Глава 10

ТРАДИЦИОННЫЕ ИНСТИТУТЫ

ПОД ВОЗДЕЙСТВИЕМ КОЛОНИАЛЬНЫХ РЕЖИМОВ

В результате колониального раздела Африки социокультур-ный регион побережья Бенинского залива был расчленен и по­делен между Англией и Францией. Дагомейское царство и за­падные йорубские земли вошли в состав французской колонии Дагомея, а большая часть Йорубы и Бенин — в состав бри­танской колонии Нигерия. Колониальное расчленение региона проявилось в культурной сфере, особенностях администрирова­ния (прямое и косвенное управление), предлагаемых эталонах политической культуры (республиканской Франции и монархи­ческой Англии в их колониальных вариантах), различиях в си­стемах обучения, языковых различиях и т. п. Преобладающими факторами развития локальной цивилизации в колониальный период были разрушение африканской государственности, же­стокая эксплуатация африканских народов, попрание их чело­веческого достоинства, расовое угнетение, пренебрежение к аф­риканским культурным ценностям и политика удушения мест­ных культур.

Было бы, однако, неверным рассматривать колониальный период лишь как временную остановку в поступательном раз­витии локальной африканской цивилизации и постулировать существование прямой преемственности между доколониальной и послеколониальной эпохами. Колониальные границы и поли­тика удушения традиционной культуры колонизаторами оказа­ли пагубное влияние на культурную ситуацию в целом, в том числе на условия развития контактов между народами социо-культурного региона. В то же время в колониальный период были созданы предпосылки для распространения информации принципиально новыми путями: посредством письменности, пе­чатного слова, с помощью современных видов коммуникаций.

Ареал обмена культурной информацией расширился для во­сточной части региона до рамок Британской Западной Афри­ки, а для его западной части — до Французской Западной и Центральной Африки и осуществлялся через такие каналы, как западноафриканская пресса, африканское книгоиздательство, школьные учебники и т. п. Несмотря на колониалистский по преимуществу характер информации и на то, что каналы ее передачи были недоступны большинству народа, было бы неправильным игнорировать ее или оценивать только негативно. Иными словами, сеть современных межафриканских культурных связей возникла не на пустом месте. Некоторые традиции современных Нигерии и Бенина, прежде   всего   употреблена английского и французского языков     как    главного    средств культурного общения с другими странами Африки и остального мира, уходят корнями в колониальный период.

Колониальное порабощение привело к коренному перелому в судьбах африканской государственности. Данная глава, и замыслу автора, не претендуя на полноту раскрытия    темь представляет собой попытку проследить прежде всего воздействие колониальных режимов на традиционных правителей - центральный институт доколониального государства как пол* тической формы зарождения и становления    локальной  цивилизации в регионе побережья Бешшского залива.

В восточной части региона, на территории образованной   ] 1914 г. британской колонии Нигерия, древний институт местны! правителей не был полностью ликвидирован;    он стал частьн формирующегося колониального общества.    Его   социальное : политическое развитие происходило под воздействием многи; факторов: товаризации экономики и зарождения капиталиста ческих отношений, формирования новых социальных слоев    I групп, урбанизации,   распространения   западного   образования мусульманства и христианства, реформ колониальной админи страции. ' Основные принципы, определившие роль и место традицией ных правителей в политической структуре    Нигерии в первьп период существования колонии, были сформулированы генералу губернатором колонии лордом  Лугардом.  Главными докумен­тами,  регламентирующими  их  статус  на  территории  потеряв­ших независимость йорубских государств и Бенинского царсг ва, был ордонанс № 14  (1916 г.), вводивший понятие «тузем1 ная» власть, и ордонансы о «туземных»   судах    и «туземных* доходах. Опубликование ордонанса № 14 можно считать офи| циальной датой рождения института вождей.                               I В своей книге «Двойной мандат» Лугард определил вождя как туземного чиновника колониальной    администрации    [223| с. 203] и разработал следующую систему ограничений прерога-< тив местных правителей:

1) традиционным правителям не позволялось создавать во оружейные силы и давать разрешение на ношение оружия. От могли лишь иметь эскорт и создавать полицию, которая «но* сит форму, но не оружие»; 2)  единоличное    право обложения налогами в любой форме резервировалось     за    метрополией! Местные власти имели право лишь собирать некоторые пошлщ ны с разрешения   губернатора; 3)   за традиционным   правите^ лем  сохранялись  административно-правовые  функции,  но  по^ контролем министерства   колоний;   4)  право  присваивать зем-1 лю «на справедливых условиях»    для общественных целей    "

272

ммерческих нужд переходило к губернатору; 5)  всем «нетуземцам» и «туземцам», не подчиненным местной юрисдикции,

^3бМописывалось жить в городских поселениях, не входящих  в сферу деятельности «туземной» администрации; 6) в интересах

орошего управления» право утверждения или выбора наслед-* а _вождя или низложения какого-либо правителя из-за пло-^н _го управления или по другой аналогичной причине переходи­ло к губернатору [223, с. 205-207].

Лугард высказывал мысль, что вводимые им ограничения _не являются «вмешательством во власть вождей или социаль­ную организацию народа» [223, с. 205]. Позднее в африкани­стике закрепилась точка зрения, что генерал-губернатор яко­бы стремился к консервации института традиционных прави­телей. Это неверно, хотя по целому ряду причин он, как изве­стно, желал, насколько возможно, сохранить доколониальные структуры. Практически замысел Лугарда, являясь составной частью колониальной политики Британии, предполагал ломку института традиционных правителей при сохранении всех внешних атрибутов их власти и изменение большинства их традиционных функций для приспособления к интересам ко­лониального управления.

Созданный им институт вождей отличался от института тра­диционных правителей и функционально и структурно. В доко­лониальный период традиционный правитель, являясь, неотъ­емлемой частью общинной организации, был связан с ней че­рез длинную иерархию должностных лиц. Когда же он стал частью колониальной администрации, то для выполнения его новых функций отпала надобность во многих промежуточных звеньях. Разнообразные и уникальные системы соподчинения были заменены унифицированной колониальной иерархией, ко­торая охватила только часть местных правителей, лишь тех, чей статус был официально признан британской администра­цией в качестве «туземных» властей — так называемых «при­знанных» вождей.

«Признанные» вожди были разделены на пять классов. В первый и второй Лугард включил «главных», или «верхов­ных», вождей [223, с. 206], подчиненных непосредственно коло­ниальной администрации: обу Бенина, алафина Ойо, алаке Абеокуты, авуджале Иджебу-Оде, они Ифе, ошемове Ондо, ба­ле (некоронованного правителя) Ибадана и некоторых других. К третьему классу были отнесены старшины дистриктов, под-чиненные верховным вождям, а «признанные» вожди самого низкого ранга составили четвертый и пятый классы. Провоз­глашалось, что правило наследования титула вождя определя­лось в каждом конкретном случае законом и обычаем, однако окончательное назначение на должность делал губернатор или вице-губернатор. Полная зависимость вождей от колониальной администрации подчеркивалась также новым ритуалом возведения в должность: лица, признанные вождями первого класса, получали в качестве символов должности «жезл службы» с серебряным наконечником и письмо о назначении на перга­ментном свитке, вожди второго класса — «жезл службы» с мед­ным наконечником. Эти регалии (наряду с традиционными инсигниями) должны были вручаться вождям губернатором или вице-губернатором на параде колониальных войск в присут­ствии английских чиновников и народа.

Поскольку вожди, как правило, рекрутировались из носите­лей традиционных титулов, новая иерархия не совершенно от­вергала традиционную. Она как бы наложилась на нее. Одна­ко условия борьбы за титул и пост правителя кардинально из­менились. Раньше, как уже говорилось в главах 6 и 7, претен­дент на трон должен был принадлежать к определенной ветви царского рода, обладать определенными личными качествами. Теперь же на первое место все более выдвигался критерий лояльности по отношению к британской администрации. По­следняя делала все, чтобы ни один враждебный «принц» не наследовал трон.

Введение «туземных» властей привело к изменению имуще­ственного положения носителей традиционных титулов. Они лишались прежних источников дохода, а «признанные» вожди получили право на пособие от колониального правительства. Размер пособия определялся местом вождя в колониальной иерархии. Немногие верховные вожди получали высокие окла­ды, вождям же низших рангов в системе туземной админист­рации выплачивалось нищенское жалованье. Те же, кто в эту систему не вошел, не имели ничего в качестве носителей титу­лов. После того как часть традиционных правителей образова­ла «туземные» власти на службе и содержании колониальной администрации, советы знати не могли уже ни править вместе с царем, ни контролировать его; напротив, они должны были теперь добиваться благосклонности «признанного» вождя, что­бы иметь возможность получить хорошо оплачиваемые посты в конкурентной борьбе с младшими вождями и дворцовыми чи­новниками [274, с. 218].

Важным фактором структурных изменений была также практическая деятельность колониальных чиновников на ме­стах. Исследования африканских ученых говорят о том, что анг­личане грубо попирали традиции и обычаи местных народов. В рамках единого принципа — использования института вож­дей в интересах колониальной политики — они в зависимости от ситуации произвольно ломали династические линии насле­дования, нарушали обычаи выбора традиционных правителей, перекраивали границы доколониальных государств, бесцере­монно обращались с почитаемыми местным населением, но не­достаточно покорными правителями и, наоборот, возводили угодных им кандидатов на местные престолы.

Туземные власти в Иорубе были учреждены в 1916 г. Ф. Лугард писал, что это решение было продиктовано стремлением заменить существовавшие к тому времени системы договоров и соглашений между английскими колониальными властями и местными йорубскими правителями, с тем чтобы унифициро­вать управление: ведь к началу XX в. отношения с местными правителями регулировались более чем восемьюдесятью догово­рами, заключенными в разное время. Второй причиной введе­ния системы «туземных» властей в Иорубе, по объяснению ко­лониальной администрации, было ее желание оградить от рас­пада местные традиционные институты и укрепить йорубское самосознание, якобы подорванное эрой работорговли и междо­усобных войн [199, с. 144].

Англичане действительно оставили йорубские «королевства» как единицы туземной администрации и этим самым протяну­ли нить преемственности между институтом доколониальных правителей и институтом вождей. Однако на практике границы «королевств» произвольно нарушались колониальными чинов­никами.

Например, вопреки соотношению политических сил, сложив­шемуся во второй половине XIX в. (верховенство Ибадана над средней и северной Йорубой), англичане в 1906—1931 гг. уве­личили территорию, находившуюся под юрисдикцией алафина, за счет других традиционных правителей, создав практи­чески «новую империю Ойо» в рамках колонии, а в 30-х го­дах столь же произвольно урезали ее границы. При неизмен­ном покровительстве английского резидента политическая власть алафина над местным населением в лугардовский пе­риод, говоря словами нигерийского исследователя Дж. А. Атанды, «достигла беспрецедентной высоты», так что алафин «мог почти „превратить мужчину в женщину" или наоборот» [144, с. 227].

Изменения границ происходили не только по воле англий­ских властей, но и в результате стихийных процессов колони­ального развития. Вследствие строительства коммуникаций, внедрения экспортного земледелия, развития товарно-денеж­ных и капиталистических отношений, появления и роста коло­ниальных городов менялось соотношение между йорубскими городами-государствами. Некоторые некогда могущественные «королевства» утеряли значение военных и экономических центров в пользу бывших окраин. Следствием этих глубинных процессов было стихийное изменение традиционной политиче­ской структуры соподчинения. Многие подчиненные города в колониальный период в нарушение древних традиций объявили свою независимость от столичных городов. Некоторые правите­ли возвысившихся городов вразрез с обычаем присвоили себе право носить короны. Хранители древних йорубских традиций рассматривали это как беззаконие. Дело дошло до того, что в 1947 г. они г. Ифе внес предложение в палату представителей парламента (!) Западного района Нигерии о том, чтобы пра­вительство законодательным путем прекратило процесс распада традиционной иерархии, оформив  «табель о рангах» йорубских правителей. Однако его предложение не прошло.

Англичане добились того, чего не могли сделать ни два с половиной века трансатлантической работорговли, ни нашест­вие фульбе и распад державы Ойо, ни почти столетие междо­усобных войн: они создали условия для ломки необычайно устойчивой и древней структуры управления у йоруба.

В западных йорубских землях, вошедших в состав фран­цузской колонии Дагомея, институт традиционных правителей подвергся гораздо более жестокой ломке, чем на территории Нигерии. Эти процессы были исследованы на широком мате­риале французского колониального господства в Африке В. А. Субботиным [104, с. 301—331]. В то время как англича­не стремились использовать традиционных правителей в систе­ме колониальной администрации, сохранив за ними некоторые традиционные функции и политическое влияние, французы в йорубских дистриктах Дагомеи, пользуясь выражением совре­менного африканского историка, «намеренно и непоправимо на­носили ущерб престижу и достоинству, которые были прису­щи положению и титулу об» [142, с. 105]. Французы еще чаще, чем англичане, наказывали и низлагали вождей, бесцеремонно нарушали правила наследования традиционных титулов, позво­ляли себе назначать вождями лиц, которые не могли стать ими согласно местным обычаям и нормам, например чужаков, про­столюдинов и женщин. В конце колониального периода инсти­тут вождей на территории Дагомеи находился в состоянии упадка [142, с. 106].

В Бенине ломка традиционных институтов была начата с самого момента установления там колониального режима. Пос­ле" варварской бомбардировки столицы царства в 1897 г. обу отправили в ссылку. До 1914 г. в Бенине в качестве местного административного органа действовал под руководством англи­чан созданный ими Туземный совет Бенина, сформированный из наиболее лояльных по отношению к англичанам вождей, получивших титулы «верховных». Им дали власть над района­ми, на которые англичане разделили Бенинское царство. Но­вое деление не совпадало с традиционным, вожди не имели свя­зей с традиционной управленческой иерархией. В период 1897— 1914 гг. политическая нестабильность в Бенине во многом опре­делялась злоупотреблениями, чинимыми «верховными» вождя­ми [274, с. 278].

В 1916 г. оба (сын низложенного Овонрамвена) был воз­вращен из ссылки и водворен англичанами на бенинский пре­стол, но характер его власти совершенно изменился. Он был лишен прерогатив и низведен до уровня британской марио­нетки.

Установление косвенного управления в Бенине означало лишь формальное возвращение престола традиционному пра­вителю. Фактическим правителем оставался представитель колониальной администрации — районный чиновник-англичанин. До конца 30-х годов он сохранял общий контроль над судо­производством благодаря своему праву пересмотра решений туземных судов. Он также полностью контролировал туземную казну, что давало ему преобладающее положение в решении местных дел [274, с. 282].

В функциональном отношении традиционный правитель и вождь — также две различные категории. Зачаточные судебно-полицейские органы местных предклассовых государств были усилены, когда традиционных правителей превратили в звенья колониальной администрации. Почти во всех провинциях той части колонии Нигерия, где жили йоруба и бини, «туземные» власти содержали собственные полицейские силы и тюрьмы, работали в «туземных» судах. Их законодательная деятель­ность в 20—30-е годы была сведена к обязательному одобре­нию всех декретов и постановлений колониальной администра­ции. Позднее некоторые «туземные» власти стали проявлять инициативу касательно местных дел. О пределах этой инициа­тивы можно судить по перечню постановлений, принятых в 30-х годах: о надзоре за местными танцами, о необходимости запирать свиней, о ношении тюрбанов местными торговками, о времени работы рынков и поджога кустарников, о регистрации рождений и смертей, об охране пальмовых деревьев, о сохра­нении древностей Ифе [199, с. 129].

С институтом «туземных» властей связана организация принудительного труда, имевшего широкое распространение в первые годы колониального режима и применявшегося при прокладке дорог, на строительстве и т. п. Хотя со временем он все более вытеснялся наемным, стимулируемым налогообло­жением населения, есть данные о значительном использовании принудительного труда до 40-х годов XX в.

Налоги собирали и «туземные» власти. (Прямое регули­руемое налогообложение было неизвестно народам социокуль-турного региона побережья Бенинского залива в доколониаль­ный период.) Нередко «туземные» власти пытались сопротив­ляться мероприятиям колониальных чиновников. Однако неза­висимо от своих субъективных намерений в качестве основных сборщиков налогов они участвовали в колониальной эксплуа­тации местных народов.

В теории вожди должны были также принимать участие в составлении бюджетов для своих округов или районов, однако на деле местные бюджеты, как правило, вырабатывались анг­лийскими чиновниками; вожди же, по большей части негра­мотные, не могли вникнуть в суть дела, и сфера их деятель­ности ограничивалась составлением списков платежеспособ­ных [144, с. 191].

В начале 30-х годов институт вождей подвергся новой пе­рестройке. Это было связано с упрочением позиций колониаль­ного режима в целом, а также со стремлением англичан усилить контроль над африканской администрацией в условиях роста экономического кризиса и депрессии. Необходимость из­вестной модернизации «туземных» властей была связана так­же с политико-экономическим развитием колонии и с давлени­ем со стороны формирующейся прослойки образованных афри­канцев, требовавших участия в управлении на местах.

Реформа Д. Камерона, названная так по имени ее автора, генерал-губернатора Нигерии, и изложенная в декрете № 43 и «Меморандуме», уточнила состав «туземной» администрации, выделив два новых момента: наличие при местном правителе совета старейшин или подчиненных вождей и генетическую связь вождя с традиционными институтами.

В декрете № 43 подчеркивалось, что носитель местного ти­тула вождя является либо наследственным правителем, либо вождем, избираемым народом в соответствии с туземными обы­чаями, а англичане лишь утверждают выбор народа [253, с. 208]. «Должность вождя, — писал Камерон, — не обусловли­вается назначением, производимым губернатором, хотя в иск­лючительных случаях губернатор может воспользоваться своим неоспоримым правом отказа от признания лица, которое он не считает подходящим по личным качествам; в таком случае пле­мя должно выставить другую кандидатуру» [253, с. 209].

Колониальная историография единодушно утверждала, что кардинальным принципом реформ Камерона и их главным от­личием от политики Лугарда по отношению к вождям было признание волеизъявления народа в качестве главного крите­рия при назначении туземной власти [249, с. 334; 253, с. 26]. Но при этом почти всегда замалчивалось, что его администра­тивные нововведения отнюдь не означали расширения участия африканцев в управлении, а волеизъявление народа не прини­малось в расчет, если оно вступало в противоречие с планами английских чиновников. Так, по декрету № 43 английский гу­бернатор имел право: а) создавать «туземные» власти в лю­бой части колонии; б) назначать в качестве таких властей лю­бого вождя или любой «туземный» совет; в) регулировать си­стему соподчинения «туземных» властей; г) отменять назначе­ние в качестве «туземной» власти тех или иных лиц. Создан­ная таким образом «туземная» администрация обладала лишь той властью, границы которой определил английский губерна­тор.

Меморандум, разъясняя декрет № 43, подчеркивал, что «туземные» власти по-прежнему лишь представляли власть английского губернатора, чьим уполномоченным на местах вы­ступал английский резидент. Как и до реформы, губернатор сохранял за собой право обложения налогами, издания зако­нов, контроля над деятельностью подчиненных «туземной» ад­министрации органов, формирования и контроля над воору­женными силами. Распоряжение годовым доходом «туземной» администрации, дела о назначении и отставке ее чиновников и вся ее исполнительная деятельность находились под контролем английских резидентов. Так же как и ранее, административны­ми полномочиями облекался лишь тот вождь, который офици­ально был признан колониальными властями. «Мысль о том, что какой-нибудь вождь может законно отдавать распоряжения под прикрытием туземного права и обычая, если он не зани­мает должности в качестве туземной власти, является поэтому ошибочной»,— подчеркивал Камерон [253, с. 209].

Реформы Камерона усилили надзор английских чиновников над вождями. Если в лугардовский период резиденты были советниками при местных правителях, направляя политику в целом, то по декрету № 43 под их контроль была взята по­вседневная деятельность туземных властей и влияние резиден­та на ход местных дел резко возросло. Камерон сам призна­вал, что он не просто продолжил дело Лугарда, но был по­ставлен перед необходимостью пойти дальше него в ломке традиционной структуры. Сохранился любопытный документ — письмо Камерона бенинскому обе от 13 июля  1934 г. в связи с назначением последнего главой «туземной» администрации. Письмо как нельзя лучше раскрывает взгляды губернатора на сущность его реформ: «Одно из моих самых горячих желаний в  Нигерии, — писал он, — добиться успеха  в  политике управ­ления народом через их собственных вождей, но мой опыт здесь и в других местах заставляет меня сомневаться в том, возможно ли будет достигнуть этого, если мы будем действо­вать как в прошлом... Я предлагаю поэтому, чтобы в будущем резидент открыто выполнял в Нигерии функции советника ту­земной администрации и проявлял  непосредственный  интерес к ее повседневным делам. Он должен присутствовать на засе­даниях вождя и его совета и давать указания относительно повседневных действий  администрации.  Совет    должен соби­раться через регулярные промежутки времени, как будет условлено с резидентом, и вождь должен получить одобрение резидента перед изданием указов, которые выходят за рамки принятого курса, т.  е.  курса, утвержденного резидентом.  Все приказы должны издаваться от имени вождя, чтобы его власть не была никоим образом ослаблена в глазах его народа; нель­зя, чтобы приказы  народу отдавались  непосредственно  рези­дентом или штатом английской администрации, и резиденту будет дано указание проявлять большую заботу о том, чтобы уважались религиозные и расовые чувства вождя и его наро­да» [253, с. 202—203].

Реформа Камерона стала переломным этапом на пути пре­вращения института традиционных правителей в институт вож­дей. Если предыдущий, «лугардовский», период был временем установления и закрепления колониального режима, то теперь для его нормального функционирования требовалось создать штат «туземной» администрации, способной проводить в жизнь планы колониальных властей. Резидент учил вождей не только послушанию. В его задачу входило также воспитание у вож­дя нового мышления, выходящего за рамки жизни традици­онной общины. В социально-экономических условиях Нигерии начала 30-х годов вождь оставался необходимым связующим звеном между общиной и колонизаторами, но при большей ин­теграции туземных властей в систему косвенного управления. Он должен был, по мысли Камерона, служить проводником анг­лийских планов колониального развития Нигерии. В вождях англичане видели прослойку, которая, сохраняя теснейшие свя­зи с общиной, могла бы облегчить превращение общинника в товаропроизводителя.

Декрет о «туземных» властях, изданный в 1943 г. (№ 17 от 1943 г.), завершал административную перестройку института вождей и знаменовал собой начало нового этапа их политиче­ской эволюции, проявившейся в полной мере в преддверии не­зависимости Нигерии в 50-е годы. Он провозглашал, что отны­не «туземная» власть создается исключительно путем назна­чения губернатором. Последний получал право назначать «ту­земной» властью «любого вождя, или совет вождей, или лю­бую группу лиц по своему усмотрению» [199, с. 11].

В течение нескольких лет после вступления в силу декрета № 17 система «туземных» властей была полностью реоргани­зована. Число «туземных» властей было резко сокращено, а прерогативы тех вождей, что остались, — урезаны. Во-первых, часть их полномочий перешла к новым органам местного управления — к так называемым подчиненным «туземным» властям. Во-вторых, что более важно, принципиально измени­лась роль советов при вождях. Основу «туземной» власти со­ставлял теперь не вождь, а «вождь в совете»; созданная в свое время Лугардом для наиболее влиятельных традиционных правителей должность «единственная туземная власть» была к концу 40-х годов ликвидирована.

Все «туземные» власти стали «вождями в совете» [199, с. 114]. Начиная с 40-х годов стал также принципиально ме­няться состав советов: они были расширены за счет введения «простолюдинов» и образованных людей, получавших свои пос­ты не по традиции, а в результате выборов.

Вследствие социально-экономических сдвигов в колониаль­ном мире после второй мировой войны и под влиянием нацио­нально-освободительного движения в Нигерии англичане были вынуждены изменить систему управления колонией. Три коло­ниальные конституции (Ричардса в 1946 г., Макферсона в 1951 г. и Федеральная в 1954 г.) явились тремя последователь­ными этапами введения в стране избирательного права, пар­ламентской системы и внутреннего самоуправления. Внедрение выборного и представительного принципа в управление Юж­ной Нигерией по самой своей сущности означало отрицание си­стемы туземных властей, а вместе с этим и лишение вождей их главных административных функций.

В Западной Нигерии первое выборное правительство За­падной области издало закон о местном управлении (1952 г.), отменявший «туземные» власти и учреждавший новую трех­ступенчатую систему местного управления (районные, окруж­ные и местные советы). Традиционные вожди входили в эти советы, но их число не должно было превышать одной чет­верти выборных членов. Закон передавал фактическое руко­водство местными делами выборным представителям советов, сохраняя, однако, за некоторыми вождями почетные посты пре­зидентов.

Все это не означало полного отказа колониальной админи­страции от использования института вождей в качестве поли­тических агентов колониального режима. Конституционные реформы 50-х годов предусматривали участие вождей в зако­нодательных органах страны, в частности, создавались палаты вождей в составе региональных парламентов. В палатах вож­дей определенное число мест было отведено для вождей по должности (ех-оfficio). Все эти посты должны были получить утверждение губернатора [251, с. 87].

Создание палат вождей было признанием их сохраняюще­гося политического значения. Одновременно этот акт усилил влияние и контроль регионального правительства над вождями, так как именно последнее регулировало механизм их избрания в палату. «Членство в палате вождей стало дополнительной приманкой для поддержки вождями правительственной партии» [274, с. 284].

Разделение Нигерии на области и предоставление им внут­реннего самоуправления положило конец общенигерийской по­литике по отношению к вождям. С середины 50-х годов на по­литическую эволюцию института вождей возрастающее влия­ние стала оказывать региональная политика.

Конституция Западного района (т. е. территории доколони­альных государств Йоруба и Бенинского царства) бфициально провозгласила вождей в качестве особой общественной груп­пы, учредив пост министра по делам вождей. Закон о вождях 1959 г. подразделил всех вождей на «признанных» и «низших», или «второстепенных». «Низшие» в отличие от «признанных» не могли быть назначены в палату вождей. По этому же зако­ну региональное правительство наделило себя полномочиями одобрять назначение или низложение вождей даже после того, как были выполнены традиционные процедуры. Иными слова­ми, оно присвоило себе функции, которые еще при Лугарде узурпировали английские колониальные власти.

Конституционные реформы 50-х годов, таким образом, во-первых, значительно урезали управленческие функции вождей в пользу представителей современных слоев общества (преж­де всего образованных африканцев, так называемой нарождаю­щейся «новой элиты»), во-вторых, втянули вождей в политиче­скую борьбу. Это привело к ослаблению политической роли и падению престижа вождей в глазах народа, к подчинению их чиновной бюрократии. Но процесс этот был противоречивым, поскольку за вождями еще сохранялась база их традиционной власти и влияния. Политические деятели в зависимости от конк­ретной ситуации стремились либо заменить вождей в качест­ве местных органов власти, либо, если их влияние на массы было еще достаточно сильным, использовать их в соответствии со своими политическими целями.

В результате достижения Нигерией политической независи­мости в 1960 г. институт вождей не претерпел существенных изменений. Так же как и в других государствах Западной Аф­рики, первое национальное правительство Нигерии сохранило его [170, с. 41, § 42]. Региональное правительство Западной Нигерии закрепило права традиционных правителей, создав па­лату вождей в составе высшего законодательного органа За­падного района [171, § 4]. Конституция Западного района под­твердила также свое уважение и невмешательство в обычное право там, где это касалось вождей, зафиксировав в § 6 80-й статьи конституции, что «ни один вопрос, как-то: закон­ность избрания, назначение, одобрение назначения, признание, возведение на престол, присвоение ранга, низложение или от­речение любого вождя не будет обсуждаться никаким судом в районе» [171, с. 70 (6)]. Одновременно, однако, правительство позаботилось, чтобы вожди не столько законодательствовали, сколько представительствовали в парламенте [171, с. 27].

Подводя итоги эволюции важнейшего элемента доколони­альных политических структур — института традиционных пра­вителей — под воздействием колониального режима, можно сказать следующее: в условиях прямого управления (на тер­ритории Дагомеи) он был сломан с самого начала; на терри­тории Нигерии, в условиях косвенного, или непрямого, управ­ления этот институт подвергся жестокой функциональной и структурной ломке, он умирал как традиционный институт, функционировала его колониальная модификация — «вожди». Колониальная администрация объединила под этим названием носителей разнообразных титулов — от традиционных прави­телей обширных доколониальных территориальных объедине­ний до глав больших семей — и, включив часть вождей в со­став колониальной администрации, придала им новые функ­ции. Она также подорвала иерархическую систему соподчине­ния носителей различных рангов и титулов.

Потребности колониального управления и колониальной эксплуатации привели к тому, что при помощи административ­ных и финансовых (оклады «туземных» властей) мер из иерар­хии традиционных правителей и вождей низших рангов были вычленены отдельные звенья, которым оказывалась поддерж­ка. Однако весь ход общественного развития Нигерии, подры­вавший общинную замкнутость и саму общинную организацию, вел к постепенному уменьшению престижа и власти вождей.

Постепенное разложение общинных отношений и появление современных общественных классов и групп — пролетариата, буржуазии, интеллигенции и служащих, — распространение христианства и отчасти мусульманства, развитие образования — вот те основные объективные процессы, которые способствуют упадку их политического влияния.

Но институт вождей не был разрушен. Более того, сохра­няется база для его частичного возрождения и интеграции в современное общество. Исследования социальной природы по­литических процессов в Нигерии периода независимости позво­ляют сделать вывод о том, что к 80-м годам XX в. там сфор­мировался межформационный тип политической культуры, ха­рактеризующийся относительно устойчивым единством элементов традиционной и буржуазной культур, создающим «качест­венно особую систему политической культуры» [32, с. 22].

Так называемая традиционная культура сохраняет глубокие корни в Нигерии и Бенине. Она имеет общечеловеческую цен­ность как запечатленный исторический опыт африканских на­родов. Однако ее консервативные элементы, связанные с отста­лыми социально-экономическими структурами, затрудняют раз­витие современных африканских культур.

В культурных программах Нигерии и Бенина содержатся в качестве неотъемлемой части социального и культурного про­гресса и становления национальных культур задачи сохране­ния и возрождения так называемой традиционной культуры и культурного наследия прошлого. Эти задачи объявляются не­обходимым условием подлинного восстановления африканской государственности.

Общими объективными условиями для зарождения и вос­производства «традиционалистских» программ культурного раз­вития на современном этапе являются: 1) особенности соци­ально-экономического базиса (многоукладность); 2) синкретизм и неполная расчлененность так называемых традиционных культур; 3) консервативность традиционной бытовой повседнев­ной культуры, основными носителями которой выступает кре­стьянство, составляющее большинство населения Нигерии и Бенина; 4) особенности массового сознания; 5) традиции перио­да антиколониальной борьбы, во время которого лозунги воз­рождения традиционной культуры, уважения к традиционным культурным ценностям использовались для выражения анти­колониального протеста и мобилизации антиколониальных сил; 6) негативная реакция на распространение так называемой, массовой культуры буржуазного Запада.