ГЛАВА VI

НАТИСК ЕВРОПЕЙСКИХ ДЕРЖАВ НА СИАМ В XVII в.

1. Борьба Голландской Ост-Индской компании за господство в сиамской торговле

В начале XVII в. в Сиам стали проникать голланд­цы. Это был период расцвета Голландии. Голландский торговый флот по численности равнялся торговому флоту всей остальной Европы. Голландия, которая, по выраже­нию Маркса, «была образцовой капиталистической стра­ной XVII столетия» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочи­нения, изд. 2, т. 23, стр. 761), быстро одержала победу над феодальной Португалией и захватила в свои руки большую часть торговли в Южных морях. Сиам не пред­ставлял собою в этом отношении исключения.

Первая голландская эскадра появилась на Востоке в 1596 г., а в 1604 г. в Аютию прибыл первый голланд­ский посол, адмирал ван Варвейк. Сиамский король дал голландцам разрешение торговать в Сиаме наравне со всеми другими иностранцами.

Ответное сиамское посольство было направлено в Га­агу в 1607 г. 11 сентября 1608 г. оно было принято гол­ландским штатгальтером принцем Морицем Оранским. Объясняя цель своего прибытия в Голландию, послы с достоинством заявили, что их король ни в чем не нуж­дается и лишь интересуется жизнью и обычаями других народов. Единственное, чего бы он хотел получить от Голландии, — это плотников и корабельных мастеров, которые бы обучали сиамцев. Штатгальтер принял сиам­ских послов с большим почетом и на прощание пода­рил им несколько пушек.

Значительный интерес Голландии к Сиаму объяснял­ся тем, что в первые же годы после своего появления в Южных морях голландцы наряду с вывозом пряностей в Европу стали заниматься посреднической торговлей между различными странами Востока. А Аютия была исключительно удобна для такой торговли.

Здесь голландцев в особенности привлекал давно установившийся товарообмен между Сиамом и Японией, при котором из Сиама в Японию шли оленьи и буйволо­вые кожи, олово, селитра, слоновая кость, драгоценные сорта дерева, а в обратном направлении — японское се­ребро, медь, шелк и другие товары. Эту торговую линию, сулившую наибольшие барыши, голландцы постарались освоить прежде всего.

Важное значение в это время на сиамском рынке имел обмен индийских тканей на местные и дальневосточные товары. В этой торговле голландцы также стали прини­мать участие с первых десятилетий XVII в. Нет нужды говорить о том, что в скором времени голландцы захва­тили в свои руки и большую часть торговых путей между Сиамом и Индонезией, где находилась их главная база.

Сиам привлекал голландцев и как неисчерпаемая про­довольственная база для их южных крепостей и факто­рий. Отношения голландцев с индонезийскими правите­лями часто принимали характер открытой войны, и, от­резанные в результате этого от местных источников про­довольствия, голландцы оказались бы в очень затрудни­тельном положении, если бы не могли покупать рис, мас­ло и другие продовольственные товары в сравнительно близком Сиаме.

Наконец, весьма большой интерес голландцы прояв­ляли к торговле южносиамским перцем. На всем протя­жении XVII в. голландцы упорно стремились сосредото­чить всю эту торговлю в своих руках, и не потому, что им не хватало перца (в индонезийских владениях Гол­ландской Ост-Индской компании его было более чем достаточно), а потому, что они стремились лишить своих португальских, английских и французских соперников возможности покупать его здесь и тем самым сбивать цены в Европе.

Чтобы добиться осуществления своих торговых задач, голландцы начали постепенно опутывать Сиам сетью факторий. В 1610 г. была основана голландская фактория в Аютии, в 1612 г. — в Лигоре и Паталунге. Не­сколько лет спустя были открыты фактории в Сингоре, Кедахе и на о-ве Джанк-Сейлон.

Таким образом, наряду с центральным рынком в Аютии факториями были охвачены все важнейшие цент­ры производства олова и перца, расположенные на юге сиамских владений. В этом районе голландцы развили особую активность, используя отдаленность от центра и разобщенность полузависимых от Сиама малайских кня­жеств. Если в собственно Сиаме голландцы в первые де­сятилетия вели себя довольно сдержанно, то здесь они сразу дали местным правителям почувствовать свою си­лу, заставляя их подписывать выгодные для Голландии договоры.

В борьбе за господство на сиамском рынке Голлан­дия почти сразу же столкнулась с конкурентом в лице Английской Ост-Индской компании.

В июне 1612 г. в Аютию прибыл первый английский посол, Адам Дентон, с письмом к королю Экатотсароту от короля Якова I. Англичане, как и голландцы, поначалу встретили в Сиаме самый радушный прием. Им было да­но постоянное разрешение на торговлю в Сиаме и предо­ставлено крупное каменное здание для фактории. Другая английская фактория, несмотря на противодействие гол­ландцев, была в том же году основана в Патани. В 1613 г. английские торговые представители проникли в Чиангмай, откуда вывозились золото, рубины, аромати­ческие смолы, оленьи шкуры.

Однако после быстрого подъема английская торговля в Сиаме так же быстро пришла в упадок. Относительно слабая в то время Английская Ост-Индская компания не выдержала одновременной борьбы с португальскими, японскими и голландскими купцами. В 1618 г. соперни­чество между Английской и Голландской Ост-Индскими компаниями вылилось в открытую войну, в ходе которой в июле 1619 г. в сиамских территориальных водах, в бух­те Патани, голландцы разгромили английскую эскадру. В 1623 г. Английская Ост-Индская компания закрыла свои фактории в Сиаме и почти на четыре десятилетия выключилась из борьбы за сиамский рынок.

До конца 20-х годов XVII в. жестокая торговая кон­куренция европейских держав не затрагивала непосред­ственно Сиама. Несмотря на попытки каждой из них втянуть Сиам в конфликт с остальными державами, си­амское правительство неизменно проводило политику строгого нейтралитета и равноправия всех иностранцев, торгующих в стране. Но нейтралитет Сиама не устраи­вал европейских колонизаторов. Вскоре они стали пы­таться силой изменить политику Сиама в благоприятную для себя сторону.

Первыми на путь открытой агрессии против Сиама вступили Испания и Португалия. После ряда дипломати­ческих йот с требованием изгнать голландцев и угроз Испания весной 1628 г. начала военные действия против Сиама. Испанские корабли захватывали сиамские торго­вые суда и жгли их вместе с экипажами. В 1630 г. к ис­панской агрессии присоединилась Португалия.

Сиам был вынужден обратиться за помощью к гол­ландцам, которые прислали в поддержку его флоту эс­кадру из пяти крупных военных судов. Сначала война шла с переменным успехом, но в 1634—1635 гг. сиамцам удалось одержать ряд побед над испанцами и порту­гальцами. После этого король Прасат Тонг не счел нуж­ным продолжать войну, мешавшую сиамской внешней торговле. В 1636 г. он без всяких условий освободил всех пленных испанцев и португальцев. В 1639 г. был подпи­сан официальный мирный договор.

Вскоре, в 1641 г., под натиском голландцев пал глав­ный оплот португальцев в Юго-Восточной Азии — Малакка. Роль португальских купцов на сиамском рынке быстро сошла на нет. Испания же после разрыва ее унии с Португалией (1640) вообще потеряла всякий ин­терес к сиамской торговле.

Вынужденный уход англичан в 1623 г., изгнание япон­ских купцов из Сиама в начале 1630 г., вызванное внут­ренним конфликтом, и испано-португальское отступление в начале 40-х годов привели к тому, что Голландия фак­тически стала господствовать в сиамской внешней тор­говле.

Доходы Голландской Ост-Индской компании были огромны. Так, в середине XVII в. из Сиама в Японию в отдельные годы вывозилось более 300 тыс. оленьих и буй­воловых шкур. Львиная доля этого экспорта принадлежала Голландии. Ее прибыль от продажи шкур в Японии в отдельные годы превышала 200% и редко была ниже 100%. Не меньшие доходы приносили голландцам тор­говля другими сиамскими товарами и импорт собствен­ных товаров.

Стремление голландцев установить свою монополию на сиамском рынке, естественно, не могло не вызвать противодействия со стороны сиамцев. Быстрое расшире­ние в Сиаме сфер торговли, охваченных государственной монополией, начинающееся как раз в середине 30-х го­дов, нельзя расценить иначе как реакцию сиамского пра­вительства на торговую политику голландцев. На сиам­ском рынке Голландской Ост-Индской компании теперь все чаще приходилось сталкиваться не с разрозненными купцами, а непосредственно с государством, скупающим товары у производителей. Монопольному покупателю, таким образом, был противопоставлен монопольный про­давец.

Не ограничиваясь централизацией внешней торговли, правительство Сиама начало устанавливать тесные тор­говые связи с правительствами других восточных стран и поощрять купцов этих стран.

Подобная активность сиамского правительства приве­ла к тому, что с середины 30-х годов отношения между Сиамом и Голландией стали ухудшаться. Первый серь­езный конфликт произошел в 1636 г.: из-за провокацион­ного поведения голландских резидентов в Аютии Сиам и Голландия некоторое время находились на грани войны. В июле 1640 г. сиамо-голландские отношения вновь обо­стрились из-за вызывающего поведения голландцев.

На протяжении 40-х годов взаимная неприязнь и со­перничество между Сиамом и Ост-Индской компанией Голландии непрерывно продолжали усиливаться. Гол­ландия планомерно вытесняла Сиам с рынков Дальнего Востока и Индонезии. В договоры, которые Ост-Индская компания заключала с малайскими и индонезийскими го­сударствами, обычно входила статья, запрещавшая про­дажу перца и других пряностей Сиаму. Сиамские джон­ки, плававшие в Китай и Японию, не были гарантирова­ны от нападения голландских кораблей. Серьезный конфликт возник в 1645 г. в связи с захватом голландца­ми у побережья Южного Вьетнама судна, принадлежав­шего натурализовавшемуся в Сиаме японцу. Возмуще­ние в Сиаме, прежде всего местных японцев, этими пи­ратскими действиями едва не вылилось в вооруженное нападение на голландскую факторию в Аютии. Прави­тельство Прасат Тонга воспрепятствовало кровопроли­тию, но голландцы воспользовались случаем, чтобы еще больше укрепить свою аютийскую факторию, превратив ее фактически в маленькую крепость.

При Нарас позиции Голландии в сиамской внешней торговле еще более окрепли. «Золотым временем» для Ост-Индской компании были первые годы правления Нарая, когда он еще неуверенно чувствовал себя на тро­не, вынужденный бороться с феодальными мятежами.

Методы, которыми голландцы утверждали свое моно­польное господство на сиамском рынке, отличались ши­роким разнообразием.

Одним из мощных орудий в борьбе за это господство была так называемая система пропусков, введенная еще на рубеже 30—40-х годов, но утвердившаяся (по отноше­нию к Сиаму) лишь во второй половине 50-х годов. Со­гласно правилам, установленным Голландской Ост-Инд­ской компанией, каждый корабль, выходящий из порта, должен был получить на свой рейс письменное разреше­ние — пропуск от ее представителя. Все суда, не имев­шие такого пропуска, при встрече с голландскими ко­раблями в открытом море или даже в нейтральных пор­тах, где голландцы обладали достаточными силами, под­лежали немедленной конфискации.

Большие возможности для подавления торговых кон­курентов давала голландцам монополия на торговлю шкурами, вырванная у Сиама в 1655 т. Ссылаясь на нее, голландцы могли подвергать таможенному досмотру лю­бое судно в сиамском порту. При этом процедура до­смотра была такова, что наносила тяжелый ущерб куп­цам, которые ей подвергались.

С начала 60-х годов, однако, торговая экспансия Гол­ландской компании наталкивается на скрытое, но с каж­дым годом все возрастающее противодействие сиамского правительства. Укрепив свою власть внутри страны, Нарай с недюжинной энергией взялся за выполнение про­граммы, которая была намечена и частично начала осу­ществляться при Прасат Тонге. Быстрыми темпами ве­дется строительство сиамского торгового флота. Сиам­ские корабли в Японии и Китае все чаще перехватывают товары, которые голландцы привыкли считать своей мо­нополией. Рост сиамского торгового мореходства теперь не на шутку беспокоит Ост-Индскую компанию. Ее тре­вожит и возврат в Сиам европейских конкурентов (в 1661 г. там вновь открылась английская торговая фактория).

Поведение голландцев стало принимать все более вы­зывающий характер. Один спровоцированный конфликт следовал за другим, и только выдержка сиамского пра­вительства не давала инцидентам перерастать в откры­тую войну.

Тогда голландцы в октябре 1663 г. тайно эвакуирова­ли свою факторию в Аютии и внезапно, без объявления войны стали топить все сиамские суда, подходящие к устью Менама. Другая голландская эскадра была на­правлена к Тайваню для перехвата королевских джонок, возвращавшихся с грузами из Японии. Третья эскадра крейсировала в Бенгальском заливе, охотясь за сиам­скими судами, направлявшимися в Индию.

Голландцам удалось добиться от англичан обещания не поставлять в Сиам оружие и продовольствие. На Яве голландцы принудили местных владетелей закрыть свои порты для купцов, торгующих с Сиамом. Королевству Аче (на Суматре), поддерживавшему Сиам, голландцы объявили войну и блокировали его берега.

Изолированный от союзников, утративший большую часть торгового флота и потерявший надежду на по­мощь Англии, Сиам вынужден был капитулировать. .22 августа 1664 г. в Аютии был подписан мирный до­говор — первый в истории Сиама неравноправный до­говор с европейской страной.

По этому договору, состоящему из 18 пунктов, Гол­ландская Ост-Индская компания принимала на себя в сущности только два обязательства: не вредить сиам­ским судам, если они не идут в страну, с которой компа­ния находится во вражде, и не вести военных действий против своих врагов на сиамской территории. Подавля­ющее же большинство пунктов представляли собой одно­сторонние уступки Сиама.

2-й пункт договора давал голландцам «право торговли без помех всеми видами товаров, которые имеются в данном месте», дополнявшееся в 3-м пункте правом «тор­говли с любым лицом, по своему выбору». Это наносило тяжелый удар по установленной в Сиаме государствен­ной монополии на внешнюю торговлю важнейшими вида­ми товаров.

В 5-м пункте закреплялась навечно голландская мо­нополия на экспорт оленьих и буйволовых шкур.

5-й пункт запрещал использовать на сиамских судах китайцев, японцев и вьетнамцев. Голландцы позаботи­лись и о том, чтобы установить контроль над внешними сношениями Сиама. Посольство в Китай, например, они обязывались пропустить лишь при условии, что в нем бу­дет не более двух китайцев-переводчиков и сама компа­ния будет находиться в этой время в дружбе с китайским императором.

В 13-м пункте это же условие ставилось в более об­щей форме: джонки или суда короля Сиама и его под­данных имеют право плавать в Макао (Аомынь), Мани­лу, Кантон (Гуанчжоу) или другие места, пока компа­ния находится в дружбе и союзе с этими странами. Бо­лее того, даже в этом случае сиамские суда должны по­лучать пропуска от Голландской компании.

Очень важной уступкой, вырванной у Сиама, было право экстерриториальности для всех голландских под­данных, вне зависимости от их поведения. 8-й пункт до­говора гласил: «В случае... если кто-нибудь из служа­щих компании совершит серьезное преступление в Сиа­ме», сиамские король и судьи «не имеют права судить его, но он должен быть передан главе компании» в Сиа­ме, чтобы быть наказанным «согласно нидерландским за­конам», а если «упомянутый начальник окажется соуча­стником в тяжком преступлении», сиамский король «име­ет право держать их обоих под домашним арестом, пока не известит о происшедшем генерал-губернатора» Гол­ландской Ост-Индской компании.

Вместе с тем договор обязывал сиамское правитель­ство наказывать всех лиц, наносящих ущерб компании, а ее должников «держать в строгом заключении, пока компания не получит причитающееся, а в случае если компания не сможет обеспечить оплату своих требова­ний таким способом... выдать упомянутых должников компании».

Договор запрещал на вечные времена повышать экс­портные и импортные пошлины, уплачиваемые компа­нией.

Последний, 18-й пункт торжественно объявлял, что все положения договора должны соблюдаться обеими сто­ронами вечно.

Вскоре после подписания этого договора голландцам удалось вырвать у Нарая еще одну, важнейшую, уступ­ку — право беспошлинной торговли на всей территории Сиама. В то же время сами голландцы, не обращая вни­мания на протесты Нарая, продолжали взимать высокие пошлины с сиамских кораблей, заходивших в принадле­жащие голландцам порты.

Несмотря на заключение мира, отношения между Сиамом и Голландией в 60—80-х годах XVII в. остава­лись напряженными. Голландские корабли продолжали нападать на сиамские суда в открытом море. Так, в на­чале 1666 г. они обстреляли и захватили близ Коломбо (на Цейлоне) сиамское торговое судно. В 1667 г. был задержан и ограблен сиамский торговый корабль, на­правлявшийся в Китай. В 1672 г. голландцы захватили сиамское судно с ценным грузом, шедшее из Бомбея в. Бангкок.

В этот период голландцы угрозами и силой стремятся овладеть всей торговлей сиамским оловом. С начала 1670 г. их флот в течение нескольких лет непрерывно блокирует центр сиамской оловодобычи — о-в Джанк-Сейлон, не пропуская в его порты ни одного судна без разрешения голландских властей. Летом 1675 г. эта бло­када вызвала взрыв народного возмущения. Жители: Джанк-Сейлона вопреки воле сиамского губернатора пе­ребили команду голландского военного судна и принуди­ли голландцев снять блокаду и увести свои корабли от острова.

Новая и гораздо более серьезная война между Сиа­мом и Голландией казалась неизбежной. В 1683 г. гол­ландский губернатор на Яве К. Спеелман отдал приказ закрыть фактории в Аютии и Лигоре как последнее пре­дупреждение Сиаму. Однако эта война все же не разра­зилась. В то время происходило особенно активное про­никновение в Сиам Английской и Французской Ост-Индских компаний. Предвидя неизбежный конфликт с ними короля Нарая, Голландская компания предпочла занять выжидательную позицию, чтобы выступить на сцену, когда силы всех ее противников будут истощены, взаимной борьбой.

2. Английское проникновение с 60-х годов XVII в. и англо-сиамская война 1686—1688 гг.

В 1661 г., как отмечалось выше, Английская Ост-Индская компания восстановила свою факторию в Сиаме.

Сиамское правительство, надеясь, что присутствие Англии разрушит голландскую торговую монополию, де­лало все от него зависящее, чтобы поощрить развитие английской торговли. Английской фактории было предо­ставлено безвозмездно то же самое обширное каменное здание, которое она занимала в начале XVII в. Король Нарай простил компании ее старые долги (сумма их бы­ла огромна — 120 тыс. бат).

Но торговые дела англичан в 60-х годах шли неваж­но. На протяжении этого десятилетия их аютийская фак­тория дважды терпела крах. В 1669—1674 гг. она вообще не функционировала.

Когда она вновь начала действовать, Ост-Индская компания Англии взялась за дело более энергично. Сиам­ское правительство опять пошло англичанам навстречу. 13 февраля 1675 г. английские торговцы в Сиаме были освобождены от уплаты пошлин. В ноябре 1675 г. ком­пания получила от сиамских властей еще одну, исключи­тельно важную, привилегию — монополию на скупку олова в ряде районов Малаккского полуострова. В обмен на эти льготы король Нарай просил прислать ему из Англии инженеров, артиллеристов, литейщиков и других специалистов для содействия в организации обороны Сиама от голландской агрессии. Компания, однако, не спешила выполнить просьбу Нарая, а тянула время, рас­считывая вырвать у сиамского правительства новые льготы и денежные займы.

Активное вмешательство Англии в сиамскую полити­ку началось с осени 1678 г., когда в Сиам прибыл новый представитель компании, Ричард Барнеби, наделенный чрезвычайными полномочиями. Чтобы укрепить кадры английской фактории, он привлек на службу группу ев­ропейских авантюристов, имевших большой опыт в си­амских делах, — бывшего контрабандиста Джорджа Уайта, уже несколько лет работавшего лоцманом на Менаме; его младшего брата Сэмюэля, лоцмана и капитана сиамских судов, ходивших в Индию; моряка-переводчика греческого происхождения Констанция Фалькона, кото­рому суждено было сыграть значительную роль в исто­рии Сиама 80-х годов XVII в.

План Барнеби заключался в постепенном проталки­вании агентов Английской Ост-Индской компании в си­амский государственный аппарат с целью захвата его изнутри, чтобы затем диктовать политику, угодную Англии.

Наибольших успехов в исполнении этого плана уда­лось добиться Констанцию Фалькону. Поступив в 1679 г. в ведомство пракланга скромным переводчиком, он бы­стро поднялся по служебной лестнице и сумел завое­вать доверие короля Нарая, представив ему проект строительства цепи крепостей европейского типа для обо­роны от голландцев. К 1683 г. Фалькон фактически за­нимал пост первого министра и из нищего авантюриста превратился в богатейшего человека в Сиаме.

Фалькону удалось добиться назначения Сэмюэля Уайта комендантом порта Мергуи. Это внешне скромное звание на деле давало его носителю огромную власть, так как коменданту Мергуи поручалась оборона всего западного побережья Сиама. Ему были подчинены все морские и сухопутные вооруженные силы в этом районе и весь королевский торговый флот. Ему же принадлежа­ло право сбора всех пошлин и налогов в провинции Тенассерим.

На должность губернатора Мергуи Фалькон сумел продвинуть своего бывшего шефа Ричарда Барнеби, ко­торый к этому времени оставил службу в Ост-Индской компании, хотя и продолжал сохранять с ней самые тес­ные связи.

Бывший служащий английской фактории Томас Иветт был назначен заведующим сиамской факторией в Масулипатаме.

Деятельность Барнеби, Сэмюэля Уайта, Иветта и дру­гих англичан на сиамской службе принесла мало пользы Сиаму и немалые выгоды Ост-Индской компании. Корабли компании, заходившие в Мергуи, пользовались особыми привилегиями и преимущественными правами. Постепен­но вытесняя из местного аппарата сиамцев и индийцев, Уайт сумел почти целиком заполнить его своими людь­ми. Число англичан, нахлынувших при нем в Мергуи, до­стигало 200 человек.

Поведение англичан в Сиаме стало носить вызываю­щий характер. Так, английский инженер на сиамской службе Джордж Лоуренс был уличен в убийстве трех человек. Его передали властям Ост-Индской компании, но вскоре он снова очутился на свободе. Возмущение си­амцев вызывали также выходки нового главы англий­ской фактории Сэмюэля Поттса. Помимо актов дикого хулиганства на улицах Аютии он отличился тем, что, рас­хитив вверенные ему товары, поджег факторию, чтобы скрыть следы. Пожар причинил сиамскому государству убыток на 16 тыс. бат. Тем не менее Поттс, а вслед за ним правление Ост-Индской компании обвинили в под­жоге сиамцев и потребовали колоссальную сумму в воз­мещение убытков.

В сентябре 1683 г. в Сиам из Лондона прибыло по­сольство во главе с Вильямом Стренгом. Ему были ока­заны соответствующие почести. Однако высокомерный тон Стренга и требование односторонних уступок не спо­собствовали успеху переговоров. Стренг потребовал, что­бы Сиам ежегодно закупал определенных английских то­варов на 30 тыс. бат независимо от того, нужны ли стра­не эти товары. Далее он потребовал отмены государст­венной монополии на торговлю медью в пользу Ост-Инд­ской компании. Получив отказ, он начал тайно скупать медь на черном рынке. Когда это стало известно, ему предложили покинуть Сиам. Он уехал, закрыв факто­рию.

В 1685 г. в Сиам было направлено новое английское посольство (Роберта Харбина) с заданием добиться ус­тупки какого-нибудь острова у побережья с правом по­строить там крепость. Но на сей раз Ост-Индской ком­пании больше ничего не удалось выторговать у короля Нарая. Харбин приехал в Аютию в октябре 1685 г., в самый разгар торжеств по случаю прибытия первого французского посольства. В обстановке, когда военный союз между Францией и Сиамом казался уже предре­шенным, английское посольство ожидал очень сухой при­ем. Обещаниям англичан больше никто не верил, а их угрозы не страшили. Дело ограничилось восстановлением английской фактории, которая, однако, просуществовала теперь менее года: прежде чем посольство Харбина до­стигло Аютии, в Лондоне уже было решено начать войну против Сиама.

Еще осенью 1684 г. неофициальный представитель Английской Ост-Индской компании в Сиаме Сэмюэль Баррон представил правлению компании подробный план ведения войны против Сиама, основанный на тщатель­ном изучении местной обстановки. Ссылаясь на опыт гол­ландской агрессии против Сиама, Баррон утверждал, что для победы над Сиамом потребуются сравнительно не­большие силы. По его мнению, для этого достаточно бу­дет послать два крупных (50—60-пушечных) и два ма­лых (10—15-пушечных) военных корабля. Эскадру он предлагал разделить на две группы, из которых одна должна была крейсировать в районе о-ва Уби, перехва­тывая сиамские суда, идущие в Китай и Японию, другая же — грабить сиамское побережье, чтобы наводить ужас на жителей прибрежных районов, а также уничтожать и захватывать сиамские и индийские суда.

План Баррона попал в Лондон в начале лета 1685 г. и сразу же получил горячую поддержку правления ком­пании, которое дополнило его важным пунктом — за­хватом Мергуи. Таким образом англичане 1) получили бы удобную военно-морскую базу с прекрасной гаванью и богатыми запасами корабельного леса и провианта; 2) лишили бы французов возможности завладеть этим портом (базируясь одновременно на Мергуи и Пондишери, французы независимо от времени года могли бы гос­подствовать в Бенгальском заливе; в таком же точно положении оказались бы и англичане, владея одновре­менно Мергуи и фортом Сент-Джордж — Мадрас); 3) на­ложили бы руку па торговый путь Андаманское море — Аютия — Сиамский залив с крайней западной точкой Мер­гуи. В отличие от голландцев, которые стремились вооб­ще закрыть этот путь, конкурирующий с торговым путем через индонезийские проливы, и французов, которые хо­тели завладеть Мергуи, чтобы противопоставить этот путь под своим контролем голландскому пути, правление Английской Ост-Индской компании рассчитывало исполь­зовать свое господство в Мергуи для обогащения чисто паразитическим способом. По мнению президента компа­нии Чайлда, владея Мергуи, англичане могли бы поднять как угодно высоко пошлины на товары, привозимые ме­стными, индийскими, арабскими и персидскими купцами, т. е. без всяких затрат иметь солидный постоянный источ­ник дохода.

Правительство Якова II одобрило планы своей компа­нии. Был отдан приказ снарядить против Сиама эскадру под командованием адмирала Николсона из 10 кораблей со значительным пехотным десантом. Дело оставалось только за предлогом для войны. И он был быстро най­ден: им стал «голкондский инцидент».

Уже упоминавшиеся выше Ричард Барнеби и Сэмю­эль Уайт, получивший к тому времени пост командующе­го сиамским флотом в Бенгальском заливе, использовали данную им власть не для организации    обороны    побе­режья от голландцев, а для грабительского набега на бо­гатое индийское государство — Голконду. Хотя всем бы­ло известно, что Уайт и ему подобные — английские аген­ты, Ост-Индская компания потребовала за их пиратство ответ с Сиама. Впрочем, еще  за   полгода  до   вручения английского ультиматума властям Аютии, осенью 1686 г., когда на Восток прибыла эскадра адмирала Николсона, на всех наиболее оживленных морских путях от Красного моря до Тихого океана без объявления войны началась охота на сиамские торговые суда. Между тем Уайт, про­должая свою предательскую деятельность, готовился к сдаче Мергуи Ост-Индской компании. В мае 1687 г. ему удалось вывести из города сиамские  войска. Когда в конце июня в Мергуи бросили якорь два английских ко­рабля под командой капитана Вельтдена, привезшего ультиматум, в этом городе оставалась только одна реальная вооруженная сила — местная английская   коло­ния.

В ожидании ответа из Аютии англичане формально заключили с сиамцами 60-дневное перемирие. Однако Ост-Индская компания уже считала город своей полной собственностью. Чтобы внушить «почтение» к новой вла­сти, Вельтден и Уайт установили в Мергуи режим терро­ра. Многие горожане были убиты.

Но террор англичан не принес им желаемого резуль­тата. Напротив, он ускорил взрыв народного негодова­ния. Толпы крестьян, вооруженных самым разнообраз­ным оружием, двинулись к Мергуи. На море близ города появились сотни рыбачьих лодок, спешно переоборудо­ванных для военных нужд. В самом Мергуи горожане под руководством патриотически настроенных чиновни­ков тайно установили в прибрежном лесу новую батарею. Так как арсенал находился в руках Уайта, необходимо было срочно наладить производство боеприпасов. Эта за­дача была успешно разрешена. В качестве артиллерий­ских снарядов использовали, в частности, сосуды, напол­ненные порохом. Крестьяне окрестных деревень отказы­вались продавать оккупантам продовольствие, весь свой скот они угнали в горы.

В ночь на 15 июля 1687 г. в Мергуи началось народ­ное восстание. Уверенные в своем военном превосходстве и считавшие, что сиамцы способны действовать только по приказу высшей власти, англичане были захвачены врасплох. Потеряв почти всех солдат, Уайт и Вельтден еле добрались до своих кораблей и, преследуемые сиам­скими судами, были вынуждены укрыться в лабиринте островов у Тенассеримского побережья.

Между тем власти Ост-Индской компании, ничего не подозревая, в августе 1687 г. направили в Мергуи еще один корабль с воинскими подкреплениями на борту. Фрегат вошел в гавань Мергуи, где был окружен сиам­скими судами. Англичанам пришлось сдаться.

После такого сокрушительного поражения англичане уже больше не решались открыто нападать на сиамское побережье, хотя и продолжали охотиться на сиамские торговые суда. Существенную роль здесь сыграло также прибытие в Сиам осенью 1687 г. второго французского посольства и размещение в Бангкоке и Мергуи француз­ских гарнизонов. Последние Стюарты, тесно связанные с Людовиком XIV, ни за что не решились бы на откры­тый военный конфликт с Францией. Поэтому Ост-Инд­ская компания заняла выжидательную позицию.

Сиамское правительство со своей стороны также не стремилось раздувать конфликт с Англией. Весной 1688г. оно проявило инициативу в ведении мирных переговоров. Но формальный мир так никогда и не был заключен из-за бурных событий 1688 г., повлекших за собою закрытие Сиама для европейцев.

3. Попытка Франции закрепиться в Сиаме

Французы появились в Сиаме позже других европей­цев, но французская агрессия против Сиама в XVII в. явилась наиболее серьезной угрозой для независимости страны в этом столетии, полном войн и конфликтов.

Первыми разведчиками, проложившими дорогу в Си­ам для французских купцов (а затем и войск), были ка­толические миссионеры. Во главе их стояли епископы Ламбер де Ла Мотт и Паллю, руководители Француз­ской иностранной миссии, основанной в 1659 г. француз­ским духовенством в противовес португальским католи­ческим миссиям, которые до этого времени пользовались монополией пропаганды христианства на Востоке.

Прибыв в Сиам в 1662 г., французские епископы сра­зу оценили выгоды этого места (в географическом и по­литическом отношениях) для развертывания пропаганды христианской веры. Здесь можно было встретить пред­ставителей всех восточных народов. Терпимость сиамско­го правительства к другим религиям способствовала об­разованию в стране многочисленной христианской общи­ны. Значительную ее часть составляли португальцы и их потомки. Христиан из местного населения — тайцев бы­ло очень мало. В Сиаме проживало большое число япон­ских и вьетнамских эмигрантов-христиан. Были также христиане китайцы и бирманцы. В одной лишь столице Сиама — Аютии ко времени прибытия туда епископов Ламбера де Ла Мотта и Паллю насчитывалось свыше 2 тыс. христиан.

Учитывая это обстоятельство, Ламбер де Ла Мотт и Паллю решили сделать Аютию штаб-квартирой Француз­ской иностранной миссии, чтобы распространять отсюда христианскую веру по всему Дальнему Востоку.

Свою деятельность в Сиаме епископы начали с того, что установили тесный контакт с сиамскими властями. В годы наибольшего обострения голландско-сиамских от­ношений сиамское правительство стремилось найти себе союзников. Французские миссионеры использовали это обстоятельство. Они твердили сиамскому королю о могуществе и бескорыстии Франции и намекали на возмож­ность ее помощи. Король Нарай, в свою очередь, оказы­вал миссионерам самую широкую поддержку. Религиоз­ная пропаганда миссии не встречала никаких препятст­вий со стороны местных властей.

Большинство миссионеров было знакомо с ремеслами и наукой. В Сиам приезжали миссионеры — часовщики, механики, математики, даже астрономы. В 70-х годах врач-миссионер Шербоно завоевал такое расположение короля Нарая, что тот назначил его губернатором о-ва Джанк-Сейлон, одной из важнейших провинций Сиама. Бесплатно обучая сиамских детей различным наукам и ремеслам, миссионеры стремились внедрить свою идео­логию во все слои сиамского общества.

Методы распространения христианской веры ярко опи­саны путешественником Гамильтоном. Число христиан в Сиаме, рассказывает он, колебалось в зависимости от урожая. В голодные годы миссионеры на деньги, занятые у короля, скупали зерно и распределяли его небольшими порциями среди крестьян, пожелавших креститься. Когда урожай был достаточным, крестьяне, естественно, возвра­щались к старой, привычной вере и число христиан пада­ло до минимума.

В 1666 г. епископ Паллю возвратился в Европу с мас­сой ценных сведений не столько о состоянии религии в Сиаме, сколько о его политическом и экономическом по­ложении. В письме на имя Людовика XIV он предлагал незамедлительно открыть французские торговые факто­рии на сиамском побережье, упоминая многочисленные выгоды, которые можно будет здесь получить. Тогда же впервые французскими миссионерами была пущена в ход версия о готовности сиамцев и их короля перейти в хри­стианскую веру, если им ее растолкуют надлежащим об­разом. Сведения, доставленные Паллю, заинтересовали двор.

Когда Паллю, задержавшийся из-за первой франко-голландской войны, наконец в начале 1670 г. отплыл в Сиам, он вез с собой очень любезное и дружественное письмо Людовика XIV королю Нараю и не менее любез­ное и дружественное письмо папы Клемента IX. В этих посланиях оба они горячо благодарили Нарая за под­держку, оказанную французским миссионерам. К пись­мам прилагались богатые подарки.

16 октября 1673 г. король Нарай с неслыханным по­четом принял французских послов. Впервые в истории сиамского двора отменили церемонию, согласно которой иностранные послы должны были простираться ниц пе­ред троном короля. Епископы и сопровождавшие их лица разговаривали с Нараем сидя. В Сиам был направлен уполномоченный Французской Ост-Индской компании Буро-Деланд, который должен был стать первым дирек­тором французской торговой фактории. Прибыв в Сиам в сентябре 1680 г., Буро-Деланд сразу же вступил в соответствии с данной ему инструкцией в тесный контакт с преемником Ламбера де Ла Мотта на посту главы фран­цузских миссионеров в Сиаме епископом Лано.

Буро-Деланду удалось привлечь на французскую сто­рону Констанция Фалькона. Продолжая до 1685 г. оказы­вать услуги англичанам, Фалькон сперва тайно, а потом и явно стал французским агентом.

В 1680 г. во Францию было направлено первое сиам­ское посольство. Но судно пропало без вести. Однако неудача не ослабила стремления сиамского правительст­ва завязать дипломатические отношения с Францией. На­оборот, это стремление все более усиливалось ввиду ро­ста опасности со стороны Голландии.

Осенью 1684 г. в Париж прибыло второе сиамское по­сольство. Внутреннюю и внешнюю политику Франции в это время направляли иезуиты. В стране царила католическая реакция. Сам Людовик XIV чувствовал себя чем-то вроде крестоносца, распространителя «истинной веры». В такой обстановке прибытие посольства из «языческой» страны, которая, по уверению миссионеров, уже почти готова была принять христианство, Людовик XIV и его окружение восприняли с энтузиазмом.

Было решено немедленно послать ответное посольст­во. По мысли Людовика XIV и его приближенных, рас­пространение христианства в Сиаме повлекло бы за со­бой установление в этой стране (в той или иной форме) власти французского короля. Французская Ост-Индская компания тогда получила бы полную свободу действий в Сиаме, а европейским соперникам Франции — Англии и в особенности Голландии — был бы нанесен тяжелый удар. Людовик XIV намеревался в дальнейшем превра­тить Сиам в базу для распространения французского влияния на все страны Дальнего Востока.

Осенью 1685 г. французское посольство во главе с шевалье де Шомопом прибыло в Сиам. Заместителем де Шомона был назначен аббат де Шуази. На него воз­лагалась обязанность после обращения Нарая в христи­анство стать его духовником, т. е., по понятиям француз­ского двора, руководителем сиамской политики. В состав экспедиции входили шесть специально отобранных иезуи­тов во главе с Ташаром. Помимо пропаганды христиан­ства им было поручено составлять для военных целей карты, изучать морские течения и господствующие ветры.

Все они обладали специальными познаниями в математи­ке и астрономии.

В Сиаме посольству был оказан внешне очень тор­жественный прием. Однако на деле не все шло так глад­ко, как могло казаться поверхностному наблюдателю. Даже в Королевском совете, отличавшемся исключитель­ным угодничеством перед королем, Нарай не сразу до­бился одобрения своего курса в отношении Франции. Многие члены совета считали, что этот курс ведет к иностранному засилью в стране.

Во время переговоров борьба в основном разгорелась вокруг предъявленного Нараю требования перейти в хри­стианство (и, следовательно, христианизировать всю страну). Само по себе это требование было настолько абсурдным, что даже во Франции XVII в. многие пред­ставители интеллигенции открыто издевались над ним. Еще до отъезда де Шомона известный французский пи­сатель Лабрюйер заметил: «Если бы нам сказали, что подлинная цель сиамского посольства заключается в том, чтобы заставить нашего христианнейшего короля отречь­ся от христианства, допустить в свое королевство буддий­ских монахов, которые проникнут в наши дома, чтобы убеждать наших жен, детей и нас самих принять их ре­лигию, разрешить им построить пагоды в центре наших городов, с какой насмешкой, с каким возмущением вос­приняли бы мы эти столь экстравагантные требования. Мы, однако, направляемся за шесть тысяч лье по морю для обращения Индии, Сиама, Китая и Японии в христи­анство, т. е. для того, чтобы совершенно серьезно делать всем этим народам предложения, которые должны им ка­заться смешными и безумными...».

Тем не менее де Шомон с железной настойчивостью на каждой аудиенции вновь возвращался к этому вопро­су. Он выдвигал заведомо невыполнимое требование христианизации в качестве контрусловия каждый раз, когда сиамцы что-нибудь просили у него. А поскольку главным требованием сиамского правительства было заключение оборонительного союза против Голландии, оба эти вопро­са оказались неразрывно связанными на всем протяже­нии переговоров и так и остались неразрешенными.

Нарай готов был идти и шел на любые возможные односторонние уступки в надежде добиться хотя бы в, будущем французской поддержки.

Одним из важных вопросов в ходе переговоров был вопрос о привилегиях христиан. Опыт португальских и французских миссионеров в Сиаме показал, что местное буддийское население очень слабо поддается воздейст­вию христианской пропаганды. Французские миссионеры понимали, что сколько-нибудь значительное распростра­нение христианства в Сиаме возможно либо в результа­те административного нажима, либо путем предоставле­ния христианам особых, исключительных прав и приви­легий.

Именно с этой целью де Шомон выдвинул пять тре­бований: 1) полная свобода христианской пропаганды; 2) предоставление сиамцам, обучающимся в христиан­ской школе, так же как и ушедшим в христианский мо­настырь, прав буддийских монахов, т. е. освобождение их от всех налогов и повинностей; 3) освобождение христиан от всех работ по воскресеньям и в дни церковных праздников; 4) передача дел об освобождении от повин­ностей больных и престарелых христиан особому чиновни­ку; 5) неподсудность христиан обычным сиамским судам, т. е. практически их экстерриториальность независимо от подданства.

Несмотря на то что опубликование этих требований, в особенности пятого, могло привести только к взрыву на­родного негодования и сделать христианскую религию и христиан одиозными в глазах народа, упорный де Шо­мон настоял на своем, и 10 декабря 1685 г. они были при­няты. На следующий день были подписаны «Привилегии, дарованные королем Сиама Французской компании», со­стоящие из 13 статей. Компании предоставлялось право свободно торговать с освобождением от всех пошлин на ввоз и вывоз. Она получала монопольное право торговли в округе Джанк-Сейлон. Таким образом, в распоряжение французов были предоставлены   богатейшие оловянные месторождения Сиама. В последней,    секретной,   статье объявлялось, что король Сиама дарует   компании   весь округ Сингору с правом укреплять и использовать его по своему усмотрению.

Для руководства фортификационными работами в Сиаме был оставлен опытный инженер де Ла Мар. На­рай, кроме того, назначил адъютанта де Шомона — графа Форбена командующим флотом и губернатором Бангкока.

Параллельно с официальными происходили тайные (засекреченные даже от Шомона и Шуази) переговоры. Фалькона с иезуитом Ташаром, приближенным лицом исповедника короля Франции. Фалькон и Ташар совмест­но разработали конкретный план полного подчинения Сиама французскому королю и католической церкви, сво­дившийся в основном к подрыву сиамского государствен­ного аппарата изнутри путем размещения французов на всех важнейших постах и оказания давления на Сиам из­вне путем создания на его территории французских го­родов-колоний с мощными гарнизонами.

Фалькон предлагал прислать из Франции 60—70 че­ловек, которым он, пользуясь своим влиянием, предоста­вил бы посты губернаторов провинций и городов, комен­дантов крепостей, генералов и офицеров сиамской армии и флота и даже членов Королевского совета. В их число, по его мнению, должны были входить иезуиты,, одетые в светское платье, но никто, даже среди европей­цев, не должен был подозревать об их принадлежности к ордену.

Большое внимание Фалькон уделял созданию в Сиа­ме опорных пунктов для французских войск. «Необходи­мо иметь две хорошие колонии, обеспеченные достаточ­ным количеством солдат, — писал он. — После того как это будет осуществлено, нечего будет бояться».

Формально во главе государства по-прежнему оста­вался бы сиамский король, но он превратился бы в ма­рионетку в руках французского наместника. На роль по­следнего Фалькон, разумеется, прочил себя. Была зара­нее заготовлена и кандидатура марионеточного короля — им должен был стать приемный сын Нарая принц Мон Пит. Этот честолюбивый, но недалекий юноша, права ко­торого на престол признавались далеко не всеми, должен был послужить удобным орудием в руках опытного ин­тригана Фалькона.

18 июня 1686 г. третье посольство, направленное Нараем к Людовику XIV, достигло Франции. Во главе по­сольства стоял Пья Висут Сунтон, один из талантливей­ших сиамских дипломатов. Посольство сопровождал Та­шар, везший тайный план Фалькона.

В ходе переговоров за военную помощь, на кото­рую рассчитывал Сиам, французы потребовали передать им Мергуи и Бангкок, обладая которыми флот Франции мог бы господствовать как в Бенгальском, так и в Сиам­ском заливах и контролировать важнейшие торговые пу­ти между Индией и Китаем. Но для Сиама передача этих городов в чужие руки была бы равносильна потере государственной независимости. Поэтому такое требова­ние встретило со стороны сиамских послов самый реши­тельный отпор, после чего французский двор потерял к послам всякий интерес.

Правительство Людовика XIV начало спешно гото­вить новое, на сей раз хорошо вооруженное посольство, доводы которого должны были подкреплять эскадра из шести военных судов и 12 рот пехоты под командой ге­нерала Дефаржа. Во главе посольства стояли королев­ский представитель адвокат Ла Лубер и один из дирек­торов Французской Ост-Ипдской компании, Себре дю Буллэ. Вместе с пушками и солдатами в Сиам были на­правлены 12 тщательно отобранных иезуитов, обладав­ших различными полезными специальностями.

Послы Франции были снабжены следующей инструк­цией Людовика XIV: «Его величество желает, чтобы отец Ташар предложил... назначить... французского губерна­тора в Бангкоке с правом укреплять его на европейский лад и охранять для короля Сиама от покушений сосед­них королей или голландцев... Помимо прочего это поз­волит компании не зависеть от голландцев, так как от­падает надобность пользоваться Зондским или Малаккским проливами. В случае если будет потеряна всякая надежда добиться этого путем переговоров, его величе­ство приказывает атаковать Бангкок и овладеть им си­лой».

27 сентября 1687 г. французская эскадра стала на якорь у отмели, преграждающей вход в устье Менама. Однако послы не спешили сойти на берег. Вся артилле­рия эскадры была приведена в боевую готовность. Сиам­ские послы, которые возвращались домой на одном из судов эскадры, содержались в своих каютах на положе­нии почетных пленников. Единственным человеком, выса­дившимся на берег, был Ташар. Он вез Фалькону ульти­матум, суть которого излагалась в королевской инструк­ции, и известие, что усердие Фалькона вознаграждено Людовиком XIV, пожаловавшим ему титул графа и выс­ший французский орден.

На срочно созванном заседании сиамского Королевского совета мнения разошлись. Командир слоновой гвардии Пра Петрача убеждал короля и совет не согла­шаться с доводами Фалькона. Он напомнил все случаи, когда восточные монархи, дружелюбно приняв у себя португальцев или голландцев, теряли свои государства. Однако большинство членов совета высказалось за то, чтобы принять французский ультиматум. Тут сказалось, видимо, не только давление Фалькона, но и убежденность членов совета в том, что в условиях ведения войны с Анг­лией и назревания войны с Голландией Сиам не мог начать борьбу с третьей европейской державой.

16 октября Татар по поручению сиамского правитель­ства (а по сути дела — Фалькона) подписал вместе с Ла Лубером и Себре состоявшие из 16 статей «Соглашения», оформившие принятие французского ультиматума. Этот договор закреплял режим полной и фактически бескон­трольной оккупации Бангкока и Мергуи. Он устанавли­вал, что французские войска, которые разместятся в Бангкоке и Мергуи, не будут подчиняться никому из си­амцев и иностранцев-нефранцузов, а будут исполнять при­казы короля Сиама, переданные через его первого мини­стра, т. е. Фалькона, при условии, если они не противо­речат приказам короля Франции. Одна из статей (7-я) обеспечивала французским войскам экстерриториаль­ность. В ряде статей подчеркивалась исключительная роль иезуитов. По 14-й статье, например, глава иезуитов в Сиаме назначался заместителем и преемником Фалько­на на посту премьер-министра.

На следующий день после подписания «Соглашений» началась высадка французских войск в Бангкоке. Пер­вым шагом, который предприняли колонизаторы, после того как убедились, что все укрепления Бангкока нахо­дятся под их контролем, было нарушение только что под­писанного договора. Послы объявили, что пребывание сиамских войск в Бангкоке «несовместимо с честью Франции и величием французского короля», и потребо­вали их немедленного вывода, хотя об этом ничего не было сказано в «Соглашениях».

Затем был заключен «Договор о торговле и привиле­гиях в области торговли», предоставлявший Франции су­щественные преимущества в торговых операциях на тер­ритории Сиама.

В январе 1688 г. послы и неутомимый Ташар покинули Сиам. Перед отъездом они выдвинули еще одно тре­бование, которое, по их мнению, должно было гарантиро­вать точное выполнение договоров сиамской стороной. Речь шла о том, чтобы Сиам направил во Францию 12 юношей, сыновей виднейших государственных деяте­лей, для обучения; по сути дела эти юноши должны были служить заложниками.

Для закрепления достигнутых успехов и их дальней­шего развития Франция начиная с осени 1688 г. спешно готовила новую, третью по счету, военную экспедицию в Сиам. Был даже выдвинут проект перенесения центра Французской Ост-Индской компании на Востоке из Пондишери в Мергуи.

В то время как Ост-Индская компания прилагала значительные усилия к развертыванию в Сиаме своей торговой деятельности, Ташар и его коллеги-иезуиты с не меньшей энергией вербовали кандидатов на военные и административные должности в этой стране. Во Фран­ции было набрано более 100 агентов, значительная часть которых, по-видимому, тайно состояла в иезуитском ор­дене. Генерал-инспектором французских войск в Сиаме был назначен капитан королевской гвардии маркиз д'Эраньи. «По совместительству» он должен был коман­довать личной охраной короля Нарая, состоящей из французских конных гвардейцев, которая выполняла бы одновременно две задачи: охраняла короля от недоволь­ства его подданных и держала его под стражей как по­четного пленника. В случае смерти короля Нарая инст­рукция Людовика XIV предлагала д'Эраньи добиваться, даже с применением вооруженной силы, сохранения за Фальконом той полноты власти, которой он пользовался при этом короле. Инструкция предусматривала и воз­можность гибели Фалькона в результате народного вос­стания. В таком случае д'Эраньи и Дефарж должны бы­ли немедленно захватить все важнейшие пункты королев­ства и, не дожидаясь враждебных действий со стороны сиамцев, взять под стражу в качестве заложников наи­более влиятельных чиновников.

Но 6 ноября 1689 г., за несколько дней до предпола­гавшейся отправки экспедиции, во Францию пришло из­вестие, полностью разрушившее эти планы.

Сразу же после отплытия из Сиама в январе 1688 г. посольства Ла Лубера и Себре оставшиеся в стране французы, пользуясь вновь заключенными договорами» начали энергично «осваивать» богатства Сиама. Глава французской фактории в Аютии Вере развернул актив­ную коммерческую деятельность, вытесняя с помощью Фалькона индийских и голландских купцов. Наряду с этим он добился монополии на разработку медных руд­ников близ Луво. К февралю 1688 г. работа здесь шла уже полным ходом, сотни сиамских крестьян, принуди­тельно согнанных на рудники, трудились под присмотром привезенных из Франции специалистов торного дела.

Подневольный труд местного населения широко ис­пользовался и при постройке новых укреплений европей­ского типа в Бангкоке и Мергуи, которые должны были послужить оплотом французской власти в Сиаме. Сила­ми местного населения в спешном порядке строились но­вые церкви и семинарии для иезуитов в Лопбури и Аю­тии. Предвидя возможность долговременной осады Банг­кока в случае разрыва с Сиамом, французские послы, не­смотря на сильное противодействие Нарая, сумели насто­ять на том, чтобы в Бангкоке был создан 18-месячный запас провианта. И теперь это продовольствие усиленно выколачивалось из тех же сиамских крестьян.

Почувствовав себя увереннее после прибытия француз­ских войск, Фалькон еще глубже запустил руку в сиам­скую государственную казну. Он щедро раздавал средст­ва казны своим друзьям-иезуитам и французским офице­рам, многие из которых устремились в Сиам, чтобы по­править личные дела. Большой капитал был вложен Фальконом в Ост-Индскую компанию. К началу 1688 г. сумма этих вложений достигла 300 тыс. ливров.

Наконец, деньги сиамцев Фалькон использовал для скупки детей у родителей, которые вынуждены были их продавать, чтобы расквитаться с долгами или уплатить недоимку. Детей тут же крестили. Их воспитывали рев­ностными поборниками христианской веры и преданны­ми слугами французского короля. Дело было поставлено с большим размахом. В доме Фалькона одновременно «обрабатывали» более 120 детей.

Возмущение сиамцев иностранным засильем возра­стало. Движение против колонизаторов стало принимать, массовый, народный характер.

Возникшая к этому времени в среде патриотически на­строенной сиамской знати оппозиция была невелика. Во главе ее стоял уже упоминавшийся Пра Петрача — талантливый военачальник, выдвинувшийся во время вой­ны с Камбоджей и государством Нгуенов (Южный Вьет­нам). Его ближайшим помощником был глава буддий­ской церкви Сиама, санкрат (настоятель) королевского храма в летней резиденции Нарая в Лопбури, издавна находившийся в натянутых отношениях со своим коро­лем. Третьим вождем заговора стал Пья Висут Сунтон — представитель сиамской служилой знати, которую вытес­няли с государственных постов европейские авантюристы, ставленники Фалькона.

Но главной силой движения, без которой кучка заго­ворщиков не выстояла бы против французских войск, был народ. Крайне тяжелое положение народных масс в пос­ледние годы правления Нарая значительно повысило их активность. Феодальный грабеж в государстве достиг та­ких размеров, что неизбежно должен был произойти ре­волюционный взрыв. Французское вторжение только ус­корило его. Заговорщики умело использовали настроение народа. В своей агитации Петрача и его приверженцы делали упор не только на защиту национальной рели­гии — они обещали народу снижение налогов.

Осведомленный через своих шпионов о заговоре, Фалькон решил прибегнуть к крайним мерам. Он вы­звал из Бангкока в Лопбури генерала Дефаржа с от­борным отрядом французских войск, чтобы нанести заго­ворщикам решительный удар, прежде чем они приступят к действиям. Но Дефарж, выступивший из Бангкока 13 апреля 1688 г., не сумел продвинуться дальше Аютии. По городу распространился слух, что король умер и французы идут в Лопбури грабить дворец и сажать на трон своего ставленника. Аютия закипела. На улицах стали собираться воинственно настроенные толпы. Де­фарж счел за лучшее вывести войска из сиамской столи­цы и вернуться в Бангкок.

Поход Дефаржа на Лопбури еще больше накалил об­становку в стране. Заговорщики решили развернуть ак­тивную борьбу. В провинции были посланы подымать на­род буддийские монахи. В короткое время заговорщикам удалось стянуть в Лопбури значительные силы.

В ночь с 17 на 18 мая в Лопбури началось восстание. Основным лозунгом повстанцев было: «Освободить короля, захваченного чужеземцами!». Очевидец событий, иезуит де Без, дает красочную картину этого всенарод­ного выступления. «Толпа людей без порядка и почти без оружия... — пишет он, — одни с топорами, которыми они рубили деревья, другие с бамбуковыми палками, окован­ными железом или обожженными на конце, мандарины с саблями и щитами, пехота, кавалерия — все перемеша­лось». В первых рядах несли на руках санкрата, который жестами и призывами вдохновлял восставших.

Несмотря на внешнюю беспорядочность движения, во всем чувствовалась большая организованность и дисцип­лина. Заговорщики проникли во дворец через малую дверь и без единого выстрела арестовали короля. Народу было объявлено, что король заболел и вручил всю полно­ту власти Петраче. В тот же день был арестован Фалькон и казнен принц Мон Пит — кандидат на роль марио­неточного короля под французским протекторатом. Пер­воначально заговорщики, по-видимому, хотели использо­вать Фалькона как заложника. Но французы проявили полнейшее равнодушие к судьбе своего ставленника, и 5 июня сиамский суд приговорил Фалькона к казни.

Захватив власть, Петрача вступил в переговоры с французским командующим Дефаржем об эвакуации французов. Последний, однако, тянул переговоры до тех пор, пока в Бангкоке не было закончено строительство укреплений. Затем он поджег город и приказал безжа­лостно топить все суда, идущие по Менаму. В ответ на протест еще остававшихся в крепости около 40 сиамских солдат и офицеров Дефарж разоружил их и 'повесил двух солдат на валу — на виду у жителей города.

По существу это было объявлением войны Сиаму. Но сиамцы воздерживались от немедленного ответного напа­дения на крепость. Петрача вызвал к себе епископа Лано и предложил ему ехать в Бангкок парламентером, что­бы прекратить кровопролитие. Тем временем Дефарж не­прерывно бомбардировал сиамские позиции, хотя оттуда не стреляли.

На подступах к форту французским солдатам удалось захватить нескольких сиамцев. Дефарж распорядился посадить их на кол. Гнев и возмущение народа после этого нового злодеяния уже не имели границ. Крестьяне толпами шли из ближних и дальних деревень, чтобы при­нять участие в борьбе против иноземных захватчиков.

С изумлением смотрели иностранцы на невиданные темпы работы сиамцев — этих, по их мнению, «признан­ных лодырей». Ведь до сих пор европейцам был известен только сиамец, работающий из-под палки на феодала. «В короткий срок они проделали невероятную работу, — сообщал в своем отчете Дефарж. — Несмотря на наш обстрел, они окружили нас палисадами на близкой дис­танции от наших пушек, а за ними выстроили девять фортов, на которых установили свои пушки. Более того, от Бангкока до устья реки они построили несколько фор­тов, чтобы предотвратить помощь нам извне. Они привез­ли 140 пушек из Аютии и, чтобы доставить их на форты, минуя нас, прорыли специальный канал... Они заградили отмель в устье реки пятью-шестью рядами высоких и толстых деревьев, оставив лишь узкий проход, который легко было закрыть железной цепью, и держали для ох­раны прохода большое число вооруженных галер».

Поняв, что борьба предстоит нешуточная, Дефарж стал подумывать о том, чтобы окончить дело миром. В это время Петрача предоставил ему возможность на­чать переговоры. 24 июня он возвратил французскому командующему обоих его сыновей-офицеров (которые попали в плен к сиамцам), не ставя при этом никаких условий. В ответ на принципиальное согласие Дефаржа покинуть Бангкок и Мергуи сиамское правительство не­медленно прекратило все враждебные действия против французов и их приверженцев.

В августе 1688 г. было подписано соглашение об эва­куации французов из Сиама. По этому соглашению пра­вительство Петрачи (после смерти Нарая, в начале авгу­ста, он был выбран королем) предоставило в распоряже­ние иноземцев крупный корабль и денежный заем в раз­мере 24 тыс. бат для покупки двух судов меньшего раз­мера и продовольствия. Главными поручителями и вме­сте с тем заложниками, гарантировавшими возвращение займа и арендованного корабля, были объявлены глава духовенства французской колонии епископ Лано и ее по­литический руководитель Вере.

В соглашении подтверждалась готовность Сиама под­держивать с Францией торговые отношения и гарантиро­валась полная свобода вероисповедания и христианской пропаганды.

К ноябрю 1688 г. погрузка провианта, снаряжения и артиллерии на суда была наконец закончена. Настал день отплытия. Дефарж потребовал, чтобы от Бангкока до устья реки французов сопровождали два сиамских чи­новника-заложника. Однако, когда корабли вышли в мо­ре, Дефарж не только не освободил заложников, но и арестовал их. В то же время он взял на борт Вере, кото­рый бежал, нарушив данное им слово и бросив своих многочисленных подчиненных на произвол судьбы. (Дру­гой французский заложник — епископ Лано — также пы­тался бежать, но был задержан.)

4 февраля 1689 г. суда Дефаржа достигли Пондишери. Сюда же тремя неделями раньше добрались остатки французского гарнизона Мергуи. Немедленно стали раз­рабатываться планы реванша. 10 апреля 1689 г. Дефарж отплыл в направлении о-ва Джанк-Сейлон с эскадрой из четырех судов.

Но Дефаржу не удалось овладеть островом, гарнизон которого приготовился к упорной обороне. В это время французы узнали о начавшейся за восемь месяцев до то­го войне Франции с Голландией, к которой вскоре при­соединились Англия, Испания и другие державы. Дефар­жу пришлось тут же вернуть сиамцам захваченных им чиновников (Сиам немедленно предоставил свободу Ла­но) и спешно возвращаться в оставшийся почти без вся­кой защиты Пондишери.

В 1697 г., когда стало ясно, что война в Европе конча­ется, интерес французского правительства и Ост-Индской компании Франции к Сиаму пробудился с новой силой. Морской министр маркиз Поншартрен отдал приказ го­товить новую эскадру, под командой адмирала Ожье. После прибытия эскадры в Сиам Ташар должен был «в возмещение французских убытков» потребовать переда­чи французам г. Мергуи. В случае неудачи рекомендова­лось овладеть о-вом Джанк-Сейлон.

В 1698 г. Ташар прибыл в Аютию. Однако Петрача проявил такую же твердость, как и десять лет назад, и решительно отверг требования французов.