ГЛАВА 16

«Для достижения окончательной победы ни в чем нет такой острой нехватки, как в обилии латинян»

Судьба Латинской империи. 1206-1261 годы

15 августа 1261 года, 57 лет спустя после раз­грабления Четвертым крестовым походом Царь-города, Михаил Палеолог, правитель Никеи, прошествовал в Святую Софию, где был коро­нован как император Византии. Греки вернули себе Константинополь. Другие трофеи побед ла­тинян 1204 года, такие, как княжество Ахейское и остров Крит, оставались в руках уроженцев Запада, но сердце завоевания было вырвано.¹

Из опыта первого поколения франкских по­селенцев на Святой Земле было понятно, что для укрепления новых земель необходима на­дежная поддержка Запада.² Уже в 1211 году константинопольский император Генрих (пра­вивший в 1206-1216 годах) писал: «Для достижения окончательной победы и овладения им­перией ни в чем нет такой острой нехватки, как в обилии латинян, ведь... мало смысла в получе­нии земель, если нет тех, кто может сохранять их»? В конечном итоге поддержание второго католического образования в Восточном Средиземноморье оказалось непо­сильным для материальных и людских ресурсов Европы.

В течение XIII века рамки крестовых походов значитель­но расширились. В 1208 году папа Иннокентий III объявил Альбигойский крестовый поход против ереси катаров на юге Франции. Как и прежде, продолжалась активная военно-религиозная деятельность церкви в Балтийском регионе, пе­риодически начинались кампании против мусульман на Пи­ренейском полуострове. Идея крестовых походов оказалась весьма универсальной, и в середине XIII века, когда отно­шения между папством и германским императором Фрид­рихом II стали враждебными, была объявлена священная война против наиболее могущественной мирской фигуры Запада.

С конца 1230-х годов у границ Восточной Европы нача­ла появляться новая устрашающая сила, вскоре ставшая уг­розой и для Леванта. Грозные монгольские орды создавали крупнейшую за всю мировую историю сухопутную держа­ву, простиравшуюся от Венгрии до Китайского моря. В 1241 году папство призвало к крестовому походу против этой смертельной угрозы. Но, учитывая и без того высокий уро­вень «крестоносной» активности (хотя далеко не каждый раз она вызывала одобрение или энтузиазм высшей знати), вероятность привлечения широкой поддержки в новые и сравнительно отдаленные земли была ничтожно мала.

Возможно, основным препятствием для процветания Ла­тинской империи была ситуации на Святой Земле. К сере­дине XIII века, после нескольких десятилетий относитель­ного спокойствия, положение франкских поселенцев резко ухудшилось. В августе 1244 года в битве при Ла Форби по­гибло 1034 из 1099 рыцарей военных орденов. Это ускори­ло Седьмой крестовый поход (1248-1254) — солидную эк­спедицию, состоявшую из более двух с половиной тысяч рыцарей и хорошо финансировавшуюся как церковью, так и французской короной. Ее возглавлял король Людовик IX Святой. Ресурсы и побуждения, необходимые для предпри­ятия такого масштаба, не могли быть быстро собраны вновь, особенно в случае провала кампании — как это случилось с крестовым походом Людовика.

Главной проблемой Латинской империи было отсутствие у нее той уникальности, какую имела Святая Земля. Она не могла похвастаться библейским прошлым, не была вых­вачена из рук неверных, а отнята у христиан, пусть и рас­кольников. Земли Балдуина уступали очарованию Гроба господня, особенно на фоне местных священных войн в Испании, Балтии, новых кампаний в Южной Франции и тех экспедиций, что созывались против монголов или Фрид­риха II Германского. Завоевания Четвертого крестового похода были обречены на постоянный недостаток внима­ния — исключая внимание тех, кто был напрямую заинте­ресован в этих землях, как, например, династия Монферратов или венецианцы. То, что латинские императоры не от­носились к королевским домам Запада, вкупе с упадком Фландрии еще более сокращало возможные источники под­держки.⁴

Уже в 1204 году Латинская империя и Святая Земля со­стязались друг с другом за внимание христианского мира. Письмо архиепископа Назаретского содержало просьбу о помощи «в возвращении вотчины Распятого» — но в то же самое время папский легат Пьетро Капуано освободил кре­стоносцев в Константинополе от обета отправиться в Ле­вант, чтобы они смогли остаться для защиты новой импе­рии.⁵ Воззвание, направленное папе после сражения при Ад­рианополе, было такой же просьбой о помощи, как и мольбы архиепископа Назаретского.

Изначально латинские завоеватели и папство уверили себя, что их победа может помочь священной войне против ислама — однако такой оптимизм был совершенно беспоч­венным. Даже папа Иннокентий III осознавал противоре­чие между укреплением Латинской империи и освобождением Леванта. В 1211 году он писал императору Генриху, жалуясь на то, что «вы с вашими крестоносцами попыта­лись захватить и удержать империю... в основном для того, чтобы таким образом облегчить поддержку Святой Земли. Но вы не только ничем не помогли ей — напротив, вы приве­ли в замешательство всех», кто пытался сопротивляться язычникам.⁶

Возможность получения на завоеванных территориях зе­мель и богатства привлекала людей отовсюду. В 1202-1203 го­дах государство крестоносцев пережило эпидемию чумы, ко­лоссальное землетрясение и противостояло неприятелю, имеющему значительный численный перевес. В результате после завоевания Византии многие жители Леванта, не же­лая упускать новые возможности, с легкостью перемести­лись в Константинополь. Как мы уже видели, такие люди, как Стефан де Перш, Рейно де Монмираль и племянник Жоффруа Виллардуэна, равно как и недавние поселенцы королевства Иерусалимского (например, Стефан де Тенремон, оставшийся со времен Третьего крестового похода фламандец) с легкостью забыли об обороне франкского Востока. Такое отступничество вызывало жалобы папы Иннокентия на то, что отток паломников из Святой Земли ослабляет ее. Разумеется, папство все же было вынуждено обратиться с призывом о помощи христианам новой импе­рии. Но любое начало крестового похода или направлен­ные в Константинополь средства означали уменьшение под­держки Святой Земли. Таким образом, завоевания Четвер­того крестового похода, которые должны были облегчить освобождение земель Христа, фактически ослабили их за­щитников.

Впрочем, первый крестовый поход, направленный для защиты Латинской империи, был готов к отправлению не ранее 1224 года. Экспедиция из Северной Италии (Монферезе) ставила целью помощь Фессалоникам, но руководство промедлило из-за болезней и недостатка средств, так что ко времени, когда крестоносцы достигли своей цели, город уже сдался эпирским грекам.

Вопреки неблагоприятному воздействию на экспедиции к Святой Земле папство прилагало усилия, чтобы убедить часть потенциальных крестоносцев в том, что им следует сражаться за Латинскую империю, а не отправляться на Левант. В 1259 году брату короля Генриха III Английского Ричарду Корнуэльскому со спутниками было предложено заменить обет похода в Иерусалим на денежную выплату в помощь Константинополю или на поездку туда. Они отка­зались, заявив, что не станут проливать христианскую кровь. Римские папы ввели в Греции церковное налогообложение для обороны империи, но надежды на столь необходимый для разгрома византийцев крестовый поход все время руши­лись. К 1262 году папа Урбан IV в стремлении воодушевить новую экспедицию, которая вернула бы Константинополь, предлагал ее участникам бесплатный проезд (сравните с оп­латой венецианцам, которая потребовалась в 1204 году) — и, как ни удивительно, индульгенцию на срок от 40 до 100 дней всего лишь за прослушивание проповеди о крестовом по­ходе.⁷

Латинские императоры изо всех сил старались получить людей и средства. Балдуин II (1228-1261) совершил две длительных поездки по дворам Западной Европы (1236-1239 и 1244-1248), надеясь обеспечить там поддержку. Но ему удалось вызвать только проявление вежливого интере­са, получить незначительные подарки и не ограниченные указанием времени обещания. Сам Балдуин был невыра­зительной фигурой; современники описывали его «моло­дым и незрелым», тогда как нужен был человек мудрый и энергичный.⁸

В 1237 году он был вынужден отдать терновый венец, который был на Христе во время распятия, венецианскому купцу как залог за 13 134 золотых. После того, как импера­тор не смог выплатить долг, святыня была выкуплена по­средниками, действовавшими в интересах французского короля Людовика IX Святого, который был столь рад это­му сокровищу, что специально для него выстроил в Париже изумительную церковь Сен-Шапель.⁹ Год спустя Людовик вступил с Балдуином в более мирскую сделку, когда тот пред­ложил ему графство Намюр в Северной Франции (достав­шееся императору по наследству от фламандских предков) за 50 000 ливров. К 1257 году империя была настолько бед­на, что венецианские кредиторы потребовали сына Балдуина Филиппа в качестве гарантии займа. Для получения на­личных денег был продан даже свинец с дворцовой крыши.¹⁰ Несмотря на печальную в целом историю, плодородность и относительная безопасность княжества Ахейского на полуострове Пелопоннес, а также острова Крит, оказавшего­ся под властью венецианцев, создавали два региона эконо­мического могущества. Экспорт массовых товаров, таких, как пшеница, оливковое масло, вино и шерсть, равно как и предметов роскоши (например, шелка), служил источником благосостояния итальянцев и рода Виллардуэнов, правив­ших Ахеей. Этот род содержал блестящий двор, при кото­ром процветали рыцарские традиции Запада. Однажды Жоффруа II (годы правления 1229-1246) проехал по сво­им землям в сопровождении восьмидесяти рыцарей с золо­тыми шпорами. Считалось, что в Ахее говорят на таком же хорошем французском языке, как и в Париже. Стены двор­ца украшали фрески с изображениями рыцарских подви­гов, а традиционной забавой были турниры и охота. Но пле­нение князя Гильома (1246-1278) в битве при Пелагонии (1259) ознаменовало крах Ахейского дома, хотя титул кня­зя передавался по женской линии.¹¹ Крит пребывал под вла­стью венецианцев до 1669 года, оказавшись самым устой­чивым следствием Четвертого крестового похода.

В остальных землях латиняне не столь преуспели. Бони­фаций Монферратский недолго наслаждался нелегко достав­шимся ему королевством Фессалоники. В сентябре 1207 года он погиб в сражении. После долгого давления со стороны правителей Эпира в 1224 году грекам удалось завоевать Фессалоиики. Однако наиболее серьезную угрозу для ла­тинян представляла Никейская империя, располагавшаяся в Малой Азии. Иоанн III Ватац, правивший в 1222-1254 го­дах и впоследствии канонизированный православной цер­ковью, изгнал уроженцев Запада из Малой Азии, занял плацдарм в Галлиполи на европейской стороне Босфора, а затем захватил Фессалоники, сжимая петлю вокруг Кон­стантинополя. После смерти Иоанна окончательный удар по латинянам нанес его полководец Михаил Палеолог, став­ший регентом при сыне Иоанна, а позднее захватившем им­ператорский титул. Мальчик разделил неминуемую участь проигравших царевичей — он был заключен в темницу и ослеплен.

В июле 1261 года греки стянули силы для нападения на Константинополь. Один из их сторонников открыл ворота, и авангард византийцев почти без борьбы занял город. Боль­шая часть латинского гарнизона была занята в кампаниях в разных местах, а горожане в основном были рады возвра­щению прежних правителей. Такой оборот событий оказал­ся столь неожиданным, что Михаил Палеолог не успел даже пересечь Босфор. Его сестра Евлогия услышала о случив­шемся ранним утром, пока брат спал в своем шатре. Она заползла внутрь и пощекотала его ногу перышком. Когда Михаил проснулся, она сообщила, что он стал правителем Константинополя. Подыгрывая ее радостному настроению, Михаил рассмеялся, но не поверил известию. Лишь когда вошел посланник с императорской короной и скипетром, он убедился в реальности происходящего. Господь действитель­но вернул Константинополь грекам.¹² Так было уничтожено основное достижение Четвертого крестового похода.

Фактически оказалось, что Латинская империя была лишним грузом, мешавшим освобождению Святой Земли. Она пала за тридцать лет до того, как свирепая династия мамелюков изгнала европейцев из Акры (1291), отметив окончание христианского владычества в Леванте вплоть до того момента, как в 1917 году в Иерусалим вступил британ­ский генерал Эдмунд Алленби. По иронии истории, в пос­ледующие века, когда возродившаяся Византийская империя сражалась с могуществом турок-османов, папство пы­талось сподвигнуть Западную Европу к новому крестово­му походу для помощи обороняющимся грекам.¹³ Эта по­пытка не удалась, и, когда османские войска в 1453 году взяли Константинополь, он был навсегда потерян для Запада.