Глава III

ТОРГОВОЕ НАСЕЛЕНИЕ КИПРСКОГО ГОРОДА:

опыт этно-социального анализа

§ 1. КУПЕЧЕСТВО НА КИПРЕ: ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ЭТНИЧЕСКИЙ СОСТАВ

Интенсивная торговля на Кипре предполагала миграцию на остров значительного числа людей из разных областей Средиземноморья: купцов, ремесленников, моряков, официалов итальянских республик. Какова же была численность иностранного торгового населения кипрского города? Каково его этническое происхождение и социальное положение? Каковы взаимоотношения между иностранным и местным купечеством? Ответы на эти вопросы позволят уяснить степень интенсивности международной торговли на острове, вклад иностранных предпринимателей в ее развитие, частично восстановить социальную структуру кипрского города. Главным торговым центром на Кипре, как известно, была Фамагуста. Именно из этого города дошло до нас наибольшее число документов, касающихся деятельности иностранного купечества. Поэтому целесообразно рассмотреть поставленные проблемы на примере именно этого кипрского города-эмпория. Мы не можем в полной мере проследить эволюцию кипрского купечества на протяжении ХIII-ХIV вв., ибо располагаем достаточно компактным фондом документов лишь для 1296-1310 и 1360-1362 гг. Для других периодов имеются лишь единичные акты, не позволяющие проводить статистический анализ численности и состава купеческого населения, а только высказать предположения, корректируя их с выводами, сделанными на основании исследования документов Ламберто ди Самбучето, Джованни де Рока и Никола де Боатерииса. Решение поставленной задачи, несмотря на ее относительную обеспеченность источниками, сопряжено со значительными трудностями. Во-первых, за 1296-1310 и 1360-1362 гг. в Фамагусте побывало большое число купцов из различных городов и государств Средиземноморья. Почти каждый документ называет нам новое имя, но далеко не всегда мы имеем данные о происхождении человека и роде его занятий, что затрудняет всестороннее исследование деятельности отдельных лиц или групп. Во-вторых, часто сложно провести границы между различными категориями купечества, профессиональными и непрофессиональными предпринимателями Фамагусты в этот период. В-третьих, для конца XIII - начала XIV в. в нашем распоряжении имеются преимущественно генуэзские документы, освещающие прежде всего деятельность Лигурийского купечества на Кипре; для 1360-х годов мы располагаем венецианским материалом. Неравномерное распределе­ние данных источников с конца XIII в. до 1360-х годов может привести к некоторому искажению наших представлений о численности раз-^ичных этнических групп торгового населения Кипра в это время. Частичное преодоление названных трудностей может быть достигнуто при сведении, сопоставлении и противопоставлении если не исчерпы­вающего, то по крайней мере представительного круга свидетельств из разных документов. Кроме того, чтобы избежать серьёзных ошибок, думается, необходимо учитывать конкретно-историческую ситуацию на острове и политику кипрского правительства по отношению к каж­дому государству, вовлеченному в торговлю на Кипре.

Всего в 1296-1310 гг. в нотариальных актах Ламберто ди Самбу-чето и Джованни де Рока в Фамагусте зарегестрировано около 4 тыс. иностранцев, которые вступали в торговые сделки, назначали дове­ренных лиц, составляли завещания и выступали свидетелями. Итальян­цев, согласно названным источникам, насчитывается около 2400 чело­век (около 60 %); неитальянцев - около 1500 человек (38-40%).

Конечно, наши цифры не являются показателем реальной чис­ленности населения Фамагусты. Однако сведения нотариальных ак­тов - вполне репрезентативная выборка, и процентное соотношение иностранного купечества отражает, как представляется, действитель­ное его соотношение в восточном кипрском городе-эмпории.

Доминировали, несомненно, генуэзцы и лигурийцы (последние чаще всего из Савоны, Ноли, Вольтри, Кьявари, Арендзано, Рапалло, Портовенере и Рекко). Из городов Ривьеры, по наблюдению М. Балара, генуэзских эмигрантов в Фамагусте насчитывалось в 4 раза больше, чем из внутренних городков и маленьких бургов Лигурии. Значительно мень­шая миграция в Фамагусту идет из восточных районов Лигурии.¹ Многие лигурийцы называют в документах свой родной город и записывают свое генуэзское гражданство. Зачастую их трудно выделить в отдельную груп­пу. Вероятно, будет справедливым считать, что генуэзцы и лигурийцы представляли в Фамагусте единую группу и составляли 40-45 % ино­странного населения города. Кроме того, эта цифра может увеличиться за счет группы "неизвестных" (около 10 %), происхождение которых не Указано в актах или нам не удалось его идентифицировать.

В конце XIII в. в генуэзских нотариальных актах намечается тенденция заменять место происхождения купца патронимом. Так, 1296-1310 гг. в Фамагусте появляются 19 человек по фамилии Rubeus. Большинство из них - генуэзцы (9 человек),² 1 из Марселя,³ 1 из Барселоны,⁴ 2 из Барлетты,⁵ 1 из Венеции,⁶ 4 человека не называют своего происхождения,⁷ а 1 говорит, что он из Фамагусты.⁸ Известны также пизанцы, носившие названную фамилию.⁹ Купец с этим патронимом, который вкладывал деньги в кипрскую торговлю, встречается в Айясе еще в 1274 г. Но к сожалению, его происхождение в документах не указано.¹⁰  В конце XIV в. генуэзцы вообще крайне редко сообщали откуда они родом.¹¹ Для знатных генуэзских фамилий: Дориа, Читала, Нигро, Гримальди, Спинола, де Мари, Сальвайго, Риччи, Узодимаре, - видимо, вообще не было большой необходимости отмечать просхождение, так как само имя говорило за себя. Нотарий часто записывает место, откуда купец прибыл в Фамагусту, когда последний выступает свидетелем. Это обстоятельство позволило нам установить принадлежность многих лиц к той или иной этнической группе.

Нотариальные акты дают немало примеров, когда жители Милана, Анконы, Пьяченцы, Мантуи, Кремоны, Пармы, Пьемонта, Мальты и других городов и районов Средиземноморья называют себя генуэзцами,¹² вероятно, имея на то полное юридическое право. Стремление средиземноморских купцов заручиться поддержкой крупных торговых республик, обладателей торговых привилегий, было, судя по всему, распространеным явлением на Кипре. В документах нередки случаи, когда падуанец или флорентиец называется пизанцем; миланец - каталонцем; рагузанец - венецианцем.¹³ Бывали случаи, когда представители одного и того же рода отличались друг от друга по происхождению, записанному в акте. Например, Thomas Homodei является по документам пизанцем,¹⁴ а Jacobus Homodei - генуэзцем.¹⁵ Купцы из Пизы, Венеции, Анконы, Неаполитанского королевства были очень  заинтересованы в развитии торговли на Кипре. Все итальянские торг­овые города, согласно актам Ламберто ди Самбучето и Джованни де Рока, значительно уступают Генуе по численности их купцов в Фама­густе. Можно возразить, что клиентами генуэзского нотария были прежде всего его соотечественники. Поэтому все подсчеты будут скло­няться в пользу граждан Лигурийской республики. С одной стороны, этот довод действительно следует принять. С другой, - необходимо учесть, что на рубеже ХШ-ХГУ вв. большинство средиземноморских торговых городов (не только итальянских, но и каталонских и южноф­ранцузских) только начинают развивать постоянные дипломатиче­ские и экономические отношения с Кипрским королевством. Каждый из этих городов, взятый в отдельности, вряд ли мог конкурировать с Генуей. Лишь Венеция в данном случае составляет исключение. Ее фактория в Фамагусте, основы которой были заложены в конце XIII - начале XIV в., быстро расширялась, росла и достигла своего расцвета к 1330-м годам.

Идентифицировать пизанцев иногда бывает особенно трудно. Р1запиз появляется в актах в качестве имени, патронима или обозна­чает происхождение человека, указывая, что он из Пизы. Например, Pisanus (имя) Vicecomes (патроним или титул); Pisanus - род, принад­лежавший к венецианскому патрициату; Pisanus - пизанец. В целом же, пизанская община в Фамагусте была достаточно активной, много­численной и зачастую не уступала венецианской.

Роль анконских купцов в кипрской торговле, несомненно, более скромная, чем их генуэзских, венецианских или пизанских коллег, и приблизительно равна роли купцов из Мессины, Барселоны, Нарбонна. Анконцы чаще всего появляются в документах либо в качестве трактаторов, которые получают кредиты и отправляются в путешест­вие с грузами, принадлежавшими другим людям, либо как патроны кораблей. Их партнерами в кипрской торговле были преимущественно сирийцы, греческого или латинского происхождения, habitatores et burgenses Фамагусты,¹⁶ пизанцы,¹⁷ флорентийцы.¹⁸ Видимо, нет ос­нований говорить о том, что на рубеже ХШ-ХIV вв. анконские купцы образовывали обособленные самостоятельные торговые компании, занимались коммерцией изолировано от других итальянских куп­цов. Почти не встречаются анконцы в Фамагусте в зимний период, что говорит о их сезонном пребывании на Кипре.¹⁹ Среди них изве­стны всего два человека, которые постоянно поселяются на острове.²⁰ Анализ предпринимательской деятельности анконских купцов на Кипре подтверждает мнение Д. Абулафьи, что на рубеже ХIII-XIV вв. в Фамагусте не существовало сколько-нибудь значительной анконской общины, подобной генуэзской или венецианской. Торговля Анконы на острове носила сезонный характер и осуществлялась главным образом по одной линии: Фамагуста - Анкона.²¹

Флорентийцы были представлены главным образом известными торговыми компаниями Барди, Моццо, Перуцци, занимавшимися крупной коммерцией и отличавшимися особенно крупными капиталовложениями в кипрскую торговлю. Среди флорентийцев преобладают предприниматели, которые приходили на Кипр по торговым делам и не задерживались здесь на длительный срок. Их количество, вероятно, было больше, чем нам удалось посчитать по актам Ламберто ди Самбучето, так как в некоторых документах нотарий не перечисляет всех представителей компании, вступивших в сделку.²²

Среди жителей Южной Италии наиболее активными были купцы из Мессины (69 человек); из Амальфи насчитывается 10 человек, из Сиракуз - 7, из Неаполя - 2, из Палермо - 3, из Барлетты - 2. Один амальфитанец называет себя генуэзцем.²³

Среди каталонцев чаще всего встречаются купцы из Барселоны (52 человека); 11 - прибыли в Фамагусту с о. Майорка, 2 - из Валенсии.

На рубеже ХIII-ХIV в. значительно увеличивается приток на Кипр предпринимателей из городов Южной Франции: Марселя, Монпелье, Нарбонна. (Всего 156 человек). Особенно активными среди них были нарбоннцы (81 человек).

В целом, итальянцы (за исключением генуэзцев) в Фамагусте составляли достаточно высокий процент (около 20); купцы из южнофранцузских и каталонских городов - около 10-15 %. Присутствие на Кипре большого числа западноевропейских предпринимателей негенуэзского происхождения - доказательство того, что город не являлся генуэзской колонией, как например Каффа или Пера, где на негенуэзское население приходилось всего 7-8 %.²⁴ На Кипре генуэзцы занимали очень прочные позиции, что выгодно отличало их от других иностранцев. Тем не менее, они не обладали монополией в кипрской коммерции. Им противостояло и конкурировало с ними купечество других западноевропейских городов. Подобная расстановка сил была выгодна кипрскому правительству, так как позволяла контролировать всю международную торговлю в королевстве, не допуская при этом подчинения его экономики какому-либо иностранному государству.

Для 1310-1360 гг. нет комплекса источников, который бы позво­лил определить процентное соотношение иностранного населения Фамагусты. Однако тенденция к развитию международной торговли, столь ярко отразившаяся в документах Ламберто ди Самбучето, про­должалась вплоть до 1373 г. Приведенные выше данные в значитель­ной мере можно распространить и на более поздний период, так как с 1310 по 1373 г. не происходит сколько-нибудь серьезных изменений в экономической и политической жизни королевства. Можно говорить дишь об усилении вышеуказанных тенденций, укреплении позиций венецианцев в Фамагусте. Продолжают развиваться экономические связи между Кипром и Пизой, Кипром и Анконой, между Айясом, Фамагустой и Кандией. В то же время намечаются изменения в на­правлении миграции населения на остров. Если в конце XIII - начале XIV в. она шла главным образом двумя путями 1) города Западной Европы - Кипр; 2) бывшие земли крестоносцев в Сирии - Кипр, то к 1310 г. остается преимущественно первый путь миграции европейцев на ост­ров. В региональной торговле значительно большую роль начинают играть постоянные жители (habitatores) Айяса, Кипра, Крита. В этой группе предпринимателей присутствуют венецианцы, пизанцы, гену­эзцы, иудеи, критские греки. Так например, из всех клиентов венеци­анского нотария в Айясе Феличе де Мерлиса, которые вели торговлю между Киликийской Арменией и Кипром, только один Андреас Банконо из соседнего района св. Троицы (de confinio Sancti Trinitas) не назван жителем Кипра.²⁵ Судя по всему, активны в кипрской торговле были пизанцы - habitatores Кипра.²⁶ По документам Дзаккариа де Фредо 1352 г., связи между Кипром и Кандией поддерживали преиму­щественно habitatores Кандии, среди которых мы встречаем лишь два венецианских имени. (Johannes Secreto et Johannes Cornaro, habitatores Саndie, Venetianes) Все остальные клиенты нотария иудеи или местные греки.²⁷ Продолжает существовать и развиваться анконская община в Фамагусте, следы которой прослеживаются на протя­жении всего XIV-ХV вв. Массарии Фамагусты середины XV в. показы­вают, насколько важным был восточный кипрский порт для анконского купечества.²⁸

Более наглядно население Фамагусты представлено в актах Никола де Боатерииса 1360-1362 гг. Как и в начале XIV в., оно разнообразно и многолико. Наиболее активными по-прежнему остаются венецианцы и генуэзцы. Здесь же, наряду с ними ведут торговлю выходцы из Мессины, Сарагоссы, Феррары, Анконы, Пизы, Неаполя, Флоренции, Барселоны, из городов Франции, Англии и Сирии. Отличительной чертой является увеличение численности греческого и кипрского купечества, которое вступает в торговые сделки с западноевропейскими предпринимателями. Значительно повышается активность критского купечества. В актах насчитывается 17 человек из Кандии (около 10%), осуществлявших торговлю между Критом и Кипром. Большинство из них - венецианцы, 1 - грек, 5 человек называют себя только habitatores Кандии.²⁹

Круг клиентов венецианского нотария следующий: (в %)

венецианцы -           40 %

генуэзцы -                 8 %

др. итальянцы -        9 %

греки -                       10,5 %

киприоты -                3,5 %

сирийцы -                 3 %

англичане -               0,6 %

французы -                0,6 %

другие -                     9 %

Как видно, соотношение иностранцев в Фамагусте в данном случае сильно изменяется в пользу венецианцев. Конечно, к 1360 г. они сильно укрепили свое положение на острове. Их численность несомненно возросла по сравнению с началом XIV в. Однако ни один источник середины XIV в. не подтверждает сокращение связей между Генуей и Кипром, и уменьшение численности лигурийского населения в Фамагусте. Не случайно сокрушались Филипп де Мезьер и Леонтий Махера о монополии генуэзцев в торговле на Кипре, что, по их мнению, стало причиной разрушения процветания Фамагусты в 1373 г. как крупнейшего центра Леванта.³⁰ Нотариальные акты Никола ди Боатерииса прекрасно иллюстрируют предпринимательство венецианцев в Фамагусте, но в отличие от документов Ламберто ди Самбучето, по ним трудно судить о соотношении различных этнических групп торгового населения Фамагусты, масштабах торговли иностранных купцов и, тем более, проводить количественный анализ. Тем не менее, факты данного источника подтверждают тезис о наличии в Фамагусте международного рынка, на котором действуют купцы самых разных городов и районов Европы и Ближнего Востока, т.е. наблюдается преемственость традиций, которые прекрасно отразились в документах рубежа ХШ-ХIV вв. и которые продолжают существовать в 1360-е гг.

§ 2. HABITATORES ET BURGENSES КИПРА

Кроме европейцев, постоянным местом проживания которых бы­ли города Западной Европы, и которые приезжали на Кипр только для проведения торговых операций, на острове, как и в других левантий­ских факториях средиземноморских торговых республик, существова­ла очень интересная группа людей именуемая habitatores et burgenses Кипра. Эти люди поселялись на Кипре на длительный период времени и обладали особым юридическим статусом, отличным от положения подданных кипрского короля. Попробуем выяснить, каковы именно были их позиции в королевстве Лузиньянов, их происхождение, род их занятий.

Проблема социального и экономического различия между habitatores et burgenses является очень сложной, недостаточно разработан­ной и спорной в историографии. Изучение состава названной группы населения Кипра - одна из тех задач, которая по сути дела не решена исследователями, хотя в общих трудах по этому поводу не раз выска­зывались те или иные суждения. Существует точка зрения, что burgenses являются особой социальной категорией, которая пользова­лась в восточных факториях особым правами - правами cives.³¹ Это были своего рода "гости", находившиеся под покровительством респуб­лики.³² На вопрос о том, кто такие burgenses пытались ответить еще историки прошлого века. А. Шаубе писал о том, что под burgenses подразумеваются жители города, подчиненные непосредственной вла­сти сеньора данной территории, в отличие от тез, под которыми подразумеваются жители свободного города.³³ На Востоке burgenses обладали особым юридическим статусом, который впервые был уста­новлен византийским императором Мануилом I Комнином. Для того, чтобы упорядочить слишком решительную активность венецианцев в империи, он утвердил для всех западных купцов, живущих на его территории, статус "burgenses", который предоставлял им права гре­ческих подданных. В то же время люди, обладавшие этим статусом должны были принести клятву верности императору и признать его право взыскивать с них налоги.³⁴ Дж. Пистарино усматривает разли­чие между статусом cives Janue и burgenses. Последние в государствах крестоносцев находились под покровительством короля и считались его подданными. Статус burgenses давался генуэзцам-иммигрантам.³⁵ Ж. Ришар напротив приходит к выводу, что burgenses Фамагусты или Никосии находились под покровительством одной из итальянских республик (на материале XV в.) и их положение отличалось от положения подданных кипрского короля. Именно поэтому burgenses было запрещено покупать на острове земли, как и всем иностранцам, поскольку они являлись подданными республики.³⁶ К. Оттен-Фру, исследуя пизанский материал, приходит к выводу близкому точке зрения Дж. Пистарино о том, что пизанцы-burgenses в латинских государствах Востока находились под юрисдикцией короля или принца.³⁷ С 1187 г. пизанцы-burgenses получили право обращаться в пизанскую курию, но "по вопросам, связанным с феодальным правом, - пишет исследовательница, - были сделаны исключения из ее компетенции".³⁸ П. Расин указывает на корпоративность burgenses, сохранении ими своих обычаев и веры, их обособленность от местного населения.³⁹

Все исследователи единодушно отмечают, что между habitatores et burgenses существовала юридическая разница.⁴⁰ Последние добивались пожалования им гражданства, и только оно, по мнению Ф. Тирье, "давало им полные привилегии заниматься как местной коммерцией, с которой большей частью были связаны автохтоны и иудеи, так и крупной морской торговлей."⁴¹ Ф. Тирье, опиравшийся в своих выводах на венецианские источники, также считал, что названия burgenses было недостаточно для осуществления крупных коммерческих операций; для участия в крупной международной торговле нужно было быть cives Венеции.⁴² М. Балар, который подробно исследовал генуэзский материал, не находит принципиальной разницы между теми и другими и считает, что принадлежность к той или иной группе не могла повлиять на ведение коммерческих дел. Генуэзское общество ХIII-ХIV вв. еше не было стабильным, происходило его постоянное обновление. Этот процесс шел очень быстро и открыто. И те и другие в равной степени могли успешно заниматься торговлей и увеличивать свои капиталы; никакая юридическая разница не создавала привилегий в коммерции.⁴³ С точки зрения Д. Якоби термин "burgenses" означает постоянное пребывание на данной территории в противоположность термину "mercator", т. е. купцу, прибывшему в факторию только для прове­дения торговой операции, или термину "habitator", т. е. человеку, который поселился временно, на короткий срок. Д. Якоби исследует группу burgenses Генуи. Он отмечает, что Лигурийская республика предоставляла этот статус иностранцам-негенуэзцам, которые про­живали в ее фактории или на территории ей подвластной. Для пол­учения названного статуса, также как и для приобретения генуэз­ского гражданства, необходимо было представить прошение с ука­занием срока проживания в фактории. В Каффе, например, по до­кументам 1449 г. необходимое время проживания равнялось 1 году. Негенуэзцы, ставшие burgenses, пользовались теми же льготами и правами, как сives или districtuales Генуи. Однако, автор подчерки­вает, что термин burgenses неупотребим в юридическом контексте для метрополии, где только сives пользовались всей полнотой прав, т. е. были полноправными гражданами республики.⁴⁴ Следовательно, Генуя в своих факториях и колониях в Романии использовала фак­тически ту же практику предоставления иностранцам особого юри­дического статуса burgenses, превращавшего человека в подданного местного правительства, которая ранее была принята в Византии и государствах крестоносцев на Востоке. По мнению Д. Якоби, тем не менее, на территории Византии существовало множество генуэз­цев, которые называли себя сives Генуи, habitatores et burgenses Константинополя, Перы или какого-то другого византийского города. Однако очевидно в данном случае, что последний термин теряет свое юридическое значение.⁴⁵

С. П. Карпов считает, что термин habitator в сочетании с именем генуэзца означает лишь факт более или менее постоянного пребыва­ния конкретного лица в том или ином городе. Именование burgenses обладает более конкретным юридическим содержанием. Эта катего­рия людей представляла собой определенную общность постоянно проживавших в городе генуэзцев, имевших право участвовать в управ­лении факторией. Однако burgenses не имели гражданства Генуи как такового. В эту категорию, возможно, могли входить и натурализован­ные жители данной области.⁴⁶

Ни один из дипломатических договоров Кипра с западноевропей­скими городами-государствами не касается специально юридических, экономических или политических прав интересующей нас группы на­селения. Между тем, во всех документах, заключенных между кипр­скими королями и Генуей, прослеживается разница между генуэзцами, dicti Januenses et filii Januensium.⁴⁷ Под Januenses понимались, конечно, cives Генуи, которые могли вести переговоры с королем Кипра, требовать привилегий для граждан своей республики, заключать дипломатические соглашения, пользоваться всей полнотой прав и привилегий на территории королевства. Под терминами dicti et filii вероятно, имеются в виду те люди, которые стали генуэзцами, вступив под покровительство республики.⁴⁸ В договоре 1218 г. записано, что под dicti et filii следует понимать тех, кто имеет недвижимость в районе Генуи.⁴⁹ Договор 1365 г. уточняет, что dicti Januenses могут и не проживать в районах, принадлежавших республике Генуя (как, например, Кипр - С. Б.), но и они берут на себя, подобно гражданам республики, общественную и личную ответственность как в метрополии, так и в областях ей принадлежащих,⁵⁰ т. е. это люди, разделявшие права и обязанности граждан республики. По мнению Д. Якоби, среди них могли быть как урожденные генуэзцы (или венецианцы, в равной степени), поселившиеся на острове ради проведения коммерческих предприятий, так и беженцы из латинских земель Ближнего Востока. В XIV в. к ним присоединились киприоты, которые, продолжая жить на своем острове, получали выгоду от пожалования им прав генуэзских или венецианских граждан.⁵¹ Под filii могли подразумеваваться также habitatores et burgenses Кипра. Среди burgenses находились латиняне, не являвшиеся знатными, часто итальянского происхождения, купцы или банкиры, которые в латинских государствах Востока соединялись с завоевателями и находились на низшей ступени класса феодалов. Группа habitatores et burgenses в то же время имела достаточно высокий социальный статус.⁵² Р. Лефевр также отмечал, что burgenses являлись людьми незнатного происхождения.⁵³

После небольшого обзора данного вопроса в историографии попробуем исследовать группу habitatores et burgenses на материале кипрских актов.

По документам 1296-1310 гг. известны 453 человека (около 11 % от общего числа иностранцев в Фамагусте), названных habitatores et burgenses Кипра (Фамагусты, Никосии, Лимассола, Пафоса).⁵⁴ Из них 170 человек - генуэзцы, 14 венецианцев, 13 пизанцев, 97 -переселенцы из бывших государств крестоносцев в Сирии, среди которых болыпинтсво латиняне, а также иудеи и греки; из других городов Италии упоминается 11 человек; из Франции - 4; Катало­нии - 2. Этническое происхождение 122 - или не названо, или нам не удалось идентифицировать. Тем не менее, большинство их них, несомненно, латиняне итальянского происхождения. В данной группе, как видно, значительно преобладают генуэзцы (39,12%), что еще раз подтверждает мнение о стабильном положении граждан Лигурийской республики в Фамагусте и о существовании крупной генуэзской фактории в восточном кипрском городе-эмпории. Этот же факт свидетельствует о том, что многие генуэзцы охотно сели­лись на Кипре на длительный срок, а часто навсегда, становились практически местными жителями кипрских городов, составляли до­вольно большой процент его торгово-ремесленного населения и играли активную роль в развитии и расширении генуэзского предпринимательства в государсве Лузиньянов.

Среди людей, прибывших на Кипр из бывших государств кре­стоносцев и поселившихся на острове, 12 человек - генуэзцы и, по крайней мере 18 - являются греками или иудеями. Наиболее много­численная группа сирийских греков de Lezia (10 человек). Возмож­но, они выходцы из Лаодикии.⁵⁵ (Однако последнее предположение, как представляется, можно принять лишь как гипотезу). Лица ла­тинского и греко-сирийского происхождения прибывали на остров, согласно документам, преимущественно из Акры, Триполи, Тира, Тортозы, Бейрута; один человек - из Айяса. По Актам Никола де Боатерииса нам известно 27 человек - habitatores et burgenses Кип­ра (около 15 % населения по указанным документам). Среди них 8 венецианцев, 3 генуэзца, 3 сирийца, 3 грека, двое из которых при­были из Перы и Корона, по одному представителю из Пизы, Феррары, Сарагоссы. Как видим, география habitatores et burgenses Кипра в 1360-1362 гг. также, как и в начале XIV в., достаточно широка. Особенностью является лишь то, что в источниках середины XIV в. совершенно исключаются латиняне из Сирии. Возможно, потомки переселенцев из Сирии постепенно забыли из какой области пришли на остров их предки, или эти воспоминания перестали быть для них важными. Скорее всего, потомки переселенцев конца XIII - начала XIV в. к середине столетия уже ощущали себя киприотами, постоянно жили на острове, но помнили о своем европейском происхождении. Многие из них продолжали записывать себя как habitatores et burgenses Кипра, так как это позволяло им не терять связей со своей общиной (генуэзской, венецианской, пизанской и т. п.), защищавшей и охранявшей их права и привилегии. Сами переселенцы и первое поколение их наследников, как правило, еще в 1310-1320-е годы; указывали в документах откуда они или их предки прибыли на Кипр. Так в 1317 г. некий Филипп, венецианец, говорит, что он сын покойного Георгия из Триполи, habitatoris Фамагусты.⁵⁶ В 1320 г. пизанец Герард де Гварнерио, habitator et civis Никосии, отмечает, что он является сыном и наследником Бартоломео де Гварнерио. из Акры.⁵⁷ В то время как потомок пизанца Томазо Грассо (в 1283 г. - civis Акры, в 1295 г. - habitator Никосии) в 1362 г. называет себя только пизанцем и burgensis Фамагусты.

Среди habitatores et burgenses Кипра встречаются как купцы, так и мелкие предприниматели, занимавшиеся торговлей на самом острове и в районах близких к Кипру (Киликийская Армения, Сирия): розничные торговцы, продавцы камелотов и сукна, торговцы специями или аптекари, владельцы таверн, ремесленники (ткачи, стригальщики шерсти, скорняки, оружейники). Статус burgenses могли иметь чиновники, связанные с организацией торговли на Кипре и наблюдением за ней: сансеры, менялы, а также медики, каноники, викарии. Среди habitatores et burgenses Фамагусты назван ректор, а затем консул Генуи в Фамагусте Джакомо де Синьяго (Jacobus de Signsgo, rector ordinatus in Famaguste super Januenses; consul Januenses in Famaguste).⁵⁹ Они могли быть mercatores (Bartholomeus de Caxina et Jacobus de Caxina habitatores еt burgenses Famaguste, mercatores Pisi).⁶⁰ Сам ногарий называет себя habitator Фамагусты.⁶¹ Между тем известно, что Ламберто ди Самбучето не избрал для себя Фамагусту в качестве постоянного местопребывания. Приехав сюда из Каффы, несколько лет проработав в восточной кипрской столице и в Никосии, он в июле 1307 г. возвратился в Геную.⁶²  Таким образом, человек, именовавшийся habitator, мог долгое время жить и работать на Кипре, но это совсем не означало, что он становился постоянным жителем острова. За ним сохранялось полное право переселения в метрополию и в любой другой город.

Новое местожительство вряд ли рассматривалось habitatores лишь как простое пристанище, связанное с необходимостью проведения коммерческих операций. Некоторые из них полностью осваивались на новом месте, были активными и известными жителями городов, зани­мались не только ремеслом и торговлей, но и благотворительностью, помогая устроиться своим вновь прибывшим соотечественникам, жер­твуя деньги на церковное строительство, создавая приюты и госпитали для паломников, передавая кипрской церкви и монастырям деньги и имущество по завещаниям. В 1328 г. папа Иоанн XXII упоминает о богадельне, которую основал в Фамагусте генуэзец Стефан, draperius et habitator города. Этот приют был предназначен для паломников, направлявшихся в Святую Землю.

Один и тот же человек мог быть и habitator и burgensis Кипра. Во многих документах нотарий называет одно и то же лицо то habitator, то burgensis, то habitator et burgensis одновременно. Это касается прежде всего представителей наиболее крупных, известных и влиятельных купеческих фамилий на Кипре: Sexto, Signago, Rubeus, Lezia, Groppus, Caxina, - имена которых постоянно встречаются в актах на протяже­нии всего периода 1296-1310 тт. Всего по документам этого времени нам известно 32 человека, названных только burgenses, 36 человек - burgenses еt habitatores. По актам 1360-1362 гг. только 9 человек на­званы burgenses. В группе burgenses, также как и среди habitatores встречаются люди различного этнического и социального происхож­дения. В эту группу могли входить латиняне знатного и незнатного происхождения, купцы и ремесленники, генуэзцы-сives, лигурийцы, венецианцы, латиняне Востока, словом, - любой иностранец, который надолго, а может быть навсегда, поселился в королевстве Кипр. Эти немногочисленные, но важные сведения, позволяют заключить, что burgenses Кипра не являлись какой-то особой социальной категорией в ХIII-ХIV в., обладавшей статусом сives.

Очень небольшая группа burgenses совершенно сливается с habitatores Кипра. Частое название одного и того же лица то burgensis, то habitator говорит о том, что эта запись была не принципиальна ни для нотария, ни для его клиента, совершенно не влияла на заключение договора и ведение торговых дел. Не прослеживается какая бы то ни было разница между теми и другими в торгово-предпринимательской деятельности на Кипре. Тем более нет оснований утверждать, что для burgenses еt habitatores не сives существовали какие-то ограничения в ведении крупной морской торговли. Обе эти группы были совершенно равны в торгово-предпринимательской деятельности. Нужно указать лишь на то, что сам термин habitator встречается в актах наиболее часто. Преобладание последних обеспечивает им наибольшую активность в торговых делах над burgenses. Ни социального, ни экономического различия между теми и другими по нашим источникам проследить невозможно. Не зависело это своеобразное название ни от происхождения, ни от занимаемой должности в административных делах, ни от профессии кредитора или трактатора. В группу habitatores et burgenses входили горожане иностранного происхождения и различных профессий. (Таблица I).

ТАБЛИЦА I.

ПРОФЕССИИ НABITATORES ET BURGENSES КИПРА В 1296-1310 г.

(по актам Ламберто ди Самбучето и Джованни де Рока)

Тем не менее в документах существует два термина, этимология которых очень близка. В чем же тогда их отличие друг от друга? Косвенный ответ на этот вопрос дают кипрские хроники и "Ассизы Суда горожан Кипра", из которых известно, что burgenses давали присягу верности королю Кипра, тем самым признавая над собой его власть и принимая на себя обязательства королевских подданных. Так, в 1306 г. узурпатор Амори приказывает отменить присягу borghesi, которую они дали законному королю Генриху II.⁶⁴ В 1310 г. капитан Кипра Ague de Bessan в своем письме, направленном в Совет Никосии, обращается к этому Совету, рыцарям, общинам и borghesi,⁶⁵ т. е. последние рассматриваются как подданные короля и выделяются в особую группу населения. (Видимо, не случайно в одном из нотариальных актов Филиче де Мерлиса burgensis Фамагусты на­зван "особым (специальным) - specialis burgensis).⁶⁶ Далее из упомя­нутого выше письма следует, что, как и все королевские подданные, borghesi были обязаны "принести клятву верности и спасать короля, их города и крепости, их права и имущество, королеву и ее сыновей от всех живущих людей; оберегать и спасать нас, как капитана, а затем оберегать и спасать всех и каждого, как братьев..."⁶⁷ За признание своей зависимости от короля burgenses получали от правительства Кипра экономические привилегии и юридическую защиту. Эта традиция не была введена Лузиньянами, а восходила своими корнями ко времени образования Иерусалимского королевства. Так, например, иерусалимские короли исключали из юрисдикции пизанской курии все дела, в которых участвовал хотя бы один из их подданных. Среди последних названы пизанцы-burgenses, имевшие доход от постоянных владений (mansiones, redditus possessiones stabiles).⁶⁸ Значит, лица, имевшие дома или земли, становились burgenses короля.⁶⁹ В 1292 г. кипрский король Генрих II, практически повторил эти правила, когда в кипро-пизанском соглашении он указал, что пизанская курия на Кипре не может вершить правосудие над пизанцами-burgenses.⁷⁰

Еще Гюи де Лузиньян жаловал многочисленные привилегии купцам и ремесленникам, оберегая их собственность и содействуя получению ими прибыли. Эта мера способствовала быстрому оформлению кипрского бюргерства, которое обеспечивало материальное процветание королевства, развитие городов и торговли, а впоследствии стало пользоваться политическим влиянием.⁷¹ Вurgenses не являлись полноправными членами кипрского общества. Как и всем иностранцам, им было запрещено покупать земли и другую недвижимость на Кипре без позволения короля.⁷² Закон действовал фактически до конца существования государства Лузиньянов. Даже во второй половине XV в., когда правительство Кипра было поставлено перед серьезными политическими и экономическими трудностями, продажа земли burgenses оставалась исключительным явлением. В 1440-е годы король Жан II был вынужден продать семье Одет, белым венецианцам и burgenses Кипра, сирийцам по происхождению, королевские казали и в связи с этим предоставить им все права сеньоров на этой территории. Подобное же исключение было сделано для белого генуэзца Манселя и двух пизанцев. Действия короля были обусловлены его крупными долгами вышеназванным лицам.⁷³

Burgenses сохраняли связь с соотечественниками, записывали в документах свою "национальность" и пользовались покровительством своей общины и республики, гражданами которой они продолжали считаться. Так, в 1308 г. кастеллан Фамагусты захватил рабов и имущество у венецианцев-burgenses города. По этому поводу республика св. Марка выразила решительный протест, а Сенат приказал своему байло на Кипре Марко Микьеле немедленно разобраться в обстоятель­ствах дела.⁷⁴ Двойное "гражданство", как предствавляется, было вы­годно для названной группы населения, ибо она могла расчитывать на двойную защиту и со стороны республики или общины, к которой она относилась, и со стороны королевской власти, равно как и пользовать­ся экономическими и юридическими привилегиями, которые были гарантированы подданым короля и гражданам республики. Кроме то­го, статус названной группы был обоюдно выгоден и кипрскому пра­вительству и средиземноморским республикам, заинтересованным в кипрской торговле. С одной стороны, король, принимая клятву верно­сти от burgenses, мог быть уверенным в их надежности и безопасности его государству, а в случае необходимости расчитывать на их финан­совую и военную поддержку. Их предпринимательская деятельность способствовала процветанию кипрской экономики и расширению международных торговых связей. Большинство burgenses постоянно поселялись на острове, некоторые поступали на королевскую службу⁷⁵ и фактически становились киприотами. С другой стороны - ре­спублика могла опереться в делах на своих граждан - burgenses Кипра, укрепить с их помощью свою факторию на острове и даже, в некоторой степени, через них внедриться в кипрскую экономику. От того, на­сколько многочисленна и сильна была эта группа граждан республики на Кипре, во многом зависело влияние самой республики в кипрской торговле.

Итак burgenses - это лица, имевшие иностранное гражданство, проживавшие в городах Кипра и занятые ремеслом или торговлей. Их права и собственность защищалась кипрским законом, за что они признавали над собой верховную власть короля. Термин "habitator" должен трактоваться более широко. Под ним понимался любой пере­селенец, иностранец, не являвшийся подданным короля Кипра. Мно­гие habitatores, так же как и burgenses оставались на острове постоян­но. Для укрепления своих позиций в государстве Лузиньянов они могли приобретать либо статус burgenses, либо статус сivis какого-либо кипрского города. Так, в 1320 г. пизанец Герард де Гварнерио назван и habitator и сivis Никосии, хотя сам он был сыном пизанца - пересе­ленца из Акры.⁷⁶

Мы видим, насколько разнообразно по своему этническому про­исхождению было население Кипра. Кто же такие киприоты? Кого могли так называть?

§ 3. КИПРИОТЫ

Кипр, расположенный на перекрестке морских путей, соединявших земли Востока и Запада, с незапамятных времен привлекал внимание многочисленных завоевателей: ахейцев и египтян, ассирийцев и персов, финикийцев и хеттов, римлян и арабов, рыцарей-крестоносцев. В новое время не оставили остров в покое ни турки, ни англичане. Следовательно, во все времена он являлся местом, где встречались и жили народы из разных стран и областей как Западной Европы, так и Востока. В то же время Кипр - остров, постоянно связанный со всем греческим миром культурой, искусством, письменностью, единством исторических судеб. Греки, населявшие остров с глубокой древности (их первые следы обнаруживаются с эпохи бронзы, с середины ХV-ХIV вв. до н. э.),⁷⁷ всегда составляли большинство населения Кипра.

После того как остров попал в руки Лузиньянов, все историки и хронисты Х1У-ХУ1 вв. стали выделять три большие группы населения Кипра: латинян, греков и сирийцев. Этьен де Лузиньян называет первыми латинянами Кипра англичан, пришедших на остров вместе с королем Ричардом Львиное Сердце.⁷⁸ Это не совсем верно, так как еще до завоевания крестоносцами на острове существовали поселения латинских купцов.⁷⁹ То есть первыми западноевропейцами на Кипре были купцы, деловые люди, которые пришли сюда во второй половине XII в. При этом необходимо отметить, что первый поток европейцев на Кипр не был сильным и заметным.

С переходом острова в руки Гюи де Лузиньяна этническая карта сильно изменилась. При укреплении своей власти и усмирении местного греческого населения Гюи старался опереться на латинян и сирийцев, которых он привлекал в королевство путем предоставления им земли и экономических привилегий. Леонтий Махера пишет следующее о заселении Кипра латинянами: "Король (Гюи де Лузиньян - С. Б.) отправил послов на Запад с хартиями о пожаловании привилегий (досл: с хартиями и привилегиями ?? ?????? ??? ?????????? ): во Францию, Англию, к каталонцам и многим другим правителям, которые были богаты, и обещал дать им и их детям серебро, золото и наследство (???????????). А так как святые реликвии находились на Кипре, и так как Кипр был рядом с Иерусалимом, многие пришли со своими женами и детьми и поселились на Кипре. И король дал одним месячное жалование, другим ренту и ассигнования (?????, ??????, ???????????), судей и Суд во всех землях королевства Иеруса­лим.⁸¹ Людям более низкого ранга он гарантировал свободу ⁸² и освобождение от уплаты налогов (франхизий - ??? ?? ?????????????) ... И многие сирийцы и латиняне пришли и посе­лились на Кипре."⁸³ Сторонники Гюи де Лузиньяна, пришедшие с ним из Сирии, и участники третьего крестового похода состави­ли основу господствующего класса Кипра. В конце ХII-ХIII вв. в кипрский нобилитет входили главным образом франки. Но среди кипрской знати встречаются также несколько греческих, армян­ских и итальянских имен.⁸⁴ В крупных кипрских городах: Нико­сии, Пафосе, Лимассоле, Кирении и Фамагусте - расселяется латинское бюргерство, занимавшееся преимущественно охраной и защитой городских стен и укреплений. Латинское население в сельской местности было настолько минимальным, что почти не существовало сельских церковных приходов, где исполнялся бы латинский обряд.⁸⁵ В XIII в. насчитывалось около 105 знатных родов, 50 из которых были выходцами их Иерусалима, 15 из Антиохии, 9 из Триполи. Всего господствующий класс Кипра мог состоять из 1000-1200 человек, включая женщин и детей. В XIV в. известны 168 франкских семей; 29 семей, которые фигурируют в источниках XIII в., не упоминаются. Зато появляются 92 новых фамилии, несомненно, прибывших на Кипр в общем потоке бе­женцев из Сирии после 1291 г. В 1385-1473 гг. насчитывается всего 61 франкский род, в то время как 115 покидают остров. А к концу венецианского периода, т. е. к 1572 г., только 24 француз­ских рода осталось на острове.⁸⁶ Всего, для XIII в. можно говорить о проживании на Кипре 25-30 тыс. латинян, для XIV в. - 30-40 тыс. (исключая венецианцев и генуэзцев) при общей численности населения 150-200 тыс. человек.⁸⁷

Наиболее мощный поток латинян хлынул на Кипр после мусульманских завоеваний в Сирии (особенно после падения Акры в 1291 г.), палитра которого прекрасно видна из документов Ламберто ди Самбучето и Джованни де Рока. Наибольшее число латинян прибыло в Фамагусту из Акры - 104 человека. По другим сирийским городам и районам мы имеем следующую картину:

Всего по названным документам насчитывается 269 человек, большинстыо которых латиняне итальянского происхождения: генуэзцы, пизанцы, венецианцы. Многие беженцы из Сирии, как уже отмечалось, становились постоянными жителями острова и приобретали статус habitatores et burgenses Кипра (38 %).

С началом турецких и арабских завоеваний в Малой Азии христианское население этого района также потянулось на Кипр. Леонтий Махера сообщает, что после захвата турками Каргиоса, который ранее принадлежал королю Киликийской Армении, часть населения города устремилась на Кипр.⁸⁸ Тот же процесс наблюдался после захвата арабами Айяса в 1347 г. Это была другая наиболее мощная волна миграции населения на Кипр после 1291 г.

Выше мы выделели наиболее значительные и заметные потоки миграции европейского населения на Кипр с конца XIII в. до середины XIV в. Эти же самые волны приносили на Кипр не только латинян, но и сирийцев, которые по всей видимости составляли значительную часть городского населения острова. Именно сирийцам Гюи де Лузиньян гарантировал льготные условия ведения торговли, что несомненно способствовало закреплению их в кипрских городах. Леонтий Махера говорит, что король пожаловал сирийцам право платить лишь половину налогов при купле и продаже. Это обстоятельство сильно выделяло их среди местных жителей острова.⁸⁹ Кроме того, они освобождались от уплаты подушного налога, который был обязателен для греков.⁹⁰ Как и в Иерусалимском королевстве, на Кипре в ХШ - первой половине XIV в. сирийцы имели свой собственный суд, свою общину, церкви и не смешивались с местным населением.⁹¹

Итак, сирийцы отличались от местного греческого населения сво­им привилегированным статусом. Эти люди, которые в источниках часто попросту называются "сирийцами" (suriani, ?????????), были христианами Востока: греками, иудеями, обращенными арабами, коп­тами, армянами. Они не представляли собой единого целого ни в этни­ческом, ни в религиозном плане. Так же как и в Сирии, на своей новой родине они разделились на несколько религиозно-политических сект: мелькитов, самаритян, яковитов, несгориан, маронитов, агарян. С их существованием невозможно было не считаться. Права каждой из сект и групп населения регламентировались кипрским законом. Свидете­лями по судебным делам на стороне пострадавшего могли выступать только члены его общины: т. е. свидетелем у сарацина должен был быть сарацин, у самаритянина самаритянин, у яковита яковит, у несторианца несторианец, у ромея ромей и т. д.⁹² Многие сирийцы продолжали пользоваться сирийским языком наряду с греческим и французским.⁹³ Сразу же заметим, что арабские поселения на Кипре существовали с VII в., со времени арабского завоевания Кипра в 648/649 г. Благодаря сосуществованию в течение долгого времени арабских и греческих поселений на Кипре,⁹⁴ арабы с их религией и языком не оказались для киприотов ХIII-ХV вв. новым и необычным явлением в их повсед­невной жизни. Наряду с новообращенными арабами в государстве Лузиньянов продолжали жить арабы-мусульмане, о чем мы можем судить по Ассизам, в которых сказано, что сарацины в кипрском суде обязаны приносить клятву "на своем Коране, в соответствии со своей верой".⁹⁵ В то же время невозможно не заметить, что латинское пра­вительство предпринимало попытки насильственного обращения ара­бов-мусульман. В 1367 г. во время кипро-египетских переговоров о мире король Пьер I объявил, что "если где-либо есть некрещеные сарацины", то они должны прибыть в Никосию и в Фамагусту для их дальнейшей отправки в Египет. Затем хронист отмечает, что "пришло их большое множество". Возможность вернуться в Сирию и Египет король предоставил также и обращенным сарацинам и всем, кто при­был из Сирии и хотел бы вернуться обратно. В своем рассказе Леонтий Махера обронил фразу " ... сарацины, которые были крещены, если это был их собственный выбор... " - по которой можно догадаться о насильственной христианизации арабов.⁹⁶

Очень многочисленными среди сирийцев были иудеи. Преимущественно они расселялись в Никосии и Фамагусте, где их насчитыва­лось, по словам Этьена Лузиньяна, около двух тысяч.⁹⁷ В Фамагусте они заселяли целый квартал, название которому дал этот народ.⁹⁸

Не было также и социального единства среди сирийцев-переселенцев. Среди них мы находим воинов, купцов, ремесленников и даже крестьян. Главным образом из них (чаще всего из обращенных арабов) формировалась легкая кавалерия кипрского войска. Эта категория кипрских воинов называлась "turcopoli". По своему социальному по ложению туркополи стояли значительно ниже франкской знати, но в качестве поощрения за службу им, как и рыцарям, также предполагалась раздача фьефов. В источниках не раз встречается упоминание о туркополи-сирийцах: в 1197 г. – Мinas¹⁰⁰ (возможно, грек по происхождению по имени Мина); 1310 г. – Thodoro Calephe (вероятно Кhalif - араб по происхождению), бастард одного сирийского сансера и рабыни.¹⁰¹ То что они не являлись автохтонами острова, подтвера дает их определение как habitatores Кипра: Leone de la Jaca, habitator Famaguste et turcopolo domini regis Cipri.¹⁰²

Некоторым сирийцам постепенно удалось занять ключевые позиции в кипрской торговле и приобрести большое влияние в экономической и политической жизни Кипрского королевства. В XIV в. источники не раз упоминают о тех богатствах, которые сосредоточили в своих руках сирийцы. Уже в конце XIII - начале XIV в. крупную торгов сирийским хлопком вели лаодикийские греки de Lezia.¹⁰³ Активно торговал хлопком на Кипре сириец Falagius de Belein, burgensis Famaguste.¹⁰⁴ Другой известный сирийский купец в Фамагусте Иосиф Сафет, сын Мануила, также разбогател на торговле с Востоком. Его отец был burgensis Фамагусты. Сам Иосиф инвестировал огромные капиталы в торговлю сахаром, перцем, гвоздикой, корицей и другими специями. Долгое время он предпочитал жить на Кипре, а свои дела поручал преимущественно купцам из Монпелье. В 1364 г. он переехал в Монпелье, где и умер в 1383 г.¹⁰⁵ Короли Кипра, несомненно, спо­собствовали развитию торгово-предпринимательской деятельности своих подданных, ибо получали от этого самые непосредственные вы­годы. Богатые горожане могли оказывать финансовую помощь коро­лю. Они же, видимо, составляли одну из опор его власти. Кипрские хроники повествуют о том, что сирийцы Фамагусты часто устраивали в своих домах пышные празднества, на которые приглашали рыцарей и короля. Особенно часто это делали братья Лакка, сирийцы-несториане, богатствам которых поражались современники, и которые стали своеобразным символом благосостояния и процветания Фамагусты. Хроники сообщают чрезвычайно интересный факт: Пьер I заключил с Франческо Лакка "братство" (??????????, fece fratellanza). В знак признательности последний подарил королю 10 тысяч дукатов. Пода­рок составил всего 1/3 часть прибыли, которую Лакка получил лишь за одно коммерческое предприятие, принесшее ему 30 тысяч дука­тов.¹⁰⁶ Как видно, Лакка вели очень крупную торговлю в Фамагусте и являлись влиятельнейшими людьми в городе и королевстве.

Сирийское население в кипрских городах, особенно в Фамагусте, было не только богато, но и, как представляется, достаточно многочис­ленно. Показательным в этом отношении является тот факт, что имен­но сирийцы в 1349 г. обвинялись в разграблении генуэзской лоджии в Фамагусте.¹⁰⁷ Ж. Ришар даже счел возможным предположить, что Фа­магуста была преимущественно сирийским городом, в котором греки составляли меньшинство.108 Некоторым сирийцам удавалось под­няться на более высокие ступени социальной лестницы и занять место среди кипрского рыцарства. Интересным примером в данном случае может показаться личность Тибальда Бельфаража. Само имя Бельфараж (Абуль'Фараж - Аbou'l-Faradj) хорошо известно из сирийских источников ХII-ХIII вв. Так, один из предков Тибальда был епископом Кайссума между 1130-1137 гг. Другой представитель этой фамилии Григорий Абуль'Фараж был архиепископом яковитов. Он умер в 1286 г. Сам Тибальд был очень близок ко двору кипрского короля Пьера II, секретные и важные поручения которого ему не раз прихо­дилось выполнять. Очень заметна личность Тибальда в период кипро-генуэзской войны в 1373-1374 гг., когда знатный рыцарь Кипрского королевства ("nobilis milis de regno Cipri") за свои заслуги в борьбе против генуэзцев был даже удостоив титула гражданина (сivis) Венеции. В то же время Леонтий Махера называет его burgensis (?????????) Кипра. Хронист отмечает также, что Тибальд был сыном очень богатого человека, знаменосца Кипрского королевства Жана Бельфаража.¹⁰⁹

Источники XV в. упоминают сирийцев среди крестьян и мелких ремесленников.¹¹⁰

Сирийцы Кипра, которые находились под патронатом крупных итальянских республик Венеции или Генуи, назывались "белыми генуэзцами" или "белыми венецианцами". По своему юридическому статусу они одновременно являлись как зависимыми от республики и подлежали ее юрисдикции, так и подданными короля Кипра, в государстве которого они жили.¹¹¹ Появляется данная категория населения на Кипре, вероятно, не ранее XIV в. Первыми среди "белых генуэзцев" Махера называет сирийцев Биби, Гурри, Даниэле Гули. В документах Никола де Боатерииса встречаются также "белые венецианцы" Fetus et Bartolomeus Simiteculo, habitatores Фамагусты,¹¹² судя по патрониму последние по происхождению греки. В более поздний период - не ранее XV в. - этот статус могли приобретать и кипрские крестьяне, в том числе и греки, которые имели возможность выкупить свою свободу. Во всяком случае, Этьен Лузиньян называет "белых венецианцев" деревенскими жителями, "которые стали свободными при королях (Лузиньянах - С. Б.), потому что отдали большую сумму серебра за свою свободу". Они были подсудны консулу Венецианской республики, и их двойная зависимость от короля и от республики выражалась в обязанности платить обеим сторонам ежегодный денежный налог. Если верить сведения автора, то названная подать была достаточно велика. Так, "белые венецианцы" Пафоса в день св. Марка платили венецианскому капитану города 379 дукатов.¹¹³ Очень запутан и неправдоподобен рассказ о белых венецианцах историка XVII в. Дж. Лоредано, который считал их выходцами из Венеции и участниками крестового похода в Св. Землю под руководством дожа Витале Микьеле. Затем, получив значительные привилегии от Гюи де Лузиньяна, они пришли на Кипр и поселились здесь вместе со своими семьями. Еслие Лоредано называет их урожденными венецианцами и гражданами республики, что само собой подразумевает их подчинение венецианской администрации, а также их полную независимость от кипрского правительства, то становится неясным, почему они должны были до­биваться суда от венецианского консула или байло, назначенного ре­спубликой в Никосии, и почему "во время какого-либо происшествия они не признавали другого подчинения, кроме как подчинения коро­лю." Далее автор сам указывает на их низкий социальный статус, говорит об их обязанности платить какую-то сумму сеньору феода, на земле которого они жили. Из последнего сообщения, кстати, можно заключить, что они находились на положении феодально зависимого населения. В другом месте своей книги Лоредано, перечисляя катего­рии сельского населения Кипра, называет венецианцев среди париков, перпериариев, элевтеров и албанцев.¹¹⁴ Под венецианцами, несом­ненно, подразумевались те самые "белые венецианцы", о которых писал также Этьен де Лузиньян. Итак, сам автор приходит от граждан Адриатической республики, участников крестовых походов, то есть по существу рыцарства, к свободным крестьянам Кипра, получившим статус "белых венецианцев" и находившихся под покровительством республики.

Стать генуэзцем или венецианцем на Кипре в ХIV-ХV вв. было не столь сложным делом. Согласно кипро-венецианским договорам и постановлениям венецианского Сената, заинтересованный чело­век мог предстать перед местными властями и с помощью двух свидетелей, которые подтверждали, что он венецианец, доказать свое венецианское гражданство.¹¹⁵ Подобная практика утверждает­ся и по отношению к генуэзцам. В договоре 1365 г. сказано, что если генуэзский подеста на Кипре или его Совет заявляют, что какой-то человек является гражданином их республики, то его должны счи­тать таковым, несмотря на то, что ранее он генуэзцем не был.¹¹⁶ При этом следует отметить, что венецианское гражданство в собст­венном смысле слова редко предоставлялось местному населению. Имело место лишь пожалование суммы юридических прав и протекции.¹¹⁷ Лицо, пожелавшее стать гражданином Генуи, немедленно получало привилегии гражданства при условии принятия на себя соответствующих обязанностей, прежде всего налоговых.¹¹⁸ "Нату­рализация" местных жителей Кипра была важнейшим инструмен­том торговой политики Венеции и Генуи. Главная цель, которую преследовали республики, предоставляя статус венецианцев или генуэзцев местным жителям, - укрепление ими своих позиций на острове, "создание в чувствительных торговых центрах иностран­ных государств единого ядра преданных людей, которые обеспечивали бы беспрепятственное продолжение их торговой деятельно­сти."¹¹⁹ "Натурализация" - весьма распространенное явление в раз­личных областях Романии, была процессом, который отражал опре­деленный уровень взаимодействия итальянского и местного купече­ства. Республикам она позволяла расширить собственную социаль­ную базу в городах, где жили и вели торговлю их граждане. Это было средство "укрепить факторию, обеспечить ей поддержку части местного населения, наладить ее снабжение местными товарами, более тесно связать международную и внутреннюю торговлю. Она позволяла также расширить поступления в казну венецианских и генуэзских консульств и байюлатов. С другой стороны, натурализация была порождена стремлением части местного населения ... исполь­зовать защиту и опеку иностранцев для более выгодного ведения торговли, помещения капиталов, обеспечения фискальных приви­легий, какими обладали итальянцы."¹²⁰ Исходя из экономической и политической целесообразности, натурализации подлежало главным образом городское население Кипра. В XV в., когда венецианцы пытаются внедриться в аграрную экономику на острове, стало выгодным привлекать на свою сторону сельское население, о котором идет речь в сочинении Этьена де Лузиньяна. Характерно, что натурализация сельского населения имела место преимущественно в наиболее развитых аграрных районах острова, где проникновение венецианцев оказалось наиболее успешным. Так, компактные поселения белых венецианцев известны в области Пафоса.¹²¹

Хотелось бы также обратить внимание на то, что политика "натурализации" проводилась республикой только в тех районах Романии, которые не находились под их непосредственным контролем. Сохранение большого числа привилегированных автохтонов в колониях было невыгодно. Поэтому, например Венеция охотно принимала в белые венецианцы жителей Кипра в период правления Лузиньянов. Когда же остров перешел в ее собственные руки в 1489 г., предоставление названного статуса киприотам сразу прекратилось.

Кроме греков, латинян и сирийцев на Кипре проживали другие этносы, численность которых была несравнимо меньше по отношению к основным группам населения, но которые сохраняли свою этниче­скую и культурную самобытность. Наиболее заметны среди них армя­не, которые имели крупную общину в Никосии и жили в армянском квартале.¹²² Существовали также армянские поселения, самыми крупными из которых были Спатарик, Платанес, расположенные око­ло Китрии в горах, и Корнокип.¹²³ Необходимо заметить, что армяне поселялись на Кипре еще в раннее средневековье в V-VI вв., и их переселение на острове не всегда было добровольным.¹²⁴ Но никогда они не теряли своей национальной индивидуальности. В IX в. с обра­зованием государства Киликийская Армения устанавливаются связи между Армянским королевством и Кипром, что способствовало новой миграции армянского населения на остров. Еще в византийский период армяне на Кипре являлись не только купцами и ремесленниками, но и воинами. Например, из них был сформирован отряд, который Исаак Комнин противопоставил в 1191 г. Ричарду Львиное Сердце.¹²⁵ В эпоху Лу­зиньянов из армян чаще всего формировалось пешее войско. Армянских солдат мы встречаем в королевской армии во время кипро-генуэзской войны 1373-1374 г. и в войне против арабов в 1425 г. Среди рыцарства армян, видимо, было совсем немного. Лишь однажды о каком-то армян­ском рыцаре упомянул Леонтий Махера. Однако его имя осталось неиз­вестным.¹²⁶ Несомненно, большое число армян прибыло в государство Лузиньянов в 1347 г. после захвата мамлюками Айяса.

Другую заметную группу кипрского населения составляли албан­цы и македонцы. Это были выходцы из Эпира и Иллирии, которые переселялись на остров еще византийскими императорами в VI-IХ вв. (особенно при Юстиниане I) в качестве стратиотов. И в византийский период и при Лузиньянах их главной обязанностью была защита ост­ит рова от нападения пиратов и корсаров.¹²⁷

Среди кипрского населения Этьен де Лузиньян выделяет также христиан из Грузии, которых он называет греками, из Эфиопии, на­званных им индийцами, арабов-агарян из Египта, названных "cinquanes".¹²⁸

Итак, видно насколько разнообразно и многолико было население острова, которое по-праву можно назвать киприотами. В ХIII-ХV вв. этническая мозаика была очень характерна для Кипра. Взаимодействие различных народов естественно наложило отпечаток на культуру, язык и обычаи киприотов. В XVI в. Этьен де Лузиньян характеризовал язык, на котором общались между собой киприоты, следующим образом: "Весь остров говорит по гречески, однако очень испорченном, так как он был сильно изменен ассирийцами, сирийцами, иудеями, армянами, албанцами или лакедемонцами, французами, итальянцами и турками."¹²⁹ Такова характеристика кипрского диалекта, данная автором XVI в. Однако и раньше в ХIV-ХV вв. в нем прослеживаются сильные влияния других языков, на которых говорили на острове переселенцы как с Востока, так и с Запада. Наряду с греческим в эпоху Лузиньянов сосуществовали арабский, французский и итальянский. Леонтий Махера сообщает, что при фрранках "люди начали учить французский, и их ромейский стал варварским, каким он остается и в наши дни (конец XIV - начало XV вв. - С. Б.); мы пишем по французски и по ромейски, но никто в мире не знает, на каком языке мы говорим." Арабский использовался для переписки с патриархом Антиохийским, для дипломатических переговоров с мамлюками, и кипрские чиновники обыкновенно владели этим языком.¹³⁰ Последнее естественно было продиктовано не необходимостью общения с арабозычным населением острова, а близостью мамлюкского Египта, с которым Лузиньяны находились в постоянных политических, дипломатических и экономических контактах.

Преобладание в среде господствующего класса Кипра французского языка вплоть до середины XIV в. нет необходимости доказывать. Достаточно заметить, что лишь в середине столетия началась работа по переводу "Ассиз Суда горожан" с французского на греческий язык. В переводе "Ассиз Высшего Суда", регламентировавших права и обязанности господствующего класса Кипра, состоявшего преимущественно из франков, не было необходимости, ибо Высший Совет Кипра в последний раз упоминается в источниках в 1396 г. В последующий период он был заменен королевскими советниками.¹³¹ Тем не менее и в XV в., так же как и прежде, на французском языке писались писбма, описи, многие документы.

До середины XIV в. франкское общество Кипра было очень корпоративным и замкнутым. С одной стороны, оно не имело практически никаких прямых связей с Францией, откуда могли придти обновление и пополнение его рядов, а с другой, - отделяло себя от местного кипрского населения.¹³² В то же время после века сосуществования различные группы населения стали проявлять тенденции к сближению друг с другом. Наиболее подвержено этому было латинское и сирийское бюргерство Кипра, которое отличалось от франкской знати большей мобильностью и меньшей замкнутостью. Тесное экономическое со­трудничество, проведение совместных торговых операций, как внутри страны, так и за ее пределами, способствовали этому сближению. Однако процесс взаимодействия греко-латинских институтов и греко-латинского населения на Кипре, как и в других областях Романии, был градуированным, стадиальным, проявившимся в конкретных резуль­татах лишь в XIV в.¹³³ К середине XIV в. становится заметным процесс ассимиляции кипрских франкских фамилий на Кипре. Можно выде­лить несколько причин сокращения численности франкского населе­ния на острове:

1) естественно-биологические причины; уменьшение численно­сти франков из-за их замкнутости и отдаленности от внешнего и внут­реннего мира, ассимиляции, из-за различных эпидемий и природно-климатических бедствий.

2) Политические: гражданские войны, крестовые походы, ссылки противников, война с Генуей 1373-1374 гг., опустошительное нападе­ние Египта 1426 г. и т. п.

3) Культурные. К середине XIV в. наблюдается изменение мента­литета в кипрском обществе. После века или даже полутора веков жизни на кипрской земле сирийцы, армяне, многие латиняне стали ощущать себя коренными жителями острова и защищали королевство как свою родину. Многие из них, воспринимая греческий язык и куль­туру, все больше обращались к греческим алтарям. Особенно быстро этот процесс шел во время унии двух церквей. Сильные антигенуэз­ские, антивенецианские и антипапские настроения далеко не чуждые кипрскому обществу второй половины ХIV-ХV вв. способствовали его консолидации, сближению между киприотами.¹³⁴

Значительное влияние на интеллектуальную жизнь кипрского общества XIII- середины XIV в. оказали сначала Никея, которая до 1261 г. была культурным и религиозным центром всего византийского мира, а после воссоздания Византийской империи Константинополь с его исихастскими и антиисихастскими спорами. Греческая православ­ная церковь имела самые прямые связи с Никейской патриархией. Выбор архиепископа Кипра подтверждался никейским патриархом. В то же время, никейские императоры много сделали, чтобы располо­жить к себе византийцев, оказавшихся на завоеванных крестоносцами территориях. Никея стала убежищем для многих греко-кипрских епископов, которые нашли пристанище при императорском дворе. При императоре Никеи Феодоре II Ласкарисе (1254-1258) в интеллектуальных кругах империи начинают употребляться термины "?? ?????????", "'Е????", которые быстро распространяются и на Кипре. Достигла Кипра и слава Никеи как центра науки и культуры. Многие греко-киприоты стремились в Никею, чтобы получить образовавание. После 1261 г. Кипр находился в поле зрения византийских императоров. Сразу после восстановления Византии император Михаил VIII Палеолог начал обдумывать планы по возвращению острова под власть Константинополя, оставшиеся, однако, всего лишь мечтой. В XIV в. Кипр стал убежищем для многих византийских антипаламитов, среди которых были ученые, философы, теологи. Среди киприотов антипаламитов наиболее известен философ Георгий Лапит, друг Никифора Григоры, византийской принцессы Ирины Комнины, приближенный ко двору короля Гуго IV Лузиньяна. Одновременно на острове распространяются пропаламитские тенденции и идеи.¹³⁵ Таким образом, в ХIII-ХIV вв. Кипр не был изолирован от всего греческого мира, частицей которого он всегда являлся. Приспособление греческой знати и бюргества к латинскому правлению во второй половине XIV в. способствовало укреплению греческой общины, что позволило ей играть более активную роль, чем в XIII - первой половине XIV в., в экономической и культурной жизни Кипра. Греческие купцы охотно вкладывали деньги в строительство новых православных храмов. Наиболее ярким примером служит храм св. Георгия в Фамагусте, полностьюс построенный на деньги богатых греческих купцов и судовладельцев города между 1360-1370 гг.¹³⁶ Названный собор, противопоставленный самому крупному латинскому собору св. Николая в Фамагусте своим богатством и размерами, стал своеобразным символом возрождения и укрепления греко-православной церкви Кипра, возрастания ее влияния на население королевства. Ассимиляция франкских фамилий на Кипре и культурное влияние греческой среды приводят к тому, что в XV в. они были больше греками, чем латинянами. Дочь короля Жана II и Елены Палеологини Шарлотта предпочитала греческий язык, хорошо знала греческую литературу, французский же язык воспринимала скорее как иностранный. Многие священники и чиновники также изучали греческий язык и достаточно хорошо им владели, что существенно облегчало им общение с местным населени­ем. Таковым например был управляющий поместьем Корнаро в Пископи в 1494 г. Он был итальянцем, однако хорошо знал греческий, сообщает Пьетро Казола. Другим примером может стать священник из Мантуи, который служил в кафедральном соборе в Лимассоле и кото­рый научился хорошо говорить по гречески.¹³⁷ В XV в., особенно при Жане II, греческое влияние на Кипре стало столь значительным, что остров словно вернулся под власть греков.¹³⁸ В XVI в. кипрских французов на Западе называли "греками" или "левантинцами", многие из которых стали учителями греческого языка в различных западноевропейских университетах.¹³⁹ Новое "левантийское" об­щество на Кипре формировалось при королях Янусе и Жане II и окончательно консолидовалось при Жаке II, последнем кипрском короле из династии Лузиньянов. При нем из 200 знатных фамилий Кипра только 20 были франкскими, остальные в большинстве своем - киприоты, и незначительная часть - каталонцы.¹⁴⁰ Со второй половины XIV в. население острова в целом все чаще именуется "киприотами". В письмах Пьера I к султану Египта (1368), в кото­ром король отстаивал интересы кипрского купечества в землях мам­люков, речь идет именно о "киприотах", под которыми подразуме­вались все подданные короля. В одном из писем сказано буквально следующее: "Так как королевство Кипр населяется как и прежде, и продолжают прибывать люди как с Запада, так и с Востока, и если они заключают брак между собой, рождают ребенка и продолжают жить на родине (т. е. на Кипре - С. Б.) они называются подданными короля, являются киприотами и так именуются."¹⁴¹

В то же время полиэтничный характер кипрского общества сохра­нялся на протяжении всего существования королевства Лузиньянов. Источники второй половины ХIV-ХV вв. разделяют кипрское населе­ние по этническому признаку главным образом в тех случаях, когда речь идет о внутригосударственных делах. В Ассизах четко различа­ются франки, иудеи, ромеи, арабы, армяне, самаритяне, яковиты. Леонтий Махера выделяет среди местного населения "сирийцев и кип­риотов"; Георгий Бустрон "франков и киприотов".¹⁴² Если же речь идет о внешнеполитических и дипломатических вопросах, подданные короля представляются в источниках как единое целое и называются "киприотами."

§ 4. СОЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ

ТОРГОВОГО НАСЕЛЕНИЯ КИПРСКОГО ГОРОДА

Городское население Кипра, особенно в крупных портах, так иначе было связано с рынком. Эта связь была самая прямая, постоянная и необходимая для деятельных и подвижных горожан, занятых производством, обменом и потреблением продукции рынка.

Самую полную картину городской жизни Кипра дают нотариальные акты Фамагусты. Поэтому целесообразнее всего рассмотреть социальный состав торгового населения кипрского города именно на примере главного торгового центра острова.

Условно всех людей, занимавшихся торговлей, мы называем "купцами", хотя среди этого многочисленного населения Фамагусты выделяется несколько групп по своему социальному положению мало связанных друг с другом. Бесспорно, в начале XIV в. продолжает существовать купеческая элита, которая складывается гораздо раньше и которая помимо проведения крупных коммерческих операций играла немалую роль в политической жизни своей республики, обладая определенной долей публичной власти. В названную элиту, не столь многочисленную, входили знатные купеческие фамилии городов-государств Средиземноморья. Второй категорией были крупные купцы, "деловые люди", концентрировавшие в своих руках большие капиталы, но по своему происхождению они не были знатными. Первая и вторая группы формировали купеческую верхушку, которая в начале XIV в. уже осела на местах, а на удаленные рынки отправлялись торговые агенты. "Маленькие люди", как их называет М. Балар, расширяют коммерческую активность и впоследствии становятся купцами.¹⁴³ Между инвеститорами торговли и посыльными (трактаторами) существовала группа людей, которые могли как отправляться в далекое путешествие, так и сами вкладывать свои сбережения в торговлю. Таким образом, поручая дело другому лицу, они уже выступали кредиторами.

Достаточно трудно очертить контуры социальных групп, которые принимали участие в торговле в Фамагусте в изучаемый период. Купеческую верхушку, несомненно, составляли генуэзские nobiles. Речь идет об олигархии, которая имела возможность пользоваться политической и экономической властью, обеспеченной им их происхождением, престижем, которым они обладали в обществе, их образованием.¹⁴⁴

Основная часть населения Генуи являлась ророlari. Они представ­ляли собой очень гетерогенную группу индивидов разного положения в обществе и разных профессий. Среди них присутствуют представи­тели самых разных социальных групп от крупных сеньоров до простого ремесленника. Некоторые пополарские семьи на деле являлись насто­ящей знатью. Основным критерием, по которому распределялась эко­номическая власть, было материальное богатство. Расширение торг­овой активности западноевропейского купечества в землях Латинско­го Востока, концентрация в руках незнатных значительных капи­талов позволили войти некоторым из них в число купеческой знати, которая непосредственно влияла на управление государственными делами, предствители которой преобладали при заключении торг­овых контрактов, которая богатела, держала в руках финансы до­статочные для того, чтобы эффективно способствовать сближению, защите, дипломатическим связям генуэзских фамилий Кипра с мест­ным правительством.¹⁴⁵

Наиболее активны и многочисленны среди генуэзских alberghi - nobiles в конце XIII - начале XIV в. были представители рода де Мари (29 человек), Сальвайго (19), Гримальди (15), Спинола (16), Дориа (11), де Нигро (9), Камилла (7), Риччи (14), Гизольфи (8), Узодимаре (б), делла Волта (11), Дзаккариа (6), Скварчиафико (4). Гримальди появляются в Фамагусте позже всех. Из 15 представителей этого рода 11 включаются в кипрскую торговлю только в 1307-1310 гг. Выходцы из названных знатных фамилий были призваны управлять факторией Лигурийской ре­спублики на острове. В 1296 г. подеста генуэзцев на Кипре был Бабиллан Дориа,¹⁴⁶ в 1297 г. - Паскуале де Мари,¹⁴⁷ в 1300-1301 гг. - Томмазо Панзанус;¹⁴⁸ генуэзскими консулами в Фама­густе в это время были Бонифаций де Нигро, Джакомо де Гроппо, Джакомо де Синьяго.¹⁴⁹

Невозможно не согласиться с мнением, что генуэзская аристокра­тия, связанная между собой прочными родовыми узами, доминирова­ла и в политической и в экономической жизни своей коммуны на Кипре.¹⁵⁰ На их долю действительно приходится значительный про­цент капиталовложений в кипрскую торговлю. Но трудно говорить о монополизации всей торговли двумя группами: Спинола, де Нигро и Скварчиафико с одной стороны, и компанией пьячентинцев и некоторыми каталонскими купцами - с другой.¹⁵¹ По нашим расчетам на долю генуэзских нобилей приходится всего 8 % капиталовложений в Фамагусте в 1296-1310 гг. Представителей известных генуэзских фамилий Спинола, Дориа, Гримальди, де Мари мы встречаем в Фамагусте и в середине XIV в. Они, так же как и их предки, были заняты торговлей на острове.¹⁵² В то же время в середине столетия в документах появляются новые имена крупных генуэзских купцов: Кампофрегозо, Фабриано, Правезино. Все эти люди названы mercatores Фамагусты.¹⁵³

В конце XIII - начале XIV в. в кипрских городах редко встречаются венецианские аристократические фамилии. В актах Ламберто ди Самбучето упоминается два представителя рода Бариксано, 2 - Микьеле, 2 - де Молин, 4 - Тревизано, 2 - Марино, 1 – Контарини, 1 - Бондемиро, 1 - Стено, 1 - Сануто, 1 - Ломбарде. Жителем (habitator) острова назван только Лоренцо Бариксано. Почти все они появляются в Фамагусте лишь для проведения единовременных торговых операций. Исключение, пожалуй, составляют только Лоренцо Бариксано и Джакомо Ломбарде, которые заключают торговые контракты с другими купцами города на протяжении 1300-1301 гг.¹⁵⁴ Однако в августе 1301 г. и тот и другой, видимо, покидают Фамагусту, так как в документах последующих лет их имена больше не встречаются. Некоторые дополнения к нашим знаниям о торговле знатных венецианцев на Кипре дают критские нотариальные акты. Так, 29 февраля 1300 г. Петр де Молин, Андреа Бондемиро и еще несколько венецианцев зафрахтовали корабль в Кандии для путешествия на Кипр.¹⁵⁵ По всей видимости, они достаточно долго находились на острове или вели торговлю в близлежащих районах, потому что де Молин находился в Фамагусте 31 ноября 1300 г.¹⁵⁶ Редкое и кратковременное пребывание крупных венецианских купцов в Фамагусте доказывает то, что фактория республики на острове в конце XIII - начале XIV в. еще только складывалась. Кипр еще не имел для венецианцев того значения, которое он приобрел буквально через два-три десятилетия. Как уже отмечалось, к началу 1330-х годов наблюдается резкое повышение интереса крупного венецианского купечества к острову. Если в начале XIV в. мы едва можем насчитать 10 знатных семей республики, чьи представители отправлялись на Кипр, то с 1330 г. в связи с налаживанием регулярной навигации венецианских галей "линии" венецианский нобилитет более вовлекается в торговлю с Кипром. В частности, это выразилось в обострении конкуренции венецианских патрициев (43 знатных рода) за право взять с аукциона торговые корабли, направлявшиеся на остров.¹⁵⁷ В 1360-1362 гг. известны имена выходцев из 24 аристократи­ческих венецианских фамилий, занятых торгово-предпринимательской деятельностью в Фамагусте. (Акты Никола де Боатерииса).

Из пизанских знатных фамилий на Кипре появляются: Bocci Caprona, Lanfranchi, Visconti, Lanfreducci, del Polta (Pulta), Malaba Vernagalli. ¹⁵⁸

Рядом с известными фамилиями в нотариальных актах конца XIII - начала XIV в. встречается масса новых имен. Купцы незнат­ного происхождения активно включаются в международную мор­скую торговлю. Группа купцов-ророlari особенно велика среди ге­нуэзцев, лигурийцев, венецианцев и пизанцев. Невозможно не за­метить той огромной роли, которую играли купцы незнатного про­исхождения в международной торговле на Кипре. Так например, генуэзец Оддоно де Сексто лишь за 1 год с 19 октября 1300 г. по 27 октября 1301 г. инвестировал в торговлю в Фамагусте 11101,5 б. б. Только эта цифра доказывает его принадлежность к крупному и экономически сильному купечеству республики. Подобных приме­ров можно привести значительно больше. В группу крупного купе­чества в Фамагусте, происходившего из пополаров, следует отнести генуэзцев Rubeus, Xaba, Fregozi, лаодикийских купцов de Lezia, пизанцев Grassi и многих других, чьи имена встречаются в документах на протяжении всего изучаемого периода, и чьи вклады в кипрскую коммерцию приблизительно равны 10 тысячам б. б. в год. Ремесленников, держателей фондов в Фамагусте в 1296-1310 гг., известно совсем немного. Среди них 6 гончаров, которые инвестируют лишь 0,8 % капитала по комменде и 0, 005 % по камбию;¹⁵⁹ 1 прядилыцик, вклад которого составил 22 б. б.;¹⁶⁰ 1 оружейник (257 б. б.) и 1 изготовитель ножей (46 б. б.);¹⁶¹ жена красильщика отдает в комменду 1000 б. б.;¹⁶² 1 рыбак (200 генуэзских солидов);¹⁶³ 1 сыродел (162,5 б. б.).¹⁶⁴ Среди трактаторов-ремеслеников можно назвать трех мастеров-плотников, занятых делом столь необходимым для обслуживания и ремонта кораблей, прибывавших в порт Фамагусты. Они получают в общей сложности 205 б. б. в комменду.¹⁶⁵  Акты упоминают двух портных, получивших 28,75 б. б. в камбий и 90 б. б. в комменду;¹⁶⁶ 1 ремесленника, профессия которого не названа (faber) – 505 б. б. в камбий;¹⁶⁷ трех конопатчиков (304 б.б.).¹⁶⁸ Столь незначительные средства, находящиеся в руках ремесленников, говорят не только о том, что роль их обладателей в торговле была почти незаметной. К сожалению, документы не называют области, куда направлялись капиталы ремесленников. Однако трудно предположить, что они могли с подобными суммами принимать личное участие в широкой международной торговле Леванта. Ремесленники имели совсем немного шансов включиться в крупные предприятия и выдержать конкуренцию с купцами.¹⁶⁹

Невелики вложенные капиталы и мелких предпринимателей, розничных продавцов, торговцев сукном, камелотами, холстиной, аптекарей, владельцев таверн и торговых лавок. Всего в камбий они вложили около 0,5 %, по остальным контрактам - 0,914 %; получили - около 3 % капитала.¹⁷⁰ Пытались приобщиться к коммерции и люди других профессий: медики, клирики;¹⁷¹ лица так или иначе становившиеся с купцами по долгу своей службы, призванные наблюдать за исполнением, оформлением, ведением торговых дел - писцы, нотарии, охранники (или сторожа), менялы, сансеры, наконец, консулы, представлявшие свои республики в Фамагусте.¹⁷² Процент вкладов последних однако остается таким же низким, как и среди ремесленников и мелких торговцев - 2,132 % по комменде и 0,688 % по камбию. Всего непрофессионалы в коммерции являлись держателями лишь 42779 б. б. (т. е. 2,1 % от общей суммы инвестированного капитала  1296-1310 гг.). Нельзя сказать, что купцы доверяют большие деньги новичкам, случайным людям в торговле. Последние получают по комменде 3,357 % по комменде и 0,65 % по камбию. (% от инвестированной в комменду и камбий соответственно). Таким образом, для представителей перечисленных выше профессий доступ к крупному предпринимательству (за исключением высших официалов республик) был фактически закрыт. Слишком трудно было собрать нужное количество безантов, чтобы пустить их в оборот, чтобы завое­вать доверие купца-патрона, получить крупные капиталы, организо­вать далекое путешествие и округлить незначительную сумму. Тем не менее, сам факт участия в коммерции Кипра ремесленников и мелких предпринимателей, представителей других профессий доказывает, что торговля на острове не была привилегией только одного купечества. Рубеж ХШ-ХIV вв. на Кипре - время, когда купечество не пред­ставляло собой единого целого; у бедного новичка еще оставалась возможность испытать свои силы. Это было время, когда не существо­вало резкой грани между купцами-пополарами, купеческой аристок­ратией и начинающими торговые дела. Главным критерием было на­личие капитала. Действительность социальной и экономической жиз­ни способствовала сближению между nobiles и popolari. Сильный фи­нансовый интерес стирал социальные различия происхождения. Это явление было характерно не только для Кипра, но и для всей Романии и Причерноморья в конце XIII - первой половине XIV вв.¹⁷³ Участие в морской торговле на Кипре и в других регионах Романии мелких предпринимателей, моряков, ремесленников полностью опровергает господствовавшую ранее идею, что "международная торговля была сферой деятельности исключительно высшего слоя итальянских куп­цов, которые по характеру своих занятий, социальному положению и экономическим целям резко отличались от мелких торговцев, прода­вавших товар только в розницу."¹⁷⁴ Трудно также согласиться с мне­нием Б. Кедара, что в конце XIII в. наступает период "рутинизации" коммерции. С приходом делового человека, - пишет автор, - ведущего сидячий образ жизни, купцы нашли более постоянные виды ассоциа­ций, которые гарантировали вкладчику больший контроль за дея­тельностью купца-путешественника и освобождали последнего от обязанности возвращаться в родной город и производить лично рас­чет по окончании рискованного предприятия. Большое значение в связи с этим получает в XIII в. семейное партнерство, которое было распространено среди близких родственников, действовавших в различных торговых центрах в течение долгого времени. Купец-агент, принадлежавший к этому же роду, был тоже постоянный, что позволяло контролировать дела. Обе стороны совершенно соответст­вовали нуждам купца, ведущего сидячий образ жизни. Адаптация новых способов действий, замечает автор, была одной из главных причин упадка комменды в конце XIII в. Во второй половине XIV в особенно в XV в. комменда была сравнительно редка.¹⁷⁵ В торговле  кипрского купечества напротив в конце XIII - начале XIV в. комменда имела наибольшее распространение. Именно эта фор» контракта открывала путь в торговлю случайным инвеститорам, располагавшим какой бы то ни было, порой очень незначительно суммой денег. Гибкость этой формы контракта обеспечивала успех, так как она служила как купцу-коммендатору, так и ремесленнику или вдове, обратившихся к богатому купцу, чтобы уладить некоторые хозяйственные дела.¹⁷⁶ На рубеже ХШ-ХIV вв. на Кипре происходит расширение социальной базы купечества, своего рода "демократизация" торговли в том плане, что она была широко открытой для любого горожанина.¹⁷⁷ Это стало возможным прежде всего благодаря комменде, которая позволяла объединять капиталы и приносила прибыль как инвеститору, так и трактатору. Насколько нам известно, очень распространенной формой контракта комменда была и в факториях Черного моря в тот же период времени. Так же как и на Кипре, она была доступна для малосостоятельных гражда мелких торговцев и ремесленников.¹⁷⁸

Наиболее распространенной формой коммерческого кредита является камбий.¹⁷⁹ Несомненно, этот тип договора требовал больше професстональных навыков в торговле и концентрации в руках одного кредитора больших капиталов, чем в комменде. В документах этого типа почти всегда указывается, что трактатор должен вернуть полученные деньги в городе, в который он направляется для проведения коммерческих операций. Последнее условие предполагает разветвленной сети агентов-прокураторов и компаньонов от Каталонии и Генуи до побережья Кипра и Сирии. Самые крупные капиталы авансируются, передаются и получаются по договорам камбия. Это суммы недоступные простому новичку. Инвестиции по камбию значительно превышают цифры вкладов по всем остальным коммерче операциям вместе взятым:

1296-1310 гг.                        камбий-856519,7 б. б:

остальные договоры - 574767,3 б. б.

В случае камбия мы имеем дело с наиболее состоятельными куп­цами, часто знатного происхождения (Спинола, де Нигро, Гримальди, де Мари, Дориа, Читала), нуждавшихся в обмене денег на те, которые были в ходу в областях их коммерческих интересов. Имена генуэзских нобилей часто встречаются среди получателей капитала по кам­бию,¹⁸⁰ в представительности и профессиональных навыках которых невозможно усомниться. Нельзя сказать, что обменные операции мо­нополизировала какая-то узкая группа купцов и менял. Иногда кре­диторами выступают и представители других профессий по роду своей деятельности далеких от торговли. Однако такие случаи немногочис­ленны и редки.

Резкая разница между участниками торговли по актам комменды и камбия - свидетельство того, что на рубеже ХШ-XIV вв. на Кипре шел процесс профессионализации коммерции, обособления наиболее крупного купечества. Доля мелкого купечества в генуэзской торговле уменьшается лишь к концу XIV в,; в венецианской - это явление наблюдается значительно раньше, в первой половине XIV в.¹⁸¹ Одна­ко на рубеже ХШ-XIV столетий среди венецианцев, занятых торгов­лей на Кипре, также преобладали пополарские фамилии, встречались ремесленники, моряки, доверенные лица купцов. Монополизация международной торговли венецианцами-поЪПез начинается в 1330-1360-е годы. Тем не менее, было бы большим преувеличением считать, что вся торговля Адриатической республики находилась в их руках. В середине XIV и даже в XV вв. большую роль по-прежнему продолжало играть среднее купечество, чьи инвестиции составляли от 2 до 5 тыс. дукатов в год. В середине XIV в. мелкие купцы также не были полно­стью вытеснены из международной торговли.

Таким образом, конец XIII - первая половина XIV в. - период в истории Кипра, когда в широкую восточную торговлю включается большое количество мелких и средних купцов, люди благородного и незнатного происхождения, мужчины и женщины, клирики и свет­ские, моряки и ремесленники, профессионалы и непрофессионалы в этом деле, желавшие испытать свою судьбу, готовые идти на риск ради получения прибыли и в поисках богатства во вновь открытых кресто­носцами землях. Представители новых родов приходили, чтобы ни­спровергнуть старые. Это не обязательно семьи, которые занимали первое место среди знати. Это люди самых разных социальных групп, искавшие свое счастье в странах Востока. Эпоха крестовых походов привлекла в страны Ближнего Востока не только завоевателей, религиозных фанатиков, паломников или искателей приключений, но и массу деловых людей, получивших возможность применить свой инициативный ум и горячее желание в коммерческих предприятиях. После падения Акры большой поток западноевропейских предпринимателей устремился на Кипр, что сделало один из его городов - Фамагусту - крупнейшим транзитным центром на Леванте. Случаи кредитования морской торговли малосостоятельными людьми доказывают интенсивность предпринимательской деятельности в Фамагусте и вместе с тем то, что собственно купеческий слой еще не монополизировал всю кипрскую торговлю.

1) Balard M. L`activite … P. 252; Idem. La popolazione … P. 31-32.

            2) L. S. T. 31. Doc. 235, 254, 260, 384, 401, 403, 406; T. 32. Doc. 10, 183; T. 39. Doc. 21, 73, 74, 77, 83, 87, 92,130-134, 137,138; T. 43. Doc. 7. P. 291-292; Doc. 113.P.183; Doc. 117. P. 188; Doc. 153. P. 221; Doc. 158. P. 229; Doc. 160. P. 231; Doc. 173. P. 242; T. 49. Doc. 122.

3) L. S. T. 31. Doc. 221.

4) L. S. T. 31. Doc. 203, 209; Pizolo P. Doc. 69. P. 37.

5) L. S. T. 31. Doc. 225; T. 49. Doc. 159.

6) L. S. T. 31. Doc.83.

7) L. S. T. 32. Doc. 40, 42; T. 43. Doc. 129. P. 197; T. 49. Doc. 40 a.

8) L. S. T. 31. Doc. 158.

9) Otten-Froux C. Les Pisans en Orient. T. I. P. 323.

10) Frderico di Piazzalunga. Doc. 51. P. 75-76; Doc. 54-55. P. 79-81; Doc. 68-69. P. 99-101.

11) Balard M. La Romanie ... T. I. P. 233; Idem. La popolazione... P. 29-30.

12) L. S. T. 31. Doc. 22, 119, 412; T. 49. Doc. 23, 42a, 52, 94, 95, 101, 179, 269; Bliznjuk S. V. Genovesi e Piemontesi a Cipro (XIII-XIVsec.). P. 310-311.

13) L. S. T. 31. Doc. 164, 264-267; T. 49. Doc. 105; Pegolotti F. B. Op. cit. P. 84; Otten-Froux C. Les Pisans en Orient. T. I. P. 323.

14) L. S.T. 49. Doc. 15.

15) L. S.T. 31. Doc. 126.

16) L. S. T. 31. Doc. 38, 48, 50, 54, 59; T. 32. Doc. 188.

17) L. S.T. 31. Doc. 323.

18) L.S.T.31.Doc. 225, 271.

19) L. S. T. 31. Doc. 82,98,103, 158, 204 225, 271; Abulafia D. The Anconitan Privileges ... P. 552-554.

20) L. S. T. 31. Doc. 313; T. 32. Doc. 38.

21) Abulafia D. The Anconitan Privileges ... P. 550-551, 556-559.    

22) L. S. T. 31. Doc. 51, 64,193, 282, 305, 320; Rocha. T. 43. Doc. 61. P. 353; Doc. 85. P. 383; T. 49. Doc. 87, 88, 238.

23) L. S. T. 31. Doc. 23, 24; Figliuolo B. Amalfi... P. 622-625.

24) Balard M. La Romanie... T. I. P. 246, 252, 265; Idem. L'activite ... P. 254; Idem. La popolazione ... P. 32; Idem. II paesaggio urbano ... P. 287.

25) Felice de Merlis. T. II. P. 287. n. 1307.

26) Muller G. Op. cit. Doc. 74. P. 111; M. L. II. P. 96-97; Les Italians a Byzan 180-182. Doc. 10; Otten-Froux C. Les Pisansen Orient. T. II. Doc. 169. P. 622.

27) Zaccaria de Fredo. Doc. 71-73, 85.

28) Ashtor E. II commercio levantino ... P. 231-232.

29) N. В. Doc. 3, 8, 38, 64, 70, 71, 88, 89, 97-99, 101, 122-126; Lombardo А. Сittadini di Сretа... Р. 102-150.

30) Меzieres Рh. Lе songe ... Т. I. Р. 295-299; Т. II. Р. 419; Маkhairas L. § 153. Р.134.

31) Аiraldi С. Etnie e strati sociali negli insediamneti medievali italiani del Mar Nero // ВВulg. 1981. Т. 7. Р. 243.; Тhiriet F. La Romanie ... Р. 269.

32) Тhiriet F. La Romanie... Р. 269.

33) Schaube А. Handelsgeschihte der romanischen Volker des Mittelmeergebietes bis zum Ende der Kreuzzuge. Веrlin; Мunchen, 1906. Р. 218.

34) Lefevr K. Le basi guiridiche ... Р. 31; Schaube А. Ор. сit. Р. 163, 178, 211, 273; Heyd W. Ор. сit. Т. I. Р. 200-201, 220, 245.

35) Pistarino G. Genova e 11 Vicino Oriente ... P. 100; Idem. Genovesi d'Oriente. P. 51.

36) Richard J. Une famllle ... P. 94, 99.

37) Otten-Froux C. Les Pisans en Orient. T. I. P. 375-377.

38) Otten-Froux C. Les Pisans en Orient. T. I. P. 375; Muller G. Documenti. Doc. 11. P. 14.

39) Racin P. L'emigration italienne vers la Mediterranee orientale // BF. 1979. Bd. 7.1 154.

40) Balard M. La Romanic ... T. I. P. 247; Thiriet F. La Romanic ... P. 280; Jacoby 1 Cltoyens... P. 162,169; Airaldi G. Etnie e strati sociali... P. 243.

41) Thiriet F. La Romanie ... P. 280.

42) Ibid. P. 280.

43) Balard M. La Romanie... T. I. P. 247.

44) Jacoby D. Les Genois dans 1'empire Byzantin ... P. 261-268.

45) Ibid. P. 268.

46) Карпов С. П. Итальянские морские республики ... С. 271; Он же. Генуэзцы в городах Понта (ХIII-ХV) // ВО. 1991. С. 148-149.

47) M. L. II. P. 39, 51-56, 256-257.

48) Jacoby D. Citoyens... P. 160; Lefevr R. Le basi guiridiche... P. 49-50.

49) "... que habent mansionem in dislrictu Janue." - M. L. H. P. 39.

50) "Dicti autem Januenses intelligantur omnes alii etlam non habitatores in dicti locis, qui pro Januensibus se tractant et qui subeunt, seu in futurum subibunt, onera realia seu personalia in civitate Janue seu locis que per commune Janue distringuntur." ("Под названными генуэзцами понимаются все те, которые даже не являются habitatores в названных местах, но они относятся к генуэзцам и берут на себя или возьмут в будущем, общественную или личную ответственность в городе Генуя или местах, которые принадлежат республике Генуя.) M. L. II. P. 257.

51) Jacoby D. Recherches sur la Mediterranee orientale du XII-XVe siecle. L. VR., 1979. Part I. P. 15.

52) Jacoby D. Expansion occidental dans le Levant: les Venitiens a Acre dans la seconde moitie du XIIIe siecle // JMH. 1977. T. III. P. 240.

53) Lefevre R. Le basi giuridiche ... P. 31.

54) Учтены все habitatores et burgenses Кипра, упомянутые в актах Лаиберто ди Самбучето и Джованни де Рока, включая свидетелей. Один человек Gaitano Leonardus, habltator Famaguste, по актам Кандии. - Benvenuto de Brixano. Doc. 499. P. 173.

55) Abulafia D. The Anconitan Privileges ... P. 547-549; Balard M. L'activite ... P. 259.

56) Felice de Merits. T. H. P. 286. N. 1316.

57) Miiller G. Documenti ... P. 1 11. Doc. 74 G; M. L. II. P. 96-97.

58) Les Italiens h Byzance. P. 173-175. Doc. 6-7; N. B. Doc. 183; Otten-Froux C. Pisans en Orient. T. 1. P. 321

59) L.S.T.39. Doc. 3, 21, 22, 26, 113, 135, 139, 140, 143, 152, 153.

60) L.S.T. 31.Doc.372; T.32. Doc. 102, 154.

61) L. S. // AOL. H. Doc. 149.

62) L.S.T. 43. P. 9-11; Doc. 175. P. 245.

63) Johannes XXII. Lettres Communes. T. VII. P. 157. N. 40265; Jacoby D. Pelerinage medieval ...P. 32.

64) Strambaldi D. Ор.сit. Р. 21.

65) Boustron F. Ор. сit. Р. 224.

66) Felice de Merlis. Т. II. D.1305. Р. 283.

67) Boustron F. Ор. сit. Р. 225.

68) Muller G. Op. cit. D. 11. P. 14.

69) Otten-Froux C. Les Pisans en Orient. T. I. P. 374-377.

70) Muller G. Op. cit. Doc. 73. P. 108.

710 Papadopoulos Th. Chypre ... P. 23.

72) Lois. II. P. 255.

73) Richard J. Une famille ... P. 89-129; Richard J., Papadopoulos Th. Le livre des remembrances ... Doc. 96. n. 3. P. 166; Doc. 101. n. 1. P. 167; Doc. 195. n. 21. P. 193; Doc. 213. n. 2. P. 199; Ap. I. P. 207-209.

74) Thiriet F. Del. Ass. T. I. P. 1 18. N. 149.

75) Boustron G. Op. cit. P. 464.

76) Muller G. Op. cit. Doc. 74 G. P. 111; M. L. II P. 96-97.

77) Куrris С. Нistory of Cyprus. Р. 13.

78) Lusignan Е. Description ...Р. 77.

79) См. главу I.

80) Makhairas L. § 20. Р. 22; § 26-27. Р. 24; Lusignan Е. Ор. cit. Р. 77; Strambaldi D. P. 8; Loredano G. F. Ор. сit. Р. 6-7.

81) Гюи де Лузиньян был венчан иерусалимской короной и являлся законным главой Иерусалимского королевства. Поэтому он гарантировал привилегии на Кипре и во всем королевстве Иерусалим.

82) В тексте: "?? ????? ?????????? ?????????? ??? ?? ?????????????." Слово ?????????? переводится как "освобождение" согласно замечанию первых издателей хроники Леонтия Махеры К. Сафы и Б. Миллера. Они указывали на арабское происхождение термина от "mееmun," что означает человека, который находится в безопас­ности; жизнь которого находится в безопасности. Затем это слово стало означать: освобожденный, свободный. Обычно слово употребляется по отношению к хри­стианину серву, который стал свободным. Комментарий: Dawkins К. Makhairas L. Vol. II. Р. 53.

83) Makhairas L. § 26-27. Р. 24.

84) Gestes. § 113, 155,190; Richard J. Le peuplement... Р. 160-161; Rudt de Collenberg W. Н. Les dispenses matrimoniales ... Р. 48-49.

85) Richard J. Le peuplement... Р. 161-162.

86) Rudt de Collenberg W. Н. Тhе Fate ... Р. 269; Idem. Lе decline ... Р. 75-76.

87) Rudt de Collenberg W. Н. Lе decline... Р. 75-76.

88) Makhairas L. § 113. Р. 98.

89) Ibid. § 26. Р. 24.

90) Richard J. Lе соur dе Surians ... Р. 385-386.

91) Lois. I. Р. 26; Makhairas L. § 26-27. Р. 24; Schreiner Р. Die byzantinischen Kleinchroniken. Bd. I. Р. 203, chr. 26. N. 13; Richard J. Lе соur dе Surians... Р. 385-386.

92) Asizai. Р. 55-58; Lusignan Е. Ор. cit. Р. 71-72, 75-76.

93) Boustron F. Р. 360; Richard J. Une famille ... Р. 91 .

94) Куrris С. Нistory of Cyprus. Р. 181-182; Idem. Тhе Nature of Arab-byzantine Relations in Cyprus from the Middle of VII-th to the Х-th Сеntury А.D. // Grесо-Аrabicа. 1 984. N. 3. Р. 149-175; Васильев А.А. Византия и арабы. СПб, 1900. Ч. I. С. 53-54.

95)  ??????. Р. 56.

96) Makhairas L. §193. P. 174.

97) Lusignan E. Op. cit. P. 76.

98) Kyrris C. Mercenaires albanais en Chypre au Moyen Age // RSBS. 1984. T. 4. P. 117; Hill G. Op. cit. Vol. II. P. 56, 245; Vol. III. P. 992, 1075.

99) Makhairas L. § 26. P. 24; Boustron F. P. 52; Richard J. Le Royaume latin de Jerusalem. P. 129-130; Idem. Le peuplement... P. 167; Idem. Le droit... P. 10; Papadopoulous Th. Chypre... P. 22.

100) M. L. III. P. 607.

101) Amadi F. P. 381 - "Thodoro Chalephe, filio baslardo de un zanchar (censar) surian, uel fece con una schiara."

102) N. B. Doc. 49. P. 54.

103) Близнюк С. В. Торговля хлопком ... С. 142; См. также: глава II. § 3.

104) Richard J. Le peuplement... P. 169.

105) Combes J. Un marchand ... P. 32-39.

106) Makhairas L. § 91-92, 94. P. 80-84; Strambaldi D. P. 36-37.

107) Mas-Latrie L. Nouveaux Preuves ... T. XXXV. P. 102.

108) Richard J. Le peuplement... P. 163, 168, 172

109)  Makhairas L. § 214. P. 1 96; § 403-404. P. 382-384; Dawkins R. S. Makhairas L. Vol. I. P. 191; M. L. II. P. 273; Richard J. Le peuplement ... P. 169.

110) M. L. III. P. 297; Richard J. Un casal de Psomolofo ... P. 135, 141.

111) Richard J. Le cour de Syriens...P. 392; Idem. Le peuplement ... P. 168-171; Idem. Une imille ... P. 89-129; Edbury P. Cyprus and Genoa ... P. 122; Jacoby D. Citoyens ... P. 161-163, 168, 178-179; Maltezou Chr. ???????????? ... P. 10-12.

112) Makhairas L. § 375. P. 354; N. B. Doc. 115, 165, 169, 171.

113) Lusignan E. Op. cit. P. 71.

114) Loredano G. Op. cit. P. 8-10.

115) M. L. II. P. 102-108, 142-143, 229; Blanc. Le flotte ... P. 53; Maltezou Chr. 1-16.

116) M. L. II. P. 257-258.

117) Карпов С. П. Итальянские морские республики ... С. 319-320; Jacoby D. Citoyens ... P. 11; Maltezcu Chr. Op. cit. P. 4-8.

118) Карпов С. П. Итальянские морские республики ... С. 318-319.

119) Maltezcu Chr. Op. cit. Р. 3.

120) Карпов С. П. Итальянские морские республики ... С. 318, 317-324; Он же. Социальная структура ... С. 69, 72; Он же. Трапезундское купечество ... С. 245; Jacoby D. Citoyens... Р. 159-188; Idem. Les Venetiens naturalises... Р. 219, 229-233; Maltezcu Chr. Op. cit. Р. 1-16.

121) Dawkins К. Makhairas L. Уо1. II. Р. 110-111.

122) Boustron F. P. 417, 419, 440.

123) Lusignan E. Op. cit. P. 72.

124) Hill G. Op. cit. Vol. II. P. 2.

125) Ibid. Vol. II. P. 5.

126) Makhairas L. § 257, 377, 437, 654, 681, 685, 696.

127) Lusignan E. Op. cit. P. 68, 71; Kyrris C. Mercenaires Albanais ... P. 117-133; Idem. Military Colonies in Cyprus in the Byzantine Period // BS. 1970. T. 31. f. 2. P. 157-181; Idem. ???????? ??? ???????? // KA. 1971.N.3. P.7-9, 186-188; 1972. N.4. P. 65-71; 115-118; 1973. N. 5. P. 52-55.

128) Lusignan E. Op. cit. P. 72, 75.

129) Ibid. P. 2.

130) Makhalras L. § 158. P. 142; Vol. II. P. 112.

131) Rudt de Collenberg W. Le declin ... P. 81-82.

132) Ibid. P. 73; Richard J. Lepeuplement... P. 173.

133) Jacoby D. The Encounter of two Societies ... P. 875, 892; Idem. Les e Romanic... P. 48; Idem. From Byzantium to Latin Romania... P. 10; Iliev Morea. Athens, 1991. P. 155-239; Культура Византии. Т. III. С. 12-31.

134) Rudt de Collenberg W. Le declin ... P. 79-81; Richard J. Le peuplement... Р. 172-173.

135) Куrris C. History of  Cyprus. P. 215,228-233; Schreiner P. ???????????? ... P. 77-82; Angold M. J. The Problem of the Unity of the Byzantine World after 1204: the Empire of Nicaea and Cyprus (1204-1261) // П?. А ???? ????. ???. 1972. P. 1-6; Жаворонков П. И. Культура Никейской империи. // Культура Византии. Т. 46-85.

136) Куrris С. History of Cyprus. P. 228.

137) Casola P. // Mogabgab Th. Op. cit. P. 41 -42.

138) Культура Византии. T. III. C. 155.

139)  Rudt de Collenberg W. The Fate ... P. 269-270; Kyrris C. The Cypriote Family of Soderini... P. 58-78.

140) Rudt de Collenberg W. Le declin ... P. 78-83.

141) DVL. II. P. 132-143 (Цит. P. 135. N. 81).

142) ??????. P. 56-58; Makhairas L. § 111. P. 96; Boustron G. Op. cit. P. 467.

143) Balard M. La Romanic ... T. II. P. 505. Balard M. Les milieux ... P. 159; Borland F. La formazione culturale del me genovesenel Medioevo // ASLSP. 1963. T. 77. P. 221-230; Близнюк С. В. Купечество Кипра ... С. 73-74.

145) Balard M. Les milieux ... P. 160.

146) L. S. T. 39. Doc. 88.

147) L. S. T. 39. Doc. 46, 48, 65, 70, 88.

148) L. S. T. 31. Doc. 242, 243, 260, 298, 300.

149) L. S. T. 39. Doc. 36, 95, 99, 101,102, 105, 133,152,153.

150) Balard M. L'activite... P. 252; Idem. La popolazione... P. 29-30; Idem. Les milieuх … P. 159-181; Heers J. Le clan familial au Moyen Age. Paris, 1974. P. 219-236.

151) Balard M. L'activite... P. 258-259.

152) N.B.Doc. 1, 66, 74, 92.

153) N.B.Doc. 68, 149, 182.

154) L. S.T. 31. Doc. 1, 84, 89, 90, 140, 141, 164, 191, 201, 317, 393; T. 32. Doc. 37, 48.

155) Pizolo P. Doc. 129. P. 63-64.

156) L. S. T.31.Doc. 84.

157) Blanc. Le flotte... P. 1-164.

158) Muller G. Op. cit. Doc. 74 B, C, E. P. 110-111; L. S. // AOL. II. Doc. 159; ROL. I. Doc. 221, 246; T. 31. Doc. 13, 14, 184, 354-356,372, 407; T. 39. Doc. 34; T. 49. Doc. 174,182; Les Italiens a Byzance. Doc. 171-172; Otten-Froux C. Les Pisans en Orient. T. I. P. 322; M. L. II. P. 93-95; Balard M. L'activite ... P. 253.

159) L. S. T. 31. Doc. 304; T. 32. Doc. 40, 130, 148, 157; T. 49. Doc. 156, 270.

160) L. S. T. 31. Doc. 411.

161) L. S. T. 43. Doc. 172. P. 241-242; T. 31. Doc. 208.

162) L. S. T. 49. Doc. 36.

163) L. S. T. 32. Doc. 84, 115.

164) L. S. T.49.Doc. 181.

165) L. S. // AOL. II. Doc. 13, 165; T. 31. Doc. 170, 204.

166) L. S. T. 31. Doc. 304; T. 32. Doc. 220.

167) L. S. T. 43. Doc. 22. P. 96; Doc. 24. P. 97-98.

168) L.S.T. 43. Doc. 85. P. 154; T. 49. Doc. 100, 140.

169) Balard M. La Romanie ... T. II. P. 521.

170) L. S. T. 31. Doc. 185, 262, 315, 376, 380, 401; T. 32. Doc. 66, 121, 207; T. 43. Doc. 21. P. 308; Doc. 22. P. 42; Doc. 93. P. 163, Doc. 66. P. 358; T. 49. Doc. 41, 52, 233; AOL. II. Doc. 147.

171) L. S. T. 31. Doc. 148, 169, 217, 295, 380; T. 32. Doc. 138, 197; T. 49. Doc. 55.

172) L. S. // AOL. II. Doc. 94, 121, 149; ROL. I. Doc. 245; T. 31. Doc. 52, 106, 116, 214, 226, 250, 312; T. 32. Doc. 10, 65; T. 43. Doc. 21. P. 308; Doc. 77. P. 147; Doc. 36. P. 56; Doc. 3. P. 22; T. 49. Doc. 162, 187, 242, 258.

173) Balard M. Les milieux ... P. 171; Idem. La Romanie ... T. II. P. 505-5, La formazione culturale... P. 223; Карпов С. П. Социальная структура... С. 67-68; Он же. Трапезундская империя... С. 34-42; Он же. Трапезундское купечество... С. 239-245; Он же. Итальянские морские республики ... С. 269-271.

174) Луццато Дж. Экономическая история Италии. С. 360, 361-367.

175) Kedar B. Merchants in Crisis. P. 25-27.

176) Карпов С. П. Контракт комменды ... С. 31-32; Balard M. La Romanie ... T. II. P. 601-602.

177) Balard M. La Romanie ... T. II. P. 505; Kruger H. S. Genovese Merchants, their Assocoations and Investments, 1155-1220 // Studi inonoredi A. Fanfani. Milano, 1962. T. I. P. 415-426; Lopez R. S. Medieval Trade... P. 174; Idem. The Commercial Revolution of the Middle Ages. Cambridge, 1976. P. 135-137.

178) Balard M. Genes ... T. I.; Idem. La Romanie ... T. II. P. 602-608; Карпов С. П. Контракт комменды ... С. 25-32.

179) Карпов С. П. Кредит в системе итальянской торговли ... С. 45-49.

180) L. S. // AOL. II. Doc. 41, 60, 173, 180, 218, 219; ROL. I. Doc. 228, 229, 230, 235, 236, 239, 256, 266; T. 31. Doc. 150, 152, 215, 311, 357.

181) Ashtor E. Levant Trade ... P. 367.

182) L. S. //AOL. II. Doc. 127; T. 31. Doc. 111; Balard M. Les Venitiens en Chypre … P.593.