Глава VI

ВЛИЯНИЕ НА ФИЛИППИНЫ СИСТЕМЫ

ПРОМЫШЛЕННОГО  КАПИТАЛИЗМА

(XIX в.)

СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ СДВИГИ

С конца XVIII в. Филиппины, как и другие страны Юго-Во­сточной Азии, стали испытывать воздействие промышленного капитализма. Промышленная революция на Западе сопровож­далась обострением борьбы за колонии между ведущими бур­жуазными нациями. С наступлением новой эпохи ускорился распад колониальной империи Испании. Экономическая экспан­сия капиталистических держав окончательно подорвала ее монопольные позиции в Латинской Америке. Революционная вой­на за независимость испанских колоний (1810—1826) заверши­лась отделением от метрополии самых крупных владений на Американском континенте.

С начала XIX в. усилилось давление капиталистических держав и на азиатскую колонию Испании. Филиппины интере­совали буржуазию европейских стран и США в первую очередь как объект экономической эксплуатации, один из новых рынков сбыта и источников колониального сырья.

Процесс освоения филиппинского рынка прошел несколько стадий. В начале XIX в. в Маниле были учреждены консульст­ва и торговые дома ряда стран, а в начале 30-х годов испан­ское правительство было вынуждено пойти на новую важную уступку, открыв для свободной торговли Манильский порт (1834). После этого освоение филиппинского рынка пошло быстрыми темпами. Ведущую роль в экономической экспансии на Филиппины играла Англия, утвердившая к этому времени свою промышленную гегемонию и мировое торговое господство. В 30—40-е годы XIX в. на долю Англии приходилось до двух третей стоимости филиппинского импорта и экспорта. Главной статьей английского ввоза на Филиппины служил текстиль (хлопчатобумажные, шерстяные и льняные ткани), с архипела­га англичане вывозили сахар, индиго, табак, кофе, абаку (манильскую пеньку).

В этот период главным конкурентом Англии на Филиппинах были Соединенные Штаты. Англо-американское соперничество здесь являлось продолжением борьбы, развернувшейся между этими державами за китайский рынок. Филиппины интересова­ли США прежде всего как источник получения абаки, которая использовалась для оснастки судов и в экспорте которой США зайимали первое место. Кроме абаки американцы вывозили значительное количество сахара, индиго, кофе и древесины, уступая по этим статьям экспорта только англичанам. В фи­липпинском импорте США занимали второе место после Анг­лии. В 40-е годы на их долю приходилась шестая часть всего товарооборота Манилы. В 50—60-х годах США, потеснив Анг­лию, добились преобладания в филиппинской экспортной тор­говле.

Представители английских и американских торговых фирм первыми начали обосновываться за пределами Манилы. Под давлением европейских и американских коммерсантов испанцы вынуждены были открыть все основные порты колонии: Суал (пров. Пангасинан), Илоило (Панай), Замбоанга (Минда­нао) — в 1855 г., Себу — в 1860 г. Все эти порты, за исключе­нием Замбоанги, имевшей преимущественно стратегическое зна­чение как опорная база в борьбе с моро, являлись крупными экономическими центрами. За 15 лет, прошедших с момента их открытия, внешний товарооборот Филиппин возрос почти в 5 раз. К 70-м годам филиппинский рынок был окончательно подчинен интересам европейского и американского торгового капитала.

Испания была не в состоянии воспрепятствовать проникно­вению на Филиппины развитых стран. С начала XIX в. испан­ское правительство пыталось проводить политику, направлен­ную к сдерживанию экономической экспансии. Была принята серия законов, регламентировавших сферу деятельности в ко­лонии иностранных коммерсантов, до 60-х годов она ограничи­валась торговлей; иностранным подданным запрещалось при­обретать земельную собственность и закладывать плантации. Коммерческая деятельность также подвергалась ограничени­ям — действовали таможенные правила, допускавшие полный произвол в оценке товаров и взимании пошлинных сборов.

С начала XIX в. в результате капиталистического развития в метрополии испанская буржуазия стала принимать более ак­тивное участие в эксплуатации Филиппин. Старая система пра­вительственных монополий и привилегированных экономических организаций изжила себя, уступив место частной торговой ини­циативе. Пришедшая в полное расстройство галионная торгов­ля была прекращена в 1815 г., а в 1830 г. были отменены при­вилегии Королевской компании. Лишь правительственная та­бачная монополия просуществовала до 1882 г.

Испанское правительство пыталось оградить частных торгов­цев-испанцев от конкуренции европейского и американского капитала. Этой цели служили протекционистская политика в отношении испанской и филиппинской продукции, являвшейся предметом внешней торговли, учреждение в Маниле в 1834 г. коммерческого суда для защиты интересов и прав испанского купечества, основание в 1851 г. Испано-филиппинского банка, финансировавшего испанские торговые фирмы и частных торговцев, и т. п. Положение частного испанского торгового капи­тала, однако, было намного слабее позиций европейских и аме­риканских конкурентов. Импорт из промышленно отсталой Испании ограничивался товарами, имевшими второстепенное значение для местного рынка. Главной и почти единственной статьей филиппинского экспорта в метрополию оставался та­бак.

Проникновение на Филиппины развитых капиталистических держав привело к серьезным изменениям в экономической жиз­ни колонии. С разрушением изоляции экономика страны стала приспосабливаться к потребностям мирового рынка, произошла перестройка структуры колониального хозяйства. Во второй по­ловине XIX в. товарное земледелие, связанное с торговлей на экспорт, заняло ведущее место в филиппинском сельском хо­зяйстве. В первую очередь развивалось производство тех куль­тур, которые пользовались наибольшим спросом на внешних рынках. Главной статьей экспорта был сахар. В XIX в. значи­тельно расширились площади под сахарным тростником в тра­диционных районах его культивирования — в Центральном Лу­соне и на Панае. В результате открытия порта Илоило нача­лось освоение соседнего с Панаем о-ва Негрос, где в 60-е годы возникли первые сахарные плантации, принадлежавшие иност­ранцам и местным помещикам. С открытием филиппинского рынка было непосредственно связано развитие производства абаки (в Южном Лусоне, на Панае, Самаре, Лейте). Рост про­изводства табака сдерживался табачной монополией.

Товаризация земледелия не сопровождалась техническим прогрессом. В техническом отношении сельское хозяйство оста­валось на самом примитивном уровне. Рутинное состояние тех­ники и методов земледелия предопределяло замедленный рост производительных сил и чрезвычайно низкую производитель­ность труда во всех отраслях сельско-хозяйственного произ­водства.

Особенность процесса вовлечения Филиппин в сферу дейст­вия мирового капиталистического хозяйства заключалась в том, что капиталистические державы проникали в страну, которая уже более двух столетий подвергалась колониальной эксплуата­ции, осуществлявшейся полуфеодальной испанской монархией. Изменения в экономической и социальной структуре филиппин­ского общества порождались новыми условиями, сложившими­ся в стране с разрушением экономической изоляции и открыти­ем рынка. Они возникли вопреки испанской колониальной политике как элементы, чуждые системе феодально-крепостниче­ской эксплуатации, созданной колонизаторами.

В середине XIX в. при повсеместном господстве докапитали­стических методов эксплуатации в сельском хозяйстве и ремес­ленном производстве появились зачатки капиталистических от­ношений. В крупных помещичьих хозяйствах, специализировав­шихся на производстве экспортных культур, наряду с различными формами кабальной издольщины[1] стал использо­ваться наемный труд. Поденщики и батраки в подавляющем большинстве были сезонными рабочими, которые нанимались в асьенды на периоды сева и сбора урожая. Обычно они вла­дели мелкими участками земли, работая по найму несколько месяцев в году. В некоторых крупных поместьях наемные ра­бочие и арендаторы-издольщики были заняты в течение всего года. На сахарных плантациях (появившихся на архипелаге в 60—70-е годы) стал использоваться полукабальный труд бат­раков-пеонов.

Под влиянием роста товарно-денежных отношений началось развитие подсобных крестьянских промыслов, которые к сере­дине века стали господствующей формой ремесленного произ­водства. Главными видами ремесел в деревне были ткачество, вышивание, плетение. По мере того как торговый капитал все более активно внедрялся в ремесленное производство, сбыт про­дукции переходил в руки посредников-скупщиков (главным об­разом китайцев и метисов китайского происхождения). Их функции заключались в скупке готовых изделий у мелких про­изводителей и перепродаже их на внутренний и внешний рын­ки. В ткацком производстве отношения между ремесленниками и представителями торгового капитала стали перерастать в от­ношения между наемными рабочими и предпринимателями. В этой отрасли утвердилась форма эксплуатации, при которой скупщики снабжали сырьем женщин-ткачих, вырабатывающих ткани за определенную поденную плату.

К первой половине прошлого века относится возникновение в городах предприятий мануфактурного типа. В начале века были основаны государственные табачные мануфактуры в Ма­ниле и Кавите. В 50-е годы, после распространения табачной монополии на Висайские острова, крупная сигарная мануфакту­ра была организована в Илоило. К государственным предприя­тиям мануфактурного типа относились также военные арсена­лы (в Кавите, Аревало), медные и железные рудники, открытые на Лусоне в середине XIX в. Частное мануфактурное про­изводство почти не получило развития.

До конца периода испанского господства на архипелаге ве­дущими отраслями экономики оставались сельское хозяйство и торговля. Фабричная промышленность, зарождение которой от­носится к последним десятилетиям XIX в., была сконцентриро­вана (за исключением производства сахара) в Маниле. Это были обрабатывающие отрасли: к началу XX в. насчитывалось несколько десятков табачных фабрик, цементный и пивоварен­ный заводы, фабрики хлопчатобумажных изделий, зонтов и шляп и т. п. Производство сахара (центром его были Висайи) находилось в основном в руках иностранцев, которым принад­лежал ряд сахарных заводов, оснащенных вывезенным из Европы оборудованием.

В целом распространение капиталистических способов экс­плуатации сдерживалось сохранением в стране колониального режима. До конца XIX в. даже наиболее крупные хозяйства по производству экспортных культур, принадлежавшие местному и испанскому капиталу (на Висайях), не были капиталистиче­скими предприятиями, а представляли собой плантации коло­ниального типа. Свободный наем рабочей силы практиковался лишь иностранными предпринимателями (в производстве саха­ра, некоторых отраслях обрабатывающей промышленности, в строительстве и на транспорте).

Постепенное втягивание Филиппин в систему мирового ка­питалистического хозяйства, переход, хотя и в ограниченных масштабах, к методам капиталистической эксплуатации приве­ли к социальным сдвигам, причем почти полностью сохранялась структура и организация испанской эксплуататорской верхуш­ки. Значительные изменения наблюдались во внутреннем развитии местного общества: происходило усиление классовой дифференциации, трансформация сложившихся и возникновение новых социальных слоев. С начала XIX в. усилился процесс консолидации класса местных помещиков, ускоренный ростом товарного земледелия и превращением сельскохозяйственного производства на экспорт в ведущую отрасль колониальной эко­номики. Наряду с орденскими поместьями имения асендеро-филиппинцев стали основной формой крупного помещичьего зем­левладения. В хозяйствах местных помещиков преобладало производство экспортных культур. Местный помещичий класс рос преимущественно из среды филиппинской принсипалии. Если в XVII—XVIII вв. на первый план выступала деятель­ность каеиков как части колониального административного ап­парата, в то время как их удельный вес в хозяйственной жизни страны в качестве помещичьего слоя был сравнительно неве­лик, то в XIX в. они укрепили свои экономические позиции как крупные землевладельцы, связанные с мировым капиталисти­ческим рынком. Среди местных помещиков метисы испанского происхождения образовали малочисленную, но экономически сильную прослойку. С развитием товарного земледелия стала приобретать земли и часть метисов китайского происхожде­ния — представителей торгово-ростовщического капитала. Их имения, занятые производством экспортных культур, концент­рировались преимущественно вблизи Манилы и открытых пор­тов, откуда осуществлялся вывоз продукции на внешние рынки.

Характерной чертой развития филиппинского общества в XIX в. был сравнительно быстрый рост городского населения и изменение его социального состава. Если в предшествующие периоды города представляли собой военно-административные и религиозные центры, то в XIX в. усилилось их развитие как торгово-промышленных центров, началось формирование мест­ной торговой буржуазии, городских мелкобуржуазных слоев, стала складываться прослойка предпролетариата. До середины XIX в. в результате продолжительной экономической изоля­ции, хозяйственного застоя, ограничения внешнеторговых свя­зей на Филиппинах отсутствовали условия для формирования крупного торгового капитала. Они стали складываться лишь со второй половины прошлого века под влиянием открытия фи­липпинского рынка и изменений в экономической жизни коло­нии.

Этнической и социальной средой, из которой вырастал слой местной буржуазии, было метисское население колонии, глав­ным образом китайского происхождения. Увеличение слоя ки­тайских метисов относится ко второй половине XVIII в., когда метисский торгово-ростовщический капитал стал проникать во внутреннюю торговлю колонии. Китайские метисы, подвергав­шиеся значительно меньшей дискриминации со стороны коло­ниальных властей, нежели китайцы, успешно конкурировали с представителями китайского торгового капитала. С середины XIX в. метисский капитал устремился в те сферы экономики, где создались благоприятные условия для расширения его дея­тельности. Метисская буржуазия оказалась тесно связанной с европейским и американским торговым капиталом, выполняя посреднические функции в торговых операциях иностранных коммерсантов (неиспанцев), ограниченных в своих действиях на архипелаге. Помимо посреднической торговли представители метиеской буржуазии занимались финансированием иностран­ных (неиспанских) фирм и компаний.

Финансовые и посреднические операции приносили большие доходы. В среде китайских метисов появились крупные коммер­санты, владельцы банковских учреждений, судовых агентств, помещики, связанные с торговлей на экспорт.

С развитием городов как торгово-промышленных центров был связан рост городских мелкобуржуазных элементов (мел­ких торговцев, ремесленников, ростовщиков, скупщиков и т.п.). Их формирование происходило не только из китайского населения, но также из филиппинцев и метисов. В городах появи­лась довольно многочисленная прослойка ремесленников-филип­пинцев, пополнявшаяся за счет обезземеленных крестьян, устре­мившихся в поисках заработков в города. В качестве наемных рабочих филиппинцы работали в военных арсеналах, на судо­верфях, в табачных мануфактурах, где использовался главным образам женский труд. Среди мелких городских торговцев фи­липпинцы составляли незначительную прослойку — преобла­дающие позиции занимал китайский и метисский торговый ка­питал.

Положение самого многочисленного слоя филиппинского общества — крестьянства определялось усилением помещичьей эксплуатации. В XIX в. в результате роста помещичьего земле­владения число самостоятельных крестьянских хозяйств значи­тельно сократилось, усилился процесс обезземеливания кре­стьян, увеличилась прослойка арендаторов-издольщиков, более четко обозначилась классовая дифференциация в деревне. В условиях хотя и очень медленного внедрения капиталистиче­ских методов эксплуатации часть крестьян превращалась в сельских пролетариев — сезонных рабочих и батраков-пеонов. Существенной перестройке подвергалась старая система барангаев. Их внутренняя стабильность была подорвана с ростом помещичьего землевладения, изменениями в методах эксплуата­ции, обезземеливанием и разорением крестьянства. Во второй половине XIX в. отходы крестьян на сезонные заработки (не­редко в отдаленные провинции и города) превратились в мас­совое явление, результатом которого было ослабление тради­ционных связей внутри барангаев. По словам одного из испан­ских историков середины прошлого века, «барангаи теперь су­ществуют лишь в налоговых списках кабеса — крестьяне рас­сеяны либо по всему пуэбло, либо по другим провинциям». Хотя пережитки патриархальных представлений и связей достаточно стойко удерживались в сознании крестьянства, нарушение внутренней замкнутости барангаев приводило к подрыву пат­риархальных устоев, а усиление экономической власти касиков и эксплуатации со стороны местного помещичьего слоя — к углублению противоречий между крестьянами и помещиками-филиппинцами.

ПРОТИВОРЕЧИЯ МЕЖДУ ДЕРЖАВАМИ НА ЮГЕ АРХИПЕЛАГА. ПОТЕРЯ НЕЗАВИСИМОСТИ  МОРО

Объектом военно-политических авантюр и источником про­тиворечий между капиталистическими державами на Филиппи­нах были не собственно испанские владения, где экспансия осуществлялась в форме проникновения и освоения местного рын­ка европейским и американским торгово-промышленным капиталом, а южные независимые районы архипелага — султанат Сулу и подчиненные ему территории Северного Калимантана, расположенные на торговых путях в Китай.

В первой половине XIX в. испанская колониальная админи­страция не располагала достаточными военными силами для завоевания мусульманских территорий. В конце 30-х годов ос­новными соперниками испанцев в районе Сулу — Северного Ка­лимантана были англичане и французы, старавшиеся распрост­ранить свое влияние на эти территории. Обеспокоенные их дей­ствиями, испанские колонизаторы предприняли ряд мер по ста­билизации отношений с султанатом Сулу. В 1836—1837 гг. ге­нерал-губернатор Филиппин подписал с султаном договоры о дружбе и торговле, гарантировавшие испанцам свободу ком­мерческой деятельности в султанате и мореходства в море Сулу и содержавшие взаимные обязательства по оказанию военной помощи в случае конфликтов с третьей державой. В 1842 г. испанцы выстроили форт на Басилане с целью обеспечения контроля над этим островом и группой соседних островов Балангинги, расположенных у границ Сулу, а также защиты Замбоанги от рейдов воинственных самалов, населявших Ба­силан.

Политика Англии на юге архипелага была связана с ее пла­нами по установлению контроля «ад торговыми путями к даль­невосточным рынкам и усилением проникновения на индонезий­ские территории, не занятые голландцами. В столице султаната Сулу обосновались английские агенты, занимавшиеся сбором информации и шпионажем при дворе султана. В результате в Холо возникла сильная проанглийская группировка, в которую вошел ряд влиятельных дато. В начале 1844 г. в Сулу прибыл английский корвет под командованием капитана Белчера. Целью его миссии было заключение очередного договора о дружбе и торговле. Попытки договориться по этим вопросам с султаном Пулалуном были неудачны. Однако Белчер сумел подписать несколько договоров с проанглийски настроенными дато, которые гарантировали англичанам свободу коммерции.

В то же время попытку укрепиться на юге архипелага пред­приняли и французы, интерес которых к этому району был свя­зан с поисками удобной опорной базы на пути в Китай. С ка­чала 40-х годов французские военные и торговые суда стали часто курсировать в море Сулу. В 1843 г. французские агенты заключили торговый договор с султаном Пулалуном. В 1844 г., после тоге как самалы из приморского поселения Малусо на Басилане напали на французское судно, убив офицера и захва­тив в плен трех матросов, французская военная эскадра, не­смотря на протесты испанского губернатора Замбоанги, блоки­ровала Басилан и соседние с ним мелкие острова. Испано-французский конфликт обострился в 1845 г., когда француз­ский дипломатический представитель в Китае Грене начал переговоры с султаном Сулу о продаже Франции о-ва Басилан,, вассальной территории султаната, под .предлогом защиты фран­цузских кораблей от нападений самалов. В результате пере­говоров Пулалун согласился продать остров за 100 тыс. мекс. долл. Это соглашение не получило, однако, одобрения со сто­роны правительства Франции, ие желавшего вступать б откры­тый конфликт с Испанией.

Тем ае менее попытка французов укрепиться на юге Филип­пин серьезно встревожила испанцев. В 1846 г. по приказу ге­нерал-губернатора Клавериа на Басилане был выстроен еще один форт для защиты острова от новых попыток французских территориальных захватов. Одновременно испанцы стали про­водить более активную политику по завоеванию и подчинению мусульманских районов. В 1846 г. они договорились с султаном Магинданао о передаче им довольно обширной территории в районе залива Давао (в восточной части Минданао). Но из-за сопротивления местного населения испанские колонизаторы к 1848 г. смогли захватить лишь прибрежный район. В 1846— 1848 гг. продолжалась кампания по завоеванию группы остро­вов Балангинги, находившихся в вассальной зависимости от султаната Сулу. Овладение этими островами, расположенными: между Басиланом и архипелагом Сулу, позволяло испанцам более эффективно контролировать район, входивший в сферу колониальных интересов европейских соперников Испании. Кро­ме того, испанцы были заинтересованы в покорении местных племен самалов, отличавшихся воинственностью и издавна за­нимавшихся морским пиратством, которое причиняло большой ущерб приморским районам Висайев и Южного Лусона. Сопро­тивление самалов было сломлено в 1848 г., после присылки из метрополии трех военных паровых судов, включенных в эскад­ру, которая блокировала центральный остров Балангинги, Испанские колонизаторы действовали с исключительной жесто­костью. Они почти поголовно истребили все население острова, а немногих оставшихся в живых (преимущественно женщин и детей) отправили на Лусон и расселили в долине р. Кагаян. Были дотла разрушены три крепости самалов, выжжены селе­ния, уничтожены посевы, вырублено несколько тысяч кокосо­вых пальм.

В то время, когда испанцы завершали кампанию по покоре­нию самалов, в Холо прибыл английский военный корабль, на борту которого находился английский генеральный консул в Брунее Джеймс Брук, известный своей деятельностью по рас­пространению английского влияния в Северном Калимантане. Он повел переговоры с султаном о подписании договора с анг­личанами. Обстановка в Сулу способствовала успеху его мис­сии. При дворе султана усилились позиции проанглийской группировки, отношения с испанцами ухудшились в результате захвата территории самалов, принадлежавшей султанату. Правители Сулу были встревожены событиями в соседней Индоне­зии, где в этот период голландцы вели войны за овладение еще не колонизованными территориями; они опасались голландской агрессии на Филиппины.

В итоге переговоров с Пулалуном Брук получил одобрение составленного им текста договора, который и был подписан в мае 1849 г. Английские подданные получили .право свободного въезда и поселения в султанате, приобретения всех видов соб­ственности; в коммерческой деятельности они получали приви­легии наиболее благоприятствуемой нации. Откровенно анти-испанский характер носила одна из статей договора, согласно которой султан обязывался не передавать никому территории, входящие в его владения, и не признавать суверенитета ника­кой другой державы без согласия английского правительства. Конфликт, приобретавший все более скандальный характер и грозивший серьезными международными осложнениями, рас­сматривался правительствами Испании и Англии, в результате чего в Лондоне отказались от ратификации договора.

Борьба держав за распространение политического влияния в южных районах Филиппин, попытки территориальных захватов, угроза новых военно-политических акций со стороны европей­ских соперников Испании — все эти факторы побуждали испан­ских колонизаторов усилить наступление на мусульманские султанаты, ускорить их завоевание и присоединение к колонии. Процесс завоевания Сулу и мусульманских районов Минданао продолжался с середины XIX в. почти до конца испанского ко­лониального господства на Филиппинах. Первоочередной зада­чей было покорение султаната Сулу, оказавшегося в 40-х годах в центре испано-английских и испано-французских противоре­чий.

Подготовка к военной кампании в Сулу началась в конце 40-х годов. В качестве предлога для отправки военной эскадры в Холо генерал-губернатор Урбистондо выдвинул обвинение в адрес султана Сулу, якобы оказывавшего поддержку пиратским рейдам с Басилана. Моро были готовы к войне: укреплена сто­лица и в крепости во внутренних районах архипелага из Холо отправлены старики, женщины и дети. Мусульманские войска, по сведениям испанской разведки, составляли более 10 тыс. Испанская эскадра, появившаяся у берегов Сулу 1 января 1851 г., была встречена артиллерийским огнем и вынуждена вскоре уйти в Замбоангу. В конце февраля испанская флоти­лия, укрепленная паровыми судами, вновь подошла к Холо. Испанские колонизаторы захватили и разрушили город. Используя традиционную тактику, султан с уцелевшими войска­ми укрылся в горных крепостях. Испанцы не стали преследо­вать противника и, оставив небольшой гарнизон в Холо, ото­шли в Замбоангу. Кампания 1851 г. завершилась заключением мирного договора, согласно которому султанат Сулу переходил под протекторат Испании[2]. Вслед за подписанием договора с Сулу они захватили о-в Басилан, присоединив его к своим владениям. Усиление позиций Испании на юге Филиппинского архипелага вызвало тревогу в английских колонизаторских кругах. Англичане отказались признать договор 1851 г., демон­стративно продолжая отношения с султанатом как независи­мым государством.

Осенью 1851 г. испанцы приступили к осуществлению пла­нов по подчинению мусульманских районов Минданао. Испан­ские владения на Минданао включали кроме района Замбоанги ряд территорий в долине р. Сибугай (в северо-западной час­ти острова), земли вокруг Илигана (на северном побережье), захваченную в 1848 г. узкую береговую полосу вдоль залива Давао. Центральные (район оз. Ланао, долины р. Симуай и Пуланги) и южные части острова находились под контролем султанов и феодальных правителей Магинданао и Буайана. Внутренняя обстановка в мусульманских районах в этот период характеризовалась усилением междоусобной борьбы в султана­те Магинданао, ослаблением власти султана и укреплением по­литических позиций давнего соперника Магинданао — Буайана. Султан Магинданао, рассчитывая на испанскую помощь в борь­бе с султаном Буайана и собственными дато, передал испанцам ряд территорий, расположенных в центре его владений (по нижнему течению Пуланги). В знак признания «заслуг» султа­на испанские власти присвоили ему в 1860 г. звание генерал-лейтенанта и объявили его «королем Тамонтаки» (в то время столица Магинданао). В 1861 г. султан позволил испанцам ок­купировать Котабато, один из главных центров султаната, и разместить там гарнизон. С 1863 г. обедневший султан (лишив­шийся большинства территорий, население которых платило ему налоги) стал получать пенсию от испанского генерал-губерна­тора. В начале 60-х годов захваченные мусульманские терри­тории были разделены на шесть округов (пять — на Минданао и один — на Басилане), поставленных под контроль военной администрации.

С конца 60-х годов внимание испанцев вновь переключи­лось на район Сулу, где султан Джамаль-уль-Азам, сменивший на троне умершего Пулалуна, стал проводить независимую внешнюю политику, поддерживая прямые торговые отношения с европейцами вопреки положениям договора 1851 г.

Испанцы усилили контроль над коммерческой деятельностью жителей султаната, что привело в конце концов к конфликту с султаном. Непосредственным поводом послужил отказ султана выдать испанцам пятерых моро, бежавших от преследования испанских патрулей, которые занимались проверкой грузов на местных торговых судах (в целях борьбы с контрабандой). Испанцы обстреляли Холо и прислали султану испанский флаг с требованием поднять его над столицей, но Джамаль-уль-Азам публично его сжег. В Маниле было объявлено о восстании в султанате.

С начавшейся в 1876 г. военной кампанией в Сулу многолет­няя борьба султаната против испанских колонизаторов вступи­ла в свою последнюю фазу, окончившуюся потерей независи­мости моро. Наступление на Сулу тщательно планировалось и готовилось испанцами. Помимо военных приготовлений в Ма­ниле была развернута широкая пропагандистская кампания в поддержку наступления на мусульманские территории. Вдохно­вителями экспансии выступали испанские монахи, объявившие «священную войну в защиту христианской веры», призывавшие к «огню и крови» и поголовному истреблению мусульман. Мо­нахи руководили сбором денежных пожертвований на военные нужды, которые составили 250 тыс. песо. Религиозная пропа­ганда, традиционная политика испанских колонизаторов, под­держивавших и разжигавших враждебность филиппинцев-хри­стиан к моро, привели к тому, что антимусульманские настрое­ния широко распространились среди христианского населения Филиппин.

Из Манильского порта в начале февраля 1876 г. вышла ис­панская эскадра, держа курс на Замбоангу. Она состояла из 32 военных судов, в том числе 10 паровых с 9 тыс. солдат-ис­панцев и волонтеров-филиппинцев на борту. Экспедицией руко­водил генерал-губернатор Хосе Малькампо. В конце февраля испанский флот подошел к берегам Сулу. Солдаты высадились на побережье в нескольких километрах восточнее Холо. По планам испанского командования, отряды должны были по су­ше подойти к Холо и начать операцию по взятию столицы сул­таната.

Высадившиеся на побережье солдаты сразу же подверглись нападению мусульман, оттеснивших их в глубь острова. План сухопутного продвижения к Холо не был осуществлен. Испан­ские солдаты не смогли продвигаться по заболоченным джунг­лям. С трудом отражая набеги моро, они со значительными людскими потерями вернулись на побережье. Малькампо при­казал атаковать Холо с моря. Испанцы сравнительно легко овладели столицей, подвергнув ее мощному артиллерийскому обстрелу. Но султан сумел сохранить основные военные силы, отступив в горную крепость, которую испанцы не смогли взять в течение всей кампании. Военные действия затянулись до 1878 г. Моро перешли к методам партизанской войны, наносив­шей большой урон испанским военным силам. Среди мусульман широко распространена была тактика «хураментадо» воинов-моро, которые в состоянии религиозного экстаза бросались на врагов, убивая их до тех пор пока сами не погибали. «Хураментадо» оказывали сильное психологическое воздействие на противника, вызывая страх и панику среди солдат. Испанцы сумели прочно укрепиться только в Холо. Большая часть тер­ритории острова контролировалась султаном, который не толь­ко руководил операциями партизанских отрядов, но не прекра­щал торговых и политических контактов с англичанами и пред­ставителями других европейских держав.

В районе Сулу и Северного Калимантана в этот период ак­тивно действовали англичане и немцы. В 1877 г. Англия и Гер­мания добились от Испании подписания совместного протоко­ла, гарантировавшего английским и немецким подданным сво­боду торговли в Сулу. В начале 1878 г. англичане основали на территории Северного Калимантана, арендованной ими у султана Брунея, Британскую компанию Северного Борнео по развитию коммерции и сельского хозяйства. Одновременно анг­лийский губернатор о-ва Лабуан Тричер договорился с султа­ном Сулу о сдаче в аренду компании еще целого ряда принад­лежавших султанату территорий Северного Калимантана, в том числе районов Сандакан и Сабах, на которые претендовали голландцы и испанцы. Последние воздерживались от протестов по поводу действий англичан до окончания военной кампании в Сулу.

Увеличивая морские и сухопутные силы и проводя так­тику уничтожения населенных пунктов и поголовного истребле­ния населения, испанцы в июле 1878 г. добились от султана подписания договора о капитуляции, положившего конец неза­висимости моро. Джамаль-уль-Азам признал суверенитет Испании, но испанцы вынуждены были предоставить султану некоторую автономию в вопросах, касавшихся внутреннего управления и коммерческой деятельности.

Завоевание Сулу испанцами привело к значительному обо­стрению противоречий между Испанией и Англией. В центре испано-английских споров был вопрос о территориях Северно­го Калимантана, переданных султаном в аренду Британской компании Северного Борнео. Испанцы сразу же после подпи­сания договора 1878 г. объявили их суверенным владением Испании и потребовали аннулировать соглашение об аренде. Испано-английские противоречия переплетались с англо-герман­скими. Германия заявила о готовности признать суверенитет Испании на всей территории султаната при условии обеспече­ния права свободной торговли не только в Сулу (в соответст­вии с протоколом 1877 г.), но и в части Северного Калиманта­на, занятой англичанами. Дипломатическая борьба трех держав продолжалась до 1885 г., когда наконец был подписан новый договор, согласно которому Германия и Англия признали испан­ский суверенитет над архипелагом Сулу и о-вом Палаван, Испания же отказалась от своих притязаний на Сабах и Сандакан. В 1888 г. эти две области перешли под протекторат Анг­лии.

Что касается мусульманских районов на Минданао, то про­цесс их завоевания продолжался до начала филиппинской на­ционально-освободительной революции (1896 г.)

В 70-е годы XIX в. султанат Магинданао пришел в упа­док, распавшись на мелкие султанаты и княжества. Основным политическим центром Минданао стал султанат Буайан. В 1875 г. к власти в Буайане пришел дато Утто (принявший на троне имя Анвар-уд-Дин), который создал довольно крупную федерацию, объединив земли в долине Пуланги и провозгласив себя султаном Буайана и Магинданао. В его лице испанские колонизаторы столкнулись с серьезным противником (испанцы называли Утто «вторым Кударатом»). В начале 80-х годов Ут­то вытеснил испанцев из ряда местностей в нижнем течении Пуланги.

Крупные военные операции против Утто были предприняты: в 1886—1887 гг. генерал-губернатором Терреро, сумевшим, хо­тя и с большим трудом, овладеть столицей Буайана в верхнем течении Пуланги. С потерей столицы войска Утто отошли во внутренние районы Минданао. Испанцы не стали преследовать их, используя тактику заключения сепаратных соглашений и привлечения на свою сторону правителей мелких султанатов и княжеств, недовольных усилением власти Утто. Лишившись части территории и поддержки местных феодалов, Утто вынуж­ден был пойти на заключение мирного договора с испанцами (1887 г.). Признав суверенитет Испании, он все же сумел со­хранить значительную долю самостоятельности. Владения сул­тана оставались фактически закрытыми для проникновения представителей колониальной администрации и испанских ка­толических миссий. К концу жизни Утто (он умер в 1902 г.) усилил централизованную власть, подчинив непокорных дато и значительно расширив территориальные границы Буайана.

Новая кампания по завоеванию центральных территорий Минданао была развернута генерал-губернатором Вейлером в 1888—1891 гг. Основным районом военных действий на этот раз стала местность между оз. Ланао и Малабангом, портом на западном побережье Минданао. Большинство населения этого района составляли маранао, жившие вокруг оз. Ланао, и ирануны — население приморских территорий. Эта кампания была не очень удачной для колонизаторов. Моро использовали испы­танную тактику уклонения от крупных сражений, отхода в гор­ные, труднодоступные области, партизанские методы войны, действия «хураментадо». В результате к 1891 г., когда Вейлер временно прекратил военные операции, испанцы смогли закре­питься лишь на морском побережье в Малабанге. В районе Ланао они захватили несколько мусульманских укреплений, од­нако все основные территории маранао оставались вне контроля испанских колонизаторов. Небольшого успеха добились ис­панцы и в возобновившейся в 1894 г. военной кампании против маранао, продолжавшейся до 1896 г. С началом антиколони­альной революции в христианизированных районах Филиппин испанские власти перебросили основные военные силы, дейст­вовавшие на мусульманских территориях, в Манилу. Процесс завоевания Минданао не был, таким образом, завершен ко вре­мени появления на Филиппинах новых колониальных хозяев — империалистов США.

[1] Издольная аренда оставалась преобладающей формой эксплуатации в рисоводческих орденских хозяйствах. Одновременно в наиболее крупных по­местьях орденов с начала XIX в. стала развиваться система краткосрочной фиксированной аренды — инкилинато. При системе инкилинато орденские организации и монастыри сдавали землю большими участками в аренду зажи­точным крестьянам или представителям принсипалии, владевшим всеми не­обходимыми средствами производства, которые, в свою очередь, прибегали к труду арендаторов-издольщиков для обработки земельных площадей.

[2] В Холо был поднят испанский флаг, размещен военный гарнизон, от­крыта испанская торговая контора. Испанцы получили право свободного въезда и поселения в султанате. Султан лишился права заключать соглаше­ния с другими иностранными державами и вести с ними прямую торговлю.