Глава XIII

ФИЛИППИНЫ С СЕРЕДИНЫ 50-х ДО НАЧАЛА 70-х ГОДОВ

ВТОРОЕ ДЕСЯТИЛЕТИЕ ПОСЛЕ ПРОВОЗГЛАШЕНИЯ   НЕЗАВИСИМОСТИ

К началу нового десятилетия Филиппины пришли с опреде­ленными достижениями. Были залечены раны, нанесенные вой­ной экономике страны, восстановлено производство основных видов продукции, сделаны первые шаги в создании националь­ной индустрии. По сравнению с довоенными увеличились темпы экономического развития. Быстрый рост валового национально­го продукта наблюдался в восстановительный период — до 13% в год, этот уровень стал снижаться в 50-е годы, но все же составлял в среднем 5—5,6% в 50—60-х годах. Вместе с тем оставались нерешенными важнейшие социально-экономические проблемы, связанные с изменением колониальной' структуры хо­зяйства, преодолением экономической отсталости, созданием условий для построения независимой экономики. Еще в период восстановления Филиппины попытались подойти к решению этих задач с помощью индустриализации. Курс на индустриализацию отражал устремления национальной буржуазии. В вопро­сах экономической политики правительство Магсайсая продол­жало (более решительно, нежели его предшественники) под­держивать и защищать интересы национальных предприни­мателей.

В 1953 г. был принят Закон о новых и необходимых от­раслях — по истечении срока действия аналогичного закона 1946 г. Предприятия «новых и необходимых» отраслей освобож­дались от уплаты налогов, а их владельцам предоставлялось право преимущественного получения иностранной валюты для закупки капитального оборудования и сырья. За один год дей­ствия этого закона на Филиппинах было открыто 163 новых предприятия, к концу 1955 г. — 492 и к середине 1957 г. — 719. Среди них были цементные и химические заводы, минеральных удобрений, металлообрабатывающие и сборочные мастерские. Доля национального капитала в «новых и необходимых» отрас­лях составляла 75% оплаченного капитала.

Система контроля над импортом получила юридическое подтверждение в подписанном в 1955 г. новом американо-фи­липпинском соглашении (Закон Лауреля—Лэнгли), сменившем старое Соглашение о торговле 1946 г. Президент Филиппин по­лучил право на ограничение либо приостановку перевода аме­риканских капиталов в США и на изменение курса песо. Уступкой американской стороны было также введение ввозных пошлин на американские товары, которые должны были расти быстрее (действие закона распространялось до середины 1974 г.) в сравнении с пошлинами на филиппинские товары в США.

В целом же пересмотр торгового соглашения 1946 г. и при­нятие Закона Лауреля—Лэнгли, осуществленные под давлени­ем национальной буржуазии, только частично удовлетворили ее интересы. Закон Лауреля—Лэнгли сохранял почти без измене­ний систему квотирования основных филиппинских товаров. США добились по новому соглашению предоставления амери­канским гражданам равных прав с филиппинцами не только в эксплуатации природных ресурсов и владении коммунальными предприятиями (как это предусматривалось законом 1946 г.), но и во всех отраслях хозяйства. Поэтому новое соглашение не устраняло противоречий между американскими монополиями и филиппинской национальной буржуазией, а, напротив, способ­ствовало их обострению.

Правительство Магсайсая проводило политику ограничения деятельности госсектора. Поощряя политику государственного регулирования для укрепления частного сектора, оно в то же время осуществляло курс на отстранение государства от про­изводственной деятельности во всех сферах, где был активен частный капитал, приступив к продаже частному сектору госу­дарственных предприятий. Развитию частного национального предпринимательства способствовала кредитная политика го­сударства (как часть системы государственного регулирования), основанная на государственном долгосрочном кредитовании строительства новых промышленных объектов и поощрении деятельности частных банков, финансировавших национальные промышленные компании.

Протекционистская государственная политика привела к резкому росту темпов и расширению объема национального промышленного производства, в первую очередь обрабатываю­щей промышленности, в которой действовало большинство предприятий «новых и необходимых» отраслей. В 1950— 1962 гг. среднегодовые темпы роста обрабатывающей промыш­ленности составляли 9,7%. Доля ее продукции в валовом внут­реннем продукте возросла с 10,2% в 1950 г. до 15,8% в 1960 г.

Филиппины шли по пути создания отраслей, которые выра­батывали продукцию, прежде импортировавшуюся из-за рубе­жа (индустриализация импортзамещающего типа). Основой для развития этих отраслей служил импорт капитального оборудования, а также промышленного сырья и полуфабрикатов. На начальном этапе индустриализации развитие «новых и не­обходимых» отраслей привело к ряду позитивных сдвигов. Зна­чительно сократился ввоз потребительских товаров (их доля во всей стоимости импорта упала с 50,1% в 1950 г. до 13,8 в 1960 г.). Инвестиции в «новые и необходимые» отрасли давали наиболее высокий прирост национального дохода, способствуя ускорению темпов экономического развития.

Вместе с тем в экономических исследованиях советских и зарубежных авторов указывается на негативные явления и тен­денции, характерные для данного типа индустриализации. Со­ветский экономист О. Г. Барышникова отмечает следующие от­рицательные показатели: ограничение промышленного произ­водства рамками внутреннего рынка с характерной для него низкой платежеспособностью; развитие преимущественно отрас­лей, производящих товары потребительского назначения, с чем связан рост зависимости не только от импорта капитального оборудования, но и импортного сырья и полуфабрикатов (от­крывавшиеся предприятия занимались в основном расфасов­кой, сборкой и т. п.); создание малорентабельных предприятий с высокими издержками производства, неконкурентоспособных на внешнем рынке; преобладание среди вновь создававшихся предприятий мелких и мельчайших, основанных на чрезвычай­но низкой производительности труда. Эти отрицательные стороны стали проявляться уже в 60-е годы.

Общее направление экономического развития Филиппин не­избежно вело к наступлению на иностранный капитал. Филип­пинская буржуазия, хотя она и не могла обходиться без связи с иностранным капиталом, стремилась действовать по отноше­нию к последнему, руководствуясь прежде всего собственными интересами. Не случайно США, ценившие Магсайсая как вер­ного политического союзника, выражали откровенное недоволь­ство его экономической политикой. Проводившийся правитель­ством Магсайсая курс в области экономики, который опреде­лялся изменением соотношения классово-политических сил в стране в пользу национальной буржуазии, был продолжен сме­нившим его президентом К. Гарсией (в марте 1957 г. Магсайсай погиб в авиационной катастрофе). Гарсия, как и его пред­шественник, пришел к власти при прямой поддержке США и, являясь представителем кругов «старых» профессиональных политиков, был тесно связан с проамерикански настроенной помещичье-буржуазной и бюрократической верхушкой.

В ряде отраслей производства позиции американских моно­полий были ослаблены благодаря усилению деятельности круп­ного филиппинского капитала. Американский капитал был су­щественно потеснен в текстильной, пищевой, автосборочной и других отраслях и вынужден был полностью уйти (с 1956 г.) из сахарной промышленности под нажимом группы крупных филиппинских сахарозаводчиков и плантаторов. Национальная буржуазия стала играть все более заметную роль в определении направления американских капиталовложений, которые в 1954 г. составляли 550 млн. долл., а к концу 50-х годов увели­чились на 25%. Инвестиции в промышленное производство (в том числе в тяжелую индустрию) к концу 50-х годов заняли основное место в американских капиталовложениях. В 1958 г. на их долю приходилось 25% всех прямых инвестиций (в тра­диционные сферы — коммунальное хозяйство и торговлю — направлялось соответственно 24 и 20,4% общих капиталовложе­ний).

Одной из главных форм приложения американского капи­тала являлись смешанные компании. Инициаторами их созда­ния все чаще выступали филиппинские предприниматели, доби­вавшиеся выгодных для себя условий сотрудничества с амери­канскими партнерами. Филиппинские капиталовложения превосходили американские в «новых и необходимых» отрас­лях — в конце 50-х годов на долю филиппинского капитала при­ходилось до 80% инвестиций, в то время как американцы контролировали лишь 18% капиталовложений во вновь созда­вавшиеся предприятия. К началу 60-х годов национальный ка­питал занимал доминирующие позиции в обрабатывающей и горнодобывающей промышленности, в сельском хозяйстве. Американский капитал преобладал в ключевых отраслях — черной металлургии, электроэнергетике, нефтеочистительной и газовой промышленности.

Укрепление новых тенденций в экономическом развитии Фи­липпин сопровождалось консолидацией класса национальной буржуазии. Важнейшей чертой этого процесса было дальней­шее усиление позиций слоя новой крупной буржуазии, станов­ление которой начиналось в военные и послевоенные годы. Внутри этого слоя основное ядро образовала группа молодой промышленно-банковской буржуазии, все интересы которой были связаны с развитием крупного национального предприни­мательства. Ее представители первыми обратились к строи­тельству предприятий тяжелой индустрии (сталелитейные, ме­деплавильные заводы, химические предприятия, фабрики кау­чуковых изделий и т. п.). Среди местных крупных капиталистов новой генерации росла и группа так называемого потребитель­ского типа, вкладывавшая капиталы в непроизводительные отрасли хозяйства («индустрия развлечений» и т. п.), которые быстро приносили надежные и высокие прибыли. В 50—60-х го­дах усилился процесс сращивания новой крупной промышлен­ной буржуазии с бюрократией. Введенная в практику система государственного субсидирования частного предпринимательст­ва, кредитования, выдачи лицензий порождала развитие тесных связей между представителями бизнеса и чиновниками, осно­ванных на разного рода зависимости местных дельцов от бюрократического аппарата. Это, в свою очередь, приводило к росту таких явлений (вообще характерных для филиппинских бюрократических, деловых и политических сфер), как взяточничество, подкупы, различные формы патернализма и т. п. Про­исходило «обуржуазивание» бюрократии, формирование нового типа бюрократа — капиталиста, рожденного в процессе сращивания новой промышленной буржуазии и чиновничьего аппарата (в филиппинской литературе иногда используется термин «но­вая олигархия» в отличие от старой помещичье-бюрократической и буржуазно-бюрократической элиты).

Говоря об экономических и политических позициях нацио­нальной буржуазии, следует учитывать прежде всего позиции промышленно-банковских кругов, наиболее отвечавшие нацио­нальным интересам. Ориентируясь на внутренний рынок, они были заинтересованы в его развитии, а следовательно, в общем экономическом прогрессе и устранении всех препятствий, ме­шавших ускорению процесса капиталистической трансформа­ции.

Хотя у крупной промышленной буржуазии новой формации отсутствовали традиционные связи с американскими монопо­лиями, она не могла избежать зависимости в той или иной форме от иностранного капитала. Однако ее противоречия с ино­странными, и прежде всего американскими, монополиями, про­истекавшие из ее ориентации на внутренний рынок и стремле­ния занять командные позиции в национальной экономике, выступали на первый план. Отсюда патриотическая и антиим­периалистическая (в конкретных условиях страны — антиамериканская) направленность ее политических позиций. Ее анти­империалистические устремления встречали поддержку в сред-них и мелкобуржуазных слоях, настроенных более решительно и радикально в вопросе изменения внутреннего и внешнеполи­тического курса в отношении американского империализма.

Со второй половины 50-х годов расширяется непосредствен­ное участие представителей новой крупной буржуазии в адми­нистративно-политической системе. В этой связи усиливаются ее противоречия со старой буржуазно-помещичьей бюрокра­тической элитой, поскольку тем самым подрывается монополия последней в административно-государственном аппарате. Пред­ставители новых промышленно-банковских кругов заняли веду­щие позиции во многих государственных учреждениях и корпорациях (Национальный экономический совет, Централь­ный банк и др.), в крупнейшей организации филиппинской бур­жуазии (Торговой палате Филиппин), активно действовали в обеих палатах филиппинского конгресса. Существенное измене­ние претерпел состав двух основных политических партий (Националистов и Либеральной), пополнившихся представителями новой национальной буржуазии. При Магсайсае интересы на­циональной буржуазии были в основном представлены правящей Партией националистов. С ростом националистической оп­позиции правительству Гарсии значительная часть националь­ных предпринимательских кругов стала ориентироваться на оппозиционную Либеральную партию. В дальнейшем националь­ная буржуазия, руководствуясь только собственными интереса­ми, меняла ориентацию на кандидатов то одной, то другой пар­тии.

Стремление национальной буржуазии к освобождению от пут экономической и военно-политической зависимости от аме­риканского империализма получило отражение в общественном, националистическом по характеру движении, развернувшемся с середины 50-х годов и возглавленном группой предпринимате­лей и конгрессменов. В 1954—1956 гг. прошло несколько кам­паний под лозунгами «экономического национализма» и про­теста против односторонней внешнеполитической ориентации. Главными требованиями буржуазно-националистических кругов, выдвигавшимися в ходе этих кампаний, были пересмотр Зако­на Лауреля — Лэнгли, а в более широком плане — всей си­стемы экономических отношений с США, отказ от американской помощи, усугублявшей зависимость филиппинской экономики от американских монополий, расширение внешнеторговых связей Филиппин, в том числе с КНР, Советским Союзом и другими социалистическими странами, отказ от проамериканского внеш­неполитического курса, развитие контактов с азиатскими стра­нами, изменения в филиппино-американских военных соглаше­ниях, прежде всего по вопросу о военных базах.

В кампаниях 1954—1956 гг. активную роль играли крупные филиппинские промышленники — Г. Пуйят, создатель первых национальных сталелитейных заводов X. Марсело, председатель Торговой палаты Филиппин М. Балатбат и др. Программа, вы­двинутая национальной буржуазией, встречала полное одобре­ние и поддержку у значительной группы членов конгресса. Ее возглавлял сенатор Ректо, ставший во второй половине 50-х годов главным лидером и идеологом буржуазно-национа­листического движения. Группа Ректо руководила национали­стической оппозицией внутри конгресса. Рост оппозиционных настроений в правящих кругах был тесно связан с разочарова­нием в политике правительства Магсайсая со стороны многих его бывших приверженцев, связывавших с приходом к власти новой администрации свои надежды на коренное изменение внутреннего и внешнеполитического курса. Ректо, поддержи­вавший Магсайсая на выборах 1953 г., уже в 1954 г. стал вы­ступать с резкой критикой в адрес правительства. В 1954—1956 гг. он развернул кампанию в конгрессе и печати в под­держку экономических и внешнеполитических требований на­циональной буржуазии.

Антиимпериалистическая направленность выступлений Ректо привлекала к нему левые круги национальной буржуазии (главным образом средний слой) и патриотически настроенной интеллигенции. С 1955 г. с группой Ректо начал тесно сотруд­ничать сенатор Л. Таньяда, лидер Гражданской партии — орга­низации левобуржуазных кругов, части манильской интеллиген­ции и студенчества. Буржуазно-националистическое движение развертывалось в атмосфере усиления антикоммунизма, продол­жающегося подавления демократических свобод. В 1957 г. конгресс утвердил закон о подрывной деятельности, вводивший смертную казнь за одну лишь принадлежность к компартии или любой другой запрещенной левой организации. Понятно, что в такой обстановке националистическое движение, возглавленное национальной буржуазией, служило единственной формой ан­тиимпериалистической борьбы.

Активизация этого движения привела к обострению внутри-и межпартийных противоречий накануне президентских выбо­ров 1957 г. Правящая партия раскололась на две группировки, одна из которых поддерживала Магсайсая, а другая — Ректо. Внутри Либеральной партии возникли три фракции: сторонни­ки Магсайсая, приверженцы Ректо, предложившие ему балло­тироваться в сенат от либералов, и, наконец, группа политиче­ских деятелей, намеревавшихся выставить кандидатуру от своей собственной партии и заявивших о приверженности тра­диционному внешнеполитическому курсу. В числе этих деятелей были будущие президенты Филиппин — Диосдадо Макапагал, в то время вице-председатель Либеральной партии, и начинавший политическую карьеру в качестве конгрессмена от Илокоса Фер­динанд Маркос. После смерти Магсайсая президентом автома­тически стал Карлос Гарсия (бывший вице-президентом). На­кануне выборов 1957 г. определились три кандидата на прези­дентский пост: Гарсия — от правящей Партии националистов, Юло, ставленник крупных помещиков-латифундистов, — от Либеральной, Ректо, вышедший из Партии националистов и объединившийся с Таньядой, — от созданной ими Национально-гражданской партии. Победу одержал Гарсия, пользовавшийся поддержкой старых профессиональных партийных боссов, аме­риканцев и той части национальной буржуазии, которая вы­ступала за продолжение курса Магсайсая.

Интересы буржуазно-националистических кругов оказывали непосредственное влияние и на предвыборную платформу Гар­сии, и на его политику после прихода к власти. В 1957 г. Гар­сия провозгласил официальный государственный курс под на­ционалистическим лозунгом «филиппинцы прежде всего» (по-тагальски — «Пилипино Муна»), Этот лозунг был сформулиро­ван в резолюции Национального экономического совета и под­разумевал борьбу против засилья иностранного капитала и защиту интересов национальной буржуазии в области промыш­ленности и торговли. Он был подхвачен и поднят на щит идео­логами националистического движения (общественное движение конца 50-х годов известно именно под этим названием). Пред­ставители официальных правящих кругов и националистические лидеры типа Ректо по-разному толковали содержание лозунга «филиппинцы прежде всего». Если первые сводили его к ча­стичным экономическим уступкам национальной буржуазии и проведению компромиссной политики в отношении американ­ских империалистов, то буржуазно-националистические деятели вкладывали в него прежде всего антиимпериалистическое со­держание, стремились распространить принцип «Пилипино Му­на» на различные сферы жизни общества. Конец 50-х годов был временем расцвета общественно-политической деятельности Ректо. Как буржуазно-националистический идеолог, Ректо ви­дел единственный путь к возрождению страны в развитии национального капитализма. Характерно высказанное им «эко­номическое кредо»: «Индустриализация страны филиппинскими капиталистами; освоение национальных ресурсов филиппински­ми капиталистами; развитие и укрепление филиппинского ка­питализма, а не иностранного капитализма на Филиппинах». Ректо выступал за реалистический подход к решению внешне­политических и экономических проблем с учетом в первую оче­редь национальных интересов Филиппин. Активное участие Ректо в движении «филиппинцы прежде всего» способствовало усилению его антиимпериалистической направленности. Следует подчеркнуть, что Ректо оценивал антиимпериалистическое движение прежде всего как борьбу против американских моно­полий, их диктата в экономической и политической жизни Фи­липпин. Он не раз высказывался о том, что рост среди филип­пинцев антиамериканизма как оборотной стороны национализ­ма не может быть обращен против американской нации, а дол­жен быть направлен на борьбу с империалистической идеологи­ей и политикой, проводимой американским монополистическим капиталом. Ректо и его единомышленники не ограничивали дви­жение «Пилипино Муна» рамками «экономического национа­лизма», а выступали и за развитие «культурного национализ­ма», возрождение национальных традиций, преодоление «комп­лекса духовной неполноценности», порожденного многолетним колониальным порабощением. Эти взгляды находили живейший отклик в среде научной и творческой интеллигенции. В конце 50-х годов в филиппинской исторической науке возникло тече­ние за пересмотр колониалистских концепций и освещение прошлого страны с националистических позиций. Патриотиче­ские темы получили широкое распространение в художествен­ной литературе и искусстве. Ректо выдвинул законопроект об обязательном изучении в учебных заведениях произведений Хосе Рисаля, чем вызвал целую волну протестов со стороны ка­толических церковников. Однако под давлением обществен­ности законопроект был утвержден конгрессом в конце 50-х го­дов.

В правых кругах нередко раздавались голоса, обвинявшие Ректо в «прокоммунистических» симпатиях. На самом деле Ректо как политическому деятелю и идеологу были чужды коммунистические идеи. Вместе с тем он не был сторонником официальной антикоммунистической пропаганды, запугивания филиппинцев призраком «коммунистической угрозы». Движение «Пилипино Муна», затронув патриотические круги националь­ной буржуазии и интеллигенции, не было связано с широкими демократическими массами. После смерти Ректо в 1960 г. оно быстро прекратило существование как организованное течение. Его идеи в дальнейшем получили отклик в развитии буржуаз­ного и мелкобуржуазного национализма.

Президентские выборы 1961 г. привели к очередной пере­группировке сил внутри правящих классов. На выборах одер­жал победу кандидат от Либеральной партии — Макапагал, хотя избирательные платформы либералов и националистов были по существу одинаковыми. В борьбе за власть вышли по­бедителями те группировки в правящей верхушке (представляв­шие интересы одних и тех же классовых сил), которые сделали ставку на этого политического лидера. В его программу было включено обещание укрепить отношения с США (этот момент традиционно присутствовал во всех президентских програм­мах). Но одновременно впервые он объявил о переориентации внешнеполитического курса на развитие отношений со страна­ми Азии, с тем чтобы положить конец изоляции Филиппин в азиатском регионе. По данному вопросу Макапагал отошел от своих прежних позиций поддержки традиционной внешней по­литики, делая уступку буржуазно-националистическим кругам.

Приход к власти нового правительства ознаменовался изме­нением государственной экономической политики. С начала 60-х годов государство отменило систему валютно-импортного контроля, перейдя к использованию для стимулирования нацио­нального промышленного производства повышенных тарифных ставок на импорт и новых законов об инвестициях.

Однако уже в первой половине 60-х годов стали проявлять­ся «издержки» индустриализации импортзамещающего типа. Падение сбыта местных потребительских товаров на внутрен­нем рынке вызвало снижение темпов роста промышленного про­изводства. Среднегодовые темпы роста производства в обраба­тывающей промышленности снизились за 1960—1967 гг. до 7% (сравнительно с 9,7% во второй половине 50-х годов) и про­должали падать до конца десятилетия. Одним из отрицательных явлений была растущая зависимость обрабатывающей про­мышленности от импорта оборудования, сырья и полуфабрика­тов. Таким образом сводилась на нет сама идея импортзамещения,— хотя зависимость страны от ввоза потребительских товаров ослаблялась, но укреплялись новые формы «привязан­ности» к внешнему рынку. Продукция филиппинских предпринимателей почти не имела выхода на внешний рынок. В стои­мостном объеме экспорта преобладали сырьевые сельскохозяй­ственные товары и полуобработанное сырье, доля же готовой продукции составляла ничтожную часть (4,1% — в 1960 г., 8,3 — в 1965 г., 6,8% —в 1966 г.). Государство с начала 60-хго­дов принимало некоторые меры, направленные на ослабление зависимости от импорта сырья. В 1961 г. был издан закон о базовых отраслях, ставивший в привилегированное положение предприятия, которые использовали местное сырье.

При Макапагале была принята первая пятилетняя програм­ма (1963—1967) социального и экономического развития. И если в ней основной задачей выдвигалось создание условий для развития частного предпринимательства, то обращение к политике государственного экономического планирования объ­ективно приводило к усилению роли госсектора. Хотя многие государственные предприятия были распроданы и закрыт ряд государственных корпораций, с 1963 г. стали учреждаться но­вые, в том числе Земельный банк Филиппин, Национальный банк развития домашней промышленности, Управление по раз­витию Минданао и др. К 1965 г. в стране действовало 37 госу­дарственных корпораций и объединений.

В пятилетней программе экономического развития значи­тельное место отводилось мерам по поднятию сельского хозяй­ства. В начале 60-х годов положение там оставалось крайне тяжелым. Низкий уровень производительных сил и господство отсталых производственных отношений обусловили замедлен­ные темпы роста сельскохозяйственного производства (в 1950— 1968 гг. среднегодовые темпы роста в сельском хозяйстве со­ставляли 4,5%, в промышленности — 7,2%), отрицательно влиявшие на экономическое развитие в целом. Преградой на пу­ти модернизации сельского хозяйства были отсталые аграрные отношения. За годы, прошедшие после достижения независи­мости, в аграрном строе Филиппин не произошло существенных изменений. В основных сельскохозяйственных районах по-преж­нему господствовали крупное помещичье землевладение и арендные отношения, основанные на различных формах издоль­щины. По данным переписи 1960 г., 864,5 тыс. крестьянских хо­зяйств относились к категории арендаторских (2,2 млн. га), 310,9 тыс. хозяйств велось полуарендаторами (1,1 млн. га), 967,7 тыс. хозяйств принадлежали собственникам (4,1 млн. га). Среди крестьян-собственников преобладали бедняцкие слои — свыше ⁴/₅ всех хозяйств имели площадь до 5 га, из них полови­на — менее 2 га, что не обеспечивало их владельцам даже про­житочного минимума.

Аграрное законодательство 40—50-х годов не продвинуло решение аграрного вопроса. Попытки модернизации аграрного строя, предпринимавшиеся властями, встречали сильнейшую оппозицию со стороны помещичьей олигархии. Острая борьба развернулась и вокруг нового закона об аграрной реформе, раз­работанного правительством Макапагала. После продолжитель­ных дебатов в конгрессе он был утвержден летом 1963 г. Как и принятые ранее законы, аграрная реформа Макапагала была нацелена на ускорение капитализации сельского хозяйства. Но­вый закон предусматривал передачу государству всех пустую­щих земель и выкуп земли у крупных землевладельцев-лати­фундистов. Выкупу подлежали земли помещиков при сохране­нии максимальных размеров землевладения в 75 га. Землевла­дельцы должны были получать компенсацию из расчета 10% стоимости земли наличными, а остальное в виде облигаций Зе­мельного банка. Закон предполагал также осуществление не­которых мер по защите прав арендаторов — наделение землей за выкуп арендаторов-издольщиков, снижение до 25% урожая платы за аренду в районах производства зерновых, расширение кредитов крестьянам через сеть сельскохозяйственных банков, поощрение создания крестьянских сбытовых кооперативов, установление минимума заработной платы для сельскохозяйст­венных рабочих. Таким образом, в целом аграрный закон 1963 г. был значительно радикальнее предыдущих, хотя и не решал задачи ликвидации крупного помещичьего землевладения феодального типа. Проведение его в жизнь наталкивалось на сопротивление помещичьей элиты. Осуществление закона ра­стянулось на несколько лет и к началу 70-х годов его основные постановления все еще не были выполнены.

С начала 60-х годов появились новые тенденции в общест­венно-политической жизни Филиппин. Они были связаны с влиянием международной обстановки: изменением соотношения сил на мировой арене в пользу социализма, постепенным пре­кращением «холодной войны», теми позитивными процессами, которые происходили в освободившихся странах. Воздействие этих факторов выражалось в смягчении политики антикомму­низма и подавления прогрессивных сил, проводившейся правя­щими кругами, и постепенном создании условий для возрожде­ния антиимпериалистического и демократического движения.

Активность рабочего класса с конца 50-х годов стала воз­растать. Экономические требования, оставаясь главными в вы­ступлениях трудящихся, дополнялись лозунгами антиимпериа­листического и общедемократического характера. Оживление профсоюзного движения сопровождалось ростом новых рабочих организаций, выходом их из-под контроля государства и согла­шательского руководства, усилением влияния идей социализма. В 1963 г. на базе нескольких профсоюзов была создана Рабо­чая партия. Ее программа содержала требования социальной справедливости, осуществления аграрной реформы, решения проблемы занятости, соблюдения гражданских свобод, осужде­ния неоколониализма, поддержки национально-освободительных движений.

С конца 50-х годов неуклонно росло забастовочное движе­ние. В 1959 г. было зарегистрировано 59 забастовок, в 1963 г. — 88, в 1964 — 101. Многие выступления рабочих отли­чались решительным, боевым характером. Такова была заба­стовка транспортных рабочих столицы в 1963 г.

Впервые после 1948 г. появились признаки возрождения ор­ганизованного крестьянского движения. В 1964 г. крестьяне Центрального Лусона создали организацию под названием Сво­бодная ассоциация крестьян (ее сокращенное обозначение — МАСАКА — по первым буквам тагальского названия). МАСАКА выступала с поддержкой аграрной реформы 1963 г., в защиту арендаторов и за развитие крестьянского кооператив­ного движения.

Характерной чертой развития антиимпериалистического и демократического движения было широкое участие в нем мо­лодежи, особенно студенческой. Повышение ее общественной и политической активности проявлялось в создании молодежных и студенческих организаций с антиимпериалистической плат­формой. Одной из них был возникший в 1963 г. Союз патриоти­ческой молодежи (или «Патриотическая молодежь»), быстро выросший в массовый национальный молодежный центр.

Либерализация общественной жизни выразилась в некото­ром изменении правительственной политики в отношении ком­мунистического движения. В начале 60-х годов Макапагал со­гласился на фактическую отмену закона 1957 г. о подрывной деятельности в результате специального решения Верховного суда о том, чтобы не считать противозаконными принадлеж­ность к компартии или выражение коммунистических взглядов. Тогда же был освобожден ряд коммунистических и левых профсоюзных лидеров, находившихся под арестом с начала 50-х годов. К этому времени Коммунистическая партия Филип­пин стала постепенно восстанавливать свои силы. Серьезное воздействие на возрождение филиппинского коммунистическо­го движения оказало московское Совещание коммунистических и рабочих партий 1960 г. Его решения и установки помогли определению правильной, соответствовавшей современным условиям позиции Коммунистической партии Филиппин, откры­ли путь к преодолению многолетней изоляции ее от междуна­родного коммунистического движения. Новое руководство КПФ, пополнившееся представителями молодежи, выступило с переоценкой прежней генеральной линии, признав вооруженные формы борьбы несвоевременными и не отвечающими конкрет­ной обстановке, и выработало курс на использование легаль­ных возможностей работы с трудящимися, создание массовой базы коммунистического движения, объединение всех антиим­периалистических и антифеодальных сил в борьбе за подлин­ную независимость и демократию.

ПРАВИТЕЛЬСТВО МАРКОСА (1966—1969) И ПОДЪЕМ  ОБЩЕСТВЕННОГО ДВИЖЕНИЯ

Президентские выборы 1965 г. проходили в обстановке на­растания антиимпериалистического и демократического движе­ния, оказавшего известное влияние на их результаты. Победу одержал кандидат Партии националистов Фердинанд Маркос[1], выступивший с избирательной платформой, которая учитывала настроения рядовых филиппинцев. К 1965 г. Маркос прошел путь быстрого восхождения по политической лестнице — с се­редины 50-х годов он был конгрессменом, лидером меньшинст­ва в нижней палате, лидером меньшинства в сенате, наконец, при Макапагале — председателем сената и Либеральной пар­тии. Незадолго до выборов, действуя в сложившихся традици­ях избирательной борьбы, Маркос перешел в Партию национа­листов, внутри которой сумел создать сильную фракцию своих сторонников. По обычной схеме произошла перегруппировка сил в правящей верхушке — вслед за Маркосом к националистам перешла часть либералов, на поддержку Партии националистов переориентировались связанные с ним политические круги на местах (целиком в провинции Илокос — на родине Маркоса). Внутри Либеральной партии после раскола также сохрани­лась группа приверженцев будущего президента.

Но Маркос опирался не только на поддержку традиционной элиты, он пришел к власти как популярный лидер, сумевший привлечь симпатии многих рядовых филиппинцев. Его избира­тельная программа, выдвинувшая лозунг «рис, школы, доро­ги», была обращена к широким массам и включала обещания социально-экономических реформ, направленных на улучшение жизни народа и проведение независимой внешней политики, что отвечало патриотическим настроениям филиппинцев. Большин­ство этих обещаний не было выполнено, но в деятельности но­вого правительства присутствовали некоторые позитивные тен­денции и начинания, которые способствовали популярности президента.

Государственная экономическая политика во второй полови­не 60-х годов была направлена на поиски путей преодоления промышленной отсталости, поднятия сельскохозяйственного про­изводства и его модернизации.

Замедление темпов роста в промышленности заставило пра­вительство утвердить новую программу промышленного разви­тия, отраженную в специальном государственном законода­тельстве. В 1967 и 1968 гг. были приняты законы «о стимули­ровании инвестиций», содержавшие ряд мер по поощрению на­ционального промышленного предпринимательства. В дополне­ние к закону о «базовых» отраслях новое законодательство относило к «новым», пользующимся привилегиями предприяти­ям лишь те, которые производят собственную продукцию (а не только занимаются сборкой или расфасовкой) либо внедряют новые технологические процессы, используя местное сырье. Принятые законы свидетельствовали об отходе от политики импортзамещения, попытках переориентировать промышленное производство на экспорт готовой продукции, с тем чтобы обеспечить повышение общих темпов экономического роста.

Стремление к экономической независимости, с одной сторо­ны, и тесные связи филиппинской экономики с иностранным капиталом — с другой, предопределяли курс на его привлече­ние и одновременно ограничение его деятельности. Согласно принятым законам, стимулировалось целенаправленное вложе­ние иностранных инвестиций в те отрасли, которые способст­вуют общему экономическому развитию (машиностроение, гор­нодобывающая промышленность и др.). Мерой, направленной на защиту интересов национальных предпринимателей, была внесенная в закон 1967 г. статья, по которой национальный ка­питал должен контролировать 60% акций в смешанных компа­ниях.

Вскоре после прихода к власти правительства Маркоса фи­липпинская печать стала широко рекламировать успехи новой аграрной политики, вписывая их в «актив» лично президенту. Действительно, Маркос придавал особое значение осуществле­нию в стране «зеленой революции», рассматривая ее как реаль­ный путь к поднятию сельского хозяйства и рассчитывая на выигрышные с пропагандистской точки зрения результаты. Комплекс мер по модернизации сельскохозяйственного произ­водства входил в принятую в 1966 г. государственную «Про­грамму распространения высокоурожайных сортов риса». В ней выдвигалась задача содействия росту производительности в сельском хозяйстве и решения проблемы самообеспечения страны рисом с помощью внедрения новых сортов семян[2] и использования новой технологии. Предусматривался целый ряд мер по увеличению инвестиций в сельское хозяйство, стабили­зации цен, организации кредитной системы и т. п. На первых порах осуществление «зеленой революции» дало быстрые и хорошие результаты — уже к 1968 г. Филиппины обеспечили себя рисом, отказавшись впервые от его импорта.

Новая аграрная программа встретила поддержку в среде правящих классов, увидевших в ней возможность решения аг­рарного вопроса без проведения социальных преобразований. На первых порах и крестьяне были привлечены перспективами «зеленой революции», сулившими улучшение их экономическо­го положения. Однако «зеленая революция» принесла лишь кратковременное и частичное решение проблемы поднятия сель­скохозяйственного производства. Архаизм аграрных отношений служил препятствием для внедрения новых методов производст­ва, главной причиной сдерживания «зеленой революции», ко­торая зашла в тупик уже к началу 70-х годов. Введение новой агротехники было под силу лишь узкому слою зажиточных хо­зяев, возможности же использования современных методов ведения хозяйства для основной массы крестьян оказались ничтожными. Непосредственным следствием «зеленой револю­ции» было ухудшение положения мелких крестьянских собст­венников, арендаторов-издольщиков и сельскохозяйственных рабочих, способствовавшее резкому обострению социальных противоречий в деревне.

В области внешней политики вопреки предвыборным обе­щаниям Маркос начал свою деятельность с акции, подорвав­шей его престиж в глазах демократической общественности. В 1966 г. по его инициативе было принято решение об участии Филиппин в войне в Индокитае как «союзника» США и отправ­ке в Южный Вьетнам филиппинских войск. Позиция Маркоса по «вьетнамскому вопросу» явилась данью традиции, крайним проявлением его общей политической линии, колеблющейся между традиционной проамериканской ориентацией и новым подходом к внешнеполитическим вопросам, учитывающим со­временную международную обстановку и национальные инте­ресы Филиппин. К новым тенденциям во внешнеполитическом курсе можно отнести политику правительства Маркоса в Юго-Восточной Азии и позитивные сдвиги в отношениях с социали­стическими странами. Азиатская политика правительства Мар­коса была направлена на преодоление изоляции Филиппин в регионе Юго-Восточной Азии. В ней получила отражение и тен­денция к развитию новых форм азиатского регионализма, предполагающих высвобождение азиатских стран из-под конт­роля западного империализма, отказ от создания проимпериа-листических блоков типа СЕАТО. Филиппины приняли актив­ное участие в оформлении новых региональных союзов. В 1966 г. они вошли в Азиатский и Тихоокеанский совет  (АЗПАК) — организацию девяти стран, поставившую целью расширение экономического и культурного сотрудничества и, кроме того, сохранявшую довольно сильную антикоммунистиче­скую направленность. В 1967 г. была оформлена новая органи­зация — АСЕАН (Ассоциация стран Юго-Восточной Азии), в рамках которой Филиппины с самого начала стали играть ак­тивную роль.

Изменение курса в отношении социалистических стран было связано с международной обстановкой — утверждением принци­пов мирного сосуществования, укреплением позиций мировой социалистической системы, а также давлением на правительст­во национальных предпринимательских кругов, заинтересован­ных в расширении рынков, и передовой демократической об­щественности. В 1967 г. был утвержден закон о создании спе­циального Комитета по пересмотру филиппинской политики в отношении коммунистических стран, который возглавил конг­рессмен М. Энверга. Стали развиваться культурные и экономи­ческие контакты с Советским Союзом и другими социалистиче­скими странами. В целом политика Маркоса отличалась сдер­жанностью и непоследовательностью (под влиянием реакцион­ных правящих кругов), курс на нормализацию отношений с социалистическими странами окончательно определился только в начале 70-х годов.

Для общественной жизни Филиппин второй половины 60-х годов было характерно усиление националистических и ан­тиимпериалистических настроений, охвативших широкие слои филиппинцев. Одной из основных форм антиимпериалистическо­го движения стали массовые выступления (демонстрации, мар­ши протеста, митинги) с требованиями пересмотра «особых» отношений с США, ликвидации американских военных баз, проведения независимой внутренней и внешней политики. В отличие от 50-х годов, когда националистическое и антиим­периалистическое движение охватило в основном патриотические круги национальной буржуазии и интеллигенции, в него были вовлечены теперь широкие слои общества. Характерной чертой общественной жизни было быстрое полевение и радикализация молодежи, которая стала действовать как активная политическая сила.

В 1965—1966 гг. левые молодежные организации провели в Маниле несколько массовых демонстраций и студенческих маршей протеста против политики Соединенных Штатов во Вьетнаме, подавленных с помощью армии и полиции. Американ­ская агрессия в Индокитае оказалась в центре общест­венной борьбы, особенно после решения правительства Марко­са об отправке в Южный Вьетнам филиппинских войск (на вьетнамский фронт были посланы саперные батальоны и меди­цинский персонал). Правительственная политика по «вьетнам­скому вопросу» стала предметом острых дебатов в филиппинском конгрессе, где возникла сильная оппозиция фракции мест­ных «ястребов». Началась широкая кампания в националисти­ческой и демократической печати, а затем и массовое движе­ние против участия в агрессивной войне, развязанной амери­канским империализмом, за отзыв филиппинских войск из Южного Вьетнама.

Общественный подъем второй половины 60-х годов развер­тывался на фоне усиления борьбы трудящихся за свои клас­совые интересы. Углубление социальных противоречий было-связано с тяжелым материальным положением, низким уров­нем жизни подавляющего большинства населения. Хроническим явлением была безработица, усугубленная «демографическим взрывом»: среднегодовой уровень естественного прироста на Филиппинах в послевоенный период — 3%, т. е. один из самых высоких среди развивающихся стран. Во второй половине 60-х годов численность полностью безработных стабильно со­ставляла 800—900 тыс. человек (в 1965 г. — 11,6% рабочей си­лы в городе и 6,8% — в сельской местности, в 1967 г. — соот­ветственно 10,3 и 6,6%). По абсолютным показателям основная масса безработных приходилась на деревню (из-за усиления процесса пролетаризации, роста аграрного перенаселения, ог­раниченного спроса на рабочую силу в городах).

Фактором, способствовавшим обострению социальных про­тиворечий, была резкая имущественная поляризация. По дан­ным переписи 1960 г., 82,7% семей в стране имели личные до­ходы ниже прожиточного минимума и входили в категорию «бедных и очень бедных». На их долю приходилось 47,3% лич­ных доходов. В то же время 1,4% семей, получавших свыше 10 тыс. песо в год, имели 15,3% личных доходов. Примерно такое же соотношение в распределении доходов сохранялось до конца десятилетия.

В рассматриваемый период продолжался рост стачечного движения — в 1965 и 1966 гг. было зарегистрировано по 108 стачек, в 1968 г.— 116. Повышение классовой сознатель­ности рабочих проявлялось и в росте организованности трудя­щихся. В конце 60-х годов в стране действовали 4462 зарегист­рированных профсоюза, к 1970 г. в профсоюзных организациях состояли до 30% лиц наемного труда. Характерной чертой профсоюзного движения было расширение его географических рамок, быстрое увеличение числа профсоюзов не только в ста­рых промышленных центрах, но и в «периферийных» районах — на Висайях и Минданао, где уровень организованности трудя­щихся до сих пор был очень низким. Свидетельством полевения профсоюзного руководства был выход многих союзов из-под влияния соглашателей, воаникновение организаций, связанных с Коммунистической партией. Во второй половине 60-х годов было создано несколько новых профсоюзных федераций, усили­лась активность Рабочей партии, принявшей в 1967 г. название Социалистическая партия Филиппин  (СПФ), во главе которой стоял известный профсоюзный деятель Игнасио Локсин.

Углублялись противоречия в деревне, активизировалась кре­стьянская борьба. Ее новой формой стали массовые демонстра­ции и походы крестьян в столицу с требованиями осуществле­ния аграрной реформы, защиты прав арендаторов, улучшения оплаты труда сельскохозяйственных рабочих. Во второй поло­вине 60-х годов возникло движение за аграрную реформу, в котором приняли участие Федерация свободных крестьян (что свидетельствовало о полевении ее руководства) и МАСАКА. Последняя превратилась в активную организацию, объединяв­шую свыше 20 тыс. крестьян, арендаторов и сельскохозяйствен­ных рабочих Центрального Лусона. Руководители МАСАКА установили контакты с Коммунистической партией Филиппин.

Осуществление генеральной линии на использование легаль­ных форм работы в массах способствовало росту авторитета КПФ среди трудящихся. В этот период КПФ пользовалась влиянием в целом ряде профсоюзов и рабочих федераций, в крестьянском движении (прежде всего в аграрных районах Центрального Лусона), в студенческих и молодежных организа­циях (наиболее массовой из них была «Патриотическая моло­дежь», у руководства которой стояли коммунисты).

Подъем демократического движения вызывал беспокойство в господствующих классах. Часть националистически настроен­ной буржуазии, интеллигенции, определенные круги католиче­ского духовенства стремились отвлечь народные массы от клас­совой борьбы с помощью подновленных социал-реформистских программ. В 1968 г. возникло оппозиционное течение под на­званием Христианское социальное движение (ХСД). Его осно­вателем, лидером и идеологом был Рауль Манглапус, предста­витель интеллектуальной и политической элиты, который вы­двинулся на пост заместителя министра иностранных дел при Магсайсае и был сенатором при Макапагале. Программа Хри­стианского социального движения, полностью отрицая револю­ционные методы борьбы, включала ряд популярных лозунгов и требований — справедливого перераспределения богатств, осуществления преобразований, направленных на облегчение жизни рядовых филиппинцев, а также критику правительства и олигархической верхушки за нежелание проводить социальные реформы, коррупцию и отсутствие последовательного независи­мого внешнеполитического курса. В основе идеологической программы лежала пропаганда идеи «классового мира», лозун­гов «христианской справедливости и равенства», обращение к патриархальным традициям. В руководство ХСД входили мел­кобуржуазные националисты, представители патриотических буржуазных кругов, католического духовенства, интеллигенции.

Участие в движении католических священников было новым явлением для общественной жизни Филиппин. До сих пор католическая церковь сохраняла монолитность, выступая как один из самых реакционных политических и идеологических институ­тов, неизменно занимая проправительственную и проамерикан­скую позицию. Общественный подъем 60-х годов оказал воз­действие и на филиппинскую католическую иерархию. Впервые среди ее представителей, в особенности молодых священников, появились оппозиционные настроения. Часть из них вошла в руководство ХСД, усилив также свое влияние в двух массовых организациях, контролируемых церковниками, — Федерации свободных крестьян и Федерации свободных рабочих. Обе эти организации служили основными проводниками массовой под­держки ХСД со стороны трудящихся.

Активность Христианского социального движения возросла к концу 60-х годов. Манглапус попытался превратить его в не­кую «третью силу», противостоящую коррумпированным, дис­кредитировавшим себя политическим партиям (Националистов и Либеральной).

Значительным явлением  в  общественной жизни  Филиппин было возникновение в 1967 г. Движения за развитие национа­лизма  (МАН — сокращение от   английского   названия «Movement of the Advancement of Nationalism»). Инициатива созда­ния движения принадлежала национальной буржуазии. Основа­телем и главой МАН был Лоренсо   Таньяда,  соратник  Ректо. В платформе МАН получили отражение основные идеи буржуазно-националистического движения 50-х годов. Однако в изме­нившейся общественно-политической атмосфере второй полови­ны 60-х годов движение стало быстро леветь и расширять свою социальную базу. Уже в учредительном съезде МАН принима­ли участие представители не только патриотических буржуаз­ных кругов и интеллигенции, но также студенческих и кресть­янских организаций. В его руководстве активную роль играли известные    деятели    левонационалистической    интеллигенции (журналист Э. Абайя и историк Р. Константине). Радикализация движения получила отражение в программе МАН, утверж­денной в 1969 г. и носившей отчетливо выраженный антиимпе­риалистический и демократический характер.

Основными целями МАН провозглашались создание демо­кратического общества на Филиппинах и освобождение страны от иностранного контроля. В качестве первоочередных задач выдвигались требования прекращения «особых» отношений с США, пересмотра Закона Лауреля—Лэнгли, ликвидации американских военных баз.

Участники МАН выступали за незамедлительное осуществ­ление социально-экономических преобразований — национализа­ции ключевых отраслей промышленности, радикальной аграрной реформы, предусматривавшей экспроприацию латифундий и распределение земли между крестьянами, мер для решения проблемы занятости, справедливого распределения доходов.

Программа МАН содержала требования коренного изменения внешнеполитического курса: выхода Филиппин из СЕАТО, укрепления контактов с развивающимися странами, установле­ния дипломатических и экономических отношений с социали­стическими государствами. Ряд требований, выдвигавшихся МАН, касался вопросов демократизации общественной жизни и перестройки («деамериканизации») всех действовавших в стране политических институтов, созданных по американским образцам и не отвечавших потребностям демократического раз­вития общества.

Участие в движении интеллигенции предопределило большое внимание, уделявшееся вопросам «культурного национализма». Одно из самых болезненных последствий «культурной америка­низации» идеологи МАН видели в духовном отрыве нового по­коления от старого, воспитании в филиппинцах «колониального образа мышления», ориентированного на западные идеалы и ценности. В программе МАН указывалось, что основным сред­ством духовного порабощения и идеологической обработки фи­липпинцев служила созданная американцами система образо­вания. Отсюда вытекало требование ее реорганизации на всех уровнях — от начальной школы до высшей. В программу МАН по вопросам культуры было включено требование признания общефилиппинского языка пилипшю в качестве основного госу­дарственного языка (проекты создания единого языка пилипино на базе тагальского разрабатывались уже с начала 60-х го­дов).

Основные положения программы МАН отвечали интересам широких демократических масс. Руководители МАН ставили своей задачей привлечение всех прогрессивных элементов об­щества, к которым были отнесены национальная буржуазия, студенты, интеллигенция, рабочий класс и крестьянство. К концу 60-х годов движение превратилось в активную поли­тическую силу. Пропаганда его программных установок полу­чила широкий отклик в националистической и демократической печати и в массовых выступлениях трудящихся. Складывались условия, при которых Движение за развитие национализма мог­ло стать организацией единого фронта. Консолидации всех прогрессивных сил способствовала обстановка общественного подъема и курс на расширение работы в массах, проводивший­ся Коммунистической партией. Этого не произошло, в чем не­малую роль сыграло появление в конце 60-х годов негативных тенденций в левом демократическом движении, связанных с рас­пространением ультралевых экстремистских взглядов и в особенности с подрывной деятельностью маоистов.

Проникновение маоистских идей на Филиппины относится еще к началу 60-х годов. Массированное наступление маоизма началось в период «культурной революции» в КНР, когда уси­лились гегемонистские тенденции в деятельности пекинского руководства, которое перешло к политике прямого вмешатель­ства к раскола коммунистического движения в освободившихся странах. Ряд внутренних объективных факторов, действовавших на Филиппинах (как и в других развивающихся обществах), создавал почву, благоприятствовавшую восприятию маоистской пропаганды. Распространению маоизма способствовали отста­лость социально-экономической структуры, преобладание мелкобуржуазных и крестьянских слоев, влияние в этой среде традиционных форм сознания, политическая слабость рабочего класса, преобладание в составе филиппинской компартии вы­ходцев из крестьян и молодежи, недостаточная теоретическая подготовленность руководства КПФ. Известную роль сыграл демографический фактор — в конце 60-х годов свыше 50% насе­ления Филиппин составляли лица моложе 20 лет. Именно мо­лодежь с ее обостренным критическим восприятием негативных явлений существующей действительности, со стремлением к немедленным и радикальным действиям для их исправления, с идейной и политической незрелостью и неустойчивостью, про­являла особую склонность к усвоению ультрареволюционных, экстремистских программ. Она и стала главной питательной средой для распространения маоизма.

Среди филиппинских маоистов в конце 60-х годов наиболее активно действовала группировка, возглавляемая Хосе Марией Сисоном (Амадо Герреро). Сисон (род. в 1939 г.) вышел из семьи землевладельцев Южного Илокоса, получил образование в Университете Филиппин и во второй половине 60-х годов за­нимался преподаванием филиппинской и английской литерату­ры и политологии в Манильском лицее. В начале 60-х годов он вступил в компартию, в 1964 г. стал членом ЦК и затем полит­бюро ЦК КПФ, занимаясь в основном работой среди молодежи. Сисон был одним из основателей и президентом организации «Патриотическая молодежь», первоначально стоявшей на плат­форме Коммунистической партии. Он был также одним из ре­дакторов основанного в 1963 г. журнала «Прогрессив Ревью», проводившего значительную работу по пропаганде марксистских идей. Во второй половине 60-х годов, с переходом Сисона и части руководства КПФ на маоистские позиции, журнал изме­нил свое направление, занявшись пропагандой идеологических установок и лозунгов маоизма. В 1967 г. Сисон и его группа внутри КПФ попытались толкнуть партию на путь левацкого «революционаризма», выступив с заявлением о необходимости возвращения к вооруженным формам борьбы как единственно­му средству «национального и социального освобождения». Выступление группы Сисона произошло вскоре после его визи­та в Пекин (1966 г.). Оно встретило решительный отпор со сто­роны большинства в руководстве КПФ. Сисон был исключен из партии за фракционную деятельность и карьеризм.

В этот же период маоисты предприняли шаги к расколу массовых прогрессивных организаций, попытались взять в свои руки контроль над СПФ, МАН, МАСАКА. Им удалось скло­нить на свою сторону председателя СПФ Локсина (хотя у него существовали серьезные разногласия с Сисоном), некоторых рабочих лидеров, но в целом рабочее движение осталось вне влияния маоистов. На позиции маоизма перешла часть кресть­янских руководителей из организации МАСАКА, но большинст­во ее руководства продолжало поддерживать контакты с Ком­мунистической партией Филиппин. Не удалось маоистам создать и собственные промаоистские крестьянские организа­ции. Действия маоистов внесли раскол в Движение за развитие национализма, влияние маоистской идеологии усилилось глав­ным образом в среде интеллигенции и студенческой молодежи, участников МАН. Самое сильное и прочное воздействие мао­истская пропаганда оказала на студенческое движение (в основ­ном на учащихся Университета Филиппин и других столичных учебных заведений), что объясняется общим процессом его радикализации — помимо маоистских в студенческой среде появи­лось множество других левоэкстремистских группировок (анархистского толка, дебреистов и т. п.). По социальному со­ставу молодежь, подверженная ультралевым настроениям, пред­ставляла средние слои и городскую мелкую буржуазию.

Под контролем маоистов к концу 60-х годов находился ряд молодежных организаций, в том числе наиболее крупные — «Патриотическая молодежь», возглавляемая Сисоном (марксистская группа вышла из нее в 1967 г.), и Движение за демо­кратические Филиппины.

Сисон, ставший главным идеологом филиппинских маоистов, и контролируемые им молодежные организации осуществляли непосредственные контакты с Пекином. В 1968 г. при поддерж­ке китайского руководства Сисон начал подготовку к созданию в подполье параллельной «коммунистической» партии и возоб­новлению партизанской войны. С этой целью группировка Си­сона установила связи с руководителями отрядов так называе­мых новых хуков, действовавших в Центральном Лусоне (в основном в провинциях Пампанга и Тарлак). «Новые хуки» представляли собой мелкие, разрозненные вооруженные группы крестьян, часть которых возникла из остатков партизанских отрядов, уцелевших после разгрома восстания 1948—1953 гг. К концу 60-х годов в их составе уже почти не оставалось хуков старшего поколения. Некоторые из этих отрядов выродились в вооруженные гангстерские банды, часть руководителей «новых хуков» начали усердно обрабатывать маоисты. Одним из таких руководителей был командир Данте (Бернабе Бускайно), кре­стьянин, выходец из деревни Капас в Харлаке, действовавший со своим отрядом в этой провинции. В декабре 1968 г. в Капасе произошла встреча Сисона и Бускайно, положившая начало созданию «Коммунистической партии идей Мао Цзэ-дуна». Ее генеральным секретарем стал Сисон, а в состав ЦК кроме ряда деятелей из группы Сисона вошли Бускайно и семеро командиров «новых хуков». Тогда же была достигнута договоренность о развертывании партизанской войны. В марте 1969 г. была создана Новая народная армия (ННА), возглавленная Данте и состоявшая из нескольких крестьянских отрядов и студентов-маоистов.

Летом 1969 г. Сисон перебрался из Манилы в Тарлак, где действовали отряды ННА. Маоистское руководство попыталось претворить в жизнь «революционную» теорию. Во второй поло­вине 1969 г. ННА начала военные операции в Пампанге и Тарлаке. Следуя китайским установкам, она перешла к насту­пательной тактике, созданию «освобожденных районов» и «ре­волюционных» баз, чем обрекла себя на быстрый разгром пра­вительственными войсками и констабулярией. Военное пораже­ние и усилившийся антагонизм между крестьянами и студента­ми внутри ННА привели к разрыву между Бускайно и Сисоном, так что последний был вынужден уйти из ННА. Уцелевшие остатки отрядов Данте перебазировались на север, в провин­ции Самбалес и Исабела.

Филиппинские коммунисты сумели противостоять натиску маоистских раскольников, сохранили верность марксистско-ле­нинской идеологии, вели последовательную и решительную борьбу с левым «революционаризмом». Идеология маоизма по­лучила распространение в ограниченной социальной среде, ее основной опорой стала лишь часть студенческой молодежи и интеллигенции. Тем не менее подрывная деятельность маоистов принесла немалый вред. Она привела к расколу коммунистиче­ского движения, ослаблению массовых демократических органи­заций (МАН и МАСАКА), способствовала распространению ле­вацких экстремистских взглядов среди значительной части студенческой молодежи, сорвала усилия филиппинских комму­нистов и других прогрессивных сил по созданию широкого ан­тиимпериалистического фролта.

ОБОСТРЕНИЕ СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ И ПОЛИТИЧЕСКИХ   ПРОТИВОРЕЧИЙ НА РУБЕЖЕ 60—70-х ГОДОВ

Рост социального недовольства, получивший отражение в общественном подъеме 60-х годов, сопровождался усилением противоречий внутри господствующих классов. Основным содержанием этого процесса было углубление конфликта между олигархической правящей элитой и национальной буржуазией, которая стремилась к окончательной ликвидации традиционной власти «старой олигархии». Кризис «в верхах» был подготовлен всем ходом внутреннего развития филиппинского общества в период независимости, характеризовавшимся неуклонным ростом экономического и политического влияния нового поколе­ния национальной буржуазии. Он получил выражение в усиле­нии политической борьбы, достигшей высшего накала к момен­ту новых президентских выборов 1969 г. Впервые в истории не­зависимых Филиппин президент добился своего переизбрания на второй срок. Результаты выборов во многом определила позиция Маркоса, сумевшего оценить изменение в соотношении классово-политических сил и сделавшего главную ставку на на­циональную буржуазию. Именно устремления национальной буржуазии, заинтересованной в обеспечении условий для эко­номического прогресса и независимого развития, легли в осно­ву избирательной программы президента. Сыграла роль и уме­лая тактика Маркоса, учитывавшего настроения широкой обще­ственности. Одним из предвыборных обещаний президента было обязательство вывода филиппинских войск из Вьетнама (оно было осуществлено вскоре после его переизбрания), встре­ченное с одобрением большинством филиппинцев. Популярности Маркоса способствовали и некоторые успехи в экономической области, в первую очередь — самообеспечение рисом (спад его производства наступил несколько позже, с начала 70-х годов), и осуществление курса на развитие контактов с социалистиче­скими странами.

Выборы 1969 г. свидетельствовали о политическом банкрот­стве «старой олигархии». Кандидат от Либеральной пар­тии С. Осменья (младший), ставленник земельной аристокра­тии и старой бюрократической верхушки, потерпел сокруши­тельное поражение — Маркос собрал огромное большинство го­лосов.

Приход к власти второго правительства Маркоса вызвал дальнейшее обострение противоречий внутри правящих классов. Политическая борьба, обычно затихавшая после окончания вы­борных кампаний, приобрела еще более ожесточенный харак­тер, концентрируясь вокруг фигуры президента. Лейтмотивом политической жизни начала 70-х годов стало формирование многочисленных оппозиционных течений и группировок, высту­павших против Маркоса. Наиболее активно действовала «ста­рая олигархия», представители которой организовали широкую антиправительственную кампанию в конгрессе, правой печати, внутри обеих партий, на местах.

Одним из главных политических противников Маркоса с конца 60-х годов стал Б. Акино (младший), сын известного кол­лаборациониста, сенатор — депутат от Либеральной партии, заявивший о намерении выставить свою кандидатуру на пост президента на выборах 1973 г. Его программа предусматривала ликвидацию латифундий, но фактически он имел целью уста­новить личную диктатуру. В то же время Акино, будучи сам крупным землевладельцем, продолжал поддерживать связи со «старой олигархией», правой оппозицией, а в начале 70-х годов установил контакты с маоистскими группировками в Тарлаке (где концентрировались земельные владения его семейства), рассчитывая использовать их для борьбы с Маркосом.

На рубеже 60—70-х годов активизировалось ХОД, представ­лявшее левоцентристское течение в оппозиции Маркосу. Его ли­дер Р. Манглапус также собирался выставить свою кандидату­ру на президентских выборах 1973 г., намереваясь создать но­вую «христианскую» партию по образцу европейских. Католи­ческое духовенство раскололось на несколько группировок — в его рядах появилось много сторонников ХСД, наблюдалось дальнейшее полевение молодых священников, причем часть из них подпала под влияние маоизма; в то же время верхушка ка­толической иерархии занимала консервативные позиции, ряд ее представителей поддерживал реакционные элементы из правой оппозиции.

Крайне левый фланг оппозиции был представлен многочис­ленными экстремистскими группировками, из которых наиболее активными были маоисты. Во многих случаях маоисты шли на прямое сотрудничество с наиболее реакционными элементами, их использовали правые политиканы, представители помещичь­ей олигархии для устранения политических противников (вплоть до организации политических убийств и разного рода провокаций). В 1971 г. возобновились вооруженные выступле­ния ННА в провинции Исабела, ее руководители расширили контакты с КНР, в частности получали большие партии китай­ского оружия. Маоистские группы, действовавшие в Маниле, стали прибегать к тактике «городских партизан», террористиче­ским актам, организовали серию взрывов и покушений на вид­ных политических и государственных деятелей. Провокации маоистов сопровождали почти все массовые выступления трудящихся, вызывая ненужные жертвы и применение наси­лия со стороны армии и полиции. Действия маоистской оппози­ции накаляли и без того напряженную политическую обста­новку.

Обострение противоречий в политической жизни страны было одним из симптомов кризиса существующей государствен­но-политической системы, сложившейся еще под властью США и превращенной в орудие власти в руках олигархической элиты. Несоответствие буржуазно-демократической формы и реального содержания действовавших политических институтов проявлялось в сохранении сильных феодально-колониалистских традиций во всех звеньях государственно-политической струк­туры, вырождении двухпартийной системы, превратившейся в инструмент беспринципной борьбы между соперничающими по­литическими группировками, засилье на местах помещичье-бюрократической олигархии, опиравшейся на своих ставленников, в конгрессе и государственном аппарате, росте таких явлений, как коррупция, достигшая колоссальных размеров и поразив­шая всю политико-административную систему, беззаконие, по­литический гангстеризм и т. п. С начала 70-х годов стали раз­даваться настойчивые требования изменения существующей формы организации власти, пересмотра конституции 1935 г., ме­ханизма выборов и двухпартийной системы. С 1971 г. приступил к работе Конституционный конвент, созванный президентом для выработки новой конституции, которая предусматривала пере­ход к парламентской форме правления европейского типа.

В составе конвента оказались как представители буржуазно-на­ционалистических кругов, так и значительное число профессио­нальных политиков, что предопределило сильные противоречия между его участниками.

Политический кризис усугублялся экономической нестабиль­ностью — замедлением темпов экономического роста, трудностя­ми и противоречиями процесса индустриализации, продолжаю­щейся зависимостью от иностранного капитала, тяжелым со­стоянием сельского хозяйства (начавшийся спад «зеленой рево­люции» уничтожил надежду на поднятие сельскохозяйственно-то производства с помощью чисто технических средств), пагуб­но воздействовавшим на общее экономическое развитие.

Кризисные явления в политической и экономической жизни сопровождались обострением социальных противоречий. С кон­ца 60-х годов вновь поднялась волна социального недовольства в деревне, выливавшаяся в массовые походы и демонстрации крестьян с требованиями осуществления аграрной реформы. Особая напряженность создалась в районах проведения «зеле­ной революции», вызвавшей усиление противоречий между мас­сами издольщиков и безземельных батраков, с одной стороны, и зажиточной деревенской верхушкой и помещиками — с дру­гой.

Пришел в движение и мусульманский юг Филиппин. С 1968 г. провинция Котабато на Минданао стала ареной во­оруженных столкновений между местным мусульманским и христианским населением в значительно более крупных мас­штабах, чем в прежние годы. Эти вспышки стихийного ан­тагонизма оказались лишь прелюдией к мощному повстанче­скому движению мусульман, развернувшемуся в начале 70-х годов.

Причинами обострения обстановки на  мусульманском Юге были сохранение социально-экономической отсталости южных районов, проведение правящими кругами Филиппин дискрими­национной политики в отношении нацменьшинств, способство­вавшей укреплению этнической, культурной и религиозной обо­собленности мусульманского общества. В то же время усиле­ние процесса капиталистического развития Филиппин после достижения независимости затронуло и южную периферию.

В государственные программы экономического развития, как правило, включались мероприятия по хозяйственному освоению южных территорий (прежде всего Минданао), значительно воз­росла иммиграция из перенаселенных промышленных центров, в результате чего увеличились масштабы отторжения земель, принадлежавших мусульманскому населению. Большинство конфликтов между мусульманами и христианами выражали протест моро против захватов земельных участков.

Втягивание южных районов в систему капиталистического хозяйства способствовало углублению социальной дифферен­циации в мусульманском обществе, развитию таких явлений, как аграрное перенаселение и безработица. Вторжение капита­листических отношений привело к росту национального само­сознания мусульманских народов (этот процесс стал отчетливо проявляться с 50-х годов). Его носителем выступила местная образованная прослойка, принадлежавшая к имущим слоям. В условиях исторически сложившейся этнической и культурной изоляции мусульманских народов развитие их национального самосознания происходило вне процесса общефилиппинской национальной консолидации и получило выражение в усилении мусульманского национализма, возникновении течений, направ­ленных к модернизации и реформации ислама, установлении контактов с мусульманскими государствами в Юго-Восточной Азии и на Ближнем Востоке.

Организационное оформление    мусульманского   национали­стического движения относится к 50-м годам. В вопросах взаи­моотношений мусульманской периферии и христианского цент­ра лидеры и идеологи первых мусульманских организаций зани­мали умеренную позицию, не выходившую за рамки требова­ний автономного управления, ликвидации политической дискри­минации, принятия мер по социально-экономическому развитию южных районов. Во второй половине 60-х годов среди мусуль­манских националистов (главным образом молодого поколе­ния) возникло радикальное течение, выступившее с сепаратист­скими лозунгами и пропагандой вооруженных методов борьбы. Сепаратистские лозунги получили отражение в программах многочисленных организаций, возникших в конце 60-х годов. Наиболее крупные из них — созданное в 1968 г. «Движение за независимость мусульман» (с 1970 г. переименованное в «Дви­жение за независимость Минданао»), развернувшее повстанче­скую борьбу в Котабато и районе оз. Ланао, и основанный в 1969 г. Фронт национального освобождения  моро (ФНОМ), который возглавил повстанческое движение с 1973—1974 гг. На рубеже 60—70-х годов возникли также многочисленные экстре­мистские группы и вооруженные банды, занимающиеся уничто­жением христианского населения (подобные же экстремистские группы стали создаваться и местными христианами). Массовую базу повстанческого движения составляет молодежь и крестьянство, у руководства мусульманских организаций, как прави­ло, стоят выходцы из имущих слоев. С начала 70-х годов «мусульманский вопрос» стал одной из наиболее острых политиче­ских проблем Филиппин.

Таким образом, в начале 70-х годов страна находилась в состоянии глубокого кризиса, поразившего все сферы жизни филиппинского общества. Необходимость принятия срочных мер по преодолению сложившейся ситуации стала осознаваться пра­вящими классами. Наиболее дальновидным политиком оказал­ся президент Маркос, сумевший перейти к практическому ре­шению этих проблем. В начале 1971 г. Маркос призвал к «де­мократической революции сверху». В качестве первоочередных задач выдвигались борьба с помещичье-бюрократической оли­гархией, ликвидация ее политического и экономического влия­ния и проведение реформ «сверху» для предотвращения со­циального взрыва, создание условий для политической стаби­лизации и экономического прогресса. В качестве основной ме­ры по обеспечению реализации мероприятий, намеченных про­граммой, предполагалась централизация государственной власти в руках президента. В выработке программы и в после­довавших затем событиях прослеживалось влияние объектив­ных факторов и субъективного элемента — характера личности Маркоса, с одной стороны, осознавшего опасность объективно сложившейся обстановки и вынужденного вырабатывать неза­медлительные и эффективные меры по преодолению кризиса, с другой — движимого личными побуждениями — стремлением со­хранить власть в качестве главы государства.

Необходимо отметить, что Маркос действовал с позиций реалистически мыслящего буржуазно-националистического дея­теля. Выработанная им программа отвечала в первую очередь устремлениям крупной национальной промышленной буржуа­зии, заинтересованной в ликвидации власти «старой олигар­хии» и расчистке пути для ускорения капиталистического разви­тия. Представители этого слоя и связанных с ними технократов принимали непосредственное участие в выработке президент­ской программы. Реальной силой, на которую возлагалась за­дача насильственного устранения правой и левой оппозиции и обеспечения концентрации власти в руках президента, выступи­ла армия. Руководители военно-полицейских сил действовали в тесном контакте с президентом. 21 сентября 1972 г. Маркос подписал декрет о введении в стране чрезвычайного положения, использовав в качестве предлога покушение на министра обо­роны, предположительно организованное маоистами. В последо­вавших затем заявлениях Маркос обосновал введение чрезвы­чайного положения угрозой со стороны левой оппозиции (в пер­вую очередь маоистской) и заговором правых сил, связанных с помещичьей олигархией. Произошла смена формы правления, установлена единоличная власть президента, распущен конгресс, а вскоре и все политические партии. Введение чрезвычай­ного положения сопровождалось арестами большинства оппо­зиционных лидеров, ряда представителей помещичьей верхуш­ки, связанных с ней политических .боссов, крупных чиновников и т. д. Были запрещены все органы печати (правого и левого направления), средства массовой информации поставлены под контроль правительства, распущены массовые демократические организации. С первых дней введения чрезвычайного положе­ния началась ликвидация частных армий земельных магнатов (общее число вооруженных наемников превосходило числен­ность регулярной армии), изъятие огнестрельного оружия у частных лиц (более 600 тыс. единиц), стали приниматься реши­тельные меры по борьбе с коррупцией и преступностью.

Вместе с декретом о чрезвычайном положении было обна­родовано решение о проведении комплекса социально-экономи­ческих преобразований.

[1] Ф. Маркос — выходец из провинции Северный Илокос, из семьи, при­надлежавшей к местной верхушке (его отец был довольно крупным полити­ческим деятелем). Он получил юридическое образование (традиционное для представителей политической элиты) в Университете Филиппин и Гарвардском университете в США, во время войны служил в филиппино-американских вой­сках, участвовал в боях на Батаане. Его военные заслуги были высоко оцене­ны американцами и правительством Филиппин. Как сообщала филиппинская печать, среди отличившихся в войну филиппинцев Маркос получил макси­мальное количество американских и отечественных наград. После окончания войны он провел несколько лет в США, изучая право в Гарварде, и затем по возвращении до начала политической карьеры занимался адвокатской практикой, принесшей ему большую известность.

[2] Высокоурожайные сорта риса, в том числе знаменитый «ИР-8», были выведены к 1966 г. на Филиппинах в Международном исследовательском ин­ституте риса и впервые стали внедряться на Филиппинах, а затем и в других странах, где проходила «зеленая революция». «Зеленая революция» на Филип­пинах распространилась на рисоводство (преимущественно в Центральном Лусоне) и частично на производство кукурузы.