Глава 2

ПРОСВЕЩЕНИЕ

Общее положение просвещения перед реформой XVII в.

В тех странах, в которых господствовала конфуцианская идео­логия, проблема просвещения имеет свою специфику. Выделение просвещения в европейском понимании этого термина неправо­мочно для стран конфуцианского культурного ареала вообще и для Вьетнама в частности. В данном случае под просвещением следует понимать строго регламентированную, сословно-классовую систему образования и формирования чиновничьего аппара­та, состоящую из трех-четырехлетнего цикла экзаменационных конкурсов и связанных с ним «школ». При этом «школы» явля­лись не столько учебными заведениями, сколько учреждениями, в которых скапливался резерв в той или иной степени подготовлен­ных людей для пополнения в случае необходимости чиновничьего государственного аппарата. Официальных государственных школ в европейском понимании во Вьетнаме вообще почти не сущест­вовало вплоть до конца XVIII в. Начальное же образование, вер­нее, умение писать, читать и элементарные знания о конфуциан­ских классических и канонических книгах приобретались в част­ном порядке[1].

Необходимо также отметить, что прежде во Вьетнаме было ши­роко распространено буддийское монастырское образование, ко­торое играло ведущую роль вплоть до второй половины XIV в. Однако, когда в XIV—XV вв. буддизм утратил свои позиции, а ставшее официальной государственной идеологией Вьетнама нео­конфуцианство включило в себя значительно больше элементов буддизма, чем китайское неоконфуцианство, мы практически не можем говорить о массовом буддийском образовании.

Конфуцианское образование начало складываться во Вьетна­ме со второй трети XII в., окончательно сложилось к XV в. и было оформлено как единая система реформами эры «Великой добродетели»[2]. Она просуществовала без каких-либо значительных из­менений до конца XVII в., что имело серьезные последствия.

Во-первых, как уже отмечалось, конфуцианство практически полностью вытеснило из официального образования буддизм и стало единственной государственной системой образования.

Во-вторых, понятие социальной привилегии стало связываться по преимуществу со званием чиновника и феодалы в XV — начале XVI в. осуществляли свое «право» господства посредством тога, что они, получая то или иное образование, занимали ту или иную должность и получали полагающееся ей «кормление».

Таким образом, путь к занятию должности чиновника для фео­далов был один — через школьно-конкурсную систему экзаменов на ученую степень, а понятия «чиновник» и «образованный чело­век» стали синонимами. Но если в XV в. лишь строго определен­ное количество людей допускалось на конкурсы, а обязательным образование являлось только для детей среднего и крупного чи­новничества (что было определенной гарантией социальных при­вилегий), то к XVII в. положение изменилось: в связи с процес­сом роста частного землевладения, распадом общины и ослабле­нием центральной власти в течение XVI в. во Вьетнаме произо­шли социальные изменения.

С одной стороны, в первой трети XVII в. система образования функционировала лишь формально. При сдаче конкурсных экза­менов процветало взяточничество, что на данном этапе привело к количественному росту лауреатов-чиновников, получавших «кормление», но ничего не делавших. При этом необходимо под­черкнуть, что резко возросло количество лауреатов высших сту­пеней конкурса при их общем более или менее стабильном коли­честве.

С другой стороны, междоусобные войны Чиней — Маков — Нгуенов привели к резкому росту влияния военных, а в социаль­ном плане — к формированию новой фигуры — военного помещи­ка-феодала. Такой помещик, как правило, выделялся из среды зажиточных общинников. Он владел значительными частными землями и экономически держал в подчинении многих общинни­ков. В то же время он составлял основную военную силу вражду­ющих феодальных родов, т. е. был военным. Но, несмотря на свою власть де-факто, де-юре он ее не имел, так как не допускался к сдаче конкурсных экзаменов[3].

Таким образом, новые экономические тенденции, выразившие­ся в росте частного землевладения и приведшие к серьезным из­менениям в расстановке социальных сил в стране, тормозились тем, что представители этих новых тенденций не могли реализо­вать с законной точки зрения «свое» экономическое право на власть, так как единственный путь к его реализации — сдача кон­курсных экзаменов на звание чиновника — был для них закрыт.

Этим противоречием характеризуется положение системы обра­зования во Вьетнаме в конце XVII в., после реставрации династии Ле и перехода реальной власти к государям (тюа) Чиням и Нгуенам[4].

Реформа системы образования в конце XVII — начале XVIII в.

Указанное выше противоречие могло быть решено двумя спосо­бами: полной ломкой системы образования, строившейся на нео­конфуцианских принципах; адаптацией этой системы к новым тре­бованиям конкурсов, т. е. расширением категорий людей, допу­скаемых к сдаче конкурсов, и изменением самих конкурсов, т. е. временным снятием данного противоречия.

В условиях Вьетнама конца XVII в. полная ломка этой систе­мы образования означала замену (полную или частичную) нео­конфуцианства как официальной и единственной государственной идеологии какой-либо другой идеологической системой. И вот этой-то другой, противостоящей неоконфуцианству идеологии не было. Все имевшиеся во Вьетнаме влиятельные философско-идео-логичсские концепции, в первую очередь буддизм школы созер­цания[5], были синтезированы в рамках неоконфуцианства, которо­му не осталось альтернативы.

В рамках Вьетнама, его эволюции от раннефеодального госу­дарства к мощной централизованной империи на протяжении X—XV вв., переход от буддизма к неаконфуцианству как официальной государственной идеологии был весьма симптоматичен. Но с кон­ца XV в. неоконфуцианство, как уже указывалось, вступило в противоречие с новыми тенденциями развития вьетнамского об­щества, и из положительного фактора развития превратилось в его тормоз. А так как система образования, и в первую очередь си­стема конкурсных экзаменов, являлась важнейшей частью неоконфуцианской идеологической системы, то и образование во Вьет­наме превратилось в тормоз прогресса. В то же время отсутствие альтернативы неоконфуцианству в области философии и идеоло­гии сделало крайне проблематичным его слом. Таким образом, возникшее во Вьетнаме в XVI—XVII вв. противоречие решалось в рамках неоконфуцианства путем адаптации системы образования к новым социально-экономическим явлениям, что не меняло принципов управления и формирования кадров чиновничьего аппарата и, следовательно, создавало базу для «возрождения» указанного противоречия в значительно более широких масштабах. На наш взгляд, такое положение вещей полностью соответствует марксист­скому выводу об обратном влиянии надстройки на базис, влия­нии, которое в определенных конкретных исторических условиях может становиться решающим на довольно длительный историче­ский срок. Это явление было типичным не только для Вьетнама, но и для всех стран конфуцианского культурного ареала[6].

Реформа низшего уровня системы образования

(община — уезд — округ — провинция)

В 1721 г. после ряда предварительных реформ низший уровень системы вьетнамского конфуцианского образования был карди­нально изменен. Благодаря этой реформе опора конкурсной си­стемы была перенесена из общины в уезд. Если прежде ученики, подготовленные учителями, взятыми на «кормление» общиной или семьей, допускались непосредственно на провинциальный кон­курс по строгому официальному цензу и после предварительной проверки их подготовки в общине (но не более 20 человек от од­ной общины), то теперь они подвергались экзаменационным ис­пытаниям в уездном центре. Эти испытания проводились в два круга: сначала ученики писали стих и тезисы экзаменационного сочинения, которые могли быть заменены сочинением оды, затем писалось само сочинение. Необходимо подчеркнуть, что за образец всех типов сочинений и вообще литературных произведений на всех этапах экзаменационного конкурса брались комфуцианские классические и канонические книги, а также связанные с ними комментарии в их неоконфуцианской трактовке. Уездные испыта­ния не были исключением в этом смысле.

Сдавшие испытания в уезде образовывали группу «в высшей степени подготовленных», а добившиеся наилучших результатов из этой группы заносились в отдельный список, который подавал­ся в управление в провинциальном центре.

Группа «в высшей степени подготовленных» устанавливалась в количестве не более 200 человек от большого уезда, 150 человек от среднего уезда и 100 человек от малого уезда. Эти люди под­вергались еще одной экзаменационной проверке, которая проводи­лась чиновниками управления подчинения основе (ти Тхыа-тинь) и управления инспекторов (ти Хиен-шат)[7]. В результате этой про­верки первоначальная категория «в высшей степени подготовленных» делилась на две группы: выдержавшие ее образовывали ка­тегорию «достаточно подготовленных» и допускались к сдаче про­винциального конкурса без ограничений, а несдавшие образовыва­ли категорию «вторично подготовленных» и допускались к сдаче трех испытаний[8] (из четырех) провинциального конкурса. Недо­вольные результатами предварительных проверок имели право подать жалобу, на основании которой их могли перевести в дру­гую категорию. Однако на этом реформа низшего звена конкурс­ной системы не была завершена.

В 1765 г. после ряда мелких предварительных изменений было установлено, что на провинциальный конкурс после двухразовой проверки в уезде допускается от большого уезда 70 человек, от среднего уезда — 50 человек и от малого уезда — 40 человек. Но это ограничение не распространялось на тех, кто не смог вы­держать проверку: им разрешалось внести денежную плату в размере 3 куанов (так называемые «деньги проникновения в классику»), после чего они также допускались к сдаче провин­циального конкурса[9].

Одновременно с реформой нижней ступени гражданского кон­курса в 1721 —1765 гг. была проведена реформа «школ» (в ука­занном выше понимании этого термина), непосредственно связан­ных с провинциальными центрами проведения конкурсов. В соот­ветствии с этой реформой в государственные провинциальные шко­лы без предварительных испытаний направлялись дети и внуки гражданских и военных заслуженных чиновников. В провинциаль­ных школах каждый месяц проводился малый экзамен, на кото­ром писалось только сочинение. Этот экзамен проводился учите­лями из данной школы. Каждые четыре «срединных месяца»[10] проводился экзамен под наименованием «великая проверка». Этот экзамен представлял собой четыре испытания провинциального конкурса, сдававшиеся последовательно в течение всего года. Дети и внуки заслуженных чиновников, выдержавшие испытания в пер­вые три «срединных месяца», получали звание «ученика-конфуцианца»[11]; выдержавшие же четвертое испытание могли по реко­мендации экзаменовавших их чиновников государственной импе­раторской академии назначаться на должность министерством обрядов.

Однако все это касалось только детей заслуженных и высоко­поставленных чиновников. Дети мелких чиновников и других представителей вьетнамского общества допускались к сдаче про­винциального конкурса в рамках категорий «вторично подготов­ленных» и «достаточно подготовленных». Обе эти категории сда­вали три испытания провинциального конкурса одновременно, и их работы также одновременно оценивались чиновниками учрежде­ния, проводившего экзаменационные испытания.

Выдержавшие три испытания из категории «вторично подготов­ленных» получали звание «ученик предмета» и направлялись в провинциальные школы[12]. Когда наступало время следующего конкурсного цикла (т. е. спустя четыре года), «ученики предмета» писали сочинение, которое называлось «экзамен образованных лю­дей» (оно писалось непосредственно в провинциальной школе). Сдавшие получали звание «ученик предмета, достаточно подготов­ленный» и допускались к сдаче четвертого испытания провин­циального конкурса. Это же звание получали люди из категории «достаточно подготовленных», выдержавшие первые три испыта­ния. «Ученики предмета, достаточно подготовленные», не выдер­жавшие четвертого испытания провинциального конкурса, теряли звание «достаточно подготовленного», оставаясь при этом «учени­ками предмета». Помимо этого в провинциальных школах еже­годно проводилось по две проверки, которые были обязательны для «учеников предмета» и на которые допускались люди, само­стоятельно готовившиеся в общине (так называемые «ученики об­щего»). Если восемь проверок (т. е. четыре года обучения) сдавал «ученик предмета», то он освобождался от ежегодных испытаний в стенах школы; если же восемь проверок сдавал «ученик обще­го», то он без предварительных испытаний допускался к сдаче провинциального конкурса.

Таким образом, можно сказать, что реформа низшего звена системы образования в 1721 —1765 гг. привела к следующим ре­зультатам.

Дети и внуки крупных чиновников были вообще освобождены от сдачи провинциального конкурса, так как сдавали его испы­тания в рамках привилегированных школ центральных про­винций.

Получение низшего чиновничьего звания, соответствующего ученой степени «ученика предмета», стало возможным для всех состоятельных представителей вьетнамского общества, т. е. для воинов, торговцев, помещиков — владельцев частных земель, а не только для состоятельных общинников. Более того, было введено еще одно (самое низкое) ученое звание (категории «достаточно подготовленных» и «вторично подготовленных»), которое просто можно было получить за денежную плату.

Благодаря этому частично были «сняты» противоречия между новыми социально-экономическими явлениями и застывшим в своей структуре государственным аппаратом. Представители новых тенденций смогли реализовать свое экономическое право на власть в области социальной. В то же время разрыв между низшим чи­новничеством и элитой чиновничьего аппарата не уменьшился, а увеличился из-за реформы школ, что было сделано с целью га­рантировать социальные привилегии правящего класса.

Последствия описанной выше реформы низшего уровня обра­зования сыграли важную роль в дальнейшем ходе развития вьет­намского государственного аппарата и традиционной структуры общественного сознания.

Реформа высшего уровня системы образования

(столица — императорский дворец)

Лауреаты провинциального конкурса, к которым относились люди, полностью выдержавшие все четыре испытания, допуска­лись к сдаче столичного конкурса[13]. Столичный конкурс (так же как и провинциальный) состоял из четырех испытаний, каждое из которых представляло собой комплекс различных экзаменов, базировавшихся на конфуцианских классических и канонических книгах. Экзаменаторами на этом этапе конкурса были высшие го­сударственные сановники, прославившиеся своей образованностью — как правило, чиновники из министерства обрядов.

С этим важнейшим этапом конкурса теснейшим образом были связаны государственная императорская академия и дворец лун­ного совершенствования, представлявший собой одно из ее отде­лений[14]. Если дети и внуки заслуженных военных и гражданских чиновников направлялись на учебу в провинциальные школы, то дети высших чиновников и знати направлялись на учебу в госу­дарственную императорскую академию. В течение 10—15 лет учебы в стенах академии они сдавали экзамены по правилам провинциального конкурса и в результате этого допускались к сдаче столичного конкурса без предварительной сдачи испытаний провинциального.

Таким образом, к сдаче столичного конкурса допускались фор­мально три группы лауреатов: лучшие ученики государственной императорской академии; «ученики-конфуцианцы», выдержавшие испытания провинциального конкурса в стенах провинциальных школ, и «ученики предмета», выдержавшие испытания провин­циального конкурса на общих основаниях. Однако на самом деле это было не так.

«Ученики предмета» не допускались сразу на столичный кон­курс, а направлялись на учебу во дворец лунного совершенство­вания государственной императорской академии. И лишь в случае выдающихся способностей того или иного «ученика предмета» или же в случае совершения им значительного деяния он допускался к сдаче столичного конкурса, т.  е.  прослойка  «учеников предмета» на этом этапе конкурса была крайне незначительной.

«Ученики-конфуцианцы» хотя и допускались к сдаче столично­го конкурса, но, как правило, больше одного-двух испытаний они выдержать не могли. Выдержавшие же эти (одно-два) испытания направлялись с соответствующим званием в государственную императорскую академию, и лишь после нескольких лет учебы в ее стенах они могли рассчитывать на полную сдачу столичного кон­курса.

Таким образом, можно отметить, что если на провинциальном конкурсе гарантировались социальные привилегии чиновничества вообще, то на столичном конкурсе гарантировались социальные привилегии высшего чиновничества и знати.

Как уже отмечалось, столичный конкурс состоял из четырех испытаний. Выдержавшие одно испытание получали звание «импе­раторского ученика младшего учения»; выдержавшие два испы­тания получали звание «императорского ученика среднего учения»; выдержавшие три испытания получали звание «императорского ученика старшего учения»[15]. Все эти люди направлялись на учебу в государственную императорскую академию. Выдержавшие же все четыре испытания допускались к сдаче дворцового, или при­дворного, конкурса, который состоял из одного испытания, анало­гичного четвертому испытанию столичного конкурса. Дворцовое испытание проводилось под руководством самого императора. На его основании лауреаты столичного конкурса делились на сле­дующие три категории:

1-я категория (сдавшие отлично): 1-е звание (1-й блистатель­ный) — получал старший ранг 6-го класса и наделялся восемью качествами; 2-е звание (отмеченный табличкой) — получал подчи­ненный ранг 6-го класса и наделялся семью качествами; 3-е зва­ние (добившийся украшения) — получал старший ранг 7-го клас­са и наделялся шестью качествами.

2-я категория (сдавшие первыми): отмеченный императором — получал подчиненный ранг 7-го класса и наделялся пятью каче­ствами.

3-я категория (сдавшие одновременно — первыми): передовой деятель — получал старший ранг 8-го класса и наделялся четырь­мя качествами.

Все лауреаты направлялись в научную академию на одну и ту же должность, а затем, в зависимости от количества «качеств», назначались на должность, но не старше чем на должность при­дворного историографа-инспектора или правителя уезда[16].

Таковы были общая структура и принципы организации гражданского конкурса во Вьетнаме XVIII в. И хотя формально он делился на три конкурса — провинциальный, столичный, или общий, и дворцовый, или придворный[17], он представлял собой единый трехлетний цикл. Система этого конкурса в высшей степени свое­образна, так как и учащиеся в государственных школах конкурс­ной системы, и лауреаты хотя бы одного из испытаний любой сту­пени конкурса, и даже лауреаты предварительных испытаний в уездах — все они являлись не только учениками, но и чиновника­ми и получали соответствующее их статусу «кормление». Всеобъ­емлющий характер этой системы образования, которая также яв­лялась единственной системой формирования чиновничьего аппа­рата и, следовательно, единственным в условиях Вьетнама путем реализации права господствующих классов на власть, привел к тому, что понятие «чиновник» стало синонимом понятия «конфуциански образованный человек», а человек, не имеющий какого-либо ученого звания, не мог рассчитывать на высокое положение и почет, даже если он обладал значительным богатством. Но если низшее звено конкурсной системы было «демократизировано» в результате реформ 1721—1765 гг., то высшее ее звено оставалось по-прежнему закрытым для представителей новой военно-феодальной знати, выдвинувшейся в процессе междоусобных войн. Традиционная вьетнамская конфуцианская бюрократическая верхушка обладала такой силой, что даже государи Чинь, фактиг чески узурпировавшие права династии Ле, не решались на ре­форму высшего звена гражданского конкурса. Вместо этого они пошли по пути создания параллельной основному конкурсу систе­мы, которая могла бы открыть их сторонникам путь к высшим должностям. С этой целью Чини использовали проводившиеся время от времени так называемые специальные конкурсы.

В первую очередь необходимо выделить регламентированный, или процветающий, или милостивый конкурс. Он проводился по правилам трехлетнего гражданского экзаменационного конкурса в связи с каким-нибудь радостным событием (например, рожде­ние наследника или военная победа) по личному указанию импе­ратора. Чини начали с того, что отстранили императоров дина­стии Ле от проведения дворцового этапа гражданского конкурса, с тем чтобы при градации лауреатов выдвигать на высшие долж­ности своих сторонников. А затем, с 1779 г., Чини стали само­стоятельно объявлять и проводить регламентированный конкурс, посягнув тем самым на важнейшую привилегию правящей дина­стии[18].

Помимо этого Чини стали значительно чаще, чем прежде, про­водить конкурс кандидатов надежды, или конкурс обширного сло­ва. Этот конкурс проводился на материале конфуцианских классических и канонических книг и позволял чиновникам, не сдавая трехлетнего гражданского конкурса, занимать высокие долж­ности[19].

Наконец, проводились экзамены на должность чиновников-се­кретарей и «секретарей по классике». На этих экзаменах чиновни­ки экзаменовались по написанию иероглифики и по математике. Успешно выдержавшие экзамены получали одно из указанных званий и отвечали за правильное ведение записей во всех госу­дарственных учреждениях[20].

На все специальные конкурсы (за исключением регламентиро­ванного) доступ был значительно облегчен. Благодаря этому пред­ставители новых тенденций развития вьетского общества, в пер­вую очередь помещики, составлявшие основную опору и военную силу Чиней, получили доступ как к низшим должностям провин­циального уровня, так и к низшим должностям в центральном государственном аппарате. Однако так как, за редким исключе­нием, они не допускались к сдаче столичного конкурса, то поме­щики и военные не были удовлетворены и стремились к получе­нию высоких должностей помимо столичного конкурса. Более то­го, общая ситуация в стране во второй половине XVIII в. была такова, что господствующие классы уже не могли не допустить к высшим должностям представителей нового сословия, прежде всего военных, сосредоточившего в своих руках реальную власть. Все это привело не к «демократизации» высшего звена трехлет­него конкурса, а к созданию в противовес ему нового конкурса «граждански-избранных».

Конкурс «граждански-избранных» был учрежден Чинями и, по всей вероятности, являлся одной из последних попыток стабили­зировать ситуацию в стране, так как он впервые упоминается в 1778 г. В соответствии с повелением государей Чинь чиновники из управлений подчинения основе и инспекторов во внешних про­винциях и чиновники центральных учреждений в столичном зна­мени должны были «отыскивать людей праведных и ученых», при этом, были ли они уже чиновниками или нет, не играло роли. К месяцу середины осени общий список отобранных людей пода­вался в правительство, и они экзаменовались по правилам столич­ного конкурса, а затем сдавшие направлялись во дворец Чиней, где они экзаменовались по правилам дворцового конкурса. Лау­реаты этих испытаний именовались «граждански-избранными» и назначались на высокие должности[21].

Введение конкурса «граждански-избранных» значительно об­легчило доступ к высшим должностям, но тем не менее и он тре­бовал достаточно высокого уровня конфуцианской образованности, которым, как правило, не обладали военные. Поэтому, для того чтобы уравнять в правах военно-феодальную знать и граж­данское чиновничество., в 1721 г. был учрежден военный конкурс.

Некоторые аспекты образования

при дворе государей Нгуенов в XVIII в.

Известно, что, хотя Нгуены декларировали свое подчинение династии Ле, они не признавали Чиней и, более того, воевали с лими под лозунгом «освобождения императора Ле от узурпаторов Чиней». В то же время Нгуены нуждались в образованных людях для формирования собственного аппарата управления, и, следова­тельно, они были вынуждены создавать собственную систему под­готовки образованных с конфуцианской точки зрения чиновников.

На основании ряда свидетельств хроники Нгуенов[22] можно предположить, что именно на юге страны в XVIII в. начала скла­дываться система государственных начальных школ в европейском понимании этого термина. Процесс образования школ, видимо, был связан с тем, что на юге господствующей религией и идео­логией подавляющей массы местного населения был буддизм. В то же время на юге было мало странствующих учителей, которых об­щина могла бы брать на «кормление», как в северных провин­циях страны. В пользу гипотезы о существовании таких школ на юге страны говорит и тот факт, что с начала правления династии Нгуенов было введено обязательное начальное образование на базе общинных школ, а это предполагает наличие определенной традиции их существования.

Если судить по данным последующей эпохи, в общинных школах обучение велось, так же как и на севере, по «Классической книге [высказываний] трех иероглифов» Ван Байхоу и «Малому учению» Чжу Си, т. е. оно велось в русле неоконфуцианства. Однако буддийское окружение не могло не оказывать на него влияния, тем более что традиции буддизма имели глубокие корни и отличались устойчивостью. Стремление же Нгуенов создать себе юпцру среди местного населения и сама структура вьетнамского неоконфуцианства способствовали включению новых буддийских элементов в систему южного неоконфуцианства Нгуенов[23]. Росту буддийского влияния также способствовало и отсутствие регуляр­ного проведения конфуцианских конкурсных испытаний, которые бы ставили карьеру чиновника в прямую зависимость от уровня его конфуцианской образованности. Постоянные войны и угроза самому существованию их власти на протяжении XVII в. вынужда­ли Нгуенов назначать на высшие должности своих сторонников независимо от уровня их конфуцианской образованности. Нгуены время от времени проводили экзаменационные испытания по на­писанию иероглифов и математике, т. е. они проводили конкурсы, близкие к конкурсам на звание чиновника-секретаря и «секретаря по классике», что диктовалось необходимостью элементарной гра­мотности низшего чиновничества.

Таким образом, образование на юге страны при Нгуенах отли­чалось от традиционного вьетнамского образования тремя аспек­тами: созданием начальных общинных школ, значительно боль­шим влиянием буддизма, наличием лишь простейших конкурсных экзаменов.

Просвещение при Тэйшонах

В области образования реформа Тэйшонов свелась к следую­щему: впервые в северных провинциях страны были созданы шко­лы (в европейском понимании этого термина), в общинах и в ад­министративных центрах малых провинций. В этих школах обуче­ние велось не на вьетнамском варианте древнекитайского языка, который прежде был официальным письменным языком бюрокра­тического аппарата, а на номе — национальной письменности, в основу которой была положена измененная китайская иероглифика. При Тэйшонах ном стал официальным письменным языком. В государственных общинных и провинциальных школах, как правило, малограмотные сторонники Тэйшонов могли получить достаточную подготовку для сдачи конкурсных экзаменов. Что же касается структуры и содержания самих конкурсных испытаний, то они не подверглись каким-либо изменениям по сравнению с предыдущим периодом.

Таким образом, Тэйшоны не внесли каких бы то ни было серьезных изменений в традиционную конфуцианскую систему об­разования и закрепления официальной идеологии.

Просвещение при Нгуенах в первой половине XIX в.

В начальный период правления династии Нгуенов мы не мо­жем говорить о каких-либо попытках изменения структуры тради­ционного образования во Вьетнаме. Тем не менее Нгуены не мог­ли не обращать внимания на проблему формирования подготов­ленных кадров для государственного аппарата, т. е. на проблему восстановления и реорганизации системы образования. В то же время Нгуены не могли не учитывать тех изменений, которые про­изошли во вьетнамском обществе в результате восстания Тэйшонов, значительно ускорившего новые тенденции развития. Наконец, новая династия также опиралась на накопленный ею во время двухвекового правления в южных провинциях опыт организации образования.

До 1815 г. Нгуены вели подготовительную работу по регламен­тированию системы образования. В этот период можно лишь от­метить обратную замену нома ханваном в качестве официального языка при составлении документов. И лишь в 1815 г. официальная система образования и конкурсных экзаменов была окончательна регламентирована. Она оставалась неизменной на всем протяжении правления Нгуенов и представляла собой следующее.

В каждой общине существовала своя школа, содержавшаяся за счет общины. Учитель жил на средства, которые он получал от родителей учеников. В школах обучались как мальчики, так и девочки, однако обучение было раздельным. В возрасте 15 лет девочки завершали учебу, тогда как мальчики могли учиться до тех пор, пока не были готовы к сдаче провинциального конкурса. В общинных школах детей учили основам конфуцианской фило­софии и письму по «Классической книге [высказываний] трех иероглифов» Ван Байхоу и «Малому учению» Чжу Си.

Таким образом, подавляющее большинство общинников могло получить начальное образование. Однако это образование еще не давало никаких привилегий[24].

Ученики общинных школ, получив необходимую подготовку, могли сдавать провинциальный конкурс. Значительно упрощенный в конце правления династии Ле, провинциальный конкурс был сделан еще более доступным. В результате довольно большое ко­личество учеников из общин выдерживало провинциальный кон­курс, получало звание «ученика» и освобождалось от военной службы и повинностей. Они могли продолжать обучение в госу­дарственных школах уездов, малых провинций и провинций. Во главе этих школ стояли чиновники, имевшие более или менее высокий ранг.

Провинциальная школа возглавлялась «старшим учения». Он имел старший ранг 4-го класса и по положению был равен про­винциальному казначею. Школа в малой провинции возглавлялась «учителем», имевшим старший ранг 7-го класса и равным по по­ложению помощнику правителя малой провинции. Наконец, уезд­ная школа возглавлялась «наставляющим на путь»[25]. «Старший учения» обязательно был лауреатом дворцового конкурса и имел звание «передового деятеля»; «учитель» должен был быть лау­реатом регионального конкурса и иметь звание «избранного чело­века»[26]; «наставляющий на путь» или должен был иметь то же звание, что и «учитель», или же получить при сдаче регионального конкурса звание не ниже «способного»[27]. Однако в этом случае «наставляющему на путь» должно было быть не менее 40 лет[28].

По всей вероятности, ученики общин, сдавшие провинциальный конкурс, направлялись в школы в зависимости от того, как они выдержали испытания. При этом в провинциальные школы в ос­новном направлялись дети чиновников. Все эти школы имели одно общее наименование — государственные школы.

Помимо них имелось и специальное учебное заведение — Госу­дарственная императорская академия, которая находилась в Хюэ. В ней обучались дети многочисленных родственников император­ской семьи, дети высокопоставленных чиновников[29] и ученики из «народа», выделявшиеся своими способностями при обучении в государственных школах. В Государственной императорской академии ученики готовились к сдаче конкурсных экзаменов, благо­даря чему обеспечивалось привилегированное положение высшего чиновничества и знати, дети которых допускались непосредственно к испытаниям столичного конкурса. Однако само по себе школьное образование (даже в академии) еще не давало никаких при­вилегий. Привилегии обеспечивались сдачей конкурсных испыта­ний того или иного уровня[30].

Нгуены еще больше «демократизировали» уровень провин­циального конкурса. Фактически провинциальный конкурс[31] стал играть ту же роль, которую в эпоху Ле играли проверочные испы­тания на уровне уезда. Испытания провинциального конкурса проводились два раза в год и начинались в 15-й день второго и восьмого месяцев. К сдаче конкурса допускались не только учени­ки общинных школ, но и ученики, готовившиеся самостоятельно или в государственных школах (дети чиновников). После предва­рительной проверки экзаменуемые сдавали основные испытания, которые проводились в целом по тем же правилам и темам, что и при династии Ле. Лауреаты получали право обучаться в государ­ственных школах и освобождались от повинностей. Кроме того, они допускались к сдаче регионального конкурса[32].

Региональный конкурс проводился ежегодно. Он соответство­вал провинциальному конкурсу эпохи Ле и проводился по тем же правилам и темам, что и провинциальный конкурс. Однако требования, предъявляемые к работам на региональном конкурсе, были значительно выше.

Региональный конкурс проводился: для кандидатов из Нам-ки — в Сайгоне; для тех, кто жил между Биньтхуаном и Куангнамом,— в Биньдине; для тех, кто жил в столице и трех провин­циях Куанг,— в Хюэ; для тех, кто жил в северной части Чунгки,— в Нгеане и Тханьхоа; для тех, кто жил в Бакки,— в Ханаме и Намдине. На конкурс допускались кандидаты любого возраста. В результате этого изменения градаций конкурсных испытаний и их значительной «демократизации» конкурс в каждом регионе сдавало по нескольку тысяч человек, но успеха добивались отно­сительно немногие. В зависимости от административных нужд императорским указом устанавливалось для каждого региона не­обходимое количество лауреатов первой категории, т. е. «избран­ных людей», а количество лауреатов второй категории, т. е. «спо­собных», по положению должно было в 3 раза превышать количество лауреатов первой. К сожалению, мы не располагаем полны­ми таблицами лауреатов региональных конкурсов раннего перио­да, однако следующие цифры, показывающие количество лауреа­тов регионального конкурса 1913 г.[33] для четырех центров Чунгки, могут дать некоторое представление о проценте отсева экзаменуемых[34]:

14 „избранных людей" и  42 „способных" в Тханьхоа

22                               »      66                         в Вине

32                               »      96                         в Тхыатхиене (Хюэ)

18                               »      54                          в Биньдине

Если учесть, что на конкурс допускалось несколько тысяч чело­век, то можно по этим данным судить об очень высоком проценте отсева. Таким образом, система образования при Нгуенах давала возможность практически всем имущим слоям населения получать льготы и занимать низшие должности и в то же время резко ограничивала доступ к средним и высшим гражданским чинов­ничьим должностям.

Следующим этапом являлся столичный, или общий, конкурс. Этот конкурс ни по наименованию, ни по содержанию, ни по структуре не отличается от аналогичного конкурса эпохи Ле.

К сдаче столичного конкурса допускались лауреаты региональ­ных конкурсов, получившие звание «избранных людей». Кроме них допускались дети чиновников, имевшие звание «способного высшей категории», а также члены императорской фамилии и уче­ники из «народа», имевшие то же звание. Наконец, к сдаче сто­личного конкурса допускались также «заслуженные ученики», которым было не менее 40 лет[35]. «Высшая категория» присваива­лась тем «способным», которые выдерживали проверку в Государ­ственной императорской академии, проводившуюся в годы тигра, обезьяны, змеи и свиньи. «Способные», получившие «высшую ка­тегорию», обучались в академии еще в течение двух лет, после чего они допускались к сдаче столичного конкурса. Кроме того, «высшая категория» автоматически присваивалась ученикам Го­сударственной императорской академии, допущенным к испыта­ниям в столице. Несколько особо стоит категория «заслуженных учеников». Это звание получали те ученики, которые дважды про­валивались на региональном конкурсе, но отличались упорством в учебе. Им должно было быть не менее 40 лет, и выдвигались они из расчета от одной малой провинции — один человек[36].

Таким образом, более «демократичная», чем при династии Ле, система допуска к испытаниям столичного конкурса обеспечивала, с одной стороны, гарантию социальных привилегий высшего чиновничества и знати, а с другой — выдвижение проверенных многолетней службой преданных сторонников династии.

Лауреаты столичного конкурса сдавали дворцовые испытания, на которых мы здесь не будем останавливаться, так как они ни­чем не отличались от дворцового конкурса эпохи Ле, включая си­стему и принципы градации лауреатов.

Политика французских колонизаторов

в области просвещения

в конце XIX — начале XX в.

Французское завоевание еще раз показало, насколько устарело конфуцианское образование и в какой степени формируемый им традиционный бюрократический аппарат стал коррумпирован­ным и недееспособным. Именно эту сторону конфуцианской системы формирования кадров чиновничье-феодального аппарата оценили французские колонизаторы, которые в первый период своего господства сохранили традиционную систему образования. Лишь в 1915 г., после того как были заложены основы новой системы образования, которая должна была обеспечить местными кадрами низшее звено колониальной администрации, была окончатель­но ликвидирована потерявшая всякое значение традиционная си­стема образования и конкурсных экзаменов.

Перед французами встала проблема формирования кадров местной профранцузской интеллигенции, которая послужила бы опорой колониального административного аппарата. В то же время эта профранцузская вьетнамская элита не могла быть много­численной, основная масса населения по-прежнему должна была воспитываться на базе традиционного конфуцианского образова­ния. Изложенная выше точка зрения была наиболее четко сфор­мулирована одним из столпов политики «ассимиляции», генерал-губернатором Полем Думером, в 1902 г.: «До тех пор пока мораль и социальное положение туземцев не изменятся, если такое изменение произойдет когда-нибудь, мы должны остерегаться раз­рушения того, что является моральной базой их существования. Их принципы, которые для них являются основой прочной семьи, уважения родителей, послушания властям, почерпнуты из книг туземной школы. Читая первые иероглифы, они учат основные правила морали Конфуция; в их памяти откладываются те прин­ципы, которые должны будут их направлять в течение всей жиз­ни. Эти знания даются им в деревенских школах.

Если они будут у них отняты, то чем заменим мы их в наших школах? Французской моралью, моралью отважных людей, осно­ванной на чувстве долга, любви к родине, человеческой солидар­ности? Но учитель, который призван обучать (естественно, тузем­ный), сам не сможет ее понять. Что же тогда будет с учени­ками?»[37].

И надо сказать, что французская колониальная администрация в основном следовала принципам Поля Думера, если не считать тех кратковременных периодов, когда политика «ассимиляции» сменялась политикой «ассоциации». Результатом такой политики явилось создание двойной системы образования: для французов и для местного населения.

Для французов были созданы две средние школы (коллеж. Шасселу-Лоба в Сайгоне и средняя школа в Ханое). Они являлись продолжением начальных муниципальных школ (для мальчиков и для девочек). Помимо этих школ по всей стране имелись крайне малочисленные начальные школы, в которых учились дети служа­щих колониальной администрации на местах. Во все французские школы в виде исключения и при наличии достаточных знаний могли приниматься и вьетнамцы. Однако, как отмечал Думер в 1902 г., «знание нашего языка этими последними до сих пор не являлось достаточным, чтобы мы могли обучать их и наших детей, в одних классах».

Одновременно с системой образования для французов при Поле Думере была заложена база европейского образования для вьетнамской элиты. Были созданы школа «ожидающих назначения»[38] в Ханое и школа государственного обучения в Хюэ, в ко­торых будущим чиновникам из числа высших лауреатов тради­ционного конкурса давались дополнительные знания.

Еще до правления Поля Думера во Вьетнаме начали созда­ваться и франко-аннамитские школы, имевшие целью подготовку переводчиков для французской колониальной администрации. Кро­ме того, в Сайгоне было создано Высшее педагогическое училище, а в Ханое велась подготовка преподавателей из местного населения[39].

В то же время французская колониальная администрация уде­ляла определенное внимание развитию профессиональных школ, что было связано с торговыми интересами метрополии. В 1898 г. была основана профессиональная школа в Ханое, а в последую­щие годы — в Сайгоне и в Хюэ. В этих школах обучалось строго, ограниченное число вьетнамцев, которые изучали рисование, сче­товодство, декоративное искусство, архитектуру и практическое строительство. Изучались также национальные виды ремесел, та­кие, как инкрустация, лакировка, деревянная скульптура, ковро­вая вышивка, чеканка и др. В 1900 г. в Ханойскую профессиональ­ную школу были приглашены два японских художника, для того чтобы усовершенствовать местную технику лака. Наконец, в. 1904 г. было открыто медицинское училище в Ханое, которое должно было готовить кадры из местного населения[40].

Следующий шаг в развитии европейского образования во Вьет­наме был сделан при генерал-губернаторе Поле Бо, который соз­дал довольно разветвленную систему франко-аннамитских школ для подготовки чиновников низшего звена колониальной администрации из местного населения. В 1906 г. Поль Бо создал Совет по усовершенствованию туземного образования. Образование должно было основываться на сельских начальных школах, в ко­торых обучение велось при помощи как китайских иероглифов, так и латинизированной вьетнамской письменности[41]. Лучшие уче­ники из этих школ направлялись во франко-аннамитские началь­ные и средние школы, а остальные могли поступить в начальные школы провинциальных центров, где французский язык был не­обязательным, или же в виде исключения в местные средние шко­лы. С созданием этой системы окончательно отпала необходимость в традиционном образовании, которое, как это уже отмечалось выше, было упразднено в 1915 г. К тому времени в государствен­ных начальных школах обучалось лишь 12103 человека[42]. В 1917—1918 гг. было начато осуществление программы, соглас­но которой государство должно было взять в свои руки все на­чальное образование и сделать изучение французского языка все­общим. Однако этот план оказался неосуществимым, и в 1924 г. было восстановлено деление школ на местные и франко-аннамит­ские.

Что же касается высшего образования, то его в тот период практически не существовало во Вьетнаме. В 1907 г. Поль Бо сделал попытку открыть Ханойский университет. Однако она не увенчалась успехом, и в 1908 г. университет был закрыт. Лишь в 1918 г. Альберу Сарро удалось открыть его вновь[43]. Но если в области развития европейского образования в первый период свое­го господства во Вьетнаме французы сделали сравнительно мало, то в области развития научных заведений они сделали значитель­но больше.

В 1898 г. в Ханое была открыта Французская школа Дальнего Востока, которая занималась научными изысканиями историко-филологического характера и отвечала за сохранность историче­ских памятников. В 1901 г. было принято решение об организации Медицинской школы, которая имела как научное, так и практиче­ское значение (в ней готовились местные медицинские кадры). В конце 1896 — начале 1897 г. в Нячанге был основан Бактерио­логический институт, а в 1898 г. при Сайгонском госпитале был открыт его филиал, основаны Метеоролого-магнитная служба, Географическая и Геологическая службы[44].