ГЛАВА IX

КАШЕЛЬ

Переходя к Мунстеру, мы оказываемся в несколько иной атмосфере. Во многих отношениях Мунстер является миром в себе. Алвин и Бринли Рис обратили внимание на его потусторонний характер, его тесную связь с образами женщин, колдуний, музыкантов и мертвецов, что позволило исследователям в функциональном отношении соотнести эту провинцию с кастой шудр. Хотя эти взгляды могут показаться натянутыми, в мунстер-ской традиции существует определенная устойчивость, которая придает ей некоторое мифологическое, если не историческое, правдоподобие.

Таким образом, Мунстер, будучи аутсайдером и занимая место Иного мира в космологической системе, является зеркальным образом Ирлан­дии. Мунстер также разделен на пять пятин, хотя озвучивающий эту доктрину текст относится к поздней эпохе и определяет границы террито­риальных образований в соответствии с границами епархий XII века: Киллало и Килфенора представляют Северный Мунстер или Томонд (Тиаdтити); Кашель, Оссори, Уотерфорд и Лисмор — Восточный Мун­стер или Ормонд (Аurтити); Аимерик и Эмли — Центральный Мунстер (Меdоn Митап), Корк, Клойн и Росс — Южный Мунстер или Десмонд (Dеsтити); и, наконец, Ардферт или Керри — Западный Мунстер (Iarmити).

Более распространенным было разделение Мунстера на две части, которые часто воспринимались как отдельные пятины. Подобное раз­деление — между Томондом, королевством О'Брайенов, и Десмондом, королевством Мак-Карти, — отражало политическую действительность XII столетия. В более раннюю эпоху самостоятельную политическую единицу составлял Иармуму, управляемый королем Лох-Лейнских Эога-нахтов из Килларни, хотя король Кашеля теоретически являлся королем всего Мунстера. [192]

Часто можно встретить утверждение, будто Ульстер всегда обладал особым характером. Это верно, но то же самое можно сказать обо всех ирландских пятинах. С точки зрения современного националиста, худшей славой пользуется Лейнстер: именно лейнстерцы сопротивлялись Бриану Бороме и сражались на стороне норвежцев при Клонтарфе, и именно король Лейнстера привел норманнов в Ирландию. Мунстер, а особенно Западный Мунстер, также выделяется особыми чертами. Даже в доисто­рическую эпоху Западный Мунстер подвергался влияниям, отличным от тех, которые испытывала остальная Ирландия, и по мифологической тра­диции именно здесь располагается Дом Донна (Тесh Duinn), бога-праро­дителя, к которому после смерти отправляются ирландцы.

Матери-богини играют в мунстерских мифах выдающуюся роль, а их имена запечатлены в географических названиях пятины. Можно вспом­нить Айне из Нокани в Лимерике, резиденции Эоганахтов из Айне; Айбелл из Крайг Аиата в Томонде, которая в XVIII веке появляется в роли председательницы на «Полночном Суде» Брайана Мерримена; Ану, мать богов, сосцами которой назывались горы Папе на границе Керри. Горы Белых Женщин (Sliab na mban Finn) — Сливнамон к юго-востоку от Кашеля — известные в ранней литературной традиции под названием Сид за равниной Фемен (Sid ol Femun), были обителью Бодба, короля Племен богини Дану. Это еще один зеркальный образ: когда Племена богини Дану захватили Ирландию, они правили страной из Тары, центра королевской власти и в мифологической, и в псевдоисторической традиции, однако, потерпев поражение от Сыновей Миля, они пересели­лись в жилища Иного мира, в горы, холмы и озера, и их король оказался в Мунстере.

Иногда женщины из Иного мира изображаются в человеческом обли­ке и считаются женами королей. Таковы Айменд, дочь Энгуса Волга из Корко Лойгде, прародительница Эоганахтов и жена Корка из Кашеля, и Мор Муман, дочь исторического короля Западного Мунстера Аэда Бен-нана и супруга последующих королей Кашеля. Как показал О'Рахилли, их имена и функции свидетельствуют о том, что все они ведут свое происхождение от образа богини солнца.

Еще большей древностью и первобытностью веет от образа Старухи из Берри (Caillech Berri), которая до сих пор фигурирует в фольклоре и с именем которой связывают многие мегалитические памятники. Ее звали Дигде (варианты — Диге и Дуйнех), и, как говорят, «она проходила семь времен юности, так что каждый ее супруг умирал от нее в преклонных  [193]

годах, а ее внуки и правнуки стали племенами и народами» (comtar tuatha ocus chenela a hui ocus a hiarmui). В генеалогической традиции она считается приемной матерью Корка Дуйбне, предка Корко Дуйбне с полуостровов графства Керри и зачатого в кровосмешении сына Кайрпре Муска, от которого ведут свой род разбросанные по обширной территории племена Мускрайге. Камни с огамическими надписями, в изобилии обна­руживаемые в Керри, позволяют утверждать, что Корко Дуйбне на самом деле считали своим предком женщину по имени Довиния. В стихотворе­нии «Плач Старухи из Берри», которое многим ценителям представляется лучшим образцом древнеирландской литературы, искусно используются два ландшафта, составляющих основной стержень образности этого про­изведения: ландшафт одинокого острова Берри на юго-востоке и процве­тающая долина Фемен вокруг Кашеля на территории Мускрайге:

Как море в отлив, мелею;

меня изжелтила старость;

что погибающей — горе,

то пожирающей — сладость.

Мне имя — Буи из Берри;

прискорбны мои потери,

убоги мои лохмотья,

стара я душой и плотью.  (...)

Взгляните на эти руки,

корявые, словно сучья:

нехудо они умели

ласкать героев могучих.  (...)

Я слышу, море бушует,

холодная буря дует;

ни знатного, ни бродягу

сегодня к себе не жду я.

За волнами всплески весел,

плывут они мимо, мимо...

Шумят камыши Атх-Альма

сурово и нелюдимо.  (...)[195]

Блаженна скала морская:

прилив ее приласкает,

отлив, обнажив, покинет —

и снова прилив прихлынет.

Лишь мне не дождаться, сирой,

большой воды — после малой;

что прежде приливом было

отливом навеки стало[1].

Ронана, о котором идет речь в стихотворении, вероятно, следует отож­дествить с Ронаном Мором, упомянутым в генеалогиях Мускрайге Трей-тирне, ветви брегонских Мускрайге к западу от Кашеля, который, скорее всего, жил в начале VIII века. По имени Старухи из Берри получил прозвище его правнук Донн Диге.

В соответствии со схемой разделения Ирландии на две приблизи­тельно равные половины часть страны, располагавшаяся к северу от линии Дублин — Голуэйский залив, составляла Половину Конна (Leth Cuinn). Юг Ирландии образовывал Половину Муга (Leth Moga), названную по имени Муга Нуадата, предка Эоганахтов. Имя Мут Нуадат означает «раб Нуаду», а сам бог Нуаду считался прародителем многих ирландских племен. Сложные имена, состоящие из элемента «Муг» и имени божества, часто встречаются в доисторической части южноирландских родословных, и в мунстерских, и в лейнстерских, но исчезают в христианскую эпоху. Впрочем, то же понятие стали выражать имена, в состав которых входят компоненты Маеl «с тонзурой, почитатель», Сё1е «клиент, вассал» и Gilla «служитель», распространенные среди святых (ср. арабские имена, начи­нающиеся на Абд-).

Согласно воззрениям средневековых историков, во II веке н. э. про­изошел раздел Ирландии между Конном Ста Битв, предком коннахтов и Уи Нейллов, и Мугом Нуадатом (также известным под именем Эоган). В еще более отдаленную эпоху сходное разделение якобы произвели между собой Эремон и Эбер, сыновья Миля. По-видимому, эта теория возникла в VII или VIII веке для объяснения существующего распреде­ления политических сфер влияния Тары и Кашеля. Мы видели, что она не соответствовала действительности в случае Лейнстера, который все [196] больше подпадал под влияние Тары и оказался под верховной властью Мунстера только при Бриане Бороме.

Впрочем, обозначения «Половина Конна» и «Половина Муга» можно истолковать и иначе: а именно, «половина вождя» и «половина раба», что, как говорит Мак-Нейлл, «по меньшей мере вызывает определенные пред­положения по поводу политического положения в древности». Сходную этимологию можно вывести из туманных традиций о королеве или богине Мугайн. Это имя часто появляется в составе географических названий и, как кажется, иногда смешивается с названием провинции Мунстер (Мити, дат. п. Митаn). В легенде о рождении Аэда Слане Мугайн выступает в роли второй жены верховного короля Диармайта, сына Керрбела, кото­рая терпит унижения от Этне, главной жены Диармайта и матери его сыновей, но исцеляется от бесплодия с помощью святого Шинниана из Маг Биле и рождает ягненка без единого пятнышка, серебряного лосося и, наконец, Аэда Слане[2]. Согласно традиции, она была дочерью Конхрада, сына Дауи, из рода Уи Дуах в Осрайге. У другой Мугайн, дочери Фиахны Финда, короля Иармуму, было двенадцать сыновей: шестеро из них стали епископами и шестеро королями. Своего самого известного сына Куммене Фоту (Куммене Длинного), аббата Клонферта (592—662 гг.), она родила в кровосмесительной связи со своим отцом — очевидный случай королевского мифа, перенесенного на почву агиографии. Мугайн — это вышедшая из употребления форма женского рода от слова тиg «раб», подобно тому как rigап или rigаin «королева» — форма женского рода от слова ri «король».

Выражаясь более прозаическим языком, можно с уверенностью гово­рить о том, что Мунстер был по большей части отрезан от остальной Ирландии и образовывал отчетливо распознаваемую единицу во все пе­риоды ирландской истории, хотя буферная зона Осрайге всегда пользова­лась несколько двусмысленным статусом, а традиция, какова бы ни была ее историческая ценность, утверждает, что большая часть Томонда в графстве Клэр первоначально принадлежала Коннахту и была приобрете­на Мунстером лишь незадолго до начала исторической эпохи (и на самом деле, в административном отношении Томонд вновь был связан с Коннах­том в XVI и XVII веках).

Пробраться в Мунстер было нелегко. Войско, идущее с севера, долж­но было двигаться через Лейнстер и далее мимо Белах Габрайн в южной [197] части владений Осрайге, где проход охраняет доисторическая крепость на холме Фристон-Хилл. К северу преграду образовывали горы Слиаб Бладма (Сливблум), которую продолжали болота Оффали, по которым проходила граница мунстерских Эйле с лейнстерскими Уи Файльги и королевством Уи Нейллов из рода Кенел Фиахах с их подчиненным королевством Делбна Бетра. «Королевская дорога», известная как Шли­те Дала, по-видимому, не очень-то подходила для военных целей. Монас­тырь Бирр стоял сразу же за мунстерской границей в теснине, через которую провести войска было очень затруднительно (учитывая неразви­тую систему снабжения того времени). Широкий путь в Мунстер откры­вала река Шеннон, но он не использовался для военных целей, пока викинги не открыли ирландским королям глаза на возможности простей­шей морской стратегии. Учитывая продолжительность времени, которая потребовалась Уи Нейллам для укрепления своих позиций, вовсе не удивительно, что основные столкновения между ними и Кашелем (остав­ляя в стороне вымышленную псевдоисториками борьбу их предков) до VIII века были редкостью.

Насколько позволяют утверждать наши ограниченные свидетельства, можно считать, что Мунстер и Лейнстер в VII веке составляли культур­ную область Половины Муга. Южная Ирландия приняла новое римское исчисление Пасхи на Соборах в Маг Лене (пограничная равнина вокруг Дурроу) и Маг Айльбе (в Карлоу) около 632 года. Отсутствие сведе­ний о юге в ранних анналах, вероятно, связано с самими пасхальными разногласиями, так как у нас есть много оснований полагать, что ирланд­ские анналы возникли из пасхальных таблиц. Родиной первых анналов стала Иона, а Бангор стал возможным вторичным центром компиляции. Обе церкви были глубоко преданы «кельтской» пасхе. Из писем святого Колумбана, преподававшего в Бангорском монастыре (хотя он и был родом из Лейнстера), выясняется, что упорное нежелание северных церк­вей принимать римское исчисление Пасхи в немалой степени проистекало из гордости своими успехами в математике. Если южное духовенство не проявляло столь живого интереса к этой трудной науке, оно тем более охотно приняло римское установление и, с другой стороны, вряд ли взяло на себя труд по ведению анналов.

Тем не менее мы располагаем убедительными свидетельствами высо­кого уровня латинской учености в Мунстере VI и VII веков, в особенно­сти в связи с церквами Аисмора и Клонтфертмуллоу. Трактат «О двенад­цати проклятиях мира», в котором содержится пользовавшаяся большим [198] влиянием глава о справедливости королей, происходит именно из этой школы, которая также создавала произведения по библейской экзегезе и латинской грамматике. Даже древнеирландские генеалогические поэмы в отношении доисторических разделов опираются на труды Исидора Севильского, а археологические раскопки показали, что южное побережье поддерживало связи со средиземноморскими торговцами до VII века.

Конечно же, изоляция Мунстера была очень относительной. Стран­ствующий ученый, монах или ремесленник мог с легкостью преодолеть пустоши, в которых погибла бы армия. В действительности северные границы провинции стали цветущим садом для монастырей: Клонмакнойс, Дурроу, Галлен, Рахан, Аиналли, Бирр, Роскри, Терригласс, Лоррха, Сейр-киеран и Клонфертмуллоу. Роскри, расположенный на Шлиге Дала, одной из пяти королевских дорог Ирландии, которые, по легенде, разош­лись из Тары при рождении Кормака, сына Арта, столь прославился своим гостеприимством к путешественникам, что пуритане калди VIII и IX веков создали реформированную обитель в более аскетической мест­ности Лох Кре в нескольких милях от большой дороги.

Любопытную черту церковной жизни составляет количество обителей, основанных святыми родом из Западного Мунстера в VI и VII веках по всему центру Ирландии, часто за пределами самого Мунстера — таких, как Клонферт на землях Уи Мане в Коннахте. Племена юго-западного побережья — Корко Лойгде, Корко Дуйбне, Киаррайге из северного Керри и поглощенные ими Алтрайге, вкупе с Корко Байскинд из запад­ного Клэра — возможно, образовывали единый приморский союз племен. Хотя их родословные и не сводились к одной общей линии, иногда короли одного племени могли управлять другим, что предполагает тесный союз между племенами. Если это так, то они вполне могли контролиро­вать устье реки Шеннон и тем самым держать в руках доступ к срединным областям Ирландии и Коннахту, который предоставляет эта река. Мо-Хуту из Рахана происходил из Киаррайге Луахра, святой Брендан из Клонферта и Ардферта — из Алтрайге, святой Киаран из Сайгира (Сейркиерана) — из Корко Лойгде, Финан Кам из Киннитти — из Кор­ко Дуйбне, Лайхтине из Ахад Ура в Осрайге — из Мускрайге, живших в Белах Фебрата в холмах между Лимериком и Корком, Мо-Луа из Клонфертмуллоу — из Корко Оха, племени из западного Лимерика, позднее подпавшего под власть Уи Фидгенти, а святой Брендан из Бирра происходил из загадочного подчиненного племени Корко Аулоймм. Эти святые выступают в качестве церковных поручителей прав племен [199] Западного  Мунстера в любопытном трактате,  к  которому мы  еще  вернемся[3].

Возведение подобной монастырской империи не могло не вызвать определенных трений. Святой Карртах (иначе Мо-Хуту) был изгнан из Рахана (во владениях Уи Нейллов) в 636 году, «в дни пасхи» (in diebus paschae), и отправился на юг в земли мунстерских десси, где основал Лисмор. Клонмакнойс, по-видимому, был чем-то вроде важнейшего торго­вого центра для континентальной торговли до тех пор, пока викингский город Лимерик не преградил устье реки Шеннон. Расположенный в вассальном королевстве Делбна Бетра, чьи земли были бедны и болотис­ты, он тем не менее господствовал над самым легким путем в срединные области и в Лейнстер через эскеры[4], а также на запад в Коннахт. Хотя монастырю покровительствовали Уи Нейллы и короли Коннахта, он упор­но сохранял плебейский характер, соблюдая традицию своего основателя св. Киарана «сына плотника», и с 638 года набирал аббатов из подчинен­ных племен со всей Ирландии, за примечательным исключением Мун­стера. Враждебность Мунстера к Клонмакнойсу достигнет своего пика в IX веке — в правление Федлимида, сына Кримтанна.

Распространенные традиции, связывающие Мунстер с Северной Ир­ландией, засвидетельствованы архаическими генеалогическими стихотворе­ниями VII века, возводящими происхождение некоторых мунстерских на­родов к ульстерским героям: особенно к отпрыскам легендарного любовно­го романа между Фергусом, сыном Ройга, и королевой Коннахта Медб. Естественно, эти «традиции» мало что могут предложить историкам — как говорит О'Рахилли, Фергус оказался подарком для составителей родослов­ных, — однако они показывают, что в столь раннюю эпоху не только суще­ствовали общие наметки ульстерского цикла, но он был хорошо известен и популярен в Мунстере. Сходные свидетельства обнаруживаются в архаи­ческом и крайне туманном правоведческом трактате, посвященном при­вилегиям поэтов и входящем в состав текстов, известных под названием Вretha Nemed, которые, как считается, происходят из Мунстера, но выказы­вают близкое знакомство с такими персонажами ульстерского цикла, как поэт Айтирне. Рассматривая традиции Тары, мы уже видели, что архетипический верховный король Конайре, сын Этерскела, считался предком мунстерских эринов, и в особенности Мускрайге, Корко Байскинд и Корко Дуйбне. [200]

Ранние источники по истории Мунстера скудны. До X века, когда Анналы Инисфаллена стали повествовать о местных событиях, наши знания зависят от тех крупиц информации о Мунстере, которые считали достойными сохранения северные летописцы. Конечно, существуют про­странные генеалогические трактаты, но их сложно использовать в отсут­ствие хронологической основы, обычно извлекаемой из сообщений о смер­ти того или иного лица, содержащихся в анналах. Характерно также и то обстоятельство, что составители генеалогий приводят гораздо больше под­робностей относительно менее значительных септов и вассальных племен, чем о великой династии Эоганахтов и ее ответвлениях. Рукопись XV века Laud. Мisc. 610, которая частями воспроизводит утерянную Каптельскую Псалтырь, якобы составленную королем-епископом Кормаком, сыном Ку-леннана, содержит очень интересный материал в форме легенд о проис­хождении племен, датируемых VIII и IX веками. В других позднесредне-вековых рукописях сохранились, хотя и в искаженном виде, трактаты о взаимных обязательствах короля Кашеля и его вассальных племен (Frithfholaid rig Caisil fria thuathaib) — предшественники появившейся позднее Книги Прав. До нас дошли также генеалогические стихотворе­ния, часть которых приписывается филиду Луккрету мокку Херай (Луккрету из Киаррайге), жившему в VII веке.

Бинчи настаивал на мунстерском происхождении некоторых древне-ирландских правоведческих трактатов, обладающих общими характерны­ми чертами. Вretha Nemed (буквально «Суждения о священных или привилегированных (классах)») образуют крупнейшее собрание юриди­ческих текстов после свода Сенхус Мор, с учением которого по отдель­ным вопросам они порой существенно расходятся. Они уделяют много внимания привилегиям и характеристикам поэтов и других представите­лей ученого сословия и, по выражению Бинчи, очевидно происходят из недр поэтико-юридической школы. В согласии с их происхождением язык трактатов характеризуется вычурностью и намеренной туманнос­тью. Таким образом, возможно, они отражают условия более архаического общества, в котором функции брегона еще не вполне отделились от функций филида. Впрочем, Бинчи считает, что в отношении датировки они не намного расходятся с другими правоведческими трактатами: они были определенно составлены в христианском окружении.

Наряду с пространным трактатом о правах и обязанностях поэтов в состав Вretha Nemed входят такие тексты, как Вгеthа Еtgid (так называе­мая «Книга Айкилла»), Соiс Сопаrа Fugill («Пять путей суждения»), [201] разбирающий процедуру, которую следует соблюдать в законных тяжбах, и «Завещание Моранна» (Аиdacht Moraind), которое мы уже цитирова­ли в качестве древнейшего ирландского «княжеского зерцала»[5]. Этой же школе принадлежат некоторые сборники афоризмов, а также важный трактат о статусах Uraiccecht Bec («Маленький Учебник»), который инте­ресно сопоставить с северным текстом, посвященным тому же предмету, Crith Gablach.

Uraiccecht Bec подчеркивает права тех людей, чей социальный и право­вой статус, как у филидов, зависел от их искусства, а не от рождения и благосостояния: «человек лучше, чем его рождение» (is ferr fer a chiniud). «Есть два типа немед на земле, свободный немед (soer-nemed) и несвобод­ный немед (doer-nemed). Свободные немед, которые существуют, суть люди церкви, правители, филиды, фении. Несвободные немед суть люди всякого искусства и ремесла. Причина, почему люди всякого искусства и ремесла (называются) несвободные немед, в том, что они служат свобод­ным немед, но все же всякий является свободным, который получает свои права своим искусством»[6]. Слово dоеr в этом контексте, как и в слове doer-cele («несвободный клиент»), не означает буквально «несвобод­ный»: оно используется в относительном смысле, в противопоставлении soer «знатный». Привилегия приобретается благодаря искусству. Цена чести (dire), равная цене чести низшего слоя знати (aire deso), предоставляется «умелому строителю дубовых домов» и «прилежному строителю кораблей и лодок и обтянутых шкурами лодок и судов, который умеет делать все эти суда», а также строителю мельниц и умельцу резьбы по тису. «Чье искусство одно, у того и dire одно. Чье искусство разнообразно, того и dire разнообразно. Оно увеличивает привилегию». Низший статус, соответ­ствующий статусу преуспевающего свободного общинника (boaire), дается «строителю колесниц, и плотнику домов, и красильщику тканей, и резчику, и делателю щитов», и еще более низкий, но все равно свободный статус «гончарам, и делателям оков, и чесальщикам шерсти, и рыбакам». Класс «несвободных немед» включает всех «ремесленников, и кузнецов, и мед­ников, и лудильщиков, и врачевателей, и правоведов, и друидов».

«Арфист, то есть одно ремесло музыки, то есть обладает правом, пока он сопровождает знатных. Право первого боайре ему... Люди пения и [202] музыки, кроме того, странствующие музыканты, и колесничие, и рулевые, и служители на пирах и в свите, и актеры, и жонглеры, и шуты и, кроме того, меньшие ремесла, в зависимости от чести тех, кто держит их, выплачивает­ся за них дире. В ином случае у них нет своих привилегий».

В Uraiccecht Bec говорится: «величайший из королей король Мунстера» (оllam uas rigaib ri Muman). Симптоматично использование тер­мина оllат: кое-где в древнеирландском его значение сузилось до смысла высшего уровня в ученом классе. В другом раннем трактате Miadslechta верховный король также зовется оllат, и в качестве примера этого словоупотребления цитируется строчка из архаического стихотворения, относящаяся к королю Коннахта: «тот не оллам, кто не возвеличивает пятину Айлиля, сына Мата» или «которого не возвеличивает пятина...» (ni hollam nad coiced nAilello mac Mata mora). Хотя Бинчи не при­числял Miadslechta к трактатам Bretha Nemed, он далее прилагает слово, обозначающее второй ранг в иерархии поэтов, anruth, к высшему королю, занимающему промежуточную ступень в иерархии правителей: «Высокий anruth, он связывает, но не связан (то есть берет заложников, но не дает их), как, например, король эринов». Это утверждение согласуется с поло­жением, которое, судя по мунстерским трактатам, занимали некоторые короли, номинально подчинявшиеся королю Кашеля, и может относиться к королю Корко Лойгде. Uraiccecht Bec, рассказав о короле Мунстера, говорит, что главный ученый крупного монастыря, «такого, как Эмли или Корк (Корках Мар Муман)», обладает такой же ценой чести, как и король.

В позднем прологе к «Пяти путям суждения» говорится, что этот трактат был написан во времена Катала, сына Фингуне, короля Мунстера (ум. в 742 г.). Гораздо более туманный правоведческий текст, дошедший до наших дней в виде фрагментов, Саin Fuithirbe, по словам поздних ком­ментаторов, был написан во времена Фингуне, отца Катала (678—695 гг.). Автором его был поэт Амарген, сын Амалгада, сына Маэл Руана, из десси, которого мунстерцы отправили изучать фенехас (fenechas) и который вернулся с двенадцатью книгами, которые он затем переложил на стихи. Закон был обнародован на собрании, созванном неким королем Кормаком в Маг Фуйтирбе на границе графств Корк и Керри, который просил, чтобы название его королевства было вынесено в заглавие трак­тата. Хотя это может быть лишь легендой, трактат начинается стихо­творным призывом, известным под названием Ordbendacht Amirgin do rigaib Muman: приветствием поэта, обращенным к королям Мунстера по [203] старшинству[7]. Из фрагментов этого стихотворения были извлечены сле­дующие королевские имена: сам Фингуне упоминается несколько раз, за ним следует «сын Маэл Дуйна», то есть Конгал, король Иармуму (ум. в 690 г.); Доненнах, король Уи Фидгенти (ум. 683 г.); Кумскрад, король Фир Маге Фене; Слебене, король Корко Дуйбне; Дунлайнг, король Уи Эхах[8]; и короли Корко Лойгде и Северных десси (Deis Tuaiscirt), чьи имена не сохранились. Поэтому в своем настоящем виде этот текст проявляет отчетливую связь с Западным Мунстером.

Эоганахты, правившие Мунстером до середины X века, разделялись на несколько септов, рассеянных по всей территории этой провинции. Кашельские Эоганахты, хотя и жили вокруг скалы Кашеля, резиденции короля провинции, не имели преимущественного права на занятие престо­ла. В географическом отношении они были изолированной, самой восточ­ной группой династии. Их ближайшими кровными родственниками были Эоганахты из Айртир Хлиах и Глендамайнские Эоганахты. Первые зани­мали западные границы Типперэри и контролировали важную церковь Эмли, покровитель которой Айльбе принадлежал к числу так называемых «до-патрикианских» святых. Более могущественные Глендамайнские Эога­нахты располагались юго-западнее в районе верхнего течения Блэкуотера близ Фермой; Глендамайн, от которого они получили свое прозвание, — это современная деревня Гланворт. Эоганахты из Айне Клиах, жившие в Кнокани (Кнок Айне) в графстве Аимерик, были близкими соседями Эоганахтов из Айртир Хлиах, обитавших в Голден Вейл, области, которая превратилась в настоящее убежище для полуисчезнувших племен. Не­смотря на несколько изолированное положение, большим могуществом в Десмонде обладали Ратлендские Эоганахты из долины Аи: их правящий септ Уи Эхах Муман сам разделялся на роды Уи Аоэгайри, обитавший на западе, и Кенел Аэда, живший на территории нынешнего баронства Ки-нали между Корком и Кинсейлом; соседнее баронство Кинелмики полу­чило свое название по имени еще одного септа Кенел Бекке. На крайнем западе в Килларни, управляя областью Иармуму (или Иарлухайре, область к западу от Слиаб Ауахра, гористой преграды между современными граф­ствами Корк, Керри и Аимерик), жили Лох-Лейнские Эоганахты. [204]

Несмотря на теорию, согласно которой название Эоганахты обознача­ет происхождение от Эогана Мара, сына Айлиля Голое Ухо, или на самом деле от его деда Муга Нуадата, в действительности оно ограничивалось септами, происходящими от Коналла Корка, который якобы «нашел» Ка­шель в V веке.  Впрочем, две влиятельные мунстерские династии — Уи Фидгенти и Уи Лиатайн  — причисляли себя  к  Эоганахтам,  хотя  и не происходили от Корка. В одном генеалогическом трактате говорится, что Мане   Мунхайн  и  Дайре   Кербба,   двоюродные  братья   Коналла   Корка, были  близнецами:   в  чреве  матери  они  лежали  спиной  друг  к  другу,   а  между ними был майский жук, родившийся от семени друида Муг Ройта, «так   что   ни   один   из   них   не   мог   прийти   на   помощь   другому».   Уи Фидгенти в западном Лимерике и Уи Лиатайн в восточном Корке были отрезаны друг от друга враждебным, не принадлежавшим к корню Эоганахтов племенем Фир Маге Фене из Фермой, возводившим свой род к   зловещему друиду, ученику Симона Волхва. Уи Аиатайн дается старшин­ство   в  трактатах  о  взаимных  обязательствах   (Frithfholaid), в которых говорится, что рат (rath),  который  им  дает король Кашеля, —  самый большой. Согласно одной из версий, Брессал, сын Аэда Тассаха, внук Эху  Лиатана, был королем Мунстера (хотя это не подтверждается ни одним  другим источником), и по его решению весь Десмонд отходил под опеку короля Ратленда в те времена, когда в Кашеле случалось междуцарствие. Уи  Фидгенти   произвели  лишь  одного  довольно  сомнительного  претен­дента на королевский престол Кашеля — Олхобара, сына Фланна, аббата Инис Катайг (Скаттери Айленд), который умер в 796 году; он именует­ся   королем  только  в  Анналах   Улъстера[9].   Предполагалось,   что   и  Уи Фидгенти и Уи Лиатайн на самом деле принадлежали к народу Дайрине, как   Корко   Лойгде,   и   лишь   позднее   были   включены   в   родословную Эоганахтов. В трактате об изгнании десси оба этих рода объединяются в одно   целое   и   наряду   с   Ратлендскими   Эоганахтами   и   Лох-Лейнскими Эоганахтами включаются в число «Трех Эоганахтов Мунстера».

Стандартный перечень «семи Эоганахтов» в генеалогических текстах выглядит так: Кашельские Эоганахты, Эоганахты из Айне, Лох-Лейнские Эоганахты, Ратлендские Эоганахты, Глендамайнские Эоганахты, Аранские Эоганахты и Эоганахты из Рос Аргайт. Это перечисление должно отно­ситься к достаточно ранней эпохе, так как Аранские Эоганахты (или Эоганахты из Нинусса), жившие на островах Аран и соседней части [205] Баррена, а также Эоганахты из Рос Аргайт, вероятно, переселившиеся из северной части Осрайге в Ормонд, впоследствии исчезли с исторической сцены. В некоторых версиях перечня к названным выше добавляются Эоганахты из Айртир Хлиах, которые достигли статуса отдельной динас­тии позже остальных своих сородичей. Айлиль, сын Катбада, которого якобы окрестил св. Патрик в Охтар Куйлленде в Уи Хуанах (Куллен на границе Аимерика и Типперэри), именуется в «Трехчастном Житии» королем Эоганахтов из Айртир Хлиах. Это явный анахронизм, ибо он был племянником Коналла Корка и предком династии Уи Хатбад Куйлле, которая лишь позднее была вытеснена Эоганахтами из Айртир Хлиах, в V веке еще не существовавшими. Эоганахты из Айртир Хлиах дали Кашелю двух королей: это — Фергус Раздор, умерший в 583 году, и Кенн Фаэлад, внук Мугтигерна, аббата Эмли (этот пост занимали также его дядя Рехтарба и его сын Эоган), который умер в 872 году. Родослов­ная Кенн Фаэлада в дошедшем до нас виде явно сфальсифицирована — в действительности родословная его династии прерывается уже в VIII веке[10]. Несомненно, они были поглощены своими соседями и родичами Эога­нахтами из Айне подобно тому, как сами поглотили Уи Хатбад Хуйлле. В данный момент из-за отсутствия ранних летописных свидетельств чрезвычайно сложно проследить историю заселения области Голден Вейл (восточный Лимерик и западный Типперэри) различными племенами и династиями, которые последовательно управляли ей и продолжали насе­лять ее после утраты власти. «Малые десси», Корко Оха и Арада Клиах в разные эпохи боролись против вторжений Уи Фидгенти и Эоганахтов в пределы этого богатого края, который никогда не становился центром реальной политической власти, но всегда оставался своеобразным призом победителю.

Генеалогические стихотворения, приписываемые Ауккрету мокку Хе-рай, образуют общий цикл, начиная со стихов Cu-cen-mathair maith clann, содержание которых составляет родословная Катала Ку-кен-матайра («Катала пса без матери») из Глендамайнских Эоганахтов, который управ­лял Мунстером с 662 года до смерти от чумы в 665 или 666 году. Это всего лишь изложенный в стихотворной форме список его предков вплоть до Адама, доисторическая часть которого целиком и полностью заимство­вана из лейнстерских стихотворений, приписываемых Ладкенну мак Бар-хедо. За ними следуют сходные стихи, посвященные Аэду Беннану из [206] Лох-Лейнских Эоганахтов, который умер в 619 или 621 году и которого некоторые считали королем всего Мунстера. Расхождение между датами его жизни и временем Катала Ку-кен-матайра можно объяснить тем, что ни один последующий король Иармуму до самого момента написания этих стихотворений не достигал столь высокого положения. Следующим упомянутым в наших источниках королем является Дунгал из Ратленда, сын Кайрпре Кларенеха: запутанное состояние его родословной позволяет сказать о нем только то, что он, вероятно, жил в VII веке. Фаэлгус, сын Над Фройха, который в этих стихотворениях представляет Кашельских Эоганахтов, жил на два поколения позже Ку-кен-матайра. Амалгайд, сын Энды, представляет род Эоганахтов из Айне: так как его сын Куан, умер­ший в 641 году, по общему мнению, был королем Мунстера, в то время как притязания на этот титул его отца оспариваются, сложно понять выбор Амалгайда поэтом. Уи Фидгенти посвящены два стихотворения: одно — Энгусу, сыну Нехтана, из Уи Хонайлл Габра, который умер в 636 году, и другое — Эоганану, сыну Крундмаэла, который был королем Уи Хайрпри и умер в 667 году[11].

Возможно, Ауккрет первоначально написал стихотворную генеалогию Катала Ку-кен-матайра и затем дополнил ее стихами, связывающими с его генеалогией родословные Аох-Лейнских Эоганахтов и Уи Фидгенти. Если мы примем подобную точку зрения, то мы можем также предполо­жить, что части о Ратлендских Эоганахтах и Эоганахтах из Айне также являются подлинными. Однако тогда придется признать, что стихотворе­ние, повествующее о родословной ничем не примечательного Фаэлгуса, было неловким добавлением, сделанным в IX или X веке, когда его потомки составляли ведущий септ Кашельских Эоганахтов. Карни на лингвистических основаниях отказывает в аутентичности всему этому со­бранию, составленному, по его мнению, в позднейшую эпоху в подражание лейнстерским стихотворениям, и считает, что Луккрет мокку Херай, автор архаической поэмы о происхождении Киаррайге от Фергуса, сына Ройга, жил в конце VI или начале VII века. В таком случае для нас эти стихи важны только лишь тем, что они характеризуют взгляды историка IX века на относительное могущество разных ответвлений династии Эоганахтов. Одно стихотворение, написанное в сходной манере, появляется также в родословной Брана Финда, сына Маэл Охтрайга, короля десси, который был убит в 671 году, а еще одно четверостишие о том же короле [207] обнаруживается в средневековых трактатах о метрике в качестве примера архаического стиха.

Субстраты мунстерского населения поражают своим многообразием. В этой провинции традиции древних племенных групп, низведенных до статуса подчиненных племен (аithech-thuatha) и тем самым лишенных всяких политических прав, передавались в наиболее сохранном состоянии, так как очевидная раздробленность власти Эоганахтов позволяла племе­нам, которые в обычном ирландском окружении были бы всего лишь королевствами-данниками с местной автономией (doer-thuatha), пользо­ваться многими привилегиями и сохранять некоторый престиж. Три или четыре пограничных королевства владели обширными землями и были связаны с правящим домом небольшим объемом обязательств: Эли на севере, Осрайге на востоке и десси на юго-востоке. По легенде, «малые десси» (Deis Becc), ветвь последних, отвоевали Томонд у Коннахта в V веке, а к X веку их правящая династия Дал Кайс сумела почти безболезненно выхватить королевство Мунстер из ослабевшей хватки Эоганахтов: свой успех они подкрепили очевидно ложными выкладками, которые должны были доказать, что они происходят вовсе не от десси, но имеют общие корни с Эоганахтами, с которыми они в стародавние времена якобы пользовались равными правами на королевскую власть и поочередно управляли Мунстером.

Практический образец этой ложной теории, по-видимому, был заим­ствован из подлинной политической ситуации, сложившейся в Таре, где Кланн Холмайн чередовались с Кенел Эогайн на престоле верховного королевства; с VIII века сходное чередование (известное под техническим названием selaigecht) очевидно существовало в королевстве «малых дес­си» между Северными и Южными десси. Однако подобную теорию можно было также почерпнуть и в мунстерских генеалогических тракта­тах, утверждавших, будто в смутные доисторические времена Эоганахты (в те дни прозывавшиеся Дейргтине) делили королевскую власть с народом эринов по названию Дайрине, которых в историческую эпоху представляли Корке Лойгде, и «когда Дейргтине владели королевством, должности брегона (brеthemnus) и танасе риг принадлежали Дайрине». Согласно туманным традициям, Осрайге когда-то управлялись королями из Корко Лойгде. Даже в XII веке им удалось создать свое небольшое королевство в диоцезе Росс, а в позднее Средневековье их владыки О'Дрисколлы играли важную роль, занимаясь морской торговлей, рыбной [208] ловлей и пиратством. Святой Киаран Сайгирский, покровитель Осрайге, происходил из Корко Аойгде; из «допатрикианских» святых он и святой Деклан Ардморский, покровитель десси, по-видимому, имеют наибольшие права на этот эпитет. Авторы Житий говорят, что св. Киаран родился на Клир Айленде у юго-западного побережья Корка, где впервые в Ирлан­дии увидели крест.

Хотя традиция безнадежно запутана, по-видимому, мы можем предпо­ложить, что Корко Лойгде утратили власть над Осрайге в VI или начале VII века. Впрочем, источники Эоганахтов утверждают, что Осрайге был передан Мунстеру Лейнстером в качестве эрика за убийство Фергуса Раздора, короля Мунстера, в 583 году. Эти утверждения выглядят очень подозрительно и чрезвычайно похожи на очередную пропагандистскую доктрину, возникшую в ту эпоху, когда Осрайге настаивали на своих связях с Лейнстером в XI (или даже в IX) веке. Достаточно ясно, что Эли перешел в руки Мунстера в V веке от лагенов, когда те испытывали серьезнейшее давление со стороны Уи Нейллов. Некоторые из народов различного происхождения, известных как Арада Клиах и проживавших в северо-западном Типперэри, также имели лагенские родословные.

В пространной саге «Изгнание десси» рассказывается, что, будучи изгнаны из Тары и бродя по Лейнстеру, они наконец обрели пристанище в графстве Уотерфорд и южном Типперэри, дарованное им Энгусом, сыном Над Фройха, с условием выгнать с обещанных земель Осрайге и защищать мунстерские рубежи. Вряд ли эта сага имеет под собой прочное историческое основание. Мунстерские десси (Deisi Митап), название которых попросту означает «вассальные народы Мунстера», занимали единую территорию, идущую от юго-востока до северо-запада этой про­винции, образовывая некое подобие союза с «малыми десси» восточного Аимерика и Клэра. Вероятнее всего, они составляли коренное население Мунстера и в действительности не имели связей с десси из Тары (Deis Temro) или «вассальными народами Тары». Схема расселения Мускрайге представляет собой сходную диагональную ленту, пересекающую Мунстер в обратном направлении от Нена в северном Типперэри (Мускрайге Тире) до долины верхнего течения Аи в западном Корке (Мускрайге Миттине) и прерываемую горизонтальными планками, образуемыми раз­личными династиями Эоганахтов, которые властвовали над Мускрайге, вместе с тем предоставляя им особые права и привилегии. Всего было шесть или семь королевств Мускрайге, и, хотя они были отдалены друг от друга, по-видимому, у них был король всех племен Мускрайге, представлявший [209] их как единое целое пред лицом короля Кашеля. Более того, сами они в различных своих владениях выступали в роли верховных господ много­численных подчиненных племен. «Малые десси» из графства Лимерик оказались под сильным давлением Уи Фидгенти с запада, а после того как в этом графстве поселились викинги, их ответвление Северные десси утратило свои земли южнее Шеннона и сохранило в своих руках лишь восточный Клэр, откуда в недалеком будущем под именем «Дал Кайс» им суждено будет выйти в ореоле победителей датчан, Уи Фидгенти и Эоганахтов. Это произойдет при Матгамайне, сыне Кеннетига, и его брате Бриане Бороме.

Учитывая природу имеющихся у нас свидетельств, представляется бес­смысленным рассуждать о происхождении Эоганахтов. Название динас­тии предполагает ее происхождение от божественного или человеческого персонажа, связанного со священным деревом тисом, и вызывает в памяти параллель с галльским «народом тиса», эбуронами, сокороль которых (rех dimidiae partis Eburonum «царь другой половины эбуронов») Катуволк отравился ягодами тиса, потерпев поражение от Цезаря. В легенде, рас­сказывающей об окончательном прекращении уговора о поочередном пре­столонаследии Эоганахтов и Дайрине, говорится о суждении, вынесенном Айлилем Голое Ухо, когда его сын спорил со своим молочным братом Лугайдом Мак Коном (представителем эринов, которого мы уже встреча­ли ранее в саге о Кормаке, сыне Арта)[12] о том, кому из них принадлежит чудесный музыкант Шер Фи, сидящий в зарослях тиса. Фер Фи (изна­чально Фер И «человек тиса») был сыном Эогабула («тисовой ветви»); Эогабул был убит, а его дочь Айне похищена Айлилем Голое Ухо из сида Кнок Айне; Фер Фи стал яблоком раздора, с помощью которого Иной мир отомстил обидчикам. Другое ирландское название тиса (ibur) появ­ляется в наименовании главной церкви Эоганахтов в Эмли (Имлех Ибайр, «болото тиса»). Сказочное Житие святого Фланнана из Киллало, написанное для Домналла Мора Уа Бриайна около 1162 года, рассказы­вает, как отец святого Тойррделбах (предок септа Уи Тойррделбайг из рода Дал Кайс и О'Брайенов) срубил старое тисовое дерево в Эмли, тем самым предвосхитив будущее низвержение власти Эоганахтов в Мунстере и победу Дал Кайс. Галльский бог войны Сегомон также фигурирует в ранних родословных этого рода, доисторический прародитель которого носит имя Ниа Сегемайн (Сегомон) «воитель Сегомона». Однако вовсе [210] не требуется постулировать новое нашествие кельтов из Галлии, чтобы объяснить происхождение династии, которая, как показывают все доступ­ные нам источники, пришла к власти в V веке и вряд ли возникла как таковая задолго до этого времени. Эоганахты, несомненно, произошли от кельтского населения, уже давно расселившегося на мунстерской почве. Впрочем, существует и вероятность иноземных влияний в том смысле, что они обязаны своим возвышением успешным набегам на римскую Брита­нию и, возможно, раннему принятию христианства.

Мифологические традиции династии, по-видимому, вращаются вокруг Кнок Айне и области к югу в графстве Лимерик. С другой стороны, Мак-Нейлл обратил внимание на то, что некоторые имена, представлен­ные в их доисторических родословных, засвидетельствованы в огамиче-ских надписях из страны десси в Уотерфорде. Ниа Сегомон обозначен как NETASEGAMONAS, Фер Корб упоминается в надписи в память неко­его Катбарра: САТАВАR МОСО VIRIСОRВ, Лугайд Лайгае, возможно, появляется как LUGUDECCAS, Муг Корбб, вероятно, как МАСОRВ, а Мейльге (который сам не включен в родословную, но был доисториче­ским королем Ирландии, якобы убитым Муг Корббом) как MELAGIA.

Огамические надписи раскрывают тесное взаимодействие между рим­ской Британией и Ирландией. Огамический алфавит основан на латин­ском, хотя и приобрел вид черточек и точек. Самые густые скопления ирландских надписей наблюдаются во владениях Корко Дуйбне на полу­островах графства Керри и на землях десси в Уотерфорде. Они перебра­лись также и за море в Уэльс, Корнуолл и западную Англию, где иногда сопровождаются надписями, имеющими то же значение на бриттском языке или народной латыни. В Средние века еще сохранялась память об ирландских поселениях, образовавшихся в IV веке в этих частях Брита­нии. Валлийские короли и святые Брихейниога (Брекнок) утверждали, что ведут свой род от ирландцев, и хотя короли Диведа в Юго-Западном Уэльсе постарались изъять чужеземный элемент из своей официальной родословной, в древнеирландской саге «Изгнание десси» содержится, по всей видимости, более близкая к истине генеалогия Тьюдуса ап Рейна (Теудос мап Регин), короля Диведа начала VIII века. Хотя десси и проживали в Лейнстере, в саге говорится, что один из их князей — Эохайд Аллмуир, сын Артхорпа, — переправился вместе со своими детьми через море в земли демедов (Дивед — в римскую эпоху территория племени деметов). Переписчик добавляет странное замечание, что «от них и род Кримтанна там». Судя по всему, это замечание относится к легендарным [211] завоеваниям, которые предпринял в Британии Кримтанн, сын Фидаха, король Мунстера или даже Ирландии, согласно генеалогиям, двоюродный брат Коналла Корка и брат Монгфинд, мачехи Ниалла Нойгиаллаха. Около 900 года Кромак, сын Куленнана, вставил в свой глоссарий древ-неирландских слов и имен (Sanais Cormaic) следующую запись:

«Муг Эйме (Миg Еimе) — кличка первой комнатной собачки в Ирландии. Кайрпре Муск, сын Конайре[13], привез ее с востока, из Брита­нии. Ибо в те времена, когда велика была власть ирландцев над британца­ми, они разделили Альбу меж собою на области, и каждый из них знал жилье своего друга, и ирландцы жили на восточном берегу моря не хуже, чем в Скотий (Ирландии), и их дома и королевские замки строились там. Потому и зовется (inde dicitur) Динн Традуи, то есть Дун Тредуе, то есть замок с тремя рвами Кримтанна Мара, сына Фидаха, короля Ирландии и Альбы и [земель] до Иктийского моря, и потому (еt inde) Гласимпере-на-н-Гайдел (Гластонбери ирландцев), церковь у самого Иктийского моря. В той части находится Динд Мап Летайн (Dind Map Lethain) в землях корнийских бриттов, то есть Дун Майк Летайн (Dйп Мaiс Lethain), ибо тас («сын») то же самое, что тар по-бриттски. Так разделилось каждое их племя, так как было равное их число на востоке, и они владели этой властью долгое время после пришествия Патрика».

Таким образом, Уи Лиатайн (так как Летайн — архаическая форма имени Лиатайн) имели свои поселения в Корнуолле. В Ирландии они бы­ли ближайшими соседями десси, а одна огамическая надпись на территории Уотерфорда, позднее занятой десси, составлена в память CALUNOVICA MAQI MUCOI LITENI.

Традиции, запечатленные в сагах о Коналле Корке и нахождении Кашеля, демонстрируют несколько достойных внимания особенностей. Нет ни мифов, ни легенд о скале Кашеля, относящихся к языческой эпохе: по легенде, это место (несмотря на заметное положение, которое оно занимало в мунстерском ландшафте) было случайно обнаружено или чудесным образом открыто, а в самой повести, даже в самых ее архаиче­ских версиях, присутствует явный христианский оттенок. Даже название Кашеля (сaisel) является заимствованным латинским словом саstellит, и, хотя это слово приобрело в ирландском языке общее значение «каменный замок», мы вправе предположить, что впервые оно было использовано для [212] обозначения замка, построенного на скале Кашеля победоносными скот­тами, которые своими глазами видели римские саstella или вспомогатель­ные крепости, подобные той, что была воздвигнута в Кардиффе для отражения их набегов на побережье Британии. Вместе с остальной добы­чей они принесли с собой начатки христианства, а также латинский алфавит. Несомненно, они привозили из Британии рабов-христиан, подоб­ных тем, кто, по легенде, воспитал святого Айльбе Эмлийского.

В своде мунстерских генеалогий VIII века содержится уснащенная фольклорными мотивами версия повести о Коналле Корке. Раннеирландские героические саги обычно предпочитают в качестве посредников между этим и Иным миром персонажей более высокого уровня, таких как друиды, но в данном случае мы находим упоминания о ведьмах и гадании по руке, и это отличие может служить показательным примером самобыт­ной природы мунстерской традиции:

«Ведьма Федельм, дочь Мойтайре из Корко Оха, была приемной матерью Коналла Корка, сына Луигтеха. В ночь, когда родился Корк, ведьма ночевала в доме короля Луигтеха. Его матерью была Болке Бен-бретнах из бриттов. Она была женщиной, слагавшей стихи поношения. К королю она обратилась с нерушимым требованием, чтобы он провел с ней ночь. В итоге был зачат Коналл, сын Луигтеха. Имя его приемной матери, однако, было Лайр Дерг[14]. Поэтому говорят „Корк, сын Лайр", и потому так зовутся Уи Майк Лайре[15].

Ведьма разоряла короля в Фемене, где находится Фертай Хонайлл („могильники Коналла"). Когда его мать разрешилась от бремени Корком, она отдала сына под защиту ведьмы Федельм, и потому именно она вырастила его.

Следующей ночью должен был собраться шабаш ведьм. Она спрята­ла мальчика за очагом под землей. В дом пришли ведьмы. Одна из них сказала: „Я не разрушаю ничего, кроме того, что под котлом". Огонь ударил в дитя и сжег ему ухо. Поэтому Корк, сын Луигтеха, был красным (соrс). На следующий день некий предсказатель рассмотрел руку Корка, который был со своей приемной матерью. Он сказал ему: „Ты должен освобождать пленников, где бы ты их ни увидел и когда бы ты ни мог это сделать. Если ты это сделаешь, твой род прославится и будет носить твое имя. Твое пер­венство (оrdаn) состоит в том, что ты будешь так поступать"».[213]

Двоюродный брат Коналла Корка, бездетный Кримтанн, сын Фидаха, в этой саге представленный в роли короля Ирландии, усыновил мальчика. Позднее, когда жена Кримтанна оклеветала Коналла, он попытался убить его. Перед нами любопытный ранний европейский вариант интернацио­нального фольклорного сюжета о Протее и Беллерофонте в форме, кото­рую позднее использует Саксон Грамматик в истории о Гамлете. Крим­танн послал Коналла к королю пиктов в Шотландию с тайным огамиче-ским посланием, вырезанным на его щите, которое мог понять один лишь пиктский король. Однако когда Коналл спал на пиктском берегу, на него натолкнулся один ученый, которого он когда-то спас из плена в Лейнстере, и, прочитав гибельное послание, изменил надпись так, что Коналл был принят с почетом и женился на дочери короля. После смерти Кримтанна он вернулся в Ирландию «во времена Ниалла, сына Эху», который в этой саге не именуется королем Ирландии, что говорит о многом. Коналл благодаря своему богатству выкупил заложников в Таре, которых Ниалл обрек на смерть за убийство его сына. Он поселил заложников в Мунстере, где они стали предками Греграйге, Корко Даула и Мендрайге: «король Кашеля обладает правом на три коровы от них со всем необходи­мым и кормом и полными правами над ними в отношении прерогатив верховной власти... Когда Корк пришел в Фемен, королевская власть Ирландии снизошла на него».

Литературная версия саги, составленная в X веке, заканчивается рас­сказом о нахождении Кашеля. Когда Коналл прибыл в Маг Фемин с тридцатью воинами, из-за сильной снежной бури он сбился с дороги:

«В тот день свинопас Аэда, короля Мускрайге, пас своих свиней. Той ночью он сказал Аэду: „Я видел чудо сегодня, в тех горах на севере. Я увидел тисовый куст на камне и узрел небольшую часовню перед ним и каменную плиту (lесс) рядом с ней. Были там ангелы, восходящие с плиты и спускающиеся на нее".

„Поистине, — сказал друид Аэда, — будет там жилье короля Мунстера вовеки, и тот, кто первым разожжет костер под тем тисом, от того пойдут короли Мунстера".

„Пойдем и разожжем его", — сказал Аэд.

„Подождем до завтра", — сказал друид».

Однако к скале случайно приходит Коналл Корк и разжигает костер для жены и сыновей. Наутро приезжает Аэд, приветствует его и дает Коналлу в заложники своего родного сына. Сага завершается такой этиологической моралью: [214]

«Заложник из Мускрайге был первым заложником, которого взял король Мунстера, и после этого они были освобождены и есть у них королева в Кашеле. Более того, свинопас, который был найден в Кашеле, была дарована свобода ему и его детям королем Кашеля, то есть без дани и без взыскания со стороны короля или управителя (rechtaire). И именно он поднимает крик королевства для короля Кашеля и получает от короля благословение и сразу получает одеяние короля».

В этой саге мы находим чрезвычайно любопытную амальгаму языче­ских и христианских элементов: священный тис, тотем династии, каменную плиту, на которой совершается обряд инаугурации, священного свинопаса, возводящего короля на престол, и библейский сюжет об Иакове в Вефиле (литургический текст, читавшийся при освящении церкви)[16]. Рисы показа­ли, что в кельтской традиции свинья является животным, принадлежащим Иному миру: выпасом свиней занимались рабы, и законы запрещали князьям владеть свиными стадами. Созвучно мунстерской атмосфере и то обстоятельство, что здесь свинопас исполняет роль, которую в других частях страны играет филид. Интересной параллелью может служить королевство Дивед в Южном Уэльсе, так как в Мабиноги Придери, сын Пуйлла, господина Диведа, является свинопасом своего приемного отца Пендарана Диведа, а в Триадах он входит в число Трех Могучих Свино­пасов острова Британии. Нельзя не вспомнить в этой связи об изобилии «рабских» имен среди первопредков, фигурирующих в мунстерской мифо­логии, — Муг Нуадат, Муг Нейт, Муг Лама, Муг Роит, Мугайн. Все эти языческие черты вскоре полностью ушли в тень из-за христианского характера, которым было проникнуто королевство Кашеля, особенно после того как в VIII веке короли Мунстера признали старшинство Армы.

Повесть о нахождении Кашеля сохранилась в виде самостоятельного трактата в двух версиях, которые были объединены в рукописном тексте. Первая часть датируется VIII веком и заслуживает того, чтобы процити­ровать ее полностью, насколько позволяют неясности языка:

«Корк, сын Лугайда, был в Катайр Этайн Тайрб и Темайр Эмин, которые находятся рядом, когда Кашель открылся Дуирдриу, свинопасу короля Эйле, и Куирирану, свинопасу короля Мускрайге. Они первые нашли Кашель, и леса Кашеля были желты в то время, и там было много корма. [215]

Свинопасы пустили своих свиней кормиться. Сон напал на них, и их свиньи спали три дня и три ночи. Так свинопасы увидели Корка, сына Лугайда, и слышали благословение, которое дал ему ангел. Им была показана череда королей Мунстера во всем ее величии, и срок каждого правления и их благоденствие и их мир. Достоинство королевской власти (оrdain in flatha) — вот благословение, которое дал ангел.

„Благословение всемогущего Господа, который сотворил весь мир одним Своим Словом из его желтого основания.

Могущественное благословение благоденствия на юге всем вам, коро­лям Кашеля: благословение правления, благословение скота, благословение победы, благословение в бою, благословение богатства, благословение для равнины, благословение для леса, совершенное благословение, благослове­ние вина, прочное благословение, благородное благословение, крепкое бла­гословение.

Благословение неба благословение облаков,

благословение земли благословение плодов,

благословение моря благословение рыбы,

благословение солнца благословение сана,

благословение луны благословение чина,

благословение пива благословение пищи,

благословение света благословение росы,

благословение мудрости благословение храбрости,

благословение ...  (?) благословение плуга...

Благословение жизни — это непреложное благословение Господа всемогущего, пока ты хранишь Истину с разделениями милости, сильный Князь, который правит без начала без конца, который превыше вечного рассказа. Благословение всем вам, короли Кашеля".

Свинопас рассказал об этом своему королю, то есть Коналлу, сыну Нента Кона[17], так чтобы он мог получить место, в котором он видел видение. И пришел туда Коналл Корк, сын Лугайда. Он купил его у него. Так Уи Дуирдренн[18] имеют право на семь кумалов от короля Кашеля.

Вот короли Кашеля (Нii sunt reges Caisil): Корк, Над Фройх, Энгус, Эху, Федлимид, Дуйбгилках, Кайрпре, Федлимид, сын Тигернаха, Файльбе [216] Фланн, Фингуне, Катал, Куан, Маэнах, Ку-кен-матайр, Колку, Фингуне, Айлиль, Этерскел, Кормак, Катал — двадцать два короля[19]. Артри, Федлимид, Олхобар, Айлгенан, Маал Гуале, Кенн Фаэлад, Дунхад, Дуб Лахтна.

Таковы речения (dicta) Куирирана свинопаса во сне о благословении королей Кашеля, которое он услышал во сне: ...

[Далее следует короткая, но непонятная реторика.]

Ответил король и сказал: „Да утвердится Истина, да усилится Сила". (Respondit rex et dixit: rob fir firthar, rob brig brigther.)

Отвечал народ: „Аминь".»

Вполне возможно, это подлинные формулы, сопровождавшие обряд посвящения королей Кашеля. Благословение, написанное семисложным стихом, проникнуто языческим духом, с упором на плодородии и обраще­нием к стихиям и Истине Правителя. Но сочинил его христианин, как явствует из употребления самого слова bendacht «благословение», а также из выражений оrd-bendacht «благословение сана» и grad-bendacht «благо­словение чина», составленных из латинских слов benedictio, ordo и gradus. Перечень королей первоначально завершался именем Катала, сына Фин­гуне (721—742 гг.), а остальные имена были добавлены писцом, трудив­шимся в конце IX века.

Второй текст, датируемый X веком, отличается более развернутым повествованием и отмечен влиянием патрикианской агиографии. В этой версии свинопас видит «клирика в белых одеждах с двумя поющими хорами над ним, символизирующими пришествие Патрика». Ангел принял на себя функции богини власти, разливая напиток «для каждого правед­ного князя, кто станет королем Кашеля». Корк разжигает на этом месте огонь, вбивает столбы для дома и готовит пир. Он посылает Куирирана позвать короля Мускрайге, и тот просит, «чтобы его преемник всегда первым призывался к королю Кашеля, и это было даровано ему; и он не знал, что Дуирдриу уже ушел, чтобы рассказать о случившемся». Дуирдриу говорит своему господину Коналлу, королю Эйле, о видении и пророче­стве. Коналл недоволен, так как Кашель находится в его владениях, и отправляется на скалу, где находит Корка. Он принял пиво от Корка, и Дуирдриу поведал о своем видении.

«Затем король Эйле сказал: „Пусть Корк даст тебе награду за твой рассказ и за дарование ему благословения, которое произнес ангел". И Дуирдриу [217] дал ему благословение в Райт-на-н-Ирланн у поляны Кашеля, и он тут же был провозглашен королем. И Корк дал семь кумалов Дуирдриу: меч с рукояткой из слоновой кости, кумал брошей, кумал щитов, кумал ремней, кумал плащей, кумал лошадей и кумал одежды, и семь полос серебра на каждый кумал.

Долг Уи Дуирдренн произносить это благословение каждый год над каждым королем, кто наследует Кашель, и они свободны от всех осталь­ных обязанностей по отношению к королю Мунстера в обмен на это; и король, над которым он произнесет это [благословение], не умрет насиль­ственной смертью, если только будет соблюдать свои указания (buada), то есть будет следовать Истине и Милости[20].

Один король, над которым не было произнесено [благословение], Кормак уа Маэнайг, был убит во исполнение пророчества св. Патрика, кото­рый сказал, что лишь один король умрет насильственной смертью в Кашеле, из-за острия посоха Патрика, который вонзился в ногу Энгуса, сына Над Фройха, при его крещении в Кашеле».

Эти и другие подробности относительно крещения людей Мунстера, проведенного св. Патриком, были добавлены к истории из «Трехчастного Жития». По легенде, Корк поселился в Кашеле за 60 лет до крещения Энгуса. Кроме того, здесь устанавливаются размеры налога («крупицы крещения Мунстера Патриком»), который следовало выплачивать каж­дые три года в Арму: несомненно, это установление соответствует «Закону Патрика» (Саin Phatraic), объявленному в Мунстере Федлимидом, сыном Кримтанна, в 823 году и, возможно, еще ранее Каталом, сыном Фингуне, в 734 году. Упомянутый выше Кормак уа Маэнайг, король Кашеля, был убит в 713 году в битве при Карн Ферадайг (Каэрнарри в графстве Лимерик) народом Северных десси.

В VII веке Тирехан сообщает, что св. Патрик крестил Энгуса и его сыновей «на скале Котрига» (super petram Cothrigi)[21] в Кашеле. В «Трех-частном Житии» мы находим долгое и обстоятельное повествование об этом событии. Когда однажды утром после прибытия св. Патрика Энгус проснулся, он обнаружил, что все идолы Кашеля лежат лицом вниз. За этим следует один из наиболее известных эпизодов в патрикианской агиографии: крестя короля, св. Патрик случайно пронзил заостренным [218] концом своего посоха его ногу, но Энгус не пожаловался, полагая, что таковы условия обряда. Тогда св. Патрик пообещал ему, что ни один из его преемников не умрет насильственной смертью. Кроме того, «никто не является королем Кашеля, пока наследник св. Патрика не посвятит его и не даст ему сана (grada)... И двадцать семь королей правили под посохом в Кашеле до времени Гусиной Головы из семени Айлиля и Энгуса». Энгус был предком Кашельских Эоганахтов, Эоганахтов из Айртир Хлиах и Глендамайнских Эоганахтов, а его брат Айлиль стал родоначальником Эоганахтов из Айне. Фингуне Гусиная Голова (Сепп пСёсап) был коро­лем Кашеля с 896 года до своего отречения в 901 году. В 902 году он был убит представителями Кенел Конайлл из Кашеля, боковой ветви своей династии Кашельских Эоганахтов. Если не принимать во внимание спорные моменты в перечне королей Мунстера (а следует признать, что списки королей Кашеля очень противоречивы), то мы обнаружим, что Фингуне Гусиная Голова был двадцать седьмым королем после Энгуса; и единственный король, не происходивший ни от Энгуса, ни от Айлиля — Олхобар, сын Кинаэда (847—851 гг.), — признается всеми источниками[22].

Выражение «правили под посохом» неясно. В XVII веке Колган перевел его как «принявшие монашеский постриг» (in monachos tonsi), но, хотя несколько королей Кашеля имели духовное звание, это ни в коем случае не было правилом. Как мы видели, упоминание о «посвящении» Артри, сына Катала, в короли Мунстера в 793 году, упомянутое в анналах, отражает усиливающуюся тенденцию той эпохи к церковному посвяще­нию королей, а не специфическую черту для Кашеля. Впрочем, вряд ли можно сомневаться в том, что короли Кашеля рассматривали свое служе­ние как христианское по сути своей: в число их обязанностей, перечислен­ных в среднеирландском трактате о гейсах королей Ирландии, входит пение Страстей Господних в Великий пост в церкви Кашеля.

«Трехчастное Житие», вероятно, было написано во время правления Фингуне Гусиной Головы. В замечании, добавленном писцом позднее, между 927 и 939 годом, когда епископом и аббатом Армы был Иосиф, мы находим перечисление двадцати четырех должностных лиц, клириков и ремесленников, которые составляли дом Патрика: «и это число, какое по праву должно быть в доме[23] Иосифа; и это число, которое по праву должно быть вокруг стола короля Кашеля начиная со времен Федлимида, [219] сына Кримтанна, то есть короля двух Пятин Мунстера [820—847 гг.]». То же самое число появляется в гораздо более поздней заметке в генеалогических трактатах, датируемых временем возрождения власти Эоганахтов в правление Кормака Мак Карртайга, создателя Часовни Кормака:

«Так следует избирать королей Мунстера: двадцать четыре лучших главных советника в двух Пятинах Мунстера должны избирать его, как избирается германский император (ап tImper Аlmanach), и его следует привести к Камню Котрайге (lесс Соtraidi) и к великой церкви Кормака (tempoll таr Cotraidi) и там провозгласить королем, и привести к Лис-на-н-Урланн и провозгласить также там».

МакКарти обладали непосредственными связями с Германией через обители ирландцев-бенедиктинцев (Schottenkloster); особенно тесные от­ношения наладились с монастырем св. Иакова в Регенсбурге, который стал материнским домом бенедиктинского монастыря Кашеля, для кото­рого между 1127 и 1134 годом была построена Часовня Кормака: она была освящена в 1134 году. Димиций (Диармайт), аббат монастыря св. Иакова с 1121 по 1133 год, послал небольшую группу монахов, в которую, вероятно, входил его преемник Христиан Мак Карртайг, род­ственник Кормака, чтобы способствовать королю в этом предприятии, и когда Христиан стал аббатом в Регенсбурге, он основал дочерний дом св. Иакова в Вюрцбурге — городе, который имел давние связи с ирланд­скими церковниками и учеными со времен своего основателя св. Килиана, принявшего здесь мученическую смерть в 689 году, Вюрцбург, в свою очередь, установил приорат в Росс Карбери в Корко Лойгде, возможно, до 1148 года. Часовня Кормака являет собой первый и наиболее претенци­озный образец романского стиля в Ирландии, и долгое время считалось, что в ней видны черты сходства с архитектурой Рейнланда, а также с архитектурой монастыря св. Иакова в Регенсбурге; впрочем, в последнее время было выдвинуто предположение, что ее непосредственным прото­типом послужил собор в Кентербери, прелаты которого выказывали жи­вой интерес к преобразованию ирландской церкви.

Собор, активно инициировавший это преобразование, был первым кашельским Собором, созванным в 1101 году под председательством Муйр-хертаха Уа Бриайна, короля Мунстера и верховного короля Ирландии «с протестом». По этому случаю Муйрхертах торжественно отдал Церкви место, на котором стоит Кашель, и на Соборе в Райт-Брессайле 10 лет спустя, когда для ирландской Церкви была впервые определена постоянная [220] епархиальная структура, Кашель был избран второй кафедрой митро­полита, следующей по старшинству за кафедрой Армы. Когда Муйрхертах дарил скалу церкви, им двигали не только побуждения благочестия, но и соображения практического свойства, так как тем самым он рассчитывал лишить своих соперников Эоганахтов всякого политического престижа, вытекавшего из владения древней столицей. Грандиозные постройки, предпринятые Кормаком Мак Карртайгом,  представляли собой попытку  выжать максимум из создавшегося положения. Однако присутствие круглой  башни  X  века  на  скале   Кашеля  говорит  о  существовании  ранней церкви еще в те времена, когда Кашель был центром светской власти.

Привлекательным выглядит предположение о том, что Книга Прав была написана для зачитывания на Кашельском Соборе, когда Муйрхертах Уа Бриайн находился на вершине своей власти. Автор очень удачно использует христианский характер Кашеля в сопоставлении с языческой природой Тары:

«Княжеское достоинство Тары было уничтожено постом Патрика и его спутников против Лоэгайре, сына Ниалла, и постом Руадана из Лотры, сына Энгуса, со святыми Ирландии против Диармайта, сына Керрбела, и четырех родов Тары. И те святые пообещали, что не будет дома в Таре ни от Лоэгайре, ни из рода Ниалла, пока не будет из рода Айлиля Голое Ухо».

Король Кашеля по праву и по обычаю должен быть верховным королем всей Ирландии. «Наследник Кашеля есть мирской владыка всех, как наследник (сотаrbа) Патрика». Книга Прав не подразумевает лише­ния законных прав на верховную королевскую власть остальных королей пятин, но когда король Кашеля не является королем Ирландии, «он по праву господствует над половиной Ирландии, а именно от Дома Донна на западе Ирландии до Ат Клиата в Лейнстере»[24]. Краткое изложение саги о нахождении Кашеля составляет вступление к Книге Прав, однако в данном случае свинопасам является ангел, который отождествляется с Виктором, ангелом-хранителем св. Патрика. Он предрекает пришествие истинной веры и объявляет, «что достоинство и старшинство Ирландии всегда будет в этом месте. Поэтому оно стало святилищем Патрика и главным городом короля Ирландии. И долг и служба людей Ирландии всегда причитаются королю этого места, а именно королю Кашеля по благослове­нию Патрика, сына Кальпурния». Сама Книга Прав завершается благословением, [221] которое св. Патрик дает людям Ирландии и которое представляет собой лишь слегка измененную версию написанного семисложным стихом благословения королям Кашеля из текста саги о нахождении Кашеля. Теперь ненадолго вернемся к повести о Коналле Корке, составленной в VIII веке, в которой мы не найдем ни слова о «нахождении» Кашеля. После того как Корк принял королевскую власть над Мунстером или же, на деле, над Ирландией, его жена Айменд, дочь Энгуса Болта из Дайрине или Корко Лойгде[25], «увидела в Кашеле сон; то есть приснилось ей, будто она птица и сидит в гнезде и высиживает птенцов. Трое из них улетели в Южный Мунстер, а еще один в срединный Мунстер. После них вылетел птенец, который поселился к западу от них. Пятый остался в гнезде. Она рассказала свой сон друиду. Он сказал ей: „Это будет твой род. Пять будет число твоих сыновей. Шестой, а именно Кайрпре из Луахайра, который поселится к западу от них, будет сыном женщины из пиктов. В гнезде останется Над Фройх. Трое на юге — это Мак Касс, Мак Брокк [и Макк Иайр], а тот, что посередине Мунстера, — Дайг"».

В других генеалогических трактатах мы находим иные версии. Айменд приснилось, будто она родила щенков или волчат. Одного она искупала в вине (Над Фройх), другого в пиве (Мак Касс), третьего в свежем молоке (Мак Брокк), а четвертого в воде (Мак Иайр). Пятый сам пришел к ее ложу; она искупала его в крови, и он стал грызть ее грудь.

Политическая мораль очевидна, хотя вторая версия отражает несколь­ко более позднее положение. Уи Майк Брокк и Уи Майк Иайр рано утратили сколько-нибудь существенное значение, и их статус символизи­руется непритязательными жидкостями, в которых искупались их предки; потомки Дайга впали в такое ничтожество, что поздний составитель генеалогий позабыл про них. Восточные Эоганахты возводили свой род к Над Фройху; Ратлендские Эоганахты в Десмонде находились несколько «на отшибе», но имели свою долю в «пиве владычества». Однако Аох-Аейнские Эоганахты, короли Иармуму или Иарлуахайра к западу от Слиаб Луахры, гористого хребта между графствами Корк, Лимерик и Керри, вызывали враждебное чувство у кашельских историков, не желавших признавать ни одного представителя этого рода королем Мунстера. Пре­бывание Коналла Корка в Шотландии (вероятнее всего, анахронистиче­ские воспоминания о подлинных подвигах в Римской Британии) объясняло [222] наименование Кайрпре Ауахра «пиктиком» (Кайрпре Круитнехан) в противопоставление его сводным братьям, мать которых происходила из древнего племени мунстерских эринов. Позднее, после IX века, когда шотландские пикты подверглись гэлизации, Коналл Корк оказался удоб­ным и приличным предком для так называемых Эоганахтов из Маг Гейргинна (Мернса), Лемнайгов из Аеннокса и позднее для Стюартов. Все они якобы происходили от сыновей, которых он или Кайрпре остави­ли после себя в Шотландии.

В нашем трактате рассказывается о том, как Кайрпре приехал в Кашель с тридцатью всадниками. Купив лошадей на севере, он распряг их на земле Корка в соответствии с законной процедурой выдвижения притязаний на собственность. Однако, когда он убил управителя своего отца, Корк проклял его и изгнал в Западный Мунстер, хотя автор тракта­та вынужден признать, что в итоге он был похоронен в Фемене близ Кашеля. Затем Корк отдал звание управителя (rechtairecht) Иармуму Мане, сыну Кайрпре. Позднее эту должность унаследовал Дауи Иарлате, но он не платил Кашелю положенных выплат. Между ним и его двою­родным братом Энгусом, сыном Над Фройха, разгорелась война, и в конце концов Дауи стал королем всего Мунстера (rethe Muman uile), хотя это не подтверждается поздними списками королей.

Об Энгусе, сыне Над Фройха, мы узнацм, что он отдал острова Аран (всегда входившие в состав Мунстера в Средние века) святому Энде, однако в трактате нет ни слова о крещении, которое он якобы принял от св. Патрика. В образе Энгуса сохраняются многие языческие черты. Он проиграл тридцать сражений, пока не получил помощи от друида Бойнды; после этого он выиграл тридцать битв. Он не обращал лица на юг, а спал лицом на север и был похоронен (подобно Лоэгайре, сыну Ниалла, в Таре и его врагу, сыну Дунлайнга, в Муллагмасте) в вертикальном положении лицом на север «под ложем королей в Кашеле». Это утверждение не только отражает очевидную враждебность между Мунстером и Поло­виной Конна, но и напоминает о любопытной мунстерской инверсии ценностей. Согласно ирландскому обычаю, северная часть дома всегда являлась почетной стороной, так что король обычно сидел лицом на юг. Рисы отмечали сходные установления в Исландии, в римской традиции (Нума при своей инаугурации смотрел на юг) и в Аналектах Конфуция.

О битвах Дауи Иарлате с Уайтни из области озера Лох-Дерг (кото­рые, по-видимому, тождественны племени из Южного Коннахта, кото­рое появляется у Птолемея под именем Аиteinoi) речь идет в чрезвычайно [223] туманном отрывке, изобилующем фольклорными мотивами, а также техническими правовыми выражениями. В другом правоведческом от­рывке трактата говорится о соглашении между Эохайдом, сыном Энгуса, сына Над Фройха, и его братьями. Оно получило название «куинделк» (сиindelc), и по его условиям сонаследники собственности удерживали доли как единое целое, при этом все наследство доставалось наследнику, пережившему остальных. Эохайд заключил такой куинделк с восьмерыми братьями и пережил их всех, унаследовав таким образом все имущество. Его брат Федлимид заключил сходное соглашение, но лишь с тремя братьями, и также унаследовал все имущество, пережив их. Так объяснял­ся тот факт, что родовое имение Кашельских Эоганахтов, происходивших от Федлимида, было значительно меньше, чем владения Эоганахтов из Айртир Хлиах и Глендамайнских Эоганахтов, ведших свой род от Эохайда. Сама эта история иллюстрирует этиологические методы, культивиро­вавшиеся в генеалогических школах.

Следовало также придумать какие-то причины для объяснения недо­пущения Ратлендских Эоганахтов или Уи Эхах Муман к власти в самом Кашеле. Это объяснение определенно основывается на тонкостях ирланд­ского права: по легенде, Корк поставил своего внука Эху управлять «конфискованными племенами» (totha dilsiu) после того, как его отец Мак Касс лишился своего наследия. Затем Корк забрал земли Эху (предположительно, те, что он должен был бы наследовать в области Кашеля) в возмещение за то, что он устроил его воспитание.

«Поэтому есть у нас выражение: „Любой потомок Эху, хоть он и может быть королем всего Мунстера, не пойдет в Кашель". Это же справедливо и в отношении Федлимида, сына Тигернаха. Он был королем Мунстера. Он не пошел в Кашель, но им был вырыт Бодумбир. Кумман, жена Кайрпре, после того как она пришла к Федлимиду после смерти Кайрпре, сочинила четверостишие:

Аmra n-adamrae la nech

iadad Caisil frim da hech;

amra n-adamrae leou

iadad Caisil frim eochu.

Диво дивное для всех,

что закрылся Кашель пред моими двумя лошадьми;

диво дивное для них,

что закрылся Кашель пред моими лошадьми».

В других версиях это четверостишие приписывается Гоббану, «колес­ничему Федлимида, короля всего Мунстера». Крепость Бодумбир, очевид­но, располагалась близ Каира в нескольких милях южнее Кашеля. Выражение [224] «вырыть» постоянно используется для обозначения сооружения земляных укреплений, точно так же как выражение «вбить (столбы)» относится к постройке дома. Окруженный тремя валами замок Гарранес в Южном Корке связывали с Ратлендской династией: по данным археоло­гических раскопок, он датируется приблизительно 500 годом (то есть он был построен при жизни второго или третьего поколения, сменившихся после смерти Федлимида) и сохранил свидетельства торговых связей со Средиземноморьем. Большая крепость Карн Тигернах, расположенная на полпути между Гарранесом и Кашелем и построенная, подобно многим другим ирландским крепостям, вокруг гораздо более древнего могильного каирна, возможно, носит имя отца Федлимида, хотя, вероятно, на несколько столетий его старше.

Легенда о происхождении Корка и его потомков завершается словами о том, что Кенел Ангсе (септ, неизвестный по другим источникам; впро­чем, возможно, наш текст испорчен) не ходили в Кашель до «последнего времени», так как они не желали отдавать ничего из своей доли за брут риг (brug rig «земля короля»). Брут Риг фигурирует в качестве геогра­фического названия (Брури в графстве Лимерик), но в данном случае используется в функции имени нарицательного, обозначая ту часть земли, которую каждый туат отводил во владение верховного короля пятины. Мы знаем, что подобный обычай существовал в крупных владениях Ирландии XVI века, а упоминания о нем в столь раннем тексте показы­вают, что принцип верховного владычества уже достаточно устоялся, что­бы вторгнуться в автономию туата в таком чувствительном вопросе, как держание земли. Впрочем, Кашель принадлежит Кенел Эгнуссо майк Над Фройх («Роду Энгуса, сына Над Фройха»), так как Над Фройх был единственным из сыновей Корка, кто отдал бруг риг Кашелю.

Потому Корк сказал:

Bid cathir Nad Fraich,

Bid Nad Fraich tir chaich;

Int I bessa hai Cassel

Is he are-labrathar Mumain n-uili

(.i. bad Мumu huile ina gellsine).

Будет это город Над Фройха;

земля каждого будет Над Фройха;

он, кому принадлежит Кашель,

говорит за весь Мунстер.

(Глосса: «то есть весь Мунстер будет его вассалом».)

Тексты о взаимных обязательствах короля Кашеля и его вассальных королей дошли до нас в искаженном виде и все еще ожидают тщательно­го редактирования, но они проливают свет на природу государственного [225] устройства Мунстера в IX или X веке. В них говорится, что король Кашеля платил династическим и племенным королям жалованье (rath или indarrad) каждые 7 лет. Количество выплат исчислялось в кумалах — единицах стоимости, равных цене рабыни, — без какого-либо упоминания об изысканных дарах, перечисленных в Книге Прав.

Первыми упоминаются Уи Лиатайн. Они не дают заложников от себя, пока не собраны все остальные заложники Мунстера. Их король получа­ет рат в тридцать кумалов, а их вассальный король Уи Майк Калле (баронство Имокилли, графство Корк) двадцать. Король десси получает пятьдесят кумалов, «ибо именно десси первыми установили королевство Кашеля». Король Фир Маге Фене получает двадцать кумалов и посыла­ет в Кашель друида (как и подобает, ибо это племя считало своим предком друида); а также лучший человек племени должен сидеть в совете верховного короля (i sanais la rig Caisil: слово sanais «тайна» также появляется в заглавии глоссария Кормака, сына Куленнана, Sanais Cormaic). Король Дайрине или Корко Лойгде получает сорок кумалов, так как Дайрине владели королевством поочередно с Эоганахтами до времени Аугайда Мак Кона.

Король Ратленда не получал никаких выплат, но обменивался с коро­лем Кашеля заложниками. Такое же положение занимали короли Уи Фидгенти, Иарлуахайр (Лох-Лейнские Эоганахты) и, по одной из версий, Томонда. Они не были даже обязаны ходить в военные походы с королем Кашеля, если только речь не шла о защите чести Мунстера от посягательств Половины Конна или лагенов. Более того, они утверждали, что их короли имеют право на семь кумалов (то есть обычную сумму эрика) от короля Кашеля за свою военную службу, если вернутся домой живыми; если же они погибнут на войне, эта сумма выплачивается их преемникам; а если живым не вернется сам король Кашеля, заплатить должен его преемник. Каждый из них правит туатами в своей области во время междуцарствия. Если они принимают дары в качестве рата от короля Кашеля, они должны выплачивать ему определенные проценты, но по желанию они могут вернуть сами дары: иными словами, связывающие их узы верности подобны временному договору между «свободным» кли­ентом и его господином.

Король Мускрайге имел право на одну корову из каждой добычи, доставшейся королю Кашеля, и посылал трех мужей на совет короля, а его королева посылала трех женщин прислуживать королеве Кашеля. Сам он имеет право сидеть рядом с королем Кашеля, если не присутствуют [226] короли Уи Фидгенти, Иарлуахайра или Ратленда; их он приветствует, поднимая колено (знак уважения или почтения между равными). Муск-райге притязали на треть от любой плавщины, выброшенной на берег во всей Ирландии, «кроме части короля Тары», что довольно странно, так как ни одно из исторических королевств Мускрайге не имело выхода к морю. Каждый мужчина из рода Кайрпре Муска, способный сочинять стихи, имеет право на ранг оллама, а оллам (главный поэт) короля Кашеля всегда должен происходить из племени Мускрайге. Сходным образом брегон короля Кашеля должен быть из десси.

Другие подчиненные племена посылали королю служащих и ремес­ленников в соответствии со своими названиями или с легендами о проис­хождении: врачевателей от Дал Мугайде, арфистов от Корко Оха, бронзо­вых дел мастеров от Кердрайге, управителей молочным хозяйством (rechtairi for blicht) от Бойндриге, колесничих и всадников от Арада Клиах, героев от Уайтни, Орбрайге и Корко Атрах (последнее племя было подчиненным племенем, жившим рядом с самим Кашелем), шутов[26] и привратников от Коркомруад.

Некоторым королям полагались дополнительные выплаты «защит­ных» денег (сumtach) — очевидно, это сумма, которую выплачивал король Кашеля, если не приходил к ним на помощь в случае нужды. Сообщается, что она не выплачивалась Осрайге, так как короли произош­ли из их племени, и лагенам, так как Файльбе Фланн заплатил за них дань борому Уи Нейллам. Король Эйле получал рат в семь кумалов и кумтах в двадцать частей, как и король Арада. Треть последней суммы шла самому королю, а остальное разделялось поровну между людьми и церквами его королевства. Впрочем, в другом месте трактата говорится, что треть кумтаха Эйле шла Уи Дуирдренн, предок которых первым «нашел» Кашель. Король Кашеля назначал управителя, который собирал выплаты и дани с Ормонда (rechtaire tobaig), но от них освобождались Уи Майк Аайре (потомки Коналла Корка), десси и Мускрайге.

Видно с первого взгляда, что обязанности вассальных королей огра­ничены множеством исключений. Цель этих трактатов (которые, несомнен­но, по-своему носят столь же искусственный характер, как и поздняя Книга Прав) состоит скорее в выделении привилегий и прав племенных королей, [227] чем в подчеркивании власти их господина. В тексте не приводится никаких подробностей относительно дани, предположительно выплачивае­мой племенами-данниками. Подлинная сфера владычества короля Кашеля ограничивается Ормондом: остальные высшие короли на юге и на западе признают его власть только на определенных условиях. Даже верность Мускрайге, не принадлежащих к роду Эоганахтов, столь же обусловлена особыми привилегиями, которыми они пользуются, сколь и могуществом верховного короля провинции. Особенно стоит отметить то обстоятельство, что в тексте без каких-либо оговорок говорится о возмож­ных периодах междуцарствия.

Считается, что в Темные Века Мунстер был самой мирной областью в Западной Европе. По существу, это — бездоказательное утверждение, основанное на молчании источников: из-за отсутствия ранних анналов остались незафиксированными ни мелкие междоусобицы, ни более зна­чительные войны на юге Ирландии. Тем не менее составители мунстер-ских генеалогий и авторы династических пропагандистских сочинений подчеркивают миролюбивую природу кашельской королевской власти. Эти представления яснее всего выражены в легенде о происхождении Эога­нахтов (Dе bunad imthechta Eoganachta), входящей в состав генеалоги­ческого свода Laud.

Очевидно, сочинитель был знаком с основным содержанием повести о сыновьях Миля, которая позднее получила развернутое изложение в «Книге Захватов Ирландии». По этой легенде, предки гойделов после долгих странствий по Египту и Скифии в конце концов добрались до Испании, откуда Эремон и Эбер, два сына Миля, привели их в Ирландию и стали соответственно предками династий Половины Конна и Половины Муга. Однако в своих целях автор придает повествованию особый поворот.

Корабли с сыновьями Эогана Тайдлеха (Блестящего), также извест­ного под именами Муг Нуадат и Эоган Фитекках, после долгого плавания прибывают к Инбер Колптай в устье реки Войн. Мореплаватели заклю­чают договор с мужами Ирландии, на которых произвело такое впечат­ление их богатство, что они согласились за соответствующую плату (setа) воспитывать сына Эогана Тайдлеха. Из текста нельзя понять, кто именно носит имя Эоган Тайдлех — отец или сын; говорится лишь, что мальчик «стал любимцем Ирландии». Он получил во владение три замка: один — близ Киннитти в Лейише, другой — на землях Киаррайге Луахра, и [228] третий — в землях Делбна, подчиненных Уи Нейллам. В каждом из них было подземелье  (fithecc),  и в каждом из них был прорицатель (faith).

«Однажды Эоган спросил одного из прорицателей: „Что случится с нами?" Прорицатель сказал: „Великий голод грядет для людей Ирлан­дии". — „Когда он наступит?" — „Он наступит через три года; продай золото и серебро за пищу в тот год, и ты сможешь содержать четырех людей за пищу на троих". И после этого он спрашивал каждый год по очереди всех прорицателей. „Голод все еще близится: продай свою бронзу и свое железо за пищу, и ты сможешь содержать троих людей за пищу на двоих", — сказал второй прорицатель. Третий прорицатель сказал: „Про­дай свою одежду за пищу, и ты сможешь содержать двоих за пищу на одного"».

Когда наступил голод, люди Ирландии пришли к Эогану, прося о помощи, так как они воспитали его, иначе они нападут на замок. Эоган попросил перемирия на три дня, после которого они слишком ослабли от голода и не имели сил напасть. Затем он привел всех благородных мужей в свой замок и кормил простолюдинов (daescurluag) три года запасами со складов, спрятанных в подземельях трех замков. После этого они сделали сына Эогана Тайдлеха королем. От него происходят Эоганахты вследствие благословения, которое люди Ирландии дали ему за то, что он спас их от голодной смерти.

У династии Дал Куинн («племя Конна») происхождение иное. Спус­тя некоторое время на север Ирландии в местечко Трахт Делоссат прибыл «второй Миль Эспане». Некоторые говорят, что его люди числом 150 мужчин были теми, кто прежде остался в землях амазонок; по словам других, они оставались в Бригантин в Испании. Они вторглись в страну и захватили земли мечом. «Вот как они сперва захватили власть, и так будет всегда: силой они взяли владычество». Они поочередно разделяли королевскую власть на севере с коренными королями круитни до времен Конна Ста Битв, который одержал победы в ста сражениях. Однако круитни восстали против его внука Кормака, сына Арта, и Фиаху Арайде, предок Дал Арайде, изгнал Кормака из Тары. Тот отправился в изгнание в Мунстер, попросил помощи у Фиаху Муллетана и покорился Фиаху в Рафайнде (Кнокграффон в Южном Типперэри; очевидно, родина Эоганахтов до обретения Кашеля). Южная Половина Ирландии поднялась во главе с Фиаху Муллетаном и нанесла поражение Фиаху Арайде в битве при Фохайрд Муиртемне. Кормак вернул себе королевство. Вза­мен Кормак отдал Фиаху Муллетану земли, которыми теперь владеют [229] Кианнахты, и Фиаху завещал их Коннле, сыну Тадга. Некоторые говорят, что Коннла получил эти владения после битвы при Кринне.

Таким образом, легенде о происхождении Уи Нейллов и битве при Кринне был придан умелый поворот, отдающий всю славу Фиаху Мулле-тану, сыну Эогана Мара. Кианнахты предстают в роли вассалов Мунстера, а не Кормака, сына Арта. Весьма вероятно, что эта повесть была состав­лена, если не сочинена, Кормаком, сыном Куленнана, когда Эоганахты предприняли последнюю попытку бросить вызов верховной власти Уи Нейллов. Конечно, в доисторический период врагами Дал Куинн на севере были улады, но наш автор принимает доктрину VIII века, подста­вившую на место уладов круитни или Дал Арайде.

Кроме того, прибытие «второго Миля Эспане» датируется эпохой Айлиля, Энгуса и Фиакка, трех сыновей Буана, сына Аоэгайре Бирнда, предка Осрайге. «Они первыми вбили столбы в Таре», то есть первыми обосновались на этом месте. Иными словами, даже Тара первоначально являлась уделом мунстерского королевства Осрайге. Это утверждение, возможно, возникло в виде протеста против успешного утверждения Ма-элсехнайллом, сыном Маэл Руанайда, своей власти над Осрайге в 859 году. Имена Айлиля, Энгуса и Фиакка не фигурируют в сохранившихся родо­словных Осрайге (которые связывают Лоэгайре Бирнда с Дал Куинн), однако некие Энгус Осрайге, сын Имхада, и Фиакк, сын Имхада, называ­ются доисторическими предками ульстерских Дал Фиатах.

Следует отдать должное ловкости составителя, сделавшего Эогана Тайдлеха первым «Милем Эспане». Его приключения описываются по образу и подобию истории Иосифа Египетского: эта параллель становится еще очевиднее, если привлечь к рассмотрению рассказ об Иосифе в сред-неирландском стихотворном изложении этого библейского сюжета в псал­тыре Saltair na Rann, в котором обнаруживаются поразительные дослов­ные схождения. Права Эоганахтов на власть опираются на богатство и благосостояние и последующую благодарность со стороны подчиненных племен — в отличие от Уи Нейллов, которые не знали иного права, кроме права меча. Эта картина согласуется с картиной, представленной в тек­стах взаимных обязательств (Frithfholaid). Этот трактат предусматривает постоянное разделение между Половиной Конна и Половиной Муга. Прибытие «второго Миля Эспане» ознаменовало наступление последней эпохи, «о которой было сказано так: власть будет принадлежать семени Конна и Мунстеру вовеки». [230]

[1] Цит. по изданию: Поэзия Ирландии. Пер. Г. Кружкова. С. 39—40.

[2] См. выше, с. 120.

[3] См. ниже, с. 246—247.

[4] Эскер — длинный узкий кряж ледникового происхождения. — Примеч. пер.

[5] См. выше, с. 35—37.

[6] Цит. по изданию: Шкунаев С. В. Община и общество западных кельтов. М., 1989. С. 48.

[7] Сравни употребление этого же слова ordbendacht «благословение по рангу» в саге о нахождении Кашеля, см. ниже, с. 217.

[8] См. Приложение II, табл. 14.

[9] См. Приложение II, табл. 16.

[10] См. Приложение II, табл. 13.

[11] См. Приложение II, табл. 12—16.

[12] См.выше, с. 83.

[13] Предок Мускрайге.

[14] «Красная Кобыла» — видимо, прозвище Федельм.

[15] Общее название для восточных Эоганахтов.

[16] Быт.   28.   Иакову   привиделся   сон   о   лестнице   с   ангелами,   восходящими   и спускающимися по ней. — Примеч. ред.

[17] Королю Эйле Дейскрит.

[18] Род потомков Дуирдриу.

[19] Названы лишь двадцать.

[20] Следует отметить, как языческие представления были приспособлены к языку Псалмов.

[21] Котриге (Соthrige) — раннеирландская форма имени Патрик.

[22] См. Приложение II, табл. 11 и 12.

[23] Оеntaid, буквально «единство».

[24] То есть от Дерси Айленда до Дублина.

[25] Энгус  Болг  был  божественным  предком  народов  эринов,  которые  первона­чально назывались также Фир Болг.

[26] Слова druth «шут» и drui «друид» часто путаются в рукописях; возможно, в данном случае предпочтение следует отдать последнему варианту, так как название племени Коркомруад (первоначально Корко Мо-друад) означает «семя моего друида».