Глава 11. КНДР В 1953-1960 ГОДАХ:

ОХЛАЖДЕНИЕ ОТНОШЕНИЙ С СССР

И НАЧАЛО КУРСА НА НЕЗАВИСИМОЕ РАЗВИТИЕ

История Корейской Народно-Демократической Республики, в осо­бенности в период после Корейской войны — тема, изложение которой, в настоящее время является наиболее сложной задачей историогра­фии. Все существовавшие до сих пор подходы к изучению истории Северной Кореи вряд ли можно считать удовлетворительными и адек­ватно отражающими наиболее важные ее моменты.

Северокорейская историография представляет события послевоенной истории исключительно в плане демонстрации мудрости руковод­ства «великого вождя товарища» Ким Ирсена и самоотверженности корейского народа, отдававшего все силы для реализации указаний вождя, которые в совокупности приводили к достижению многочисленных успехов на пути строительства экономически развитого самостоятельного социалистического государства. Второй характерной особенностью современной северокорейской историографии, излагаю­щей события второй половины XX столетия, является относительно небольшое количество конкретных сведений при обилии различных рассуждений теоретического плана. Все это свидетельствует о вполне понятной и объяснимой попытке известной «мифологизации» истории КНДР 1950-1990-х годов.

Советская историография в определенной степени следовала севе­рокорейской линии «исторической мифологии». Несмотря на неприя­тие отдельных черт политической системы КНДР, Советский Союз не мог позволить себе критиковать непростое, но стратегически важное союзное государство на восточных рубежах. Не отступая от североко­рейской исторической концепции «постоянного поступательного раз­вития КНДР», советская историография объясняла успехи социаль­но-экономического развития не только «мудрым руководством Тру­довой партии Кореи и великого вождя», но и во многом тесным эко­номическим сотрудничеством с СССР и другими странами Восточной Европы. Поэтому в советских работах по истории КНДР очень много различных статистических данных, иллюстрирующих не только уро­вень развития КНДР, как он был отражен в официальной статистике, но и характер и объемы зарубежной помощи[1]. Такой взгляд несколь­ко расходился с представлением о чучхейском, т. е. самостоятельном и независимом развитии Северной Кореи.

Западная и южнокорейская историография представляют исто­рию КНДР 1950-1990-х годов, как правило, критически, как исто­рию «тоталитарного коммунистического режима», потерпевшего в 1990-е годы окончательный крах, подобно остальным государствам «социалистического лагеря». При этом не всегда в достаточной мере учитывается фактор корейской национальной самобытности, а также не допускается мысль о том, что на практике северокорейский «социа­лизм» мог содержать в себе не так много элементов от «классического социализма» советского образца.

Российская историография 1990-х годов, в которой отразилась но­вая внешняя политика Российской Федерации, направленная на нала­живание связей с Республикой Корея в ущерб отношениям с КНДР, также стала во многом следовать критическому подходу западной ис­ториографии[2].

С точки зрения автора, не отрицающего сложного положения, в котором оказалась Корейская Народно-Демократическая Республи­ка в последней четверти XX в. и особенно в 1990-е годы (о чем са­ми северные корейцы говорят открыто), наиболее оптимальным был бы комплексный подход к изложению истории КНДР 1950-1990-х го­дов, когда учитывался бы ряд объективных причин, подтолкнувших КНДР к единственно возможному пути развития.

§ 1. Успехи послевоенного восстановления 1953-1956 годов

Итак, 1953 г. ознаменовался для Северной Кореи рядом важней­ших событий, которые повернули ее историю в строго определенное русло. 27 июля 1953 г. в пограничном между Севером и Югом пункте Пханмунчжом было подписано соглашение о перемирии. Война, на­чатая как попытка военного объединения Корейского полуострова[3], закончилась огромными экономическими, человеческими, культурны­ми потерями.

В 1953 г., еще до окончания войны, 5 марта, в дружественном Советском Союзе умер И. В. Сталин, оказывавший поддержку как КНДР, так и лично Ким Ирсену. Июльский 1953 г. пленум ЦК КПСС стал первым шагом на пути критики сталинской политической си­стемы, пока еще не напрямую, но через осуждение его ближайших соратников, таких, как Л. П. Берия.

Вскоре после окончания Корейской войны, с 5 по 9 августа 1953 г., в Пхеньяне прошел VI пленум ЦК Трудовой партии Кореи (ТПК), на котором была обсуждена линия послевоенного восстановления и развития страны. На первом этапе, который должен был завершить­ся в 1953 г., планировалось провести необходимую подготовку для перехода к всестороннему восстановлению и развитию народного хо­зяйства. Второй этап должен был продолжаться с 1953 по 1956 г. Он регулировался «Трехлетним планом послевоенного восстановления и развития народной экономики». С 1957 г. КНДР должна была при­ступить к реализации третьего этапа экономического строительства в рамках нового, теперь уже пятилетнего плана, направленного на экономический рост.

На VI пленуме ЦК ТПК Ким Ирсен выступил с докладами «Борь­ба за послевоенное восстановление и развитие народного хозяйства, и дальнейшие задачи партии в связи с заключением соглашения о пере­мирии» и «Все для послевоенного восстановления и развития народ­ного хозяйства»[4]. Несмотря на ограниченное количество документов VI пленума, интерпретация их основного содержания в современной историографии неоднозначна.

Новейшие северокорейские издания следуют изложенной точке зрения о курсе на четко продуманное и сбалансированное развитие экономики.

Южнокорейская историография также утверждает, что VI пле­нум ЦК ТПК принял особую линию экономического развития страны, которая предусматривала восстановление и развитие таких отраслей промышленности, как металлургия, энергетика, машиностроение, для того, чтобы обеспечить будущее независимое экономическое разви­тие, а также крепкую оборону. В то же время ТПК, руководимая Ким Ирсеном, пыталась сбалансировать крайности и развивать экономику равномерно (тяжелую и легкую промышленность, город и деревню).

Северокорейские публикации конца 1970-х — начала 1980-х годов выделяют то, что на VI пленуме ЦК ТПК Ким Ирсен особое внимание обратил на идеологическую работу как основу деятельности по вос­становлению и развитию страны. Действительно, в тексте докладов присутствуют соответствующие разделы. Более ранние северокорей­ские издания говорят о том, что VI пленум взял курс на приоритет­ное развитие тяжелой промышленности, дающей самостоятельность в экономике. При этом у Ким Ирсена возник конфликт с оппозицией в ТПК во главе с тогдашним заместителем премьер-министра Чхве Чхаником, который призывал, принимая во внимание тяжелые усло-рия жизни народа КНДР, отдавать приоритет легкой промышленно­сти и сельскому хозяйству.

В своих выступлениях на пленуме Ким Ирсен подчеркнул, что ос­новой успешной реализации экономических планов станут: 1) трудо­вой опыт корейского народа; 2) богатые природные ресурсы страны; 3) помощь братских стран, и, прежде всего, СССР. С трибуны пле­нума было заявлено, что в ближайшее время СССР окажет КНДР безвозмездную помощь в размере 1 млрд рублей.

Уже через месяц после завершения пленума Ким Ирсен нанес официальный визит в Москву, продолжавшийся с 11 по 19 сентяб­ря 1953 г. Основной темой переговоров стал вопрос об экономической помощи СССР. Советский Союз стал оказывать содействие в восста­новлении таких важнейших народнохозяйственных объектов, как Су-пхунская гидроэлектростанция на реке Амноккан, металлургические заводы в Чхончжине (им. Ким Чхэка[5]) и в Нампхо. Кроме того, была наполовину сокращена сумма северокорейской задолженности СССР и предусматривались поставки товаров широкого потребления и про­дуктов питания.

Приступив в 1954 г. к реализации трехлетнего плана, КНДР к 1956 г. достигла больших успехов. К этому времени промышленное производство возросло в 1,5 раза по сравнению с довоенным 1949 г.[6], а производство продуктов питания — в 1,2 раза. За трехлетку было восстановлено более 240 крупных предприятий и построено более 80 новых. По сравнению с 1953 г. зарплата выросла на 158%, а совокуп­ный доход населения — в 2,1 раза. Трехлетний план был выполнен за 2 года и 8 месяцев.

В доступной литературе на русском языке представлено большое количество цифровых данных, иллюстрирующих экономические до­стижения КНДР в 1953-1956 гг. Каковы слагаемые этого успеха?

В северокорейской историографии главным образом указывается на мудрое руководство Ким Ирсена, энтузиазм и трудовой героизм корейского народа. В советской литературе справедливо отмечается роль Советского Союза, который оказывал всестороннюю помощь. Не только в экономике, но и в науке, системе образования, здравоохране­нии, в культуре — буквально во всех сферах жизни КНДР ощущалась помощь СССР, принимавшаяся с благодарностью. Кроме того, следует сказать и об особой культуре труда корейского народа. Очевидно что любая помощь становится эффективной лишь там, где ее готовы принять и реализовать. (Кстати, благодаря традиционной корейской культуре труда Южная Корея смогла эффективно распорядиться тех­нико-технологической и финансовой помощью из Японии.)

Экономические успехи КНДР не замедлили сказаться и на ее внешней политике. В апреле 1955 г. Ким Ирсен опубликовал статью под названием «Все силы на борьбу за объединение и независимость Родины, на строительство социализма в северной части Республики». Впоследствии ее стали называть «Апрельскими тезисами». В «тези­сах» говорилось о необходимости объединения страны на основе эко­номической и политической системы КНДР в условиях одновремен­ной борьбы с «американскими империалистами», помещиками и ком­прадорской буржуазией Южной Кореи, а также о том, что эта борьба обязательно будет поддержана южнокорейским крестьянством и ра­бочим классом. «Апрельские тезисы» не были простым демагогиче­ским заявлением. В условиях экономического и культурного роста в КНДР, на фоне экономического и политического хаоса и нестабиль­ности в Южной Корее подобный путь объединения страны казался единственно разумным и возможным.

Не случайно именно в 1955 г. в Японии возникла ориентирован­ная на сильный Север «Ассоциация корейцев, проживающих в Япо­нии» (Чэилъ чосонин чхон ёнхапхве; сокращенное название — Чо чхонрён). Своими задачами Ассоциация ставила: 1) всяческую под­держку КНДР; 2) защиту прав корейских соотечественников в Япо­нии; 3) поддержку демократического движения народа Южной Ко­реи; 4) поддержку демократических и революционных сил в Японии и других странах мира.

Именно в годы успешно реализовывавшейся трехлетки впервые за­говорили о так называемой чучхейской, т. е. самостоятельной (неза­висимой от СССР), линии развития корейской революции. Впервые о чучхе Ким Ирсен заявил в своей речи «Об изжитии догматизма и формализма и установлении чучхе в идеологической работе», произ­несенной 28 декабря 1955 г. перед работниками партийной пропаганды и агитации[7].

Чучхе, или особая корейская «самостоятельность», стала возмож­ной благодаря большим экономическим успехам КНДР, достигнутым с помощью Советского Союза. Между тем успешное завершение трех­летнего плана совпало по времени с разворачивавшимся в СССР отходом от «сталинских» методов управления государством, с крити­кой «культа личности» И. В. Сталина на XX съезде КПСС. Если бы КНДР последовала примеру КПСС, то тогда и ТПК также следовало бы отказаться от идеи особой роли Ким Ирсена в корейской револю­ции и построении социализма на корейской земле.

Очевидно, Ким Ирсен и часть высшего руководства страны не же­лали менять политический строй, установившийся в первой половине 1950-х годов. В современной российской историографии подобная ли­ния объясняется исключительно волей «вошедшего во вкус власти», «честолюбивого» «северокорейского диктатора» Ким Ирсена. Однако позиция автора настоящей монографии несколько иная. Не вдаваясь в рассуждения о личных качествах Ким Ирсена, хотелось бы заметить, что на протяжении всей предшествующей истории, в том числе и в колониальный период, Корея была монархией, т. е. управлялась абсо­лютной властью одной «идеальной», «близкой к Небесам» личности. Трудно представить, чтобы за одно десятилетие корейский народ смог полностью распроститься с монархической культурой власти и пере­ориентироваться на демократические ценности. Так называемые «на­родные комитеты», создававшиеся в 1945-1946 гг., соотносятся скорее с традиционными формами трудовой организации, нежели с новой коммунистической (советского образца) идеологией. Пример Южной Кореи, в которой с 1948 по 1979 г. у власти находились «идеализиро­вавшиеся» современниками «диктаторы», доказывает справедливость авторской точки зрения. Скорее всего, фигура, подобная Ким Ирсену, была объективно необходима Северной Корее, где в условиях отсут­ствия рынка для мобилизации широких народных масс требовалась сильная власть.

Таким образом, для того чтобы сохранить статус-кво своей власти, Ким Ирсену необходимо было ликвидировать оппозицию и вырабо­тать новую линию экономического и политического развития, более независимую от «ревизионистского» Советского Союза, чересчур тес­ные контакты с которым могли расшатать существующий порядок.

Борьба с оппозицией, о которой пишется и в северокорейской ис­ториографии, началась еще в 1953 г. Тогда пострадали коммунисты — выходцы из Южной Кореи во главе с Пак Хонъёном (1900-1955), об­виненном в «шпионаже» в пользу США. Борьба с «советской» (со­стоявшей из выходцев из СССР) и «яньаньской» (выходцы из Китая) группировками была развернута позже.

Выработкой новой политики КНДР, направленной на «независи­мое» развитие, занялся III съезд ТПК.

§ 2. III съезд Трудовой партии Кореи и курс на независимое развитие. Движение Чхоллима

III съезд ТПК проходил с 23 по 29 апреля 1956 г. На нем с отчет­ным докладом ЦК ТПК выступил Ким Ирсен. В опубликованных в 1950-х годов на русском языке выдержках из этого отчетного доклада представлены лишь те фрагменты, в которых говорится об итогах и планах экономического развития страны. Однако известно, что на Щ съезде ТПК, возможно неофициально, также обсуждались решения XX съезда КПСС. Доступная информация о том, каким образом в КНДР отреагировали на критику «культа личности» И. В. Сталина, носит весьма противоречивый характер.

В современной северокорейской историографии основные вопросы, обсуждавшиеся на III съезде ТПК, представлены так, будто бы там решения XX съезда КПСС вообще не затрагивались.

В южнокорейской историографии утверждается, что на III съез­де ТПК отрицательно восприняли осуждение «культа личности» И. В. Сталина. Многое из произнесенного на XX съезде КПСС бы­ло объявлено «ревизионизмом», нарушением принципов марксизма-ленинизма и пролетарской диктатуры.

В советской историографии этот вопрос описан без четких указа­ний на поддержку или неприятие решений XX съезда КПСС в Север­ной Корее. Однако «обтекаемость» стиля наводит читателя на мысль о том, что в КНДР решения XX съезда КПСС все же были воспри­няты положительно. В июле 1956 г. Ким Ирсен совершил офици­альный визит в СССР, во время которого обсуждались вопросы двусторонних отношений, положение на Корейском полуострове и в Азии в целом.

С другой стороны, события, произошедшие в КНДР во второй половине 1956 г., представляются вполне «логичными», если исхо­дить из того, что Ким Ирсен и его сторонники не приняли критику «культа личности» И. В. Сталина. На Августовском пленуме ЦК ТПК 1956 г. Ким Ирсен зачитал доклад «О происках антипартийных, ан­тиреволюционных фракций». В докладе критиковалась позиция «со­ветской» фракции ТПК во главе с Чхве Чхаником и Пак Чханоком. Их поддержка решений XX съезда КПСС (и попытка выступить про­тив «культа личности» Ким Ирсена) объявлялась «ревизионистской», а их действия в местных партийных организациях, направленные на поддержку новой политической линии СССР, расценивались как по­меха движению корейского народа к социализму. Пленум принял ре­шение об исключении из партии всех членов «советской» группировки во главе с Чхве Чхаником и Пак Чханоком. В конце 1956 г. некоторые из членов группировки были арестованы, а некоторые отправлены на пенсию.

Декабрьский пленум ЦК ТПК 1956 г. снова вернулся к вопросу о «ревизионизме в мировом коммунистическом движении» и «фракционизме внутри партии», что стало очередным ударом не только по «советской», но и по прокитайской «яньаньской» группировке.

Таким образом, к концу 1956 г. Ким Ирсену удалось окончательно сконцентрировать власть в своих руках, «очистить» партию от оппо­зиции и приступить к строительству особого «корейского социализ­ма», ни на что не похожего и ни от кого не зависимого.

Идея о необходимости поиска особого пути для развития корей­ской революции, очевидно, была поддержана большинством населе­ния страны, что вполне объяснимо. На протяжении многих столе­тий своей истории, а в особенности начиная с конца XIX в., Ко­рея нередко оказывалась в зависимости от окружавших ее сильных держав: Китая, России, Японии. Японская колонизация Кореи до крайности обострила стремление корейского народа жить самосто­ятельно, не подвергаясь влиянию какой-либо державы. Опыт Южной Кореи, оборону которой контролировали США, еще больше усили­вал стремление Севера к самостоятельности в экономике и политике, несмотря на тесные отношения с Советским Союзом. Поэтому, когда в 1956 г. успешное выполнение трехлетнего плана заложило фунда­мент экономического развития, а критика в СССР «культа личности» И. В. Сталина обозначила будущие расхождения в идеологии, руко­водство КНДР приступило к практическим шагам для реализации новой (выстраданной в годы колонизации Кореи) линии на самостоя­тельное и независимое развитие.

С трибуны Декабрьского пленума ЦК ТПК 1956 г. было заявлено о необходимости развертывания всенародного движения за максималь­ную мобилизацию внутренних ресурсов, которое обеспечило бы стре­мительное развитие КНДР. В условиях, когда в связи с отходом от «просоветской ориентации» ожидалось сокращение помощи со сторо­ны СССР, более интенсивное использование внутренних ресурсов ста­ло единственно возможным способом для обеспечения поступатель­ного развития. Был выдвинут лозунг: «Устремимся вперед темпами Чхоллима!» Слово Чхоллима означает «лошадь [покрывающую за день расстояние в] 1000 ли[8]». Так в Корее с давних времен называли очень хороших, «идеальных» лошадей, символически изображая их с крыльями. Новое народное движение Чхоллима должно было стать одной из важнейших составляющих выполнения нового пятилетнего плана экономического развития КНДР (1957-1961), направленного на построение в Корее социалистического индустриально-аграрного го­сударства. Основные наметки плана были определены также на III съезде ТПК. (Окончательно первый пятилетний план был утвержден в июне 1958 г. на III сессии Верховного народного собрания второго созыва.)

Движение Чхоллима не было первым «народным движением»[9], направленным на реализацию тех или иных задач на пути построения социализма. Еще в 1947 г. началось движение «за социалистическое преобразование частной торговли и промышленности», завершившее­ся в 1955 г.

В 1953 г. началось движение «за кооперацию в деревне». Оно про­должалось до 1958 г. и проходило по трем основным направлениям: 1) кооперация на основе совместного производства; 2) кооперация на основе совместного производства и совместной эксплуатации земли, и 3) кооперация на основе совместного производства и совместного пользования как землей, так и скотом и орудиями труда. Наиболее распространенным было третье направление. Традиционно, на про­тяжении многих столетий, в корейской деревне существовали различ­ные организации по совместному использованию скота, орудий труда и взаимопомощи в обработке земли[10]. Поэтому уже к 1956 г. было кооперировано 80% всех крестьянских хозяйств, обрабатывавших 78% сельскохозяйственных угодий.

Движение Чхоллима отличалось от всех предыдущих тем, что опе­рировало традиционным корейским понятием, как бы давая тем са­мым новое, особое, «исконно корейское» направление развитию стра­ны. Движение Чхоллима было противопоставлено позиции уже раз­громленной «просоветской» группировки в ТПК, утверждавшей, что успешные социалистические преобразования в Корее будут невозмож­ны без помощи СССР. Руководство КНДР во главе с Ким Ирсеном пыталось доказать обратное, утверждая, что построить развитую со­циалистическую экономику возможно, опираясь на энтузиазм и твор­чество масс. Для изучения ситуации на местах в провинцию были отправлены партийные руководители.

Первые, весьма успешные шаги в рамках движения Чхоллима бы­ли сделаны уже в 1957 г. Согласно официальной северокорейской статистике, трудящиеся Кансонского сталелитейного завода, кото­рый Ким Ирсен посетил 28 декабря 1956 г., вместо запланированных 90 тыс. тонн проката выпустили 120 тыс. тонн при номинальной про­изводственной мощности в 60 тыс. тонн. План производства промыш­ленной продукции на 1957 г. был перевыполнен на 17%, а общий рост промышленного производства составил 44%. Таким образом, суть дви­жения Чхоллима сводилась к тому, чтобы с помощью «мобилизации внутренних ресурсов» преодолеть ограниченность производства, обу­словленную его формальными технико-технологическими параметра­ми, и добиться экономического роста.

В 1958 г. движение Чхоллима развернулось по всей стране и было подкреплено широкомасштабной идеологической работой, направлен­ной на воспитание веры в то, что ограниченные материальные воз­можности не являются помехой для достижения новых высоких ре­зультатов.

В том же 1958 г., 8 сентября, выступая на митинге в честь 10-ле-тия образования КНДР, Ким Ирсен обратился к вопросу культур­ной революции, говорил о значении научно-технической и идеологи­ческой работы[11]. С точки зрения современной северокорейской ис­ториографии именно эта речь дала толчок развитию теории «трех революций» — идеологической, технической и культурной[12]. Ее суть состояла в утверждении о том, что с победой социализма револю­ция не завершается. Революция продолжается вплоть до построения коммунизма, трансформируясь в «три революции», из которых важ­нейшей является идеологическая, позволяющая «взять материальную крепость коммунизма». Техническая революция, наоборот, позволяет «покорить идеологическую крепость коммунизма». Таким образом, теория «трех революций» обосновывала необходимость дальнейшей борьбы и оправдывала «временные трудности» и неустроенность жиз­ни людей, являясь вместе с движением Чхоллима одним из идеоло­гических механизмов мобилизации народа.

Несомненно, движение Чхоллима стало одной из основ достиже­ния еще более высоких экономических показателей по сравнению с предшествовавшей трехлеткой. Согласно северокорейской статистике, основные показатели роста промышленного производства, запланиро­ванные на первую пятилетку (1957-1961), были достигнуты всего за 2 года и б месяцев, а полностью пятилетний план был выполнен в 1960 г. За это время промышленное производство КНДР выросло в 3,5 раза, а среднегодовые темпы прироста производства за указанный период составили 36,3%. Северокорейская историография объясняет успехи движения Чхоллима мудрым руководством Ким Ирсена, а также осо­быми подходами в идейной работе, которые помогли настроить массы на новый трудовой ритм.

В настоящее время трудно полностью согласиться с этими утвер­ждениями или опровергнуть. Однако в любом случае важнейшей со­ставляющей подобного экономического роста стала материально-тех­ническая база, заложенная с помощью СССР в годы первой трех­летки, а также опора руководства КНДР на элементы традицион­ной культуры конфуцианского коллективизма, верности государству и служения старшим[13].

Кроме того, и в годы первой пятилетки 1957-1961 гг. помощь СССР, хотя и заметно сократившаяся, все же оставалась по-прежнему значительной. Так, в августе 1956 г. СССР снова предоставил КНДР второй безвозмездный кредит на восстановление народного хозяйства, сумма которого составила примерно ¹/₃ от объемов кредита 1953 г., т. е. 67,5 млн рублей (по курсу 1961 г.; или порядка 300 млн дорефор­менных рублей). По-прежнему весьма значимой оставалась научно-техническая и культурная помощь СССР. 14 октября 1957 г. между Академией наук СССР и Академией наук КНДР было подписано Соглашение о научном сотрудничестве, а 17 марта 1959 г. — Соглашение об оказании СССР технической помощи КНДР. С 1953 по 1960 г. в Се­верной Корее работало около 1,5 тыс. советских инженеров, ученых, экономистов.

Несмотря на появление своего особого курса, КНДР все же оста­валась страной социализма, страной, сдерживавшей потенциальную угрозу со стороны США, которые имели многочисленные военные базы на территории Южной Кореи. Поэтому, при всех разногласи­ях и расхождениях с руководством КНДР, СССР не мог оставить без помощи своего дальневосточного соседа.

В 1961 г. в связи с военным переворотом, совершенным в Южной Корее «революционерами» во главе с генералом Пак Чонхи, ситуа­ция на Корейском полуострове снова обострилась. Установление на Юге военной диктатуры, программа действий которой еще не была ясна, делало реальной угрозу возникновения новой войны. Поэтому в конце июня 1961 г. Ким Ирсен совершил официальный визит в СССР, где провел переговоры с Н. С. Хрущевым. По итогам перего­воров 6 июля 1961 г. был подписан «Договор о дружбе, сотрудниче­стве и взаимной помощи между Союзом Советских Социалистических Республик и Корейской Народно-Демократической Республикой».

Несмотря на то, что название Договора указывало на его всесто­ронний характер, его основным положением стала договоренность о военной или иной помощи в случае, если одна из сторон подвергнет­ся вооруженному нападению и окажется в состоянии войны (ст. 1). Также стороны брали на себя обязанность не вступать в какие-либо коалиции, направленные против другой договаривающейся стороны (ст. 2). Договор предусматривал взаимные консультации по вопросам безопасности (ст. 3) и дальнейшее развитие культурных и экономиче­ских связей (ст. 4).

Заключение нового договора между СССР и КНДР, в котором главными были вопросы взаимной обороны, должно было предосте­речь Южную Корею (или США) от попыток вооруженного объеди­нения Корейского полуострова. Статья 5 Договора как раз указывала на то, что объединение Кореи должно произойти на «мирной демо­кратической основе».