Глава XIII

НЕБЫТИЕ

Хидэёси умер; осталось уладить самое неотложное — вернуть армию из Кореи, как он настоятельно пожелал, прежде чем погрузиться в необратимую кому. В декабре 1598 г. начался отвод войск, который одни одобряли, ра­дуясь, что вовремя выбрались из неприятного положения, другие порицали, считая, что не надо спешить, и надеясь укрепиться на полуострове. Но регенты довольствова­лись тем, что выполнили желание покойного, а Иэясу, по­селившись в замке Фусими, повел себя как монарх.

Могло ли быть иначе? Маловероятно; но, как неког­да после смерти Нобунага, озлобление и упреки хлынули бурным потоком. Верные вассалы тайко вменяли в вину Иэясу, что он распоряжается всем по своему усмотрению и хочет оттеснить ребенка, опека над которым на него воз­ложена. Добрый Маэда Тосииэ, первый из противников, в конечном счете согласился с доводами Иэясу; но трое других, Мори Тэрумото, Уэсуги Кагэкацу и Укита Хидэиэ, с большим скандалом удалились в свои провинции, выразив этим свое непризнание позиции, которую они отвергали. Семейство Уэсуги даже оказалось настолько дерзким, что Иэясу пошел на него в наступление и поки­нул Фусими во главе своей армии.

Но он узнал, что в его отсутствие другие регенты при­зывают к восстанию и в то же время плетутся всевоз­можные интриги, отражая многообразие затронутых ин­тересов: тут проявлялись традиционное соперничество Восточной и Западной Японии, но также происки ино­странцев и христианских сеньоров, козни Ёдо-гими — матери наследника, стремившейся оттеснить супругу, Нэнэ, авторитет которой оставался незыблемым; сказа­лось и возрожденное пристрастие к тем эпическим бит­вам, какие тайко старался сделать ненужными, выиграв столь много подобных сражений. В августе 1600 г. япон­ские феодалы, расколовшись на два лагеря, начали войну; последняя из сильнейших ее конвульсий произошла при Сэкигахара, в земле Мино. 21 октября Иэясу одержал со­крушительную, решающую победу, несомненно самую важную в истории Японии нового времени, и обеспечил триумф рода Токугава — страна нашла нового повелите­ля. В этом смысле дело Хидэёси продолжало жить; но что сталось с Хидэёри, этим семилетним мальчиком, на кото­рого отец возлагал столько надежд?

Если судить по внешнему виду, все обстояло как нельзя лучше: Хидэёри сохранил свой замок Осака, кра­сивейший в Японии, и управлял тремя соседними про­винциями, Сэтцу, Кавати и Идзуми; в 1603 г., в момент, когда Иэясу получил от императора Го-Ёдзэя титул се­гуна, а Хидэёри тогда же был возведен в почетный сан найдайдзина (некогда — министр иностранных дел), Иэясу обручил его со своей внучкой, что сулило одно­временно союз и власть.

Шли годы, спокойные для Хидэёри, который вновь уви­дел своего покровителя только в 1611 г. в связи с визитом последнего в столицу. Встреча прошла нормально, но — сказалось ли тут недоброе влияние Ёдо-гими? — как буд­то возникло скрытое недовольство. Доверие, если только оно когда-либо существовало, навсегда исчезло; Хидэёри стал воспринимать своего опекуна как узурпатора, и в его окружении оказалось немало единомышленников! Вокруг него понемногу начали группироваться противники рода Токугава, все, кого разочаровал новый режим, стремив­шийся поставить общество под еще более жесткий кон­троль, чем это делал Хидэёси. Желал ли Хидэёри, став от-

ныне совершеннолетним по законам самураев, тем самым утвердиться и напомнить о заветах отца — но в том же 1611 г. он велел отстроить в Киото знаменитый Хокодзи, храм, возведенный Хидэёси для гигантской статуи Будды и разрушенный в числе прочего землетрясением 1596 г. Для обязательного освящения он заказал отлить большой колокол и пригласил Иэясу на церемонию торжественно­го открытия; но в надписи на колоколе, кокка анко (мир и спокойствие в стране), в качестве обыкновенных суще­ствительных были использованы оба иероглифа, состав­ляющих имя Иэясу. Дерзость или недопонимание с одной стороны, реальное раздражение или притворная ярость с другой — вот и завязка драмы.

Иэясу запретил церемонию, потребовал, чтобы уничто­жили колокол или стерли злополучную надпись и чтобы ему принесли извинения; Хидэёри отказался это делать. Непрочное равновесие рухнуло — война казалась неиз­бежной. Но она не спешила: каждый наблюдал за другим и подсчитывал своих сторонников; тем не менее жребий был уже брошен — в ноябре 1614 г. Иэясу со стопятиде-сятитысячной армией осадил Осаку. Можно ли было еще все уладить? Скоро, в январе 1615г., был заключен мир на условии, что Хидэёри снесет свои стены и засыплет рвы. Но Хидэёри в свою очередь выдвинул требование: он хо­чет обменять свои земли и крепость, лишенные главных укреплений, на лен равного размера в северной части Сикоку, стратегическое положение которого было извест­но всем. Иэясу в принципе согласился на обмен, но при условии, что Хидэёри поселится рядом с ним и под его контролем, на современном полуострове Тиба, к востоку от Эдо. Хидэёри снова отказался, армии Иэясу снова дви­нулись на Осаку, и в июне 1615г. колоссальная цитадель Хидэёси обрушилась в пламени; надменная Ёдо-гими и столь любимый Хидэёри, окруженные своими вассала­ми, погибли в одном гигантском костре.

В Киото, уцалившись в монастырь, где ее контролиро­вал Иэясу, заботясь о ее комфорте и об уважении, с кото­рым к ней были обязаны относиться, за ходом событий с содроганием следила Нэнэ; но ей оставалась лишь одна возможность — молиться.