КРАТКИЕ ИТОГИ

Начало империалистического раздела Африки образует важ­ный рубеж на историческом пути ее народов. Мы напомним вкрат­це некоторые узловые моменты развития континента.

До установления империалистического гнета в конце XIX в. история Африки полна контрастов. Значительные культурные до­стижения отдельных народов, периоды ускоренного социального прогресса сочетаются в ней с отступлениями назад, а также с не­обычайным многообразием уровней общественной зрелости.

Африка, на территории которой, вероятно, обитали древнейшие люди, занимает совершенно особое место в науке о самых отда­ленных периодах существования человечества. Галечные и камен­ные орудия, найденные параллельно с антропологическими мате­риалами — костными остатками, в том числе раннепалеолитиче-ские олдувайская и стелленбошская культуры в Восточной и Юж­ной Африке, доказывают, что на африканской земле действовал и развивался человек древнего каменного века. Огромное количе­ство усовершенствованных каменных орудий труда и наскальные изображения в виде рельефов и картин периода мезолита (сред­ний каменный век) свидетельствуют о значительном приросте на­селения и высоком уровне доисторической культуры в определен­ных районах Африки начиная с X тысячелетия до н. э.

Неолит (поздний каменный век, с V тысячелетия до н. э. до I тысячелетия н. э.), характеризуемый возникновением новых форм хозяйственной деятельности, а именно земледелия и скотоводства, и в связи с этим переходом в большей или меньшей мере к осед­лости, появлением полированных и просверленных орудий из кам­ня и кости, а также керамики, распространился больше всего в Северном и Центральном Египте, в Судане, в Центральной Саха­ре, в некоторых районах Восточной Африки, в бассейнах Сенегала и Конго, а также на территории современной Нигерии. В периоды мезолита и неолита формирование основных антропологических типов африканского населения продвинулось далеко вперед. На стадии неолита сложились и многие существующие доныне язы-ко'вые семьи.

Геологический процесс высыхания Сахары, происходивший в III и II тысячелетиях до н. э., вызвал множество важных изменений, в том числе начавшиеся в I тысячелетии до н. э. переселения целых народов. Хотя и после этого через Сахару по-прежнему осуществлялись многочисленные связи, экономическая и культур­но-политическая жизнь народов к югу от Сахары развивалась по иным линиям, чем в странах Северной Африки. Возникшая на зем­ле Нигерии и в некоторых других районах к северу от реки Бе­нуэ культура нок (IX в. до н. э. — II в. н. э.) знала уже наряду с каменными первые железные орудия. Начался переход к добы­че и обработке железа и других металлов.

Овладение плавкой железа, широкое его применение сыграли важную роль в общественном прогрессе многих народов Африки. Эти и другие факторы, например возникновение городских торго­вых центров на пересечении дальних торговых путей, обусловлен­ное стабильным обменом и ростом общественного разделения труда между цивилизациями речных долин и районами саванн, способствовали формированию государств к югу от Сахары. Про­цесс перехода от родового строя периода неолита к образованию более крупных африканских государств на базе ранней классовой дифференциации длился много веков и лишь в конце I тысячеле­тия н. э. привел к качественно новой фазе в истории народов Тро­пической Африки. Только государства Мероэ в Судане и Аксум на Эфиопском нагорье, находившиеся непосредственно в сфере влияния Египта и раннеклассовых образований восточного типа на Аравийском полуострове, достигли вершин своего развития уже в последние столетия до н. э. и удерживались на этом уровне до середины I тысячелетия н. э.

После VIII или IX вв. н. э. многие народы Тропической Афри­ки преодолели рубеж неолита и создали государства, основанные на отношениях эксплуатации и раннеклассовой структуре. Перво­го пика своего развития они достигли между VIII и XVI вв.

К числу подобных крупных образований относились Гана, Мали, Сонгай, хаусанские города-государства, а также Канем-Борну в Западном и Центральном Судане, Бенин и государства йоруба на Гвинейском побережье, древнее государство Конго, Эфиопия, города-государства восточного побережья Африки и легендарное царство Мвене Мутапа (Мономотапа) и Зимбабве, о которых рас­сказывают арабские путешественники в своих отчетах, местные хроники, первые португальские исследователи и многочисленные устные предания. Они достигли сравнительно высокого уровня развития производительных сил, общественной собственности и культуры. Некоторые из наиболее передовых государств и центра­лизованных иерархий Африки до определенного момента своего существования шли в ногу со всей мировой историей и еще пол­ностью участвовали в современном им прогрессе.

Однако в силу различных внутренних факторов, еще ждущих изучения, многие государства не смогли пойти дальше раннефеодальной фазы, часто обремененной множеством патриархальных пережитков, и не вступили на путь зрелого феодализма, а затем и капитализма, как это произошло в других регионах мира, прежде всего в Европе. Далее, в конце XV в., как и до этого, народы Африки находились на очень различных ступенях социально-экономического развития. Рядом с крупными центрами городской цивилизации жили племена, сохранявшие устои первобытнообщинной системы.

С конца XV в. на судьбу Африки сильное воздействие оказал приход и экспансия европейских колонизаторов, но особенно гибельные последствия имела для нее трансатлантическая работорговля капиталистического характера, связанная с первоначальным накоплением и получившая огромный размах с XVI в. Они пагубно повлияли на историческое развитие африканских народов, в некоторых регионах даже прервали его или прекратили полностью.

Колониальные завоевания, осуществлявшиеся позднефеодальными и раннекалиталистическими элементами Португалии, открыли эру колониального захвата некоторых районов побережы Западной и Восточной Африки. С конца XVI в. Португалию опередили страны капиталистического меркантилизма: Англия, Нидерланды, Франция, которые закрепились в Западной и Южной Африке. Открытый грабеж, хищнический вывоз благородных металлов, основание опорных пунктов и береговых факторий, грабительские торговые договоры, взимание дани и установление монополии колониальных европейских держав в заморской и внутриконтинентальной торговле повлекли за собой далеко идущие последствия, в том числе разрушение, а порой и гибель восточноафриканских городов-государств и упадок государства Конго. Жителям этих районов они принесли горе, нищету и эксплуатацию.

Отрицательное воздействие складывавшейся колониальной си­стемы, связанной с первоначальным накоплением капитала в Ев­ропе, особенно ярко проявилось в варварской работорговле, кото­рая, по самым скромным подсчетам, стоила жизни более чем 100 миллионам африканцев. В XVII—XVIII вв. Африка к югу от Са­хары была для европейских держав прежде всего резервуаром рабочей силы. Это явление охарактеризовано Карлом Марксом в «Капитале»: «Открытие золотых и серебряных приисков в Амери­ке, искоренение, порабощение и погребение заживо туземного населения в рудниках, первые шаги по завоеванию и разграблению-Ост-Индии, превращение Африки в заповедное поле охоты на чер­нокожих — такова была утренняя заря капиталистической эры производства»²⁴.

Ежегодно десятки тысяч африканцев превращали в рабов и пе­реправляли за океан. Населению некоторых областей Африки, особенно Гвинейского побережья, Анголы, района устья Конго, работорговля несла разорение и полный застой в хозяйстве и политической жизни: происходило обезлюдение больших территорий, охота за рабами превращалась в постоянные войны, причем зача­стую воевали между собой африканские племена и народности и победители уничтожали или порабощали противников, на промыс­ле невольников наживалась прослойка торговцев и вождей. Последняя даже основывала в лесном поясе Гвинейского побережья, з глубинных частях Анголы и в других регионах политические ор­ганизации и государства (например, Луба-Лунда и Дагомея), ко­торые прямо или косвенно были втянуты в круговорот обмена ра­бов на огнестрельное оружие. Эти раннегосударственные образова­ния оставались в основном паразитическими по своей социально-экономической сути, а следовательно, не могли внести никакого вклада в социальное и культурное развитие народов Африки. Естественный ход их развития нарушила европейская работоргов­ля. Ее влияние распространилось не только на прибрежные стра­ны и их непосредственный хинтерланд; из-за перемещения древ­них торговых путей и вызванного им во многих случаях упадка внутриафриканской торговли оно затронуло и отстоявшие далеко от моря районы Центральной Африки.

И тем не менее африканские народы не стояли на месте. В XVIII и XIX вв. внутри Африки снова образовался ряд фео­дальных государств (в том числе теократии фульбе и тукулёров, Буганда, Руанда и Бурунди) и племенных союзов (зулу, матабеле). В некоторых местах эти государства в какой-то мере обнару­живали тенденцию к прогрессу, но в целом им было не по силам преодолеть навязанные извне барьеры, тормозившие общественное развитие. Начало колониального гнета прекратило на несколько столетий ускоренное поступательное движение народов Африки. Экономическая и социальная пропасть между ними и странами Европы, вступившими на путь капиталистического развития, ста­новилась все более глубокой, все более трудно преодолимой. За ускоренный исторический прогресс немногих стран Западной Ев­ропы и Северной Америки народы Африки заплатили нуждой, по­рабощением, историческим регрессом, от которых их смогла изба­вить только победа в национально-освободительной борьбе про­тив империализма.

Еще в период доимпериалистической колониальной экспансии африканские народы и племена сопротивлялись попыткам захвата их территорий и последствиям европейской колонизации. За неко­торыми исключениями, это были стихийные вспышки недовольст­ва, лишенные программы действий и перспективных целей. Наря­ду с восстаниями против колониалистов, часто возникавшими на племенной основе и под главенством племенной верхушки или феодальной знати, антиколониальная борьба часто принимала форму религиозного протеста последователей анимизма или даже христианства против засилья иностранных миссий. Известно, что католические миссии относились к числу главных выразителей и идеологов колониального ограбления.

В начале XIX в., приблизительно в 30-х годах, когда в различ­ных странах Европы, особенно в Великобритании, происходило бурное развитие капитализма (промышленная революция), уве­личилось значение Африки как источника сырья. В Южной Афри­ке, на Золотом Береге, в Южной Нигерии, а также в Сенегале британские и французские колониалисты, прежде ограничивавшиеся тем, что они основывали опорные пункты для охоты за рабами и грабительской торговли, теперь приступили к захвату больших участков, к устройству плантаций, эксплуатации природных богатств и рабочей силы африканцев прямо на земле Африки. Эта тенденция в период перехода после 1880 г. от капитализма «свободной» конкуренции к империализму вела к полному терри­ториальному разделу Африки европейскими державами.

Наступивший отныне период владычества империалистов пер­воначально обрек народы Африки на невообразимую эксплуата­цию, угнетение и нужду и существенно затормозил их развитие во всех областях общественной жизни. Стремительный рост торговли и промышленности в капиталистических странах Европы и США и переход к монополистической стадии капитализма в усло­виях острой конкуренции между старыми и молодыми капитали­стическими странами привел ко всеобщему соперничеству за ко­лонии и сферы влияния. Агрессивный и экспансионистский харак­тер политики капиталистических великих держав Европы особен­но проявился в борьбе за полный территориальный раздел Африки. С 80-х годов вся Африка попала в щупальца капитали­стических государств. Хорошо вооруженные, обладавшие техниче­ским превосходством колониальные войска вели жестокие войны за покорение африканского населения. Сотни тысяч африканцев были убиты, их селения разрушены, культура растоптана.

Уже в 80-х годах началась лихорадочная дипломатическая ак­тивность европейских держав, направленная на то, чтобы обеспе­чить себе сферы влияния в Африке, вокруг которых разгорелся ожесточенный спор. Во многих договорах были зафиксированы условия дележа Африки. Наиболее выразительно в этом плане соглашение, достигнутое на Берлинской конференции 1884— 1885 гг. по Конго. Установленные за «круглым столом» границы дробили на много частей территории расселения племен и наро­дов. Тем не менее попытки вырвать друг у друга добычу не пре­кращались. К 1900 г. около 90,4 процента площади Тропической Африки стало владениями колониальных держав.

Колониальное господство империалистов оказывало на поли­тические, социально-экономические и духовно-культурные условия жизни африканского населения еще более сильное и всеобъем­лющее влияние, чем в прежние века, когда предпринимались пер­вые попытки колониальных захватов. Но куда глубже и интен­сивнее были те глубокие изменения, которыми отмечено развитие населения Африки в тисках международных монополий. Как из­вестно, образовавшиеся в последней трети XIX в. монополистиче­ские объединения и финансовый капитал добавили к старым сти­мулам и формам доимпериалистической колониальной политики и эксплуатации борьбу за новые источники сырья, за расширение рынков сбыта, особенно же за возможности капиталовложений и сферы влияния. Они стремились основывать военные базы и в конечном счете создавать замкнутые экономические районы, порой предназначавшиеся лишь для позднейшей эксплуатации. Для достижения этих целей империалистические державы использовали самые различные формы и методы эксплуатации. Колониально-империалистический гнет стал невыносимым бременем для поко­ренного населения, вверг миллионы людей в голод и нищету. В результате резко обострились экономические, социальные и по­литические противоречия между «цивилизованными» метрополия­ми, выступавшими в роли эксплуататоров, и объединениями моно­полистов, с одной стороны, и колониальными и зависимыми наро­дами — с другой. Независимо от субъективных намерений коло­ниалистов образовались новые классы и слои населения, благо­даря которым борьба против империализма и колониализма под­нялась на более высокую ступень. Победа Великой Октябрьской социалистической революции открыла угнетенным народам рас­сматриваемого региона реальную возможность одержать победу в борьбе против ослабленного фронта империализма.