Глава 14. КНДР ПОСЛЕ РАСПАДА

СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ЛАГЕРЯ

И СМЕРТИ КИМ ИРСЕНА

Пхеньянский фестиваль молодежи и студентов был, пожалуй, по­следним крупным мероприятием, в котором «социалистический ла­герь» выступил как единое целое. Вторая половина 1989 г. ознаме­новалась началом распада мировой системы социализма. В октябре в Венгрии прекратила существование коммунистическая партия, и страна была объявлена демократической республикой. Тогда же вы­шел в отставку бессменный лидер ГДР Эрих Хонеккер. В ноябре была разрушена Берлинская стена. В том же месяце в Болгарии закончи­лось правление коммуниста «сталинского образца» Тодора Живкова, и власть в стране стала многопартийной. За Болгарией последова­ла Чехословакия. В декабре 1989 г. народ Румынии не просто сверг власть Николае Чаушеску, но и «приговорил» бывшего коммунисти­ческого президента страны к смертной казни. 12 июня 1990 г. был про­возглашен государственный суверенитет России. 12 сентября 1990 г. в Москве министры иностранных дел стран-победительниц во второй мировой войне, ФРГ и ГДР подписали договор, определявший поря­док и сроки объединения Германии. 1 июля 1991 г. был распущен Вар­шавский договор. 25 декабря 1991 г. президент СССР М. С. Горбачев ушел в отставку.

В бывших странах социализма начался экономический кризис, вы­званный перестройкой общественных политических и экономических институтов. СССР и страны Восточной Европы уже не могли оказы­вать КНДР безвозмездную помощь, как это было раньше. Они сами искали помощи. Кроме того, крушение коммунистических «режимов» в странах Восточной Европы и СССР вылилось в реакцию активного отторжения всего, что было связано с социализмом и коммунизмом. В результате в начале 1990-х годов КНДР не просто лишилась тесных связей со странами бывшего социалистического лагеря, но, казалось, обрела в их лице врагов. В северокорейской прессе новости о кризисе в бывших странах социализма теперь помещались в разделе новостей из недружественных стран капитализма.

В таких непростых условиях КНДР была вынуждена искать новых союзников и новые пути экономического и политического развития.

§ 1. Время испытаний и поиска новых путей

Одним из направлений поиска путей выхода из создавшегося по­ложения стала активизация усилий для продолжения межкорейско­го диалога и налаживания сотрудничества с экономически развитым Югом. С лета 1990 г. начались встречи представителей общественных организаций Севера и Юга, а также межправительственные перего­воры. В ходе пятого тура переговоров, 13 декабря 1991 г., в Сеуле было подписано «Соглашение о примирении, ненападении, сотрудни­честве и обмене между Севером и Югом». Шестой тур переговоров в Пхеньяне ознаменовался вступлением в силу «Совместной деклара­ции о безъядерном статусе на Корейском полуострове».

Одновременно руководство КНДР попыталось расширить эконо­мические связи со странами Запада и США. С 1993 г. в северо-во­сточной части провинции Северная Хамгён стала создаваться первая в КНДР Начжин-Сонбонская свободная экономическая зона. С США велись переговоры о возможности сотрудничества в области создания атомной энергетики КНДР. Соответствующий договор был подписан в 1994 г.

Однако большая часть промышленной базы КНДР была построена с помощью СССР и стран Восточной Европы. Оборудование постепен­но устаревало и изнашивалось. Но самое главное — стало сокращать­ся поступление нефтепродуктов и других энергоносителей из России. Все большее число предприятий останавливалось. Итоги 1990 г. пока­зали снижение уровня ВНП на 3,7%, 1991 г. — на 5,1, 1992 г. — на 7,7, 1993 г. — на 4,2%.

В 1992 г. в текст Конституции КНДР были внесены поправки, определившие место Северной Кореи в новом мире после распада «со­циалистического лагеря» и почти повсеместного крушения социализ­ма, а также предоставлявшие гражданам страны несколько больше прав и свобод.

В условиях, когда КНДР еще не удалось установить новые эффек­тивные экономические связи и перестроить свое собственное общество в соответствии с мировыми изменениями, 8 июля 1994 г. скончал­ся основатель и бессменный руководитель страны, «солнце нации», «великий вождь» «товарищ» Ким Ирсен. Как утверждают современ­ные северокорейские средства массовой информации, за день до сво­ей кончины Ким Ирсен написал некий текст, в котором он призвал корейский народ прилагать все усилия для достижения мирного объ­единения Родины. Текст стал своеобразным завещанием вождя. Ру­ководство страной должен был взять на себя Ким Ченир, который в то время курировал оборону страны. Однако Ким Ченир не стал сразу брать бразды правления в свои руки. В стране был объявлен траур. Подобно образцовому высокопоставленному сановнику старой Кореи, Ким Ченир отошел от государственных дел на три года в свя­зи с трауром по кончине отца. В это время ослабла интенсивность межкорейского диалога.

Тем временем экономика страны испытывала все большие трудности. В 1994 г. уровень ВНП понизился на 1,8, а в 1995 г.— на 4,6%. Продолжал падать объем внешней торговли с Россией. С 430 млн долларов в 1993 г. уровень товарооборота между двумя странами со­кратился до 130 млн в 1994 г. и ориентировочно до 100 млн в 1995 г. В 1995 г. уровень совокупного дохода на душу населения сократился до 239 долларов США, что было в три раза меньше показателей 1990 г. (910 долларов).

С середины 1990-х годов Восточная Европа и страны СНГ прак­тически перестали получать какую-либо информацию из КНДР. В странах Запада и в Южной Корее ситуацию в КНДР определяли ис­ходя из оценочных данных.

Положение в Северной Корее стало меняться с 1997 г., после за­вершения периода трехлетнего траура по Ким Ирсену. Очевидно, за эти три года Ким Ченир понял, что сразу ему не удастся стать пол­номасштабным легитимным преемником отца. Для этого требовалось иметь большие заслуги в деле государственного строительства, подоб­ные тем, какие имел Ким Ирсен. Однако, согласно идеям чучхе, об­щество не может жить без вождя. Поэтому с 1997 г. в КНДР началась планомерная реализация политики «обессмерчивания» Ким Ирсена. С 8 июля 1997 г. было объявлено о введении нового летоисчисле­ния чучхе, которое начиналось с 1912 г. — года рождения Ким Ирсена. Таким образом, 1997 г. становился «86-м годом чучхе». Такое летоис­числение не было чем-то новым и необычным для традиционной ко­рейской культуры. В соседней Южной Корее с 1948 по 1962 г. было официально принято и полностью никогда не исчезало национальное летоисчисление, начинавшееся от года основания государства Древ­ний Чосон «отцом» корейской нации Тангуном (2333 г. до н.э.). Мно­гочисленные корейские «новые религии», распространенные в Южной Корее, также имеют свои собственные летоисчисления, начинающие­ся от года рождения или года «прозрения» того или иного основателя религии.

Впервые о возможности введения нового летоисчисления чучхе было объявлено еще 15 апреля 1994 г. во время общенародного празд­нования последнего дня рождения Ким Ирсена. В июле 1997 г. бы­ло принято постановление о том, что дни рождения Ким Ирсена бу­дут отмечаться и в будущем, но под названием «Праздник Солнца» (Тхэянчжолъ).

Особую роль в распространении утверждения о том, что Ким Ир­сен не умер, а «вечно жив», сыграло сооружение по всей стране так называемых «стел вечной жизни» (ёнсэнтхап), на которых были вы­сечены слова: «Великий вождь товарищ Ким Ирсен вечно находится с нами»[1]. В Преамбуле к новой редакции Конституции КНДР 1998 г. записано, что жители КНДР относятся к Ким Ирсену как к «вечному президенту КНДР». С 1997 г. корейская нация стала называться «на­цией Ким Ирсена», а корейский язык — «языком нации Ким Ирсена».

Таким образом, благодаря многочисленным кампаниям, которые начали активно разворачиваться с 1997 г., в северокорейском обществе стала проводиться идея о том, что телесная смерть вождя совсем не означает его духовной смерти. Он жив в своих трудах, результаты которых ощущаются в повседневной жизни КНДР.

Для большей «наглядности» постулата о возможности «вечной жизни» руководство КНДР стало обращаться к традиционным корей­ским верованиям и культам. К 1994 г. была «восстановлена» гробница легендарного основателя корейской нации Тангуна. Северокорейские археологи пытались доказать, что Тангун был реальным человеком, основавшим самое первое корейское государство с центром в север­ной части Корейского полуострова и столицей в Пхеньяне. Таким образом утверждалось большее право Северной Кореи на то, чтобы стать центром в процессе объединения родины. Кроме того, ежегодно у гробницы Тангуна 3 октября, т. е. в день его рождения, стали проводиться регулярные церемонии жертвоприношения его духу, имевшие общегосударственное значение. Иными словами, в КНДР был офици­ально признан традиционный культ предков, согласно представлени­ям которого дух умершего в течение определенного периода времени может воздействовать на жизнь живущих[2]. Таким образом, через возрожденный культ Тангуна руководство КНДР находило еще одно основание для иллюстрации тезиса о «вечной жизни» Ким Ирсена. Подобно сооружению гробницы Тангуна, «первопредка» корейского народа, бывшая пхеньянская резиденция Ким Ирсена была переобо­рудована в мавзолей Ким Ирсена, «отца» [севере]корейского народа, получивший название «Кымсусанский мемориальный комплекс».

В том же поворотном для КНДР 1997 г. Ким Ченир официально возглавил ТПК, будучи избранным 8 октября 1997 г. на пост Гене­рального секретаря ее Центрального комитета. В следующем году к Ким Чениру перешла вся полнота руководства обороной страны: 9 сентября 1998 г. I сессия Верховного Народного Собрания 10-го созыва избрала Ким Ченира на пост председателя Государственного ко­митета обороны. С 1991 г. он стал исполнять обязанности Верховного главнокомандующего Корейской Народной Армией. Поэтому северо­корейские средства массовой информации именуют его «великим пол­ководцем». Незадолго до избрания Ким Ченира на пост высшего воен­ного руководителя страны, в августе 1998 г., КНДР произвела испытательный запуск ракеты «Тэпходон-1», которая, пролетев воздушное пространство Японии, упала в Тихом океане. По заявлению властей КНДР, испытания ракеты носили мирный характер. Западные стра­ны связывали этот запуск с разрабатываемой, по их утверждению, в КНДР ракетно-ядерной программой.

Таким образом, после завершения траура Ким Ченир приступил к активной государственной деятельности, главными направлениями которой стали дальнейшие шаги, нацеленные на укрепление Корей­ской Народной Армии, а также на установление или восстановление и укрепление экономических и культурных связей с окружающими КНДР странами.

После 1997 г. активизировался межкорейский диалог. Было нала­жено прямое морское сообщение между отдельными портами Севера и Юга. В Пхеньяне был открыт офис международной «Корейской организации энергетического развития», с помощью которой КНДР пла­нировала продолжить работы по развитию атомной энергетики. Стал налаживаться экономический обмен между Северной и Южной Коре­ей. Его развитию немало способствовал почетный председатель юж­нокорейской корпорации «Хёндэ» Чон Чжуён. С 1999 г. Север и Юг начали вести консультации по вопросу о возможной встрече руководи­телей двух стран на высшем уровне, окончательная договоренность о которой была достигнута 8 апреля 2000 г. Историческая встреча Ким Ченира и Ким Дэчжуна состоялась 13-15 июня 2000 г. в Пхеньяне и завершилась принятием Совместной декларации Севера и Юга. Эта встреча послужила важным толчком для активизации межкорейских отношений. В сентябре 2000 г. были начаты работы по воссоединению железной дороги Севера и Юга в направлении от Сеула к Пхеньяну и далее --- к городу Синыйчжу на западном участке корейско-китайской границы.

В то же время КНДР благосклонно приняла инициативу Россий­ской Федерации по налаживанию традиционных российско-североко­рейских отношений. В 1998 г. были закончены консультации по тек­сту нового российско-северокорейского договора. 9 февраля 2000 г. состоялось подписание «Договора о дружбе, добрососедстве и сотруд­ничестве между Корейской Народно-Демократической Республикой и Российской Федерацией», положившего начало активному восстанов­лению традиционных связей между двумя странами. Первым значи­тельным шагом на этом пути стал визит в Пхеньян президента Рос­сийской Федерации В. В. Путина 19-20 июля 2000 г. По итогам визита принята Совместная декларация от 19 июля 2000 г., в которой выра­жена взаимная поддержка политики, проводимой двумя странами.

Активизация российско-северокорейских отношений на рубеже ХХ-ХХI столетий стала результатом комплекса процессов, происхо­дивших как в Северной и Южной Корее, так и в самой России. К концу XX в. Россия стала постепенно выходить из экономического кризиса и накопила некоторые резервы для того, чтобы быть в состо­янии оказывать КНДР экономическую помощь на основе взаимовы­годного сотрудничества. Перспектива воссоединения железных дорог Севера и Юга сделала для России выгодным участие в работах по вос­становлению и реконструкции железных дорог КНДР. Первые шаги в этом направлении стали предприниматься с осени 2000 г.[3]

Конец XX столетия ознаменовался для Северной Кореи и боль­шими успехами в налаживании отношений с США. 23-25 октября 2000 г. Пхеньян посетила госсекретарь США М. Олбрайт. Тогда же был запланирован (не состоявшийся) визит в КНДР президента США Б. Клинтона.

Таким образом, несмотря на продолжающуюся «социалистиче­скую фразеологию», к концу XX в. Северная Корея, экономическое положение которой стало крайне тяжелым, продемонстрировала все­му миру волю к большей открытости и, возможно, внутренним ре­формам. В конце 1990-х годов в деревне стали создаваться небольшие производственные группы пучжо, построенные по семейному прин­ципу, которым было позволено продавать излишки продукции, про­изведенной сверх плана. Еще в 1980-е годы в корейской провинции существовали небольшие семейные предприятия канэбан, в которых работали, как правило, люди пенсионного возраста и которым позво­лялось иметь небольшие частные ресторанчики, фотоателье, ателье по пошиву одежды и т. п.

Ко всему прочему, говоря о северокорейском «социализме», рос­сийскому читателю следует учитывать, что корейские представления о том, что такое «социализм», далеко не совпадают со стереотипами отечественной культуры.

Для того чтобы понять характер современного северокорейского общества и то, что можно ожидать от руководства КНДР в ближай­шем будущем, необходимо обратиться к последним, 1992 и 1998 гг., редакциям Конституции КНДР.

§ 2. Конституция 1992 и 1998 годов как отражение новых тенденций в развитии КНДР

В апреле 1992 г. в КНДР была принята новая редакция Кон­ституции. Она состояла из 7 глав и 171 статьи и во многом унаследо­вала отдельные положения предыдущей Конституции 1972 г. Однако в ней имелись отдельные принципиальные отличия, в которых отра­жалось изменившееся положение Кореи в условиях развала мировой системы социализма, а также перспектива постепенного отхода Ким Ирсена от дел и возможной передачи власти преемнику.

Прежде всего, следует отметить, что из Конституции 1992 г. ис­чезли ссылки на марксизм-ленинизм. Теперь идеи чучхе определялись уже не как «творческое применение марксизма-ленинизма к условиям Кореи», а как исконно корейские руководящие идеи, базирующиеся на представлении о том, что в центре мироздания находится человек.

Из новой Конституции 1992 г. исчезли и ссылки на пролетарский интернационализм. Внешнеполитическая доктрина сменилась «поддержкой независимости» во всем мире. Не было в новой редакции и упоминания о «диктатуре пролетариата». В статье 12 первой главы «Политика» появилось положение о так называемой «народно-демо­кратической диктатуре», которая должна была защищать страну от происков внутренних и внешних врагов. Крах мирового социализма вынудил КНДР отказаться от некоторых устаревших коммунистиче­ских доктрин.

Вместе с тем новая редакция Конституции совсем не отрицала того, что КНДР является социалистическим государством (ст. 1). Од­нако в северокорейском понимании социализм этот совсем не такой, каким его представляли, скажем, в Советском Союзе или других стра­нах «социалистического лагеря». Взгляд на социализм в КНДР, ско­рее, близок к традиционным представлениям об идеальном обществе. В новой редакции говорилось о том, что социалистическое государ­ство в КНДР представляет интересы всего народа и заботится о его свободе и счастье. При этом важнейшую роль играют [традиционные] принципы коллективизма.

Особое место в новой редакции Конституции 1992 г. стало уделять­ся вопросам национальной обороны (четвертая глава). Кроме того, в Конституции было зафиксировано появление нового государственно­го органа — Государственного комитета обороны. Очевидно, это было связано с тем, что Ким Ирсен планировал передать военную власть в стране своему сыну Ким Чениру. Усиление роли государственной обо­роны в жизни страны автоматически приводило к повышению роли Ким Ченира. С 1991 г. он стал Верховным главнокомандующим Ко­рейской Народной Армии. Однако пост председателя Государствен­ного комитета обороны по-прежнему занимал Ким Ирсен.

Важнейшими изменениями новой Конституции 1992 г. следует счи­тать новации, направленные на рассредоточение власти президента страны, т.е. самого Ким Ирсена. Например, по Конституции 1972 г. президент КНДР ратифицировал и денонсировал договоры, заклю­ченные с иностранными государствами. Новая редакция 1992 г. оста­вила президенту лишь формальное право провозглашения подобных договоров, в то время как функция ратификации и денонсации была передана Верховному Народному Собранию (парламенту). Верховное Народное Собрание, имевшее ранее лишь право выбора президента страны, теперь получило право его отзыва. По новой Конституции президент уже не был Верховным главнокомандующим.

Очевидно, подобное рассредоточение власти, концентрировавшей­ся ранее в руках одного человека — президента страны, было своего рода подготовкой к тому времени, когда Ким Ирсену придется отойти от активной политической деятельности. Вместе с тем подобные из­менения Конституции означали, что никто в Северной Корее не предполагал, что в будущем появится человек, способный, подобно Ким Ирсену, взять на себя всю полноту власти. Иными словами, полная передача власти Ким Чениру, о которой так часто писали западные средства массовой информации, не планировалась с самого начала.

В целом новая редакция Конституции 1992 г. была более «либе­ральной» и отличалась большей мягкостью позиций по целому ря­ду принципиальных вопросов. Например, уже не было обязательной увязки процесса объединения Корейского полуострова с выводом от­туда американских войск. Статья 68 о свободе вероисповедания предо­ставляла больше прав и гарантий, хотя и запрещала использовать религии для «привлечения внешних сил». Действительно, в 1990-е го­ды в КНДР появились католические и протестантские церкви (куда нередко приводили иностранных гостей, в том числе из Южной Ко­реи). Активизировалась деятельность представителей традиционной корейской религии чхондогё («учение Небесного пути»), с помощью которых Север и Юг старались наладить более активные контакты. Таким образом, редакция Конституции КНДР 1992 г. обеспечива­ла запланированную неполную (хотя бы в первое время) передачу вла­сти Ким Чениру, повышение роли государственной обороны в новых условиях вынужденной изоляции КНДР, а также предоставляла но­вые возможности на пути ограниченной либерализации общества[4]. Кончина Ким Ирсена, бессменного вождя северокорейского наро­да, заставила внести очередные коррективы в Основной закон страны. Новая, последняя редакция Конституции КНДР была приня­та 5 сентября 1998 г. на I сессии Верховного народного собрания 10-го созыва. Она состояла из 7 глав и 166 статей и практически не от­личалась от редакции 1992 г., за исключением положений, связанных с фигурой президента страны — Ким Ирсена. Преамбула Конститу­ции 1998 г. закладывала основы новой государственной идеологии, в которой образ Ким Ирсена был «вечно живущим», благодаря своим прижизненным делам и заслугам. Согласно идеям чучхе, вождь яв­ляется стержневой фигурой общества. Поскольку в Северной Корее конца XX столетия не было человека, способного сравниться по своим качествам и заслугам с Ким Ирсеном, преамбула Конституции 1998 г. объявила его «вечным президентом республики»[5]. Одновременно из ст. 92, определяющей основные функции Верховного Народного Собрания, были изъяты положения о выборе и отзыве президента, а также все другие статьи Конституции, связанные с деятельностью президента КНДР.

На рубеже XX и XXI столетий в государственной идеологии КНДР появились новые моменты, отражающие всевозрастающую роль Ким Ченира как неформального руководителя страны. Средства массо­вой информации Северной Кореи называют его «солнцем XXI в.» и создателем новых «идей сильного и процветающего великого го­сударства» (кансон тэгук сасан), которые являются развитием идей чучхе на новом историческом этапе и должны привести КНДР к про­цветанию. Несмотря на приверженность нового политического лидера страны «классическим» для Кореи принципам «самостоятельности», его первые шаги во внешней политике демонстрировали, что КНДР была намерена налаживать отношения с внешним миром и готова к продолжению диалога с Республикой Корея.

[1] Когда в КНДР на рубеже 1990-2000-х годов на торжественных обедах произ­носили тосты, один из них обязательно звучал так: «За вечную жизнь товарища Ким Ирсена». Однако чтобы не шокировать российского слушателя подобными высказываниями, корейские переводчики обычно передавали его как «за светлую память товарища Ким Ирсена». (Из личного опыта поездок в КНДР автора на­стоящей монографии.)

[2] Подробнее о культе предков в Корее см.: Курбанов С. О. Типы, порядок со­вершения и сущность церемоний жертвоприношений духам предков в Корее // Вестник Центра корейского языка и культуры. Вып. 2. СПб., 1997.

[3] С 29 октября по 2 ноября 2000 г. первый заместитель министра путей сооб­щения РФ А. В. Цельно посетил КНДР с рабочим визитом и впервые обратился к руководству Северной Кореи с предложением модернизировать часть североко­рейских железных дорог, которые помогли бы связать Южную Корею с Трансси­бирской магистралью. Предложение российской стороны было воспринято поло­жительно.

[4] По крайней мере в конце 1990-х годов в КНДР были отпущены цены на ряд товаров, не являющихся предметами первой необходимости. Исполнители песен перестали быть «безличными» народными, появились свои «звезды» популярной музыки, которая стала более современной.

[5] И в КНДР, и в Китайской Народной Республике название должности высше­го руководителя государства передается одинаковым словом. Однако если офици­альные северокорейские издания переводят его на русский язык как «президент республики», то китайские — как «председатель республики».