Глава 13. КНДР В 1970-1980-Х ГОДАХ:

«БОРЬБА ЗА ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ

ПОСТРОЕНИЕ СОЦИАЛИЗМА».

КНДР ПЕРЕД КОМПЛЕКСОМ ПРОБЛЕМ

История Северной Кореи последней четверти XX столетия описа­на в отечественной исторической литературе, пожалуй, наименее по­дробно. Выше уже упоминался ряд специальных работ, главным обра­зом статей, раскрывающих отдельные аспекты истории КНДР. Одна­ко комплексного исследования, в котором представлялась бы общая картина развития событий, пока нет. Отчасти это объясняется труд­ностью в определении тех или иных исторических оценок, поскольку и в начале XXI столетия все еще неясно, какой путь дальнейшего развития изберет КНДР.

Северокорейская историография 1990-х годов в описании указан­ного исторического периода делает акцент главным образом на «успе­хах и достижениях» корейского народа и обходит молчанием некото­рые важные моменты. Например, известно, что в КНДР принимался шестилетний план экономического развития на 1971-1976 гг. и два семилетних плана на 1978-1984 и 1987-1993 гг. Однако современная историография КНДР не объясняет причин «перерывов» между эти­ми планами в 1977 и 1985-1986 гг. В южнокорейских работах они именуются «подготовительными периодами»[1].

В Южной Корее выходит большое количество изданий, описыва­ющих самые различные аспекты современной жизни КНДР. Возглав­ляет эту работу Институт Северной Кореи (Пукхан ёнгусо), издаю­щий, в частности, ежемесячный журнал «Северная Корея» (Пукхан). Южнокорейское агентство новостей «Ёнхан ньюсы» публикует еже­месячные информационные бюллетени по Северной Корее, в которых приводятся выдержки из газет и других средств массовой информа­ции КНДР.

§ 1. Новая политика мобилизации народа

Итак, после завершения V съезда ТПК Северная Корея начала готовиться к выполнению шестилетнего плана экономического разви­тия 1971-1976 гг. Согласно северокорейским официальным данным, план был успешно выполнен. Среднегодовой прирост промышленной продукции составлял около 16,3%, а валовой объем промышленной продукции возрос к 1976 г. в 2,5 раза по сравнению с 1970 г.

В условиях северокорейской критики «ревизионизма» в коммуни­стическом движении, т. е. идеологической критики СССР и стран Во­сточной Европы, и как следствие — вынужденного охлаждения отно­шений с этими странами, оказывавшими ранее большую материально-техническую помощь, для выполнения заданий шестилетнего плана руководству КНДР пришлось искать новые пути мобилизации трудо­вых ресурсов народа Северной Кореи.

В феврале 1973 г. на расширенном заседании Политического коми­тета ЦК ТПК Ким Ирсен предложил организовывать из молодых пар­тийных работников так называемые «группы трех революций» (самдэ хёнмён сочжо) и посылать их на важные промышленные предприя­тия и в сельскохозяйственные кооперативы для того, чтобы эти груп­пы, выполняя роль руководителей, «вооружали» трудящиеся массы идеями чучхе и способствовали развитию «трех революций» (идеоло­гической, технической и культурной).

«Группы трех революций» состояли обычно из 20-30 человек. В их задачу входила борьба с консерватизмом, бюрократизмом и чрез­мерной опорой на опыт старых руководящих кадров, а также внедре­ние новой техники и методов работы на местах. Деятельность таких групп должна была перерасти в общегосударственное движение, ру­ководство которым осуществлялось непосредственно из ЦК ТПК.

Таким образом, с развертыванием «движения групп трех револю­ций» в КНДР началась постепенная замена старых руководящих кад­ров на молодые, которые, впоследствии став сторонниками Ким Ченира (сына Ким Ирсена) как лидера молодежи, смогли бы стать его надежной опорой в будущем, когда власть в стране перейдет к нему. В 1974 г. было заявлено о том, что Ким Ченир является официаль­ным преемником Ким Ирсена. Это было сделано с трибуны историче­ского VIII пленума ЦК ТПК 5-го созыва, открывшегося в Пхеньяне 11 февраля. Ким Чениру, родившемуся 16 февраля 1942 г.[2], в ту пору было всего 32 года. Формально основанием для избрания Ким Чени-ра в качестве продолжателя «чучхейского дела» Ким Ирсена были не его близкие родственные отношения, а то, что именно Ким Ченир оказался единственным из всех, кто смог правильно понять «великое дело» вождя.

Помимо определения будущего преемника Ким Ирсена, VIII пле­нум ЦК ТПК принял ряд важнейших решений. С трибуны пленума было объявлено о полной отмене налоговой системы в стране. Подоб­ное решение должно было стать еще одной вехой на пути успешного построения социализма, улучшить жизнь народа. КНДР с гордостью объявила всему миру, что стала первой в мире страной без налогов.

Одновременно был принят курс на «грандиозное социалистиче­ское строительство» (сахвечжуый тэ консоль). Для его успешной ре­ализации требовалось найти новые пути мобилизации народа, а также привлечения новых технологий и финансовой помощи из-за рубежа. Решением задач первой группы — мобилизации населения — занялся лично Ким Ченир. Ким Ирсен, прежде чем стать высшим руководи­телем страны, проявил себя в годы японской колонизации Кореи и в годы Корейской войны как мужественный борец за независимость страны. Для того чтобы молодой Ким Ченир смог в будущем стать полноправным лидером, ему также требовалось «заработать» это пра­во в глазах народа. Поэтому с середины 1970-х годов Ким Ченир начал активно заниматься теоретической разработкой идей чучхе и мобили­зацией народных масс на трудовые подвиги.

Сразу после VIII пленума ЦК ТПК, 19 февраля 1974 г., Ким Ченир в своей речи на Общереспубликанском семинаре партийных работников провозгласил «преобразование всего общества на основе идей чучхе» (он сахве чучхе сасанхва) как программу-максимум ТПК. Вслед за этим в рамках новой программы в КНДР началось массовое идеологическое обучение народа. Повсеместно были созданы вечер­ние, а также производственные курсы по изучению идей чучхе. По всей стране появились музеи Ким Ирсена, рассказывавшие как о его антияпонской борьбе и революционной деятельности в целом, так и о конкретных делах вождя в той местности, где был построен музей. Кроме того, постепенно стали появляться центры изучения «револю­ционных идей» Ким Ченира.

Однако простого изучения идей чучхе оказалось явно недостаточ­но для того, чтобы максимально мобилизовать народ Северной Кореи. Требовалось создать такую атмосферу, в которой были бы оправданы непростые условия жизни, постоянные испытания. А что может луч­ше оправдать все лишения, как не война? С середины 1970-х годов ру­ководство страны стало управлять экономической жизнью общества, сравнивая трудовую деятельность граждан с боевыми действиями.

В феврале 1974 г. Ким Ченир наметил курс на ведение «скорост­ного боя» (сокточжон) в социалистическом строительстве. С этого времени экономическое строительство стало превращаться в подобие некоей большой боевой операции или даже «войны» в экономике стра­ны. Говорилось о том, что трудящимся необходимо «брать высоты», скажем, в добыче 100 млн тонн угля, или в производстве 5 млн тонн цемента, или 1 млн тонн цветных металлов. Подобные «высоты» во­шли затем как составная часть в «десять крупнейших задач строи­тельства социалистической экономики». Для решения указанных за­дач требовалось открыть «пять фронтов»: «фронт капитального стро­ительства», «фронт промышленности», «фронт сельского хозяйства», «фронт транспорта» и «фронт рыбной промышленности». На этих «фронтах» как раз и следовало «сражаться» методом «скоростного боя». Для большей эффективности «скоростных боев» в Северной Ко­рее время от времени объявлялись так называемые «70-дневные бои», «100-дневные бои», «200-дневные бои»[3] для выполнения какой-ли­бо конкретно поставленной задачи. Благодаря этому в стране должна была создаваться постоянная атмосфера экстремального напряжения сил.

С декабря 1975 г. в КНДР было развернуто очередное новое «дви­жение за обладание красным знаменем трех революций», которое бы­ло объявлено продолжением движения Чхоллима, только уже на но­вом этапе борьбы за полное и окончательное построение социализма. Целями движения были обозначены усиление идейного подъема, духа технического творчества и повышение культурного уровня.

Между тем руководство КНДР, очевидно, понимало, что в услови­ях непростых отношений с СССР и странами Восточной Европы, т. е. при вынужденной частичной самоизоляции, достигнуть каких-либо экономических успехов, опираясь только на энтузиазм народа, вряд ли было возможно. Поэтому в середине 1970-х годов оно прилагало немалые усилия для развития экономических и дипломатических от­ношений со странами Западной Европы.

Начиная с 1970 г. стал стремительно расти товарооборот КНДР с рядом развитых стран Западной Европы, а также с Японией, достиг­нув максимума с последней в 1974 г. (634 млн рублей по курсу 1974 г.). Одновременно продолжился процесс нормализации дипломатических отношений. В 1973 г. были установлены отношения со Швецией, Нор­вегией, Данией, Финляндией, в 1974 г.— с Австралией, Австрией и Швейцарией. С теми странами, с которыми не удавалось установить дипломатические отношения, нередко создавались совместные торговые организации. Например, в 1973 г. был образован Торговый со­вет Великобритании — КНДР. Почти половина товарооборота КНДР с капиталистическими странами приходилась на долю Японии. Как отмечается в отечественной литературе, причина такого повышенного интереса Северной Кореи к сотрудничеству с развитыми западными странами заключалась, с одной стороны, в ее желании не отставать от Южной Кореи, для которой активные отношения с Западным миром стали одной из важнейших составляющих ее экономического успеха; с другой — в понимании того, что страны Восточной Европы были не в состоянии предоставлять современное, построенное по новейшему слову техники оборудование[4].

Однако из-за невозможности соблюдения взятых на себя обяза­тельств, по причине недостаточно высокого уровня развития эконо­мики уже 1975 г. показал резкое сокращение торговых связей КНДР с Западной Европой, продолжавшееся вплоть до 1977 г.

В это непростое для КНДР время, в 1976 г., Советский Союз за­ключил с Северной Кореей ряд соглашений, по которым ей предпола­галось выделить кредиты на реконструкцию металлургического заво­да им. Ким Чхэка, строительство Чхончжинской ТЭЦ и ряда других народнохозяйственных объектов, а также кредит на покрытие причи­тавшихся СССР платежей — всего на сумму более 500 млн рублей.

С 1978 г. КНДР снова смогла добиться увеличения товарооборота со странами Запада и к 1980 г. довела его до уровня показателей 1974 г. — лучшего в торговле с Западом.

К очередному VI съезду ТПК Северная Корея подошла в атмосфе­ре разворачивания экономических «боев» и «фронтов» и попытками вырваться из обусловленной политикой «самостоятельности» изоля­ции через налаживание «нестандартных» контактов.

§ 2. VI съезд Трудовой партии Кореи.

Попытка «открытия» северокорейского общества в 1980-е годы

VI съезд ТПК проходил с 10 по 14 октября 1980 г. Как и на пред­шествующем съезде, в его работе участвовало около 3000 делегатов. Программа VI съезда ТПК также была достаточно ординарной: от­четный доклад ЦК ТПК, отчетный доклад Центральной ревизионной комиссии, избрание руководящих органов ТПК. Кроме того, на съезде рассматривался новый устав партии.

В отчетном докладе Ким Ирсен подтвердил, что «генеральной задачей корейской революции» является «преобразование всего общества на основе идей чучхе». Основными направлениями эконо­мического развития были определены: большая самостоятельность (чучхе), модернизация экономики и более активное использование до­стижений науки. В социалистическом строительстве была поставлена задача создания материально-технической базы полностью победив­шего социализма и достижение значительного подъема материально­го и культурного уровня жизни народа.

Таким образом, ничего коренным образом отличного по сравне­нию с той политикой, которую КНДР проводила в предшествующее десятилетие, на съезде обозначено не было. Однако особую важность решениям VI съезда ТПК придала четкая формулировка Ким Ирсеном северокорейской политики объединения страны. В принципе, план объединения, предложенный Ким Ирсеном, появился в КНДР еще в начале 1960-х годов: создать будущее единое демократическое государство на конфедеративной основе и дать ему «нейтральное» на­звание Коре[5] (Демократическая Конфедеративная Республика Ко­ре — ДКРК). VI съезд ТПК выдвинул проект образования ДКРК как единственно правильный и единственно возможный путь объединения Корейского полуострова.

На пост Генерального секретаря ЦК ТПК съезд снова избрал Ким Ирсена и еще раз подтвердил, что Ким Ченир является его официаль­ным преемником. По итогам выборов Ким Ченир вошел в руководя­щий состав ТПК, став пятым по значимости членом Исполнительного комитета. На съезде был также принят новый устав партии, особенно­сти которого в исторической литературе, по крайней мере, до самого последнего времени, специально не рассматривались.

Сразу после завершения съезда Ким Ирсен призвал «на всех фрон­тах социалистического строительства» развернуть «движение за со­здание темпов [развития] 1980-х годов». В октябре 1981 г. состоялся IV пленум ЦК ТПК б-го созыва, на котором были поставлены кон­кретные задачи экономического строительства. Одной из них было строительство «Западноморского шлюза»[6] в устье реки Тэдонган у порта Нампхо, который, перекрыв устье, должен был сделать реку бо­лее полноводной и обеспечить лучшие условия орошения в ее нижнем течении. Иногда этот шлюз называют «Нампхоской плотиной».

В 1981 г. впервые за пять лет Советский Союз подписал с КНДР  соглашение о погашении части задолженностей Северной Кореи. Для выполнения задач, поставленных съездом, а также завершения вто­рого семилетнего плана (1978-1984) были мобилизованы все возмож­ные силы. Согласно официальным северокорейским данным, за годы семилетки валовая промышленная продукция возросла в 2,2 раза, а ежегодные темпы прироста промышленного производства составили 12,2%.

В начале 1980-х годов в Северной Корее развернулось грандиозное строительство. К 70-летнему юбилею Ким Ирсена, к 15 апреля 1982 г., в Пхеньяне были построены такие монументальные сооружения, как Народный дворец учебы (центральная государственная библиотека), Монумент идеям чучхе. Триумфальная арка (в честь антияпонских партизан, «освободивших Родину» под руководством Ким Ирсена), Стадион им. Ким Ирсена, Водно-спортивный комплекс Чхангванвон, Пхеньянский родильный дом. 24 июля 1986 г. была успешно сдана в эксплуатацию восьмикилометровая Нампхоская плотина.

В 1985 г. руководство КНДР начало проводить активную работу по объединению предприятий в управляемые из единого центра струк­туры. (Возможно, подобной политикой руководство КНДР пыталось внедрить положительный опыт южнокорейских крупных финансово-промышленных корпораций чэболь.)

Вообще, середина 1980-х годов ознаменовалась в КНДР попыткой более внимательно присмотреться к зарубежному опыту и сделать страну более открытой внешнему миру.

С 16 мая по 1 июля 1984 г., впервые за 23 года Ким Ирсен нанес официальный визит в СССР, а также в страны Восточ­ной Европы — Польшу, Германию, Чехословакию, Венгрию, Югосла­вию, Болгарию, Румынию. В свое восточноевропейское турне Ким Ир­сен отправился на спецпоезде, выехав из Пхеньяна 16 мая и посетив по дороге ряд городов (Красноярск, Свердловск и др.). Московская часть визита Ким Ирсена проходила с 23 по 25 мая 1984 г. 24 мая в Кремле прошли переговоры с Генеральным секретарем ЦК КПСС К. У. Черненко. Как отмечается в отечественной исторической лите­ратуре, визит Ким Ирсена укрепил традиционные отношения дружбы и сотрудничества между СССР и КНДР. О каком-либо особом зна­чении указанного визита для развития Северной Кореи или советско-корейских отношений также не упоминается.

Очевидно, немалое влияние на Ким Ирсена оказала поездка в Во­сточную Европу, опережавшую СССР на пути реформ. По возвра­щении из поездки на очередной сессии Постоянного совета Верхов­ного Народного Собрания был окончательно выработан и 8 сентября 1984 г. принят «Закон КНДР о совместном предпринимательстве». За­кон был рассчитан прежде всего на привлечение западного капитала и технологий. Считается, что на принятие Закона определенное вли­яние оказал опыт Китайской Народной Республики по привлечению иностранного капитала. В октябре 1984 г. был опубликован проект «Совместного предприятия № 1», которое должно было создаваться вместе с французской фирмой «Бернар констрактинг» для строитель­ства нового отеля на речном острове Янгакакто в Пхеньяне. Однако в связи с большой внешней задолженностью, а также пугавшей ино­странных партнеров чучхейской («самостоятельной») идеологией и отсутствием реальных гарантий большого притока капиталов из-за рубежа не было. Вместе с тем сам факт готовности более тесного со­трудничества с Западом в рамках правил рыночной экономики был весьма показателен.

Если раньше, вплоть до начала 1980-х годов. Ким Ирсен все­гда носил френч, который должен был символизировать привержен­ность «истинным традициям» коммунистического и рабочего движе­ния (1940-1950-х годов), то после поездки в Восточную Европу, с июля 1984 г., он стал носить классический костюм-двойку и уже никогда не возвращался к френчу. Казалось, в стране в скором будущем должны были наступить перемены.

В марте 1985 г. в СССР новым Генеральным секретарем ЦК КПСС был избран М. С. Горбачев, начавший постепенно проводить курс на реформирование советского общества. Для встречи с новым руково­дителем КПСС в 1986 г. Ким Ирсен совершил официальный визит, продолжавшийся с 22 по 26 октября. На этот раз Ким Ирсен, уже хорошо знакомый с новыми советскими реалиями, от­правился в Москву не на поезде, а на самолете[7]. На переговорах была констатирована необходимость «поднятия советско-корейского сотрудничества на новую ступень во всех сферах жизни».

Завершив в 1984 г. второй семилетний план, Северная Корея го­товилась к принятию следующего, третьего, семилетнего плана 1987-1993 гг., для выполнения которого следовало изыскивать новые ре­сурсы.

В начале октября 1986 г., перед поездкой Ким Ирсена в Москву, Пхеньян с официальным визитом посетил Председатель Китайской Народной Республики Ли Сяньнянь. В том же октябре официальный визит в Северную Корею нанес руководитель ГДР Эрих Хонеккер.

Очевидно, во второй половине 1980-х годов КНДР решила акти­визировать контакты с СССР, странами Восточной Европы и Кита­ем. Если в 1970-е годы в руководстве КНДР существовало мнение о том, что только западные страны могут снабдить КНДР передовыми технологиями, то реалии 1980-х продемонстрировали, что Северной Корее есть что приобрести и у восточноевропейских партнеров. Но­вая внешняя политика не замедлила сказаться на внешнеторговых связях: например, в 1985 г. импорт советских машин и оборудования вырос в 2 раза, по сравнению с 1982 г.

Помимо восстановления более тесных отношений со странами Во­сточной Европы, не менее активной была политика Ким Ирсена в межкорейском диалоге. 8 сентября 1984 г., впервые в истории отно­шений между двумя корейскими государствами, КНДР отправила в Республику Корея в качестве гуманитарной помощи партию риса в связи с неурожаем в южной части Корейского полуострова. Начались экономические межкорейские переговоры и возобновились перегово­ры по линии Красного Креста. Они были временно прерваны 23 но­ября 1984 г. вооруженным конфликтом на демаркационной линии в районе Пханмунчжома в связи с побегом в Южную Корею советского стажера.

Однако основные надежды на сближение с Югом Северная Ко­рея, очевидно, возлагала на Сеульскую олимпиаду 1988 г. В 1986 г. в Швейцарии активизировались переговоры между представителями Севера и Юга о возможности совместного проведения 24-й Олимпиа­ды. Не дожидаясь достижения соглашений по этому вопросу, в Пхень­яне развернулось грандиозное строительство микрорайона Кванбок («Возрождение»), который при необходимости мог выполнять функ­ции Олимпийской деревни. Были построены новые жилые дома и на­чались проектирование и частично строительство спортзалов для бад­минтона, настольного тенниса, легкой атлетики. На острове Янгакто был выстроен новый футбольный стадион, а на острове Ныннадо в центре города — огромный стадион «1 Мая» на 150 тыс. мест. Кроме спортивных объектов было предусмотрено и осуществлено строитель­ство ряда объектов культурного назначения. Предназначение проек­тировавшихся спортивных сооружений было однозначным: на рисун­ках, изображавших внешний вид спортивных объектов, присутство­вала олимпийская символика. Одновременно были начаты работы по строительству скоростной автомагистрали Пхеньян — Кэсон, которая должна была соединить столицы Севера и Юга.

Несмотря на колоссальные усилия Северной Кореи, переговоры зашли в тупик. В самой Южной Корее было не спокойно в связи с народными выступлениями июня 1987 г. против диктатуры Чон Духвана, за пересмотр Конституции Республики Корея. К тому же 29 ноября 1987 г. был взорван южнокорейский пассажирский самолет «Боинг-707», выполнявший рейс из Ирака в Сеул. Обе стороны об­винили друг друга в организации взрыва[8], и межкорейский диалог снова прервался. Грандиозные сооружения спортивного и культурно­го назначения, казалось, остались невостребованными.

Однако с 1 по 8 июля 1989 г. в Пхеньяне планировалось прове­сти 13-й Всемирный фестиваль молодежи и студентов. В известной степени он должен был стать событием, подобным Сеульской олим­пиаде, и показать всему миру новые достижения КНДР. В работе фестиваля приняли участие делегации из 179 стран мира. Помимо молодежных организаций, на фестивале присутствовали руководите­ли ряда стран «третьего мира», с которыми у КНДР традиционно существовали хорошие отношения. Среди почетных гостей был прези­дент Республики Зимбабве, председатель Движения неприсоединения Р. Дж. Мугабе, а также ряд других высокопоставленных лиц. Прово­дились на фестивале и отдельные спортивные мероприятия, что в какой-то мере оправдало строительство грандиозных спортивных соору­жений.

На 13-й Всемирный фестиваль молодежи и студентов впервые за всю историю межкорейских отношений прибыла студентка из Юж­ной Кореи Лим Сугён, представлявшая Национальную ассоциацию студентов Южной Кореи. Она находилась в КНДР до середины ав­густа 1989 г., принимая участие в различных молодежных акциях, направленных на скорейшее объединение страны. 15 августа вместе с южнокорейским католическим священником Мун Гюхёном, кото­рый в то время также находился в КНДР, Лим Сугён вернулась на родину через пограничный пункт Пханмунчжом. Однако, поскольку она отправилась в КНДР, не получив на то предварительного согла­сия южнокорейских властей, то была арестована и по приговору суда осуждена на 5 лет принудительных работ за нарушение «Закона об охране безопасности государства».

Таким образом, к концу 1980-х годов КНДР пришла как стра­на более открытая и готовая к большей активизации отношений со странами Восточной Европы, Китаем и Южной Кореей. Несмотря на все коллизии в отношениях с Республикой Корея, в октябре 1989 г. возобновились межкорейские переговоры по линии Красного Креста, начались консультации по вопросу совместного участия Севера и Юга в 11-х Азиатских играх. 5-7 ноября 1989 г. Ким Ирсен посетил с неофициальным визитом Китайскую Народную Республи­ку, где провел переговоры с «архитектором китайских реформ» Дэн Сяопином и Генеральным секретарем ЦК КПК Цзян Цзэминем.

Налаживая все более тесные отношения с окружавшими КНДР странами, руководство Северной Кореи надеялось на успешное вы­полнение третьего семилетнего плана экономического развития, при­нятого на II сессии Верховного народного собрания 8-го созыва, ко­торая проходила 21-23 апреля 1987 г. Новый план предусматривал увеличение объемов промышленного производства в 1,9 раза, а сель­скохозяйственного—в 1,4 раза. Были запланированы достаточно вы­сокие темпы экономического роста —9,6% в год. За годы третьей се­милетки реальные доходы рабочих должны были увеличиться в 1,6, а крестьян — в 1,7 раза.