­лись бы к просьбам У Со, будь у них возможность трезво оценить обстановку в Юго-Восточной Азии. Однако в те дни главным средоточием военных действий была Евро­па, положение Англии оставалось тяжелым, в СССР гит­леровские армии рвались вперед, и никто из западных политиков не мог предугадать, что всего через несколько месяцев Бирма станет ключевым пунктом в громадном новом театре военных действий. Союзникам казалось, [225] что Япония завязла в Китае и что частных санкций про­тив нее — например, введения эмбарго на сталь, — достаточно, чтобы сдержать развитие ее агрессивных уст­ремлений.

После встречи с Рузвельтом У Со пришел к выводу, что его ставка на западные державы была напрасной и надо обратиться с предложением услуг к Японии. Воз­можно, действия У Со не были бы столь скоропалитель­ными, не задержись он в США до декабря 1941 г. На Гавайских островах У Со застала новость о начале вой­ны между США и Японией. Самолет был возвращен об­ратно в США, и за те несколько дней, пока У Со доби­рался до Европы, он решил поспешить с выражением своей преданности Японии. С этой целью премьер-ми­нистр Бирмы встретился с японским послом в Лиссабоне и заверил его в желании сотрудничать. Но дипломатиче­ский шифр японского посольства был известен анг­лийской разведке, сообщение посла было перехвачено, и при очередной посадке самолета в Хайфе У Со был аре­стован и отправлен в Кению. Там он и провел в заключе­нии несколько лет, чтобы снова всплыть на поверхность лишь после войны, когда ему было суждено сыграть зло­вещую роль в истории Бирмы.

4. Вторжение японских войск в Бирму

7 декабря 1941 г., в день нападения на американский флот в Пирл-Харборе, японцы начали высадку армии в Сингоре, на границе Малайи и Таиланда. Уверенные в победе Германии над Советским Союзом, руководители Японии спешили захватить максимум территорий на вос­токе, чтобы не оказаться обделенными при разделе мира и блокировать США прежде, чем те восстановят флот на Тихом океане. Правительство Таиланда капитулировало и согласилось вступить в войну на стороне Японии. Осно­ва морской мощи Великобритании в этом районе — ли­нейные корабли «Принц Уэльский» и «Рипалз» — были 10 декабря потоплены неподалеку от Сингапура. Одно­временно началось японское наступление на Сингапур по суше, откуда он был беззащитен, и вторжение в Бирму.

Первый пункт на территории Бирмы — городок Вик­тория-Пойнт на южной оконечности Тенассерима — был [226] внезапно захвачен японцами 15 декабря, через неделю после начала войны. В Виктория-Пойнт находился аэро­дром — важное звено в цепи аэродромов, связывавших Сингапур с Индией. Таким образом, Сингапур был фактически отрезан от воздушного снабжения с запада. Про­должая наступление на север вдоль побережья Тенассе­рима, японские войска захватывали другие аэродромы, создавая тем самым посадочные площадки для своей авиации, численное превосходство которой над англий­ской было подавляющим.

Неортодоксальность действий японской армии сказа­лась не только в наступлении на Сингапур с суши, но и во вторжении в Бирму с юга. Незадолго до того прибыв­ший с инспекционной поездкой главнокомандующий бри­танскими силами в этом районе уверил колониальные власти, что если вторжение когда-нибудь состоится, то оно начнется со стороны шаноких княжеств — с северо-востока. Именно там были сконцентрированы немногочис­ленные части, защищавшие страну с востока, тогда как Тенассерим был фактически беззащитен.

Вместе с японскими войсками в Бирму вошли под­разделения АНБ во главе с «тридцатью товарищами». На первых порах немногочисленные и плохо вооруженные бирманские войска выполняли роль проводников при японских частях, однако с каждым днем в армию такинов вливались добровольцы, так что через несколько недель АНБ выросла до нескольких тысяч человек и смогла при­нять участие в военных действиях. Известие об участии такинов в военных действиях на стороне Японии привело к новой полицейской акции британской администрации: все, кто принадлежал к такинам или подозревался в этом, были немедленно арестованы. В тюрьмы попали и сознательные противники японцев — коммунисты и ле­вые такины, выражавшие желание бороться с японским вторжением на стороне союзников. Однако недоверие британской администрации к левым националистам при­вело к ее отказу сотрудничать с коммунистами.

В течение нескольких дней 15-я японская армия под командованием генерала Иида, составленная из ветера­нов, имевших опыт войны в джунглях, с приданной ей авиацией и танковыми частями перерезалав нескольких местах узкий Тенассерим, захватила Тавой и Мергуи и оказалась у реки Салуин, отделявшей собственно Бирму [227] от Тенассерима. Под угрозой оказались Легу и сам Рангун.

Сил, имевшихся у англичан в Бирме, было явно недо­статочно для сопротивления, а начавшаяся перетасовка генералов, путаница в приказах и отсутствие разведки вели к тому, что даже имевшиеся войска использовались далеко не лучшим образом. Подкрепления, на которые возлагались надежды, не поступали, так как оперативно Бирманский фронт продолжал оставаться в подчинении Сингапура, падение которого представлялось английско­му командованию катастрофой. Все имевшиеся у англи­чан резервы были брошены на восток и попали в ловуш­ку, в которую превратился Сингапур, блокированный с суши и моря и павший 15 февраля 1942 г.

Слабость авиации, прикрывавшей Бирму, дала воз­можность японским бомбардировщикам начать налеты на Рангун и другие крупные города Бирмы. Налеты эти при­вели к значительным жертвам среди мирного населения и вызвали панику, в первую очередь среди сотен тысяч индийцев, покидавших Бирму. Во время этой эвакуации в полной мере обнаружилось, сколь опасным недостат­ком стратегического положения Бирмы, ставшей ареной боев, было отсутствие мало-мальски приличной дороги между Бирмой и Индией. Сотни тысяч беженцев броси­лись на запад через горные перевалы и джунгли. В об­щей сложности в ходе военной кампании Бирму покинуло более полумиллиона человек, большей частью индийцев, и десятки тысяч из них погибли на горных тропах. Тра­гическое бегство части населения привело к разладу хо­зяйственной жизни Рангуна и других городов, ибо ин­дийцы составляли основную массу портовых и промыш­ленных рабочих. Кроме того, на раскаленных пыльных дорогах беженцев косила холера, а в покинутых городах вспыхнул бандитизм, причем основную часть бандитов составляли дезертиры из британской колониальной армии и уголовники, выпущенные из тюрем.

Союзникам удалось заручиться обещанием Чан Кай-ши, заинтересованного в сохранении Бирманской дороги, двинуть в Бирму 5-ю и 6-ю гоминьдановские армии, общее командование над которыми было поручено амери­канскому генералу Стилуэллу. Однако между обещанием и его претворением в жизнь прошел значительный в мас­штабах бирманской кампании промежуток времени. Взаимное [228] недоверие между главнокомандующим-американ­цем и китайскими генералами, презрение, выказываемое Чан Кай-ши к союзникам, опасения, что гоминьдановскими частями будут затыкать прорывы, спасая таким обра­зом жизни англичан, — все это привело к тому, что ки­тайские армии, плохо вооруженные и недоукомплекто­ванные, вступили в Бирму, когда их участие в войне мог­ло лишь продлить агонию английских войск. Более того, появление китайских частей в Бирме даже ухудшило от­ношение бирманцев к союзникам, ибо плохо снабжавшие­ся китайские солдаты мародерствовали и грабили насе­ление.

23 февраля у моста через реку Ситаун — последний естественный рубеж, прикрывавший прямую дорогу на Рангун, — произошло решающее сражение, проигранное из-за ошибок, медлительности и растерянности командо­вания. Отступая к мосту, английские части не смогли оторваться от преследовавших их японцев; опасаясь, что японцы захватят мост, командование приказало взо­рвать его, бросив на восточном берегу основную массу войск. В результате разгрома большая часть английских войск, включая подошедшие наконец незначительные под­крепления из Индии, была уничтожена; покинутый насе­лением, горящий и разграбленный Рангун оказался без защиты и был оставлен 7 марта, причем отступавшие английские войска были бы уничтожены, если бы японцы не ошиблись, приняв попавшую в ловушку английскую армию за отвлекающий отряд: они спешили обойти Ран­гун и захватить его прежде, чем англичанам удастся взорвать нефтеперерабатывающий завод в Сириаме и портовые сооружения.

Отступая к северу, англичане взрывали и сжигали все промышленные предприятия, мосты, склады и другие объекты, имеющие стратегическое и военное значение. К этому надо добавить жестокие бомбардировки, кото­рым японская авиация подвергла оставленные без воз­душного прикрытия бирманские города, а также грабежи и поборы, проводившиеся как враждующими армиями, так и мародерами. В результате всего этого важнейшие экономические объекты Бирмы были разрушены.

Дальнейшие военные действия, продолжавшиеся еще два месяца, были серией поражений английской армии и порой удачных, порой неудачных попыток английского [229] командования избежать окружения и полного разгрома. Наконец 14 мая последние британские части перешли ре­ку Чиндуин у города Калева и с началом муссонного периода ушли в Индию, бросив на произвол судьбы остатки отступивших к северу китайских армий и десятки тысяч беженцев, пробиравшихся перевалами на запад.

На этом закончилось и японское наступление. Комму­никации японской армии были неимоверно растянуты, а горные тропы не позволяли подвезти технику и боепри­пасы к индийской границе: отсутствие дорог между Ин­дией и Бирмой, сыгравшее трагическую роль в судьбе во­енной кампании, спасло Индию от вторжения. Кроме то­го, японское командование не предполагало, что Бирму удастся покорить столь быстро и легко, и дальнейшее на­ступление требовало выработки новых стратегических планов и тщательной подготовки.

Передышка позволила английскому командованию в Индии в течение дождливого периода 1942 г. обеспечить более основательную оборону индо-бирманской границы и оправиться от шока, вызванного разгромом. В после­дующие годы война приняла позиционный характер, и достижения 1942 г. оказались пределом японского на­ступления на западе.

5. Оккупация Бирмы Японией

С первых же дней японского вторжения бирманские патриоты, объединенные в АНБ, оказались в сложном по­ложении. Японские власти не намеревались выполнять свои обещания. Более того, по мере военных успехов на фронте они перестали даже притворяться, что желают следовать соглашениям с Аун Саном. Быстрота японского наступления, огромный ущерб, нанесенный экономике страны, массовая эвакуация индийцев и европейцев, вспышка грабежей, болезни — все эти неучтенные факторы нарушили планы такинов и сыграли на руку япон­цам. Смена одних хозяев другими влекла за собой стра­дания и смерть, а поведение японских войск на захваченных территориях никак не отвечало образу «освободи­телей».

Когда японская армия перешла границу Бирмы и такины поставили вопрос о провозглашении независимости, последовало обещание сделать это после занятия Моулмейна. [230] Моулмейн, крупный город Южной Бирмы, пал через несколько дней, но там бирманцы получили лишь заверения в том, что разговор о независимости будет на­чат в Рангуне. После взятия Рангуна стало ясно, что судьба англичан в Бирме, если не произойдет чуда, пред­решена. Разгромить их оказалось возможным и без по­мощи бирманцев. Следствием этого явилась резкая пере­мена отношения японцев к АНБ, прекращение финанси­рования армии, снабжения ее оружием и т. д. Нехватка оружия, получение которого было одним из основных сти­мулов сотрудничества такинов с японцами, привела к то­му, что пришлось ограничивать прием в армию добро­вольцев и стремиться к захвату оружия у англичан, т. е. к активному участию в боях. Из-за противодействия это­му со стороны японской армии начались стычки между японцами и бирманцами, особенно острые после падения Рангуна, когда руководству АНБ стало ясно, что япон­ское командование не собирается выполнять обещания. Однако у АНБ еще не было достаточно сил, чтобы пойти на разрыв с японцами. Сложной была и обстанов­ка внутри самой АНБ. Неразбериха, царившая в те дни в Бирме, по которой прокатилась война, не пощадив ни одного крупного города, не позволила выяснить сразу, кто из добровольцев, влившихся в АНБ, сделал это из политических соображений, а кто просто из желания по­лучить оружие, чтобы поживиться или свести счеты с не­другами. Подобные действия отдельных элементов в бир­манской армии были на руку японскому командованию, дав ему возможность использовать беспорядки в пропа­гандистских целях и выступить в роли миротворца. Это особенно проявилось во время бирмано-каренских столк­новений в дельте Иравади, где часть каренов, бывших до того в составе английской армии, осталась в своих де­ревнях после отступления англичан. Карены были воору­жены и не скрывали своих симпатий к Англии. Некото­рые бирманцы считали их предателями. Последовали столкновения, во время которых погибло много мирных жителей. Наспех созданные части АНБ, действовавшие в этом районе, пошли на поводу у шовинистических и уго­ловных элементов и приняли участие в столкновениях. Последствия этих трагических событий оставили глубо­кий след в карено-бирманских отношениях на долгие годы. [231]

Занимая населенные пункты, части АНБ старались явочным порядком организовывать «административные комитеты свободной Бирмы». Формально это не противо­речило «джентльменскому соглашению», однако первый и основной пункт соглашения о немедленной независимости не был выполнен, и потому комитеты японцами не при­знавались. Для того чтобы избежать создания админи­стративных комитетов и изолировать АНБ, ее отрядам было приказано двумя колоннами следовать через дельту и далее вверх по Иравади, в то время как японские диви­зии пошли на Таунгу, Мандалай и далее на Бамо. В ре­зультате этого маневра Верхняя Бирма была оккупиро­вана японцами без участия АНБ и там не было создано никаких органов гражданской власти. Однако до окон­чания военных действий японские власти не предприни­мали репрессивных мер против АНБ и даже смотрели сквозь пальцы на деятельность комитетов, чтобы не обо­стрять отношения с населением.

Через две недели после завершения военной кампа­нии в Бирме японцы перешли к решительным действиям против комитетов свободной Бирмы. В начале июня бы­ла ооздана японская военная администрация и   бирман­ские органы власти были распущены. После этого бир­манским лидерам было объявлено, что разговора о неза­висимости не может быть до тех пор, пока идет война, а тем временем ресурсы Бирмы должны быть мобилизова­ны на ее ведение. Однако полностью отказываться от ис­пользования бирманских националистов японские власти не намеревались. Бирма была близким тылам, и проч­ность японских позиций во многом зависела от сохране­ния спокойствия в завоеванной стране. Необходимо бы­ло показать, что степень самоуправления Бирмы при но­вых хозяевах выше, чем при англичанах. 1 августа 1942 г. была создана бирманская администрация с совещатель­ными функциями, во главе которой был поставлен Ба Мо, найденный японцами в шанской деревне, где он скрывал­ся после побега из английской тюрьмы. АНБ была рас­пущена, а вместо нее сформировали Армию обороны Бирмы в составе всего 3 тыс. человек под контролем японских советников. В новую армию были включены те элементы из бирманских вооруженных сил, которые в хо­де кампании зарекомендовали себя как лояльные. Коман­дующим Армией обороны был назначен генерал Аун Сан. [232]

Ставший во главе гражданской администрации Ба Мо отдал большинство руководящих постов своим сорат­никам по партии «Синьета», однако он не мог игнориро­вать и такинов, продолжавших пользоваться популярно­стью среди населения. К тому же японское командование, старавшееся играть на противоречиях между бирманца­ми, зачастую предпочитало доверять бирманским офице­рам, прошедшим японскую военную школу, нежели по­литикам, сотрудничавшим в свое время с англичанами. В результате два левых такина — Мья и Тан Тун — во­шли в правительство, получив соответственно портфели министров внутренних дел и сельского хозяйства. «Внут­ренний круг» (нелегальное руководство «Добама») при­нял это предложение Ба Мо, чтобы возможно полнее использовать легальные способы подготовки к сопротив­лению японцам, необходимость разрыва с которыми стала очевидной для такинов еще в ходе военной кампании.

С лета 1942 г. национально-освободительное движе­ние в Бирме вступило в новую, сложную фазу. Часть пра­вых политиков, включая бывшее правительство Британ­ской Бирмы, эмигрировала из страны и осела в Индии, где в Симле продолжали номинально функционировать бывшие бирманские правительственные органы. Целью этих политиков было после возвращения в Бирму англи­чан сотрудничать с ними в надежде получить для Бирмы статус доминиона в составе Британской империи. Другая часть правых политиков избрала путь сотрудничества с японцами примерно на тех же условиях, на которых пра­вительство в Симле сотрудничало с англичанами: лояль­ность в расчете на последующие уступки со стороны но­вой власти. Во главе этой группы стоял Ба Мо. Третьей активной силой были бывшие такины и примкнувшие к ним радикальные политики. Эта группа, возглавляемая Аун Саном, коммунистом Такин Тан Туном и некоторыми другими политическими деятелями, находилась на ан­тияпонских позициях, но считала нужным продолжать внешне сотрудничество с японской военной администра­цией, одновременно подготавливая силы для освобожде­ния Бирмы. В отличие от двух первых группировок левые патриоты рассчитывали на бирманскую армию, молодые офицеры которой были охвачены антияпонскими настрое­ниями и готовы к решительным действиям под командованием [233] популярных командиров — Аун Сана, Не Вина и Бо Ле Я. Четвертой, немногочисленной, но влиятельной группой национального движения были те бирманские коммунисты и левые такины, которые с самого начала не желали идти на сотрудничество с Японией. Некоторым из них, находившимся в разгар военных действий в Мандалайской тюрьме, удалось в последний момент убедить англичан освободить их из тюрьмы и дать возможность бежать в Китай. В числе этих политиков оказался и Такин Ну. Однако освобождение запоздало, и дорога в Ки­тай была уже перерезана. Часть из них впоследствии осталась в Бирме и организовала первые антияпонские партизанские отряды (Такин Со), часть — во главе с Такин Теин Ле — смогла уйти в Индию и там установить связи с англичанами, согласившимися на союз с ними против японцев. Наконец, некоторые (например, Такин Ну) легализовались и стали в составе тех или иных групп принимать участие в движении сопротивления.

6. Экономическое и политическое положение в оккупированной Бирме

Разрушение промышленных объектов, портов, мостов, железных дорог проводилось англичанами при отступле­нии планомерно и основательно. Тактика    выжженной земли   была,   пожалуй, единственным военным успехом британской армии в этой кампании. Бомбардировки япон­ской авиации, бои, прокатившиеся по стране, грабежи и бегство населения — все это в течение трех месяцев при­вело страну к разрухе. То, что оставалось, попало в руки к японским военным властям, которые старались выка­чать все возможное, не давая ничего взамен. Сельское хозяйство пострадало от военных действий не так,   как промышленность и транспорт, и тем не менее к концу вой­ны площади лод рисом были вдвое меньше, чем в 1940 г., а поголовье домашнего скота резко уменьшилось. С пре­кращением внешней и свертыванием внутренней торговли Бирма лишилась притока валюты и товаров    широкого потребления. Ввиду того что рис нельзя   было продать, крестьяне сокращали площади лод ним, тем более что из­лишки риса    отбирались оккупационными властями. С 1943 г. риса перестало хватать даже для потребления [234] внутри страны. Из всех отраслей хозяйства несколько возросли лишь кустарные промыслы, путем развития которых население пыталось покрыть потребность в тканях, обуви, соли и т. д.

Бирма превратилась в базу снабжения для дислоци­рованной в ней японской армии. Те излишки продоволь­ствия, что удавалось выбить из населения, уходили в ос­новном в Японию. Английская собственность была экс­проприирована, чудом сохранившиеся станки и машины вывозились из Бирмы. Были введены оккупационные деньги, ровным счетом ничем не обеспеченные; ими шла расплата за труд и услуги. Однако если японцам удалось наладить снабжение армии продовольствием, и тканями (с каждым годом делать это было все труднее), то ни пустить вновь некоторые заводы, ни восстановить рудни­ки и нефтепромыслы им не удалось, так как бомбарди­ровки союзной авиации сводили все труды на нет.

Как и другие завоеванные японцами страны, Бирма была превращена в громадный трудовой лагерь. Число бирманцев, мобилизованных в трудовые отряды, исчис­лялось сотнями тысяч. Многие тысячи бирманцев погибли на строительстве стратегической железной дороги Таи­ланд — Бирма и на сооружении оборонительных объек­тов. Работа в трудовых армиях также оплачивалась ок­купационными рупиями.

На положении различных классов, слоев и националь­ных групп бирманского общества японская оккупация отразилась неодинаково.

Английская буржуазия и английское чиновничество полностью исчезли. За ними последовали индийские дель­цы, ростовщики-четтьяры и полмиллиона индийских слу­жащих, рабочих и батраков. В результате этого укрепи­лись позиции заполнившей вакуум бирманской буржуа­зии, и первые месяцы японской власти были характерны появлением иллюзий в среде этой буржуазии, представи­тели которой пришли к власти (хотя и номинальной) в лице администрации Ба Мо. Однако их надежды оказа­лись беспочвенными. Во-первых, экономика страны ока­залась полностью в руках японских военных и прибыв­ших в страну японских коммерсантов, в первую очередь представителей крупнейших японских концернов и бан­ков. Во-вторых, для развития национальной экономики требовались капиталовложения. Если раньше бюджетные [235] ассигнования перепадали в первую очередь европейским и индийским компаниям, то теперь ассигнований просто не существовало, и потому деятельность бирманской бур­жуазии ограничивалась, как и прежде, традиционными рисорушками и мелкими, полукустарными предприятиями. Не помогло и объединение бирманских промышленников и торговцев в Бирманскую торговую палату, которая вы­нуждена была ограничиться в основном принятием резо­люций и петиций. Попытка Ба Мо создать Государствен­ный банк Бирмы с правом эмиссии денег удалась только частично: банк был создан, но руководство государствен­ными финансами японцы оставили за собой, разрешив банку заниматься лишь коммерческой деятельностью, ко­торая не могла развернуться из-за инфляции и необеспе­ченности валюты.

В несколько лучшем положении оказались бирман­ские чиновники, так как многие посты в новой админи­страции достались бирманцам. Они далеко не все­гда пользовались реальной властью, так как над ними стояли японские консультанты и советники, но тем не менее порой могли помочь бирманскому торговцу или помещику.

Бирманские помещики, уступавшие прежде индийским в финансовых возможностях и масштабах землевладения, в начале японской оккупации также были подвержены иллюзиям: крупнейшие четтьяры бежали, правительство состояло из близких помещикам людей. Но и здесь выго­ды оказались фиктивными. Доходы все время падали из-за резкого сокращения площадей под рисом, падения цен на землю и отказа крестьян платить долги в натуре. Ес­ли в первые дни японской оккупации значительная часть бирманских помещиков относилась к приходу японцев не враждебно (за исключением тесно связанной с англича­нами прослойки), то с течением времени все большее чис­ло помещиков с нетерпением ожидало возвращения анг­личан и принимало участие в антияпонском движении сопротивления.

В очень тяжелом положении в годы оккупации ока­зался бирманский пролетариат. Нефтепромыслы были разрушены, рудники закрыты, промышленные предприя­тия ликвидированы, почти не функционировал порт, был разрушен транспорт. Деревня, вернувшаяся к натураль­ному хозяйству, также не нуждалась в наемной рабочей [236] силе, а мобилизация в трудовые отряды оказалась фор­мой рабского труда.

Своеобразное положение сложилось в деревне. Бедст­вия войны коснулись ее в общем меньше, чем городов, и примитивное крестьянское хозяйство могло восстановить силы уже через год. Однако японские поборы уничтожи­ли значительную часть семенного зерна, а закрытие внеш­него и сужение внутреннего рынка лишили крестьян сти­мула к расширению производства. И все-таки крестьянст­во, использовав острую нужду японцев в продовольствии, извлекло определенные и далеко идущие выгоды из япон­ской оккупации. Расчеты с крестьянами за отбираемый или покупаемый у них рис японские власти вели в оккупа­ционных рупиях, ненамного превышавших по стоимости бумагу, на которой они -были напечатаны. Крестьяне вос­пользовались тем, что в их руках скопилась масса этих денег, для того чтобы уплатить долги помещикам и рос­товщикам. Особенно активно этот процесс шел в Верх­ней Бирме, где большинство ростовщиков и помещиков были бирманцами и оставались на своих местах. Попыт­ки помещиков воспрепятствовать этому были встречены японцами равнодушно, так как действия крестьян поддер­живали курс японских денег и придавали им видимость авторитета: откажись японские власти признавать эти расчеты законными, крестьяне могли отказаться прини­мать деньги в уплату за столь нужный оккупационной армии рис.

В Нижней Бирме после бегства индийских помещиков освободилось большое количество земель, и крестьяне за­няли их. Таким образом, крестьянство в ходе войны не только расплатилось с долгами, но и сильно сократило четтьярское землевладение. Попытки английских властей после окончания войны восстановить статус-кво привели к аграрным волнениям такого масштаба, что они стали одной из причин быстрого падения британского господ­ства в Бирме.

В ходе войны произошла «бирманизация» Бирмы. Не­смотря на экономическую разруху, Бирма за 1942 — 1945 гг. изменилась настолько, что ни индийским ростов­щикам, ни индийским землевладельцам, торговцам и про­мышленникам не удалось восстановить свои позиции. Из­менения в социально-политической жизни и экономичес­кой структуре страны были столь решительны и необратимы, [237] что с окончанием войны достижение подлинной не­зависимости стало лишь вопросом времени.

В течение сухого сезона 1942—1943 гг. японская ар­мия не смогла развить своего первоначального успеха. Причиной тому были не столько трудности преодоления горных перевалов (в начале 1942 г. японские войска про­шли через не менее трудные участки джунглей), сколько общая военная обстановка в Азии и Европе.

На Тихом океане возросшая активность США сковы­вала основные японские силы. Индийский фронт для Японии потерял первостепенное значение: приходилось больше заботиться о сохранении достигнутых позиций, нежели о дальнейшем наступлении. Что касается Велико­британии, то ее судьба решилась в Европе. Победа совет­ских войск под Сталинградом, ставшая поворотным пунк­том в войне, сняла угрозу немецкого вторжения в Вели­кобританию и позволила последней перейти к наступа­тельным действиям в Африке и на Ближнем Востоке. На Индийском фронте инициатива также все более перехо­дила на сторону Англии. Судьбы войны решались теперь экономическими и людскими ресурсами воюющих стран. В этом отношении Япония далеко уступала своим про­тивникам, и, хотя до ее разгрома было еще далеко, побе­да союзников уже не вызывала сомнений.

Изменение военной ситуации повлияло на политику Японии в оккупированных азиатских странах, в том чис­ле в Бирме. Японское командование пошло на шаг, кото­рый представлялся слишком щедрым год назад, когда ослепленные легкими успехами японские генералы пола­гали, что до окончательной победы осталось совсем не­много.

В январе 1943 г. премьер-министр Японии заявил в парламенте, что менее чем через год Бирма и Филиппины получат независимость. В марте состоялся визит бирман­ских лидеров в Японию. Здесь обнаружилось, что отно­шение к ним японцев, столь пренебрежительное за полго­да до того, изменилось коренным образом. Ба Мо, Аун Сан и другие лидеры были награждены японскими орде­нами и приняты высшими чинами Японии. После не­скольких месяцев политических интриг 1 августа 1943 г. было создано первое правительство «независимой» Бир­мы. Помимо соратников Ба Мо из партии «Синьета» и правых политиков в правительство вошли и бывшие такины. [238] Аун Сан занял пост министра обороны, Такин Мья стал заместителем премьер-министра, Такин Тан Тун — министром сельского хозяйства, Такин Ну получил прак­тически ничего не значащий портфель министра иностран­ных дел. Не получив в правительстве большинства, таки-ны тем не менее заняли ряд ключевых постов.

Весьма важным следствием превращения Бирмы в формально независимое государство было преобразова­ние армии с увеличением ее численности и улучшением вооружения. Несмотря на то что независимость Бирмы была оговорена рядом условий, полностью привязывав­ших ее к державам оси, психологическое значение этого факта было также значительным. Причем с результатами этого пришлось столкнуться не самим японцам, а вернув­шимся после войны англичанам. Какой бы куцей ни была независимость 1943 г., получена она была помимо жела­ния Великобритании, и о возвращении к старым методам и разговорам о предоставлении ее вновь в отдаленном бу­дущем уже не могло быть и речи.

В новом правительстве Ба Мо старался обеспечить се­бе единоличную власть. В эти годы проявилось его тще­славие и как следствие этого — политическая слепота. Приняв титул «верховного правителя» («адипади»), Ба Мо, потеряв всякую связь с реальностью, пытался возро­дить обычаи старой, доколониальной Бирмы. Вся страна представлялась Ба Мо громадным военным лагерем, рас­положенным пирамидой, на вершине которой находится «верховный вождь». Все население страны было поделено на «армии». Ближе к вершине находилась «армия руко­водства», далее шла «армия крови» — бирманские воору­женные силы, «гражданская армия» — чиновники, «тру­довая армия». Организованы в отряды были и женщины, и монахи, и учащиеся.

Понимая, что своим назначением он обязан оккупан­там, Ба Мо не шел с ними на открытые конфликты: ког­да требовалось подписать указ о создании новых рабочих лагерей или о вывозе из страны имущества, «верховный правитель» был готов выполнить любое или почти любое требование японцев. Со своей стороны японцы считали Ба Мо «сильной личностью», а созданную им государствен­ную структуру Бирмы — весьма удобной для управления страной. Сложившаяся при Ба Мо обстановка до опре­деленной степени устраивала и антияпонские силы, внешне [239] сотрудничавшие с «верховным правителем». Исполь­зуя слабости Ба Мо, они проводили свою политику, игра­ли на национализме Ба Мо, укрепляли свои позиции в правительстве и армии.

Ба Мо сотрудничал с японцами и в то же время не выступал открыто против Аун Сана и его сторонников. Зная, что его министры руководят движением сопротив­ления, Ба Мо, однако, никаких мер против них не пред­принимал и продолжал тешить себя надеждой, что явля­ется не марионеткой японской оккупационной армии, а действительным вождем страны, которому удастся удер­жаться даже в случае победы союзников.

7. Изгнание японских оккупантов из Бирмы

Первые ячейки сопротивления были созданы в Бирме коммунистами. Несмотря на свою немногочисленность и на преследования японской тайной полиции, коммунисты уже к началу 1943 г. не только восстановили довоенные позиции, но и сильно укрепили свой авторитет. Их дея­тельности способствовал жестокий оккупационный ре­жим, установленный японцами в стране, а также важный внешнеполитический фактор — успехи Советского Союза. В результате компартия, не игравшая большой роли в по­литической жизни Бирмы до войны, в ходе нее стала од­ной из ведущих сил антияпонского сопротивления.

В начале 1943 г. в подполье состоялся первый съезд бирманских коммунистов, на котором был избран Цент­ральный комитет партии во главе с Такин Со и намечены пути борьбы. На этом этапе движение сопротивления еще не имело постоянных связей с союзниками, тем более что официальной политикой англичан по-прежнему остава­лась опора на христианизированные национальные мень­шинства, деятельность коммунистов игнорировалась, а руководство левых такинов рассматривалось как «пре­дательское». Однако английское военное командование оказалось более гибким, нежели политики. Созданная в Индии секретная «часть 136», в задачу которой входила связь с движением сопротивления, подчинялась непосред­ственно Ставке и, руководствуясь в первую очередь во­енными выгодами, установила связь как с коммунистиче­скими группами, так и впоследствии с соратниками Аун [240] Сана. Несмотря на сопротивление политиков, «часть 136» снабжала бирманских патриотов оружием и координиро­вала с ними действия диверсионных групп.

Участие в движении руководства левых такинов вна­чале выражалось главным образом в организационной деятельности, налаживании связи с потенциальными про­тивниками Японии, коммунистическими группами и т. д. Важной задачей было примирение с каренами, для чего Аун Сан и Такин Тан Тун побывали в кареноких районах и заключили соглашение о включении каренских частей в бирманскую армию. Во время этой поездки удалось нащупать некоторые связи с союзниками, чья агентура активно действовала среди каренов; налаживались отно­шения и с другими малыми народами Бирмы. Использо­вав антифашистские настроения в Лиге молодежи Бир­мы, созданной японцами, левые такины смогли взять под контроль молодежное движение. Присоединение тридца­титысячной молодежной лиги к антифашистскому фрон­ту было значительным успехом.

Основной организованной силой, на которую опира­лись антифашисты, была Национальная армия Бирмы. Несмотря на обилие консультантов и японских советни­ков, армия, проникнутая антияпонскими настроениями и преданная своим командирам, была надежной опорой патриотов. По мысли левых такинов, именно армия долж­на была стать ударной силой восстания, которое плани­ровалось на конец 1943 г. Однако в то время японцы бы­ли еще сильны, наступление англичан в Аракане захлеб­нулось и восстание было отложено до лета 1944 г. Но и в 1944 г. на фронте было сравнительно спокойно. Планы выступить после поражения японских войск в районе Импхала в июне 1944 т. также оказались неосуществленны­ми. Несмотря на то что Бирма была блокирована флотом союзников и японская армия оборонялась, военные по­зиции Японии в Бирме были еще очень сильны, а анти­фашистские силы не были едины и организованны. Поэ­тому вплоть до весны 1944 г. сопротивление шло по двум направлениям: партизанские отряды, скрывавшиеся в джунглях, совершали нападения на японские склады, по­сты и гарнизоны, а находившиеся в городах на легаль­ном положении руководители левых такинов, продолжая сотрудничать с оккупантами, одновременно готовили воо­руженное восстание. [241]

В течение 1944 г. были установлены более тесные свя­зи между партизанскими группами и находившимися на легальном положении антифашистами. В результате переговоров была создана Антифашистская лига народной свободы (АЛНС), официальное основание которой отно­сится к августу 1944 г., когда после конференции пред­ставителей различных групп антифашистов был принят манифест о борьбе против оккупантов.

Объединение партизанских отрядов и бирманской ар­мии создало наконец базу для развертывания всебирманской борьбы и предпосылки для успешного восстания. Председателем АЛНС был избран ставший наиболее зна­чительной фигурой в движении сопротивления 29-летний министр обороны генерал Аун Сан, генеральным секрета­рем— один из лидеров КИБ Такин Тан Тун, министр сельского хозяйства в правительстве Ба Мо. В руководя­щие органы Лиги — Высший совет и Военный совет — во­шли основные руководители сопротивления; таким обра­зом, было создано новое правительство Бирмы, более сильное, чем правительство Ба Мо, некоторые министры которого были одновременно руководителями Лиги. Ба Мо был информирован о создании организованного дви­жения сопротивления. Он отказался присоединиться к антифашистам, но не выдал их. Присоединиться к Лиге значило для Ба Мо уступить руководящую роль и подчи­ниться демократическим началам, на которых была организована АЛНС. В то же время Ба Мо, вероятно, пони­мал, что дни японской оккупации сочтены и что пора по­думать о своем будущем в случае поражения Японии.

В конце 1944 г. план всеобщего восстания был вырабо­тан. Оставалось дождаться выгодного момента. Предста­вители «части 136» координировали действия бирманско­го сопротивления с военными планами английской армии, и потому решено было приурочить восстание к началу большого английского наступления. А до него оставались считанные месяцы. Война подходила к концу: советские войска уже вступили на территорию Германии, союзники освободили Францию, Италия и мелкие европейские сателлиты Германии были выведены из строя, а на Тихо­океанском фронте Япония терпела поражение за пора­жением.

В этот период официальная политика английского правительства по отношению к Бирме оставалась по-[242]прежнему недальновидной. В момент, когда так важно было заручиться поддержкой бирманцев, Черчилль обви­нил губернатора Дорман-Смита, обратившегося с прось­бой пообещать Бирме статус доминиона, в том, что он «хочет разбазарить империю». Обсуждение вопроса о бу­дущем Бирмы в английском парламенте в декабре 1944 г. также продемонстрировало удивительную политическую близорукость правящих кругов Великобритании: наибо­лее радикальные высказывания сводились к тому, чтобы ограничить губернаторский режим в Бирме шестью года­ми и принять некоторые меры против четтьяров. Но даже такие куцые предложения натолкнулись на каменную по­зицию правительства, заявившего, что оно не может свя­зывать себя никакими обязательствами сверх тех, что были уже даны. К подобной политике английских консер­ваторов побуждало несколько причин: и защита интере­сов английских деловых кругов, потерпевших убытки во время войны и оккупации, и убежденность в том, что бирманцы «предали» союзников и не заслуживают неза­висимости, и опасения, что независимость Бирмы окажет­ся дурным примером для остальных колоний, в первую очередь для Индии и Цейлона. Почти никто из англий­ских политиков не осознавал двух факторов, которые дей­ствовали куда сильнее, чем правительственные соображе­ния. Первый из них заключался в том, что Англия не смогла защитить Бирму от вторжения и японской окку­пации и таким образом расписалась в необоснованности своих дальнейших претензий править Бирмой, второй — в получении Бирмой от японцев формальной независимо­сти, в создании бирманской армии, в осознании бирман­цами себя как суверенной нации.

В то время как британский парламент обсуждал дли­тельность губернаторского правления и перспективы пре­вращения Бирмы в доминион, фактическое правительст­во Бирмы — Антифашистская лига — уже обладало во­енными и партизанскими частями общей численностью до 50 тыс. человек. При освобождении английскими вой­сками Аракана на рубеже 1944—1945 гг. партизанские отряды оказали им большую помощь, а в феврале 1945 г., в начале наступления англичан на Швебо и Мандалай, восстали бирманские части, дислоцированные в Манда­лае, что резко ускорило темпы английского наступления. Британское командование, спешившее очистить Южную [243] Бирму от японцев до начала летнего муссона, с готовно­стью принимало помощь бирманцев.

Весной 1945 г. по решению АЛНС генерал Аун Сан обратился к командующему японской армией с предло­жением разрешить бирманской армии занять участок фронта на Иравади. Предложение пришлось как нельзя кстати. Несмотря на недоверие, которое испытывали японцы к бирманской армии, отсутствие резервов и тя­желое положение на фронте заставили японское коман­дование пойти на риск.

17 марта состоялся торжественный парад, посвящен­ный отправке на фронт бирманской армии. В присутст­вии японского командования генерал Аун Сан призвал солдат идти в бой и бить врага, не уточняя, кого именно он имеет в виду. Пока армия продвигалась к линии фрон­та, ведущие руководители АЛНС ушли в подполье, а 27 марта Национальная армия Бирмы начала антияпон­ское восстание. Одновременно активизировались парти­занские отряды. В ходе восстания бирманской армией и партизанами было выведено из строя более 13 тыс. япон­ских солдат и офицеров; как писал впоследствии коман­дующий английской армией, «бирманская армия связала большое количество вражеских войск, которые иначе мог­ли бы быть использованы для блокирования 14-й союзной армии в ее наступлении на Рангун».

1 мая 1945 г. бирманские части под командованием Не Вина вступили в Рангун, а через два дня в него во­шли английские войска.

В апреле, когда по стране снова прокатилась волна военных действий (на этот раз не столь опустошитель­ных, потому что восставшие бирманцы смогли во многих случаях предотвратить разрушение японцами военных и промышленных объектов и городов), в Бирме вновь, как и в 1942 г., возникли элементы двоевластия. Бирманские патриоты, вступая в города и деревни, организовывали там свои органы власти, тогда как англичане восстанав­ливали колониальную администрацию. Причем на этот раз антифашисты пользовались поддержкой подав­ляющего большинства бирманцев и рассматривались на­селением как действительная и единственная власть в стране.

Создавшееся положение было чревато новым кон­фликтом. Сотрудничество, возможное во время военных [244] действий, неизбежно должно было прекратиться после перехода власти в руки британской колониальной адми­нистрации. Если до окончания войны часть руководства АЛНС тешила себя надеждой на то, что англичане мир­ным путем признают право Бирмы на свободу, а среди англичан бытовало мнение, что бирманцы, осознавшие «ошибки» 1942 г., будут довольны возвращением к ста­рому, то к лету 1945 г. эти иллюзии рассеялись.

Уже в мае 1945 г. Аун Сан, встретившись с англий­ским генералом Слимом, отказался включить свою армию в состав союзных войск, пока Бирма не будет признана союзником Великобритании. Аун Сан отказался также присягать на верность Великобритании, ибо представлял суверенное правительство. 1 июня английский парламент вновь вернулся к обсуждению судеб Бирмы. «Белая кни­га» о Бирме, принятая парламентом, объявляла о прод­лении губернаторского режима по крайней мере до 1948 г. При губернаторе на правах совещательного органа дол­жен был функционировать Исполнительный совет. Ни о какой независимости и речи не шло — Бирме предложе­но было отказаться даже от тех куцых свобод, которые были предоставлены ей по закону 1935 г. Экономические разделы «Белой книги» предусматривали восстановление позиций британского капитала в промышленности и воз­вращение земель тем, кто владел ими в 1941 г. Таким об­разом, «Белая книга» была нереальным проектом, рож­денным мышлением английских колониальных полити­ков, которые, имея самое слабое представление о корен­ных изменениях в Бирме, игнорировали события трех последних лет. Единственным практическим результатом появления «Белой книги» было усиление национально-освободительного движения.

Выступления АЛНС весной и в начале лета 1945 г. с требованиями независимости и проведения демократи­ческих преобразований в стране вызывали раздражение кадровых колониальных чиновников и части британского военного командования. Однако руководители англий­ской армии решили не настаивать на роспуске бирман­ской армии до окончания войны с Японией, опасаясь вооруженного сопротивления такому решению. Возмож­ность войны с бирманцами в 1945 г. никак не входила и в политические планы Великобритании, поскольку об­щественное мнение всего мира рассматривало дело союзников [245] как справедливое, а их победу в войне как побе­ду демократии над фашизмом. Поэтому англичане пред­ложили Лиге распустить частично свою армию по окон­чании войны, а оставшиеся части включить в колониаль­ную армию.

Тем временем колониальная администрация, руковод­ствуясь «Белой книгой», начала маневры, направленные на то, чтобы возвратить на политическую арену Бирмы послушных политиков. Меры, принятые для этого, свиде­тельствовали о полном непонимании действительного по­ложения вещей. 20 июня прибывший в Бирму губернатор Дорман-Смит принял на борту английского крейсера группу влиятельных, по его мнению, бирманских полити­ков, для того чтобы ознакомить их с положениями «Бе­лой книги» и выслушать их мнение. Из 18 приглашенных лишь двое — Аун Сан и Такин Тан Тун — принадлежали к Лиге: Дорман-Смит, несмотря на информацию генера­ла Маунтбэттена, предпочитал рассматривать Лигу как одну из многочисленных бирманских партий. Встреча со старыми знакомыми, исхудавшими и несколько опустив­шимися за время оккупации, растрогала Дорман-Смита. Растроганы были и старые политики. Однако в своей ре­чи Дорман-Смит чаще обращался не к ним, а к предста­вителям Лиги, ибо лишь у Лиги была сформулированная и разработанная позитивная программа, направленная на достижение независимости. Встреча закончилась ничем, так как члены Лиги не захотели ни на йоту отступить от своих требований, а старые политики пребывали в расте­рянности. Ничего не добившись, Дорман-Смит улетел об­ратно в Симлу, так как Бирмой пока еще правили воен­ные.

Летом 1945 г. Антифашистская лига объединяла ряд партий и организаций — от Коммунистической партии Бир­мы до «Мьочит» и «Синьеты», лидеры которых отсутство­вали (У Со еще находился в ссылке в Африке, а Ба Мо ушел с японцами). Наиболее сильными и влиятельными фракциями в АЛНС были коммунисты и социалисты (бывшая Народно-революционная партия). Их лидеры, а также командование армии являлись руководителями Лиги. Важным достижением АЛНС было включение в свой состав каренских, шанских и качинских организа­ций, а также молодежных и женских союзов. К Лиге примыкали также восстановленные в течение лета 1945 г. [246] Всебирманский конгресс профсоюзов и крестьянские союзы. В этих организациях руководящую роль играли коммунисты.

К концу войны в Лигу входило более 200 тыс. чело­век, а ее вооруженные силы насчитывали несколько де­сятков тысяч солдат как в партизанских отрядах, так и в регулярных частях. С каждым днем рос авторитет ру­ководителей Лиги — Аун Сана и Такин Тан Туна, ис­ключительное влияние которых осознавали и англичане. Честность и преданность идеям освобождения страны, от­личавшие новых лидеров от политиков, с которыми при­выкли иметь дело англичане, поставили возвращавшуюся администрацию в сложное положение: руководителей АЛНС нельзя было ни подкупить постами и почестями, ни уговорить.

В августе 1945 г. последние японские части покинули Бирму, а вскоре Япония капитулировала. Вторая миро­вая война закончилась. Наступил последний, решающий этап в борьбе Бирмы за свое освобождение.

8. Политическая борьба в 1945—1946 гг.

Общая политическая ситуация в Бирме накануне изг­нания японских захватчиков была схожа с ситуацией в других странах Юго-Восточной Азии, оккупированных японцами (страны Индокитая, Индонезия), однако быст­рое освобождение Бирмы войсками союзников не дало бирманцам возможности воспользоваться моментом для захвата власти. С первых шагов АЛНС приходилось учи­тывать, что в Бирме находится сильная, отлично воору­женная английская армия, которая постепенно захватила все ключевые посты в стране, подготавливая почву для возвращения гражданской администрации. Тем не менее 1945 год характеризовался сплоченностью национально-освободительных сил и наличием единого энергичного об­щенационального руководства. АЛНС пользовалась таким влиянием в стране, что недооценка этого факта англича­нами, их попытки вернуться к довоенной политике, опе­реться на лишенных влияния лидеров правых партий лишь углубляли пропасть между англичанами и бирман­цами и приближали победу национально-освободительно­го движения. При этом следует учитывать, что Великобритания [247] не могла в тот момент решиться на войну с бирманцами — а ничто меньшее не могло остановить при­ход независимости.

Состоявшаяся в августе 1945 г. сессия Высшего сове­та АЛНС с участием представителей всех входивших в нее политических партий приняла резолюцию, в которой, с одной стороны, выражалась благодарность союзникам за освобождение Бирмы от японского гнета, с другой — выдвигалось требование созыва Учредительного собра­ния и признания за Бирмой права на решение собствен­ной судьбы. «Народы Бирмы, — говорилось в резолю­ции, — полностью едины в том, чтобы предпринять реши­тельные усилия для создания свободной Бирмы в свобод­ном мире». До созыва Учредительного собрания Высший совет Лиги намечал создание временного правительства, облеченного широкими полномочиями. Таким образом, АЛНС хотела достичь независимости мирным путем.

Это желание сказалось и в ходе переговоров с анг­лийским командованием в Канди, где АЛНС согласилась на роспуск Бирманской национальной армии, называв­шейся в то время Патриотическими бирманскими силами (ПБС), на включение ее части в колониальную армию и на сдачу оружия. Пойдя на этот невыгодный для себя шаг, Лига предприняла, однако, некоторые контрмеры. Во-первых, сданное оружие составляло лишь малую толи­ку всего оружия, накопившегося в Бирме за время воен­ных действий. Во-вторых, была создана полувоенная На­родная добровольческая организация (НДО), вошедшая в АЛНС. НДО создавалась из солдат и офицеров ПБС, не вошедших в колониальную армию, из партизан и дру­гих участников сопротивления, из сочувствовавших, а также из безработных и бедняков, искавших возможно­сти прокормиться. Оружия для НДО было достаточно, и в случае надобности она могла превратиться в настоящую армию. Одной из основных целей НДО (в чем были согласны все стороны) была борьба с преступностью, так как военные действия и последствия японской оккупации породили множество уголовных банд, терроризировав­ших деревни и города. Вскоре НДО, создание которой вызвало открытое недовольство колониальной админист­рации, ибо сводило на нет все усилия по роспуску бир­манской армии, превратилась в значительную силу, охва­тывавшую всю страну и опасную для англичан в случае, [248] если бы они решили вооруженным путем подавить нацио­нально-освободительное движение. В то же время НДО оказывала влияние и на политику АЛНС, так как пред­ставляла демократические, полупролетарские и пролетар­ские слои Бирмы.

Вернувшаяся в Бирму гражданская колониальная ад­министрация не теряла надежды опереться на лояльных политиков, с которыми она столь мирно сотрудничала пе­ред войной. Когда Лига в ответ на предложение войти в Исполнительный совет заявила, что она согласится лишь в том случае, если из 15 членов Совета 11 будут пред­ставлять АЛНС (подчеркнув при этом, что рассматрива­ет Исполнительный совет лишь как зародыш будущего временного правительства), губернатор отвел кандидату­ры четырех из 11 членов Лиги (включая нового генераль­ного секретаря компартии Такин Теин Пе). Лига отказа­лась войти в Совет, в результате чего он был создан без ее участия, и Бирму в нем представляли лица, не имев­шие реальной политической поддержки в стране.

После нескольких массовых митингов, состоявшихся в различных городах страны, 18 ноября 1945 г. был прове­ден митинг в Рангуне, на котором выступили лидеры АЛНС. Они заявили, что готовы к мирному сотрудниче­ству с губернатором, однако, если англичане откажутся удовлетворить требования Лиги, начнется общенацио­нальная борьба.

В январе 1946 г. состоялся первый съезд АЛНС. Из 2 тыс. прибывших на съезд делегатов большинство были коммунисты. Съезд постановил, что целью Лиги является достижение полной независимости, путь к которой лежит через создание временного правительства и выборы в Учредительное собрание. В области экономики съезд за­явил о своей решимости передать землю тем, кто ее об­рабатывает, повысить закупочные цены на рис, а также ликвидировать недоимки и отменить арендную плату за 1945—1946 гг. ввиду бедственного положения крестьян­ства. В резолюцию также был включен пункт о национа­лизации предприятий, принадлежащих англичанам.

Начало 1946 г. характеризовалось осложнением обста­новки внутри АЛНС. Будучи союзом партий без единого устава, она включала в себя различные партии и направ­ления — от коммунистов до консервативных национали­стических групп. Когда летние иллюзии относительно быстрого [249] достижения независимости рассеялись и оказа­лось, что англичане весьма упорны в своем стремлении придерживаться «Белой книги», начались колебания как на правом, так и на левом крыле Лиги. Некоторые пра­вые политики покинули Лигу, предпочтя сотрудничество с колониальной администрацией. Со своей стороны, часть коммунистов, стремившаяся к немедленным действиям, перешла к осуждению Лиги как буржуазной организации и откололась от компартии. Возглавлял эту группу быв­ший генеральный секретарь КПБ Такин Со, в действиях которого оказалось также недовольство тем, что второй съезд КПБ в июле 1945 г. отстранил его от поста гене­рального секретаря. Раскол компартии произошел на со­стоявшемся в феврале 1946 г. пленуме ЦК КПБ. Группа Такин Со, выделившаяся из КПБ, приняла наименование «компартия „Красный флаг"».

Эти события несколько ослабили Антифашистскую лигу, однако еще не подорвали ее влияния, и она про­должала выступать в качестве основной организации, пользующейся поддержкой широких слоев насе­ления.

Последний, наиболее драматический этап борьбы за независимость проходил на фоне страшной разрухи. Из 1 тыс. промышленных предприятий, действовавших в Бирме перед войной, к 1946 г. числилось в строю (из них не все работали) чуть более 300. Соответственно втрое упала численность рабочих. Лишь каждый седьмой руд­ник давал продукцию, а добыча нефти почти прекра­тилась. В сельском хозяйстве положение было лишь не­многим лучше: площади под рисом сократились почти вдвое, а урожай упал и того более. Сельское хозяйство, ставшее во время японской оккупации натуральным, та­ковым и оставалось. Восстановление задерживалось раз­рушением транспортной сети страны и уничтожением по­движного состава.

Планы Лиги и планы колониальной администрации в области экономики резко отличались. Если Лига выступа­ла за развитие экономики в национальных интересах, за поощрение бирманского капитала и ограничение иност­ранной собственности в промышленности и сельском хо­зяйстве, то британские промышленники требовали воз­вращения к довоенным порядкам и компенсации потерь, понесенных британскими фирмами во время войны и [250] оккупации. Представители английского колониального капитала опирались на экономические планы, разрабо­танные администрацией в Симле, и надеялись на помощь правительства Великобритании. Получение такой по­мощи сразу убирало с их пути бирманских конкурен­тов, так как вопросы восстановления упирались в получе­ние кредитов. Бирманским деловым кругам неоткуда бы­ло их получить, особенно если учесть, что оккупационные деньги были отменены и в первые месяцы после освобож­дения в Бирме вообще не существовало денежной систе­мы. Британским же фирмам был предоставлен прави­тельственный кредит в 87 млн. ф. ст., а также обещана компенсация за ущерб, понесенный при отступлении союз­ников.

Экономическая политика колониальной администра­ции вошла в конфликт и с интересами рабочих и кресть­ян. Уровень жизни в Бирме упал в несколько раз, в пер­вую очередь из-за роста цен на товары широкого потреб­ления. После изгнания японских оккупантов довоенная зарплата была восстановлена, однако ее не хватало из-за увеличения стоимости жизни. Деятельность Коммунисти­ческой и Социалистической партий привела к воссозда­нию в стране профсоюзов, и к концу 1946 г. их было уже 25; под их руководством с начала 1946 г. на пред­приятиях, принадлежавших иностранному капиталу, не­прерывно проходили забастовки, в которых помимо эко­номических выдвигались и политические лозунги.

Крайне сложной была обстановка в бирманской де­ревне, где крестьяне едва сводили концы с концами, оде­вались в лохмотья и не могли раздобыть элементарный сельскохозяйственный инвентарь. Частичное избавление от помещиков во время оккупации и создание во многих деревнях отделений Лиги и отрядов НДО повысили само­сознание крестьянства. Первые же законы, введенные гражданской администрацией, лишили крестьян иллюзий относительно того, что долги и налоги будут забыты и земля останется в их владении. Возвращались помещики, и их требования подкреплялись появлением полиции и войск. Установленные закупочные цены на рис не покры­вали половины издержек по его выращиванию и резко от­ставали от роста цен на ткани и инвентарь.

Таким образом, с первых же месяцев возвращения гражданской администрации практически все слои бирманского [251] общества убедились в невозможности мириться с британским господством.

Английской администрации пришлось столкнуться также с изменением настроений в горных районах Бир­мы, население которых прежде всегда искусственно отде­лялось колонизаторами от собственно бирманцев. Боль­шая работа АЛЫС по сближению с шанскими, каренскими и качинскими лидерами привела руководителей нацио­нальных организаций к мысли о необходимости совмест­ного выступления с бирманцами за независимость с целью создания федеративного государства. Противо­стояли общей тенденции лишь некоторые шанские князья, опиравшиеся на англичан и опасавшиеся радикальных перемен в шанских княжествах, а также христианизи­рованные лидеры Каренокого национального союза, се­паратизм которых подогревался британскими официаль­ными кругами. Однако и среди каренов было много сто­ронников бирманской независимости, объединенных ча­стично в Каренской лиге молодежи.

9. Завоевание независимости

Летом 1946 г. положение в стране обострилось. Это нашло отражение в речи Аун Сана на сессии Высшего со­вета Лиги, в которой лидер АЛНС указал на ухудшение положения крестьян, на движение против арендной пла­ты и налогов, на тяжелое положение рабочих и служа­щих. Руководителей Лиги настораживала и жесткая политика колониальной администрации: в Бирме действо­вали чрезвычайные законы, происходили аресты полити­ческих деятелей, предпринимались попытки распустить НДО. Лига продолжала требовать предоставления неза­висимости. «В случае необходимости, — сказал в своем выступлении Аун Сан, — мы должны быть готовы и к нелегальной борьбе за нашу свободу».

Последовательность выступлений лидеров Лиги, их нежелание идти на компромиссы наводили администра­цию и некоторые круги в Англии на мысль о репрессив­ных действиях, о чем говорит отказ принять в Лондоне делегацию АЛНС и решение арестовать Аун Сана. Более трезвые головы в правительстве и колониальной админи­страции понимали, что это равносильно началу войны, исход [252] которой неясен, тем более что британское военное командование официально заявляло о невозможности ис­пользовать в Бирме индийские части: антианглийские настроения в самой Индии как раз в это время привели к восстанию индийских военных моряков, поддержанному в ряде городов Индии.

После того как выяснилось, что политики старого тол­ка никаким влиянием в Бирме не пользуются, была сде­лана попытка опереться на правых такинов, а также на вернувшихся в Бирму Ба Мо и У Со. Однако Ба Мо внешне отошел от политической деятельности, не желая идти против могущественной АЛНС, а У Со, как и до войны, опять попытался выторговать для Бирмы статус доминиона: иначе его политическая программа не при­влекла бы сторонников. Получив отказ, У Со и его пар­тия на время вышли из Исполнительного совета.

Борьба принимала всё более резкие формы. Одним из толчков к этому послужил расстрел демонстрации в Тан-табине и аресты среди членов НДО. В ответ состоялись массовые демонстрации и пятидесятитысячный митинг в Рангуне 8 июня 1946 г., на котором Аун Сан заявил: «Ес­ли англичане полностью удовлетворят наши требования, битва за свободу в широких масштабах может и не на­чаться. Если, однако, англичане хотят этой битвы, они ее получат». В тюрьмах находилось уже несколько сот политических заключенных, губернатором был отдан при­каз о запрещении ношения военной формы (мера, направ­ленная против НДО) и была поставлена вне закона пар­тия «Красный флаг».

В этих условиях в Лиге наметился раскол с оставши­мися в ней коммунистами. Поводом послужило решение Высшего совета Лиги о том, что члены Лиги не должны выступать от имени отдельных партий. Решение было на­правлено в первую очередь против Коммунистической партии, активно действовавшей в сельских районах. Это обострило отношения компартии с руководством Лиги, и лидер КПБ Такин Тан Тун ушел с поста генерального се­кретаря АЛНС, хотя сама партия оставалась в составе Лиги.

Обстановка в стране обострялась, дело шло к открыто­му вооруженному конфликту. Лейбористское правитель­ство было вынуждено прислушаться как к паническим телеграммам колониальных властей из Рангуна, так и к [253] резкой критике со стороны левых лейбористов в Англии. Пример Индии, где Национальный конгресс согласился войти во временное правительство при английском вице-короле, после чего накал борьбы несколько спал, привел Лондон к мысли о проведении подобных умиротворяю­щих мер в Бирме. Первым шагом в этом направлении бы­ла смена губернатора Дорман-Смита, олицетворявшего колониальную политику консерваторов.

Не успел новый губернатор приехать в Бирму, как там вспыхнула всеобщая стачка. Начало ей положили рабо­чие английских компаний, к которым присоединились свя­зисты, железнодорожники, учащиеся. Бастовали даже рангунские полицейские. Охрану порядка взяла на себя НДО. В сентябре, лишенный всякого доверия народа, ушел в отставку Исполнительный совет. Прибывшему гу­бернатору не оставалось ничего иного, «ак обратиться к лидерам АЛНС с призывом войти в новый состав Совета на положении большинства. Предложение было принято, ибо, по заверениям администрации, коренные перемены были вопросом ближайшего будущего.

Вхождение лидеров АЛНС в Совет обострило отноше­ния руководства Лиги с коммунистами, которые считали сотрудничество с колониальной администрацией преда­тельством, особенно после того, как Аун Сан, опасаясь преждевременного восстания, дал указание прекратить стачку, а англичане начали аресты ее руководителей. 10 октября исполком Лиги исключил из ее состава ком­мунистов. Коммунисты не пожелали апеллировать к Выс­шему совету и покинули АЛНС. Это ослабило как Лигу, так и компартию: Лига идеологически сдвинулась впра­во, а компартия лишилась многих членов, решивших остаться в АЛНС, и утратила руководство в ряде орга­низаций, так как авторитет Лиги был очень высок в кре­стьянских массах, в профсоюзах и даже среди рядовых коммунистов.

Войдя в Исполнительный совет, Лига не отказалась от планов достижения независимости и потребовала превра­тить выборы в Совет, назначенные на апрель 1947 г., в выборы Учредительного собрания, а сам Совет считать временным правительством Бирмы. Это был ультиматум, и принять его британские власти должны были до 31 ян­варя 1947 г. Правительство Эттли отступило и пригласи­ло бирманских лидеров для переговоров в Лондон. Решение [254] лейбористов вызвало резкую критику консерваторов, которые, однако, не учитывали, что лейбористское прави­тельство не указывало ни сроков, ни условий достижения независимости.

Переговоры начались в Лондоне 13 января. В Бирме в это время проходила «неделя демонстраций» в поддерж­ку Лиги. Обстановка была настолько напряженной, что в случае отказа английского правительства выполнить тре­бования бирманцев в любой момент мог произойти все­народный взрыв.

Соглашение, подписанное 27 января 1947 г., признава­ло за Бирмой право на самостоятельность, превращало Исполнительный совет в «переходное правительство» и назначало на апрель 1947 г. всеобщие выборы в Учреди­тельное собрание. Сроки предоставления независимости не были указаны, и потому обе стороны полагали, что результаты переговоров им выгодны: английская сторона получала три месяца отсрочки, в течение которых надея­лась с помощью политических и административных мер подготовить выборы таким образом, чтобы Лига не полу­чила в Учредительном собрании большинства. Лига же была уверена в победе на выборах и за три месяца наме­ревалась еще более укрепить свои позиции.

Оставался открытым вопрос о горных районах. Вели­кобритания признала их право на вхождение в Бирму при условии «свободного согласия», для получения которого должна была состояться специальная конференция. До тех пор в горных районах сохранялся «специальный ре­жим».

После подписания соглашения забастовочная волна не пошла на убыль. Бастующие требовали немедленных пе­ремен. Многим радикальным элементам Бирмы соглаше­ние казалось туманным компромиссом, отсрочкой, вы­годной лишь англичанам. Во главе оппозиции слева стоя­ла находившаяся вне закона партия «Красный флаг», перешедшая к вооруженным выступлениям. Усилилась и оппозиция справа. Во время январских переговоров пра­вые политики У Со и Такин Ба Сейн не подписали согла­шение, понимая, что в сложившейся ситуации выборы ли­шат их надежд на власть в Бирме. Заручившись под­держкой Ба Мо, правые лидеры стали критиковать Лигу за недостаточную энергию и, выдавая себя за решитель­ных революционеров, старались привлечь на свою сторону [255] избирателей. Они даже вышли из состава Исполни­тельного совета, пытаясь этим продемонстрировать свою непримиримость к компромиссам. Вместо них в Совет бы­ли введены представители АЛНС, что дало Лиге решаю­щее большинство в Совете.

Вскоре после лондонского совещания в местечке Панлон в одном из шанских княжеств состоялась конферен­ция, на которой решался вопрос о согласии горных наро­дов на вхождение в независимую Бирму. На конферен­ции присутствовали представители Лиги и всех основных народов Бирмы, за исключением каренов, лидеры кото­рых потребовали создания самостоятельного каренского государства в составе Британской империи, т. е. вне бу­дущей свободной Бирмы. Собравшиеся поддержали ре­шение АЛНС о создании Бирманского Союза — федера­тивного государства, объединяющего народы Бирмы на основе внутренней автономии. Несмотря на некоторые разногласия и неясности в формуле вхождения в Союз, в этот день (12 февраля 1947 г.) были заложены основы общегосударственного единства народов независимой Бир­мы. Работавшая после Панлона бирмано-британская ко­миссия по обследованию пограничных районов подтвер­дила согласие горцев войти в состав Бирманского госу­дарства. Сторонники объединения нашлись и среди каренов (к их числу принадлежала Каренская лига молоде­жи, насчитывавшая 50 тыс. членов). Большинство горцев было также за участие в Учредительном собрании.

К началу выборов руководителям правых партий ста­ло ясно, что победить им не удастся. Объединившись в союз «Независимость прежде всего», эти партии бойкоти­ровали выборы. Не удалось англичанам и создать блок сторонников статуса доминиона. В результате из 210 из­биравшихся депутатов 194 прошли по спискам Лиги. Коммунисты выставили кандидатов лишь в 25 округах, в первую очередь там, где баллотировались наиболее пра­вые. Семеро депутатов-коммунистов вошли в Учредитель­ное собрание. Остальные места достались англо-бирманцам и независимым. Из 24 мест, выделенных каренам дельты Иравади, большинство досталось Корейской лиге молодежи, что сильно подорвало позиции сторонников от­деления каренов от Бирмы. Помимо избранных депута­тов 45 человек были включены от пограничных районов в качестве представителей национальных меньшинств. [256]

Лига, таким образом, получила в Учредительном соб­рании абсолютное большинство, и отныне разговоры о ста­тусе доминиона потеряли смысл, так как избиратели недвусмысленно проголосовали за полную независи­мость.

На проходившей в мае, сразу после выборов, конфе­ренции АЛНС обсуждались вопросы о государственном устройстве, возрождении экономики и т. д. В своей речи Аун Сан высказался за ограничение крупного землевла­дения, национализацию основных средств производства, предоставление прав рабочим и передачу земли тем, кто ее обрабатывает. При этом признавалось частное пред­принимательство.

Председателем первой сессии Учредительного собра­ния был избран вице-президент Лиги Такин Ну. Собра­ние приняло «резолюцию о независимости» и утвердило проект национальной конституции, окончательная разра­ботка которой должна была завершиться к сентябрю. Аун Сан потребовал незамедлительной передачи власти в стране бирманцам. Летальных путей воспрепятствовать провозглашению независимости Бирмы у Великобритании уже не оставалось; все меньше оставалось надежд и на то, что Бирма останется в Содружестве наций.

Летом 1947 г. наметилось сближение Аун Сана с ком­мунистами. После того как из Исполнительного совета вышли правые политики У Ба Пе (он был уличен в зло­употреблениях) и У Тин Тут (уехал в Англию), коммуни­сты, поддерживавшие Лигу в Учредительном собрании, начали переговоры с руководством АЛНС о восстановле­нии единства. Этого требовали многие рядовые члены Лиги и компартии, а также низовые крестьянские и рабо­чие организации, которым порой неясны были различия в позициях Лиги и КПБ.

В июне делегация Лиги во главе с Такин Ну побыва­ла в Лондоне, где ее вновь попытались уговорить согла­ситься на оставление Бирмы в составе Британского содружества на правах доминиона или «независимой» республики. Переговоры не привели к результатам, и де­легация вернулась в Рангун 2 июля.

19 июля правые предприняли отчаянную попытку по­вернуть события вспять. Инициатива исходила от У Со, пошедшего ва-банк в последнем усилии добиться главенства в Бирме. Группа вооруженных членов его «карманной [257] армии» проникла в зал, где заседали члены Совета, и в упор расстреляла из автоматов почти всех лидеров Лиги. Погибли Аун Сан и шесть членов Совета. И хотя во время следствия и суда не было установлено, получал ли У Со помощь и поддержку англичан, многие бирман­ские историки и современники событий полагают, что английская разведка была причастна к этому убийству. Движимый честолюбием и ненавистью к Лиге и лично к Аун Сану, У Со надеялся, что в Бирме воцарится хаос и в такой обстановке английский губернатор предложит ему сформировать правительство. Он рассчитывал также на личную преданность ему исполнителей покушения и, полагая, что его участие в преступлении останется неиз­вестным, решил ждать своего часа.

Однако ход событий развеял надежды У Со и под­держивавших его сил. 20 июля в похоронах Аун Сана и министров приняли участие более 100 тыс. человек. На 15 августа была назначена всеобщая стачка. Независимо от того, кто непосредственно организовал убийство, весь народ был убежден в том, что оно — попытка помешать стране добиться независимости, и возмущение обра­тилось в первую очередь против британских властей. Сам У Со был через несколько дней полностью разоблачен, арестован, предан суду и позже казнен.

Созданный на следующий день новый Исполнитель­ный совет под председательством Такин Ну, не присут­ствовавшего 19 июля на совещании у Аун Сана, включал оставшихся в живых лидеров Лиги, а также ранее вы­шедших из Совета правых политиков. Совет политически сдвинулся вправо, но этот факт, сказавшийся впоследст­вии, не был замечен в горячке борьбы, так как независимо от политических взглядов его членов у Совета был лишь один путь: продолжать борьбу за независимость. В ином случае Совет был бы сметен.

Еще 21 июля Эттли заявил в парламенте, что англий­ские войска охраняют в Бирме «безопасность и порядок», подчеркнув тем самым, что правительство Великобрита­нии продолжает рассматривать Бирму как колонию. Но уже через три дня, уведомленный о том, что положение в Бирме резко обострилось, английский премьер был вы­нужден заявить о решении обменяться с Бирмой миссия­ми для заключения соглашений об обороне, финансах и т. д. Эттли добавил, что на осенней сессии английского [258] парламента будут внесены предложения о передаче вла­сти бирманцам и в случае желания Бирмы выйти из со­става Британского содружества английское правительст­во надеется на «поддержание самых сердечных отноше­ний» с Бирмой. Было объявлено, что Исполнительный со­вет немедленно превращается во временное правитель­ство Бирмы и глава его становится премьер-министром. Первым премьер-министром стал Такин Ну.

Коммунистическая партия Бирмы в этот период про­должала переговоры с руководством Лиги о восстановле­нии единства, так как полагала, что разделение нацио­нально-освободительных сил ослабляет позиции и Лиги и компартии. Однако эти переговоры затянулись, посколь­ку правые и умеренные лидеры Лиги опасались, что ком­мунисты будут оказывать слишком радикальное влияние на ее политику. Со своей стороны Коммунистическая партия подозревала правых лидеров АЛНС в сговоре с англичанами о передаче власти именно им в обход левых сил.

С августа по октябрь 1947 г. происходили англо-бир­манские переговоры о передаче власти, в результате ко­торых было решено объявить Бирму независимой к концу 1947 г. 24 сентября Учредительное собрание приняло кон­ституцию Бирманского Союза, провозгласившую страну независимой республикой, объединяющей все народы бывшей Британской Бирмы в соответствии с решениями Панлонской конференции. В числе голосовавших за при­нятие конституции были и коммунисты, хотя они призна­вали, что не все положения конституции их устраивают.

В соответствии с конституцией Республика Бирман­ский Союз состояла из собственно Бирмы, трех автоном­ных государств — Шанского, Качинского, Каренни, а так­же Чинского особого округа. В 1954 г. в конституцию бы­ла внесена поправка, по которой создавалось Каренское автономное государство, а государство Каренни переименовывалось в государство Кая. В конституции провоз­глашалось равенство всех граждан Бирмы перед зако­ном, свобода слова, печати, собраний. Верховным законодательным органом в Бирме становился двухпа­латный парламент, состоявший из палаты депутатов и палаты национальностей. Избирательное право предо­ставлялось всем гражданам, достигшим 18 лет, причем все цензы отменялись. Обе палаты парламента были равноправны, [259] за исключением финансовых вопросов, которые окончательно решались палатой депутатов. Ограничива­лась деятельность крупных капиталистов — запрещались картели, синдикаты и т. д. Рудники и нефтепромыслы должны были не менее чем на 60% принадлежать госу­дарству. Государство объявлялось верховным собственни­ком земли. Крупные земельные владения были запреще­ны, однако максимальные размеры владений указаны не были, и соответствующий закон должен был быть выра­ботан позднее.

17 октября в Лондоне Такин Ну и Эттли подписали англо-бирманский договор.    Английское правительство признало Бирму «полностью независимым суверенным государством». Таким образом, Бирма стала первой анг­лийской колонией, добившейся независимости и вышед­шей из состава империи. В договоре содержались неко­торые оговорки, выгодные для Англии: в бирманской ар­мии оставались английские военные инструкторы, англий­скому флоту предоставлялось право использовать бир­манские порты. Бирманское правительство обязалось вы­платить пенсии английским чиновникам,   служившим   в Бирме, долг, возникший в результате отделения Бирмы от Индии, а также платежи по займам, предоставленным Великобританией после войны и пошедшим в первую оче­редь на восстановление британских предприятий. Потер­пев поражение, Англия старалась по крайней мере из­влечь из этого максимальные выгоды. Даже выйдя    из Британского содружества, Бирма оставалась в сфере по­литического и экономического влияния Великобритании, а мирный переход власти к бирманскому правительству помог Англии сохранить в Бирме определенный престиж, которого лишились в Индонезии и Вьетнаме голландцы и французы, старавшиеся удержать бывшие колонии воору­женным путем.

5 ноября в английской палате общин состоялись де­баты, во время которых консерваторы во главе с Черчил­лем выступили против решения лейбористов. Однако про­тивники договора остались в меньшинстве, и 10 декабря 1947 г. договор был утвержден королем.

В Бирме большинство населения приветствовало до­стижение соглашения как победу Лиги. Против его от­дельных пунктов выступила компартия, критиковавшая лидеров Лиги за уступчивость в экономических и военных [260] вопросах. Однако теперь, когда независимость была завоевана, Лига не была так заинтересована в сотрудни­честве с коммунистами, как раньше, и переговоры о един­стве были прерваны: временное правительство не желало делить с кем-либо полученную власть и репутацию пре­емников Аун Сана, доведших до конца его дело. При об­суждении договора в Учредительное собрании 1 января 1948 г. против выступили лишь коммунисты, приветство­вавшие независимость, но не принимавшие политических и экономических оговорок, которые предоставляли Анг­лии преимущественные лрава в Бирме. Договор был при­нят подавляющим большинством голосов.

4 января в Рангуне состоялась торжественная церемо­ния провозглашения независимости. Несколько необыч­ное время — 4 часа утра — было указано астрологами. После торжественного парада английский флаг был опу­щен и вместо него был поднят флаг независимой Бирмы. В тот же день английский губернатор покинул Рангун. [261]