Глава 7

МАЛАЙЯ И СЕВЕРНЫЙ КАЛИМАНТАН

МЕЖДУ ДВУМЯ МИРОВЫМИ ВОЙНАМИ

(1918—1939 гг.)

В период между двумя мировыми войнами окончательно сло­жилась социально-экономическая структура колониальной Ма­лайи, оформилась система колониального управления, опреде­лились многие особенности национально-освободительного дви­жения. Хронологически этот период делится на три этапа: от конца мировой войны до мирового экономического кризиса (1918—1928 гг.), мировой экономический кризис (1929— 1933гг.), предвоенные годы (1934—1939 гг.).

Социально-экономическое развитие Малайи. Особенности хо­зяйственной и социальной структуры малайского общества, на­чавшие складываться в конце XIX в., явственно проявились в первой трети нашего века, определив в значительной мере последующее развитие страны.

Малайя в эти годы окончательно превратилась в поставщи­ка двух основных продуктов на мировой рынок — олова и кау­чука. Английский капитал взял мод свой контроль производст­во этих продуктов, извлекая огромные прибыли, особенно в периоды благоприятной конъюнктуры на мировом рынке. Пре­вращение Малайи в страну монокультуры — каучука — и источ­ник одного вида сырья — олова — привело к однобокому раз­витию страны, на экономике которой неизменно сказывались колебания цен на мировом рынке, особенно в период кризиса 1929—1933 гг.

В XIX и в начале XX в. Малайя давала свыше половины ми­ровой добычи олова. В период между войнами доля малайско­го олова на мировом рынке снизилась: 56% в 1904 г., 36% в 1929 г. и 26% — в 1938 г. Это было связано не с падением до­бычи олова в Малайе, а с увеличением его производства в Ни­герии, Боливии, Таиланде, Бельгийском Конго и Индонезии. Размеры оловодобычи в Малайе на протяжении всего периода оставались стабильными (за редкими исключениями[1]): при­мерно 50 тыс. т в год, т. е. на уровне, достигнутом еще в 1903г., никогда не поднимаясь выше 60 тыс. т.

Если общее производство олова осталось прежним, то по­зиции английского и китайского капитала в ояоводобыче кар­динально изменились. Английский капитал хлынул в оловодо-бычу и, используя свои финансовые возможности и прямую под­держку колониальных властей, оттеснил китайских предприни­мателей на задний план. Если в 1920 г. английские компании добывали 36% олова в Малайе, то в 1930 г — 60%, а в 1938г.— 67%.

Помимо олова некоторое значение в добывающей промыш­ленности колониальной Малайи имела добыча каменного угля, марганца, железной руды, золота и вольфрама. Важнейшие разработки угля находились вокруг города Бату-Аранг в Селангоре. Добыча угля возросла с 36 тыс. т в 1922 г. до 500 тыс. т в 1938 г.; уголь использовался главным образом для внутрен­них потребностей (железные дороги и рудники). Продолжала развиваться традиционная отрасль — золотодобыча: в 1938 г. из Малайи было вывезено около 30 тыс. унций золота. В 30-е годы резко возросла добыча железной руды (в Тренгану и Келантане): свыше 7,6 млн. т в 1937 1г. Во всех этих отрас­лях добывающей промышленности безраздельно господствовал иностранный капитал.

Сельское хозяйство Малайи было ориентировано на произ­водство каучука. Под каучуком в Малайе в 1938 г. находилось свыше 1320 тыс. га, из которых более двух третей занимали крупные плантации, принадлежавшие английскому капиталу. Мелкие и средние плантации (от 6 до 40 га) принадлежали в основном китайским и индийским предпринимателям. Малай­ские крестьяне разводили гевею на небольших участках (0,5— 2 га). Производство каучука выросло со 196 тыс. т в 1920 г. до 361 тыс. т в 1938 г.

Из других экспортных культур в Малайе наибольшее зна­чение имела кокосовая пальма: накануне второй мировой вой­ны под ней было занято 240 тыс. га, из которых две трети при­водились на крестьянские хозяйства. В 20-х годах началось раз­ведение масличной пальмы, ставшей заметной отраслью сель­ского хозяйства уже в послевоенный период. Под ананасами в 1937 г. в Малайе было 20 тыс. га, и страна обеспечивала 90% потребностей Британской империи в консервированных анана­сах. Остро стояла для Малайи продовольственная проблема, поскольку крестьянские хозяйства с низкой урожайностью и не­высокой товарностью не обеспечивали нужного количества риса. В 1940 г. Малайя ввозила ²/з риса, необходимого для потребления растущим населением. Широко рекламировавшие­ся планы колониальной администрации, направленные на освоение новых земель, дали более чем скромный результат: если в 1930 г. площадь земель под рисом составляла 283 тыс. га, то в 1940 г. — 297 тыс. га.

В 20—30-х годах английские монополии предприняли шаги к монополизации мирового рынка каучука и олова. Создавая международные картели по каучуку и олову, английские ком­пании одновременно укрепляли свое положение в производстве каучука и оловодобыче за счет интересов местных предприни­мателей.

Первый картель по каучуку появился после экономического кризиса 1920—1921 гг., бывшего следствием перепроизводства сырья и послевоенной депрессии в Европе. Цена на каучук на мировом рынке упала с 2 шилл. за фунт в 1920 г. до 6 пенсов в 1922 г. Обеспокоенные падением доходов, английские пред­приниматели побудили правительство создать комитет по изу­чению положения с каучуком (комитет Стивенсона), который рекомендовал выработать программу ограничения производства и продажи каучука. План Стивенсона действовал в течение шести лет (1922—1928 гг.), охватив Малайю и Цейлон, давав­шие около 70% мирового производства каучука. В Малайе он ударил по владельцам мелких участков, поскольку квоты на производство и продажу каучука были установлены таким об­разом, что ограничивали прежде всего производство каучука в крестьянских хозяйствах и на мелких плантациях. Так как Ни­дерланды отказались участвовать в плане и продолжали уве­личивать производство каучука в Индонезии, план Стивенсона в 1928 г. был отменен и ограничения сняты. Но мировой эко­номический кризис, разразившийся в 1929 г., когда цены на кау­чук упали до 2 пенсов за фунт, заставил международные монополии создать новый картель по каучуку (1934—1941 гг.), куда вошли Малайя, Цейлон, Индия, Бирма, Саравак, Британское Северное Борнео, Индонезия, Французский Индокитай и Таи­ланд, т. е. страны, контролировавшие 98% мирового производст­ва этого продукта. В Малайе контроль осуществлял английский чиновник Малайской гражданской службы, которому помогал комитет, состоявший из представителей крупных компаний и колониальной администрации. Мелкие владельцы и даже хо­зяева средних плантаций в комитете представлены не были. Как и в 20-х годах, английские монополии в Малайе путем при­нудительного картелирования мелких и средних плантаций ки­тайской и индийской буржуазии и крестьянских хозяйств и установления льготных квот на продажу каучука для крупных плантаций, принадлежавших английскому капиталу, сумели не только сохранить свои позиции, но и расширить их. Если в 1934 г. мелкие хозяйства давали 231 тыс. т каучука, а планта­ции— 260 тыс. т, то для 1938 г. эти цифры были соответствен­но 113 тыс. и 246 тыс. т.

В 1931 г. был создан международный картель по олову, ку­да вошли Малайя, Боливия, Индонезия и Нигерия. Позднее к этому соглашению присоединились Таиланд, Конго и Француз­ский Индокитай. Как и при установлении квот на производство каучукл, английские монополии использовали картель для вытеснения мелких и средних предпринимателей (в основном ки­тайцев) из оловодобычи.

Решающие позиции в экономике Малайи занимал англий­ский капитал, действовавший через систему так называемых управляющих агентств. Плантационное хозяйство и экспорт каучука находились под контролем таких объединений, как «Харрисонс энд Кросфилд», «Гутри энд К°», «Боустэд энд К°», «Раббер Эстейт Эйдженеи» и др. Управляющие агентства дей­ствовали также в торговле, коммунальном хозяйстве, обраба­тывающей промышленности. Оловодобыча и выплавка олова находились под контролем трех монополистических объедине­ний — «Бритиш Тин Инвестмент Корпорейшн», «Консолидейтед Тин Смелтерс» и «Лондон Тин Корпорейшн». Из общей суммы иностранных капиталовложений 116,5 млн. ф. ст. английские инвестиции в 1930 г. составляли 70%.

Новым явлением в экономической жизни страны стало про­никновение американского и японского капитала. Перед второй мировой войной американские компании владели рядом круп­ных каучуковых плантаций, японцы контролировали добычу железной руды в Джохоре. В 20-е годы возрос импорт в Ма­лайю из США и Японии. Но в 30-е годы Англии удалось по­теснить своих конкурентов посредством системы пошлин и ог­раничений на экспорт и импорт.

В межвоенный период окончательно сложилась та классовая и национальная структура Малайи, которая начала образовы­ваться в конце XIX — начале XX в.

Китайская иммиграция в Малайю продолжала возрастать: в 1911—1920 гг. прибыло 1,5 млн. человек, в 1920—1930 гг.— 2,5 млн. Китайское население Малайи с 1921 по 1941 г. вырос­ло с 1174 тыс. человек (35% всего населения) до 2379 тыс. че­ловек (43%). Рост происходил главным образом за счет по­ложительного миграционного баланса — превышения числа при­бывающих в Малайю над числом уезжающих в Китай. Во вре­мя кризисных падений цен на каучук и олово (1920—1921, 1929—1933, 1937—1938 гг.) наблюдался массовый отлив китай­ского населения. Но постепенно в Малайе росла прослойка по­стоянных китайских поселенцев. В 1921 г. 22% китайского на­селения составляли родившиеся в Малайе, а в 1931 г. — 31%.

До кризиса 1929—1933 гг. английские колониальные власти не накладывали ограничений на китайскую иммиграцию. В 1930 г. был ограничен въезд китайцев-мужчин, а в апреле 1938 г. иммиграция из Китая была фактически совсем запре­щена.

Развитие в Малайе каучукового хозяйства, резко увеличив спрос на рабочую силу, вызвало увеличение индийской имми­грации: в 1921 г. в колонии было 471 тыс. индийцев, а в 1941г. — 744 тыс. Возрастало число индийцев и цейлонцев, ро­дившихся в Малайе. Если среди китайского населения наряду с пролетариатом была значительная буржуазная прослойка,  то большинство индийского составляли плантационные рабочие.

Основной частью малайского населения являлось крестьян­ство, страдавшее под гнетом полуфеодальной и ростовщической эксплуатации. Значительной была прослойка арендаторов-из­дольщиков. Капиталистические отношения в сельском хозяйстве были развиты слабо. Постепенно менялась структура сельско­хозяйственного производства. Продолжая заниматься традици­онным рисоводством, крестьяне увеличивали посадки гевеи в своих хозяйствах. Несмотря на усилившееся имущественное расслоение, рост товарности крестьянского хозяйства, ростки капиталистического предпринимательства, малайская деревня сохраняла традиционный облик, чему не в малой степени спо­собствовало наличие довольно значительного земельного фонда.

Таким образом, классово-этническая структура Малайи к началу второй мировой войны выглядела следующим образом. Малайцы, составлявшие немногим более 42% населения (2278 тыс. человек в 1941 г.), в основном были крестьянами. Лишь в конце 30-х годов стал появляться малайский предпролетариат — рабочие-отходники и плантационные и рудничные рабочие, продолжавшие жить в своих деревнях и не порвавшие окончательно связи с ними. Малайская буржуазия была незна­чительной. Малайцы формировали аристократическую элиту в султанатах, из которой складывалась бюрократия, занимавшая низшие и средние звенья колониального аппарата.

Китайцы составляли преимущественно городское население и большинство в Стрейтс Сетлментс и на западном побережье страны. Преобладающая часть городских рабочих была китай­цами. Китайцы занимались торговлей. Основная масса мелкой, средней и крупной буржуазии была также китайской по нацио­нальности. Значительной была прослойка китайской интелли­генции.

Индийцы были самой большой группой плантационных ра­бочих; они работали также в городском хозяйстве, на транспор­те, предприятиях связи, в здравоохранении. Существовала ин­дийская мелкая и средняя буржуазия, но менее значительная, чем китайская. Крупная индийская буржуазия была также на­много слабее китайской.

Структура экономики Малайи делала страну полностью за­висимой от колебаний цен на каучук и олово на мировом рын­ке. Естественно, что экономические кризисы особенно тяжело сказывались на этой колонии. Уже первый послевоенный кри­зис 1920—1921 гг. привел к тяжким последствиям для страны. Если в 1913 г. Малайя вывезла 50 тыс. т олова, то в 1923 г. — только 37 тыс. т. Резкое сокращение опроса на каучук и олово на мировом рынке немедленно сказалось иа занятости населе­ния, заработной плате, жизненном уровне, поскольку английские колонизаторы, стремясь уменьшить свои потери, повели наступление на трудящихся. К массовым увольнениям, снижению за­работной платы, интенсификации труда добавилось сокращение ввоза риса из-за недостатка бюджетных средств. Результатом было массовое возвращение китайских и индийских рабочих на родину.

Окончание кризиса вызвало расширение производства олова и каучука и повышение спроса на рабочую силу. 1924—1928 го­ды были самыми благополучными в рассматриваемом периоде с экономической точки зрения.

Мировой экономический кризис 1929—1933 гг. особенно боль­но ударил по колониальным странам, односторонне ориентиро­ванным на производство определенных продуктов на мировой рынок. Именно такой страной была Малайя. Первые признаки сокращения спроса на них появились еще в 1927—1928 гг. В пе­риод же кризиса цены упали катастрофически: если в 1926 г. тонна оловянной руды стоила 284 ф. ст., то в 1931 г. — 120 ф. ст., цена каучука упала за годы кризиса с 12 шилл. 6 пенсов за фунт до 3 пенсов за фунт.

Английские монополии стремились возместить убытки за счет трудящихся, в чем получали активную помощь колониальной администрации. Резко возросло число безработных. Сократи­лась заработная плата тем, кто смог сохранить работу. Резуль­татом было снижение и без того нищенского жизненного уров­ня пролетариата Малайи.

Кризис вызвал изменения и в жизни малайской деревни, где выросло число безземельных и малоземельных крестьян, по­скольку упали цены на каучук и копру, производимые в кресть­янских хозяйствах. Большинство обезземеленных крестьян ста­новились арендаторами-издольщиками на земле, ранее принад­лежавшей им, а теперь перешедшей в собственность местных торговцев, ростовщиков и кулаков. Часть же крестьян в поис­ках работы уходили в города и на плантации, и именно с этого времени появляется малайский по происхождению пролетариат. От кризиса пострадала и местная буржуазия. Используя ко­лониальный аппарат, английские монополии потеснили китай­ский капитал в оловодобыче, установив выгодные для себя кво­ты. В результате если в 1925 г. на рудниках, которыми владе­ли китайцы, производилось 56% всей оловодобычи, то в 1935 г. — лишь 34%. Потерпел банкротство ряд местных пред­приятий легкой промышленности.

Особенностью развития Малайи после кризиса было то об­стоятельство, что ее экономика вплоть до начала второй миро­вой войны не вышла из состояния упадка.

Система колониального управления и административные ре­формы. Административная структура Британской Малайи, сло­жившаяся в начале XX в., продолжала существовать без серь­езных изменений до второй мировой войны. Страна была раз­делена на три типа колониальных владений, которые, хотя и находились под властью английского губернатора, имели зна­чительные различия в экономической структуре и политическом статусе.

Колония короны Стрейтс Сетлментс включала Сингапур, Пи­нанг, Малайку, Провинцию Уэлсли и о-ва Диндинг. В 1935 г. архипелаг Диндинг, захваченный Англией в 1874 г., был воз­вращен Пераку. Во главе Стрейтс Сетлментс стоял губернатор, которому в административных делах помогал колониальный секретарь, Пинанг и Малайка возглавлялись резидентами-со­ветниками, подчинявшимися губернатору. Исполнительный со­вет под председательством губернатора обсуждал все важные вопросы, касающиеся повседневного управления колонией. В его состав входили командующий войсками, колониальный секре­тарь, резиденты-советники, генеральный прокурор, казначей, два других должностных члана и три недолжностных (из которых один был китаец), назначаемые губернатором и утверждаемые министерством колоний. Законодательный совет обсуждал бюд­жет колонии и законодательные акты, предпринимаемые губернатором. С 1924 г. он состоял из равного числа должностных и недолжностных членов. Последние, также назначаемые губер­натором, были представлены 7 европейцами, 3 китайцами, 1 ин­дийцем, 1 малайцем и 1 евразийцем[2]. Оба совета имели сове­щательные функции, большинство из них принадлежало предста­вителям колониальной администрации (при разделении мнений в законодательном совете губернатор имел решающий голос), представители местного населения назначались той же коло­ниальной администрацией. Все дела вершились узким кругом бюрократов и английских предпринимателей, с которыми была тесно связана верхушка богатой компрадорской китайской бур­жуазии Стрейтс Сетлментс. Естественно, что в таких условиях никаких шагов в сторону хотя бы куцего самоуправления сде­лано не было. Специальный комитет законодательного совета, обсуждавший эту проблему в 1920 г., пришел к выводу, что на­селение Стрейтс Сетлментс не стремится к самоуправлению и довольно существующими порядками. Предложение этого коми­тета создать большинство из недолжностных членов в законо­дательном совете было отвергнуто губернатором. Предложения о равенстве должностных и недолжностных мест в исполнитель­ном совете и выборности недолжностных членов законодатель­ного совета, выдвинутые в начале 30-х годов, также остались без внимания.

Другим колониальным образованием была федерация четы­рех наиболее развитых экономически малайских княжеств — Перака, Селангора, Негри-Сембилана и Паханга. Губернатор Стрейтс Сетлментс одновременно являлся верховным комиссаром федерации. При нем был создан федеральный совет, вы­полнявший те же функции, что и законодательный совет в Стрейтс Сетлментс. Время от времени собирался дурбар султанов, с которыми верховный комиссар советовался по вопросам, касающимся малайских обычаев и религии. Дурбары султанов и конференций резидентов четырех княжеств, собираемые регу­лярно, играли роль, сходную с ролью исполнительного совета в Стрейтс Сетлментс. Во главе каждого княжества стояли султан и государственный совет, в котором решающий голос принад­лежал английскому резиденту.

После первой мировой войны, столкнувшись с появлением национального движения в Малайе и с усилением влияния на­ционально-освободительного движения в Китае и Индии на ее население, английские колонизаторы начали мероприятия по так называемой децентрализации управления, целью которой было укрепить позиции малайской знати в колониальном аппа­рате. Активным сторонником такой политики выступил губер­натор Стрейтс Сетлментс и верховный комиссар федерации в 1920—1927 гг. Лоуренс Гиллемард. В 1920 г. в федеральный со­вет впервые был введен недолжностной член — малаец. В 1921 г. Гиллемард сделал официальное заявление в федеральном сове­те, что английское правительство не имеет намерения включать остальные малайские султанаты в федерацию. В 1925 г. Гилле­мард предложил уничтожить должность главного секретаря фе­дерации, передав его функции различным департаментам сул­танатов и федерации, а также вернуть государственным сове­там часть прав, которые были потеряны при создании федераль­ного совета в 1909 г. Но в результате сопротивления европей­ских и китайских бизнесменов, заинтересованных в централиза­ции колониального управления, эти предложения не были про­ведены в жизнь. Реформа 1927 г. свелась к замене султанов в федеральном совете должностными членами при одновременном увеличении числа недолжностных из числа малайцев (всего в федеральном совете стало 13 должностных и 11 недолжностных членов) и передаче государственным советам бюджетного конт­роля над чисто внутренними расходами. Назначенный в 1927 г. губернатором и верховным комиссаром ветеран колониальной малайской службы Хью Клиффорд заявил, что статус султана­тов, невзирая на все реформы, останется прежним, что введе­ние демократического правления, голосования и т. п. противо­речит духу и букве договоров Англии с малайскими княжества­ми и что английская политика в Малайе останется неизменной.

После мирового кризиса, усилившего антиимпериалистиче­ские настроения среди трудящихся Малайи (главным образом китайского и индийского населения), колониальные власти вер­нулись к проектам «децентрализации», которая должна была укрепить позиции малайской элиты, на союз с которой колони­заторы стали ориентироваться гораздо активнее, чем прежде. В 1933 г. было создано первое местное военно-полицейское фор­мирование — «малайский полк», составленный исключительно из малайцев. В 1931 г. губернатор Сесиль Клементи предложил новую административную реформу федерации, принятую в 1933г. В результате ее многие федеральные службы перешли под контроль государственных советов, а должность главного секретаря федерации была упразднена. Колониальные власти еще раз заявили о нежелательности объединения всех султана­тов в федерацию, что немедленно вызвало положительную реак­цию султанов и аристократии.

Третий тип колониальных владений представляли султана­ты, не входившие в федерацию, — Джохор, Кедах, Перлис, Келантан и Тренгану,— которые относились (за исключением Джохора) к наименее экономически развитым районам Малайи, и соответственно интерес английских бизнесменов и админист­раторов к ним был значительно меньшим. Джохор, находивший­ся в непосредственном соседстве с Сингапуром, имевший срав­нительно развитую (в условиях Малайи) промышленность и значительное плантационное хозяйство, по типу управления скорее примыкал к султанатам, входившим в федерацию, чем к другим «нефедерированным» княжествам. В Джохоре были соз­даны государственный и исполнительный советы. Английский генеральный советник выполнял функции резидента, важнейшие департаменты находились в руках английских чиновников. Вместе с тем в Джохоре по сравнению с федерированными сул­танатами больше представителей малайской элиты занимало посты даже в верхнем эшелоне бюрократии, не говоря уже о среднем или низшем звеньях.

В Кедахе в государственный совет входили английский со­ветник и четыре малайских члена; участие англичан в управле­нии султанатом здесь было менее значительно, чем в других княжествах: в Кедахе даже в таких службах, как обществен­ные работы, здравоохранение, ветеринария, топография, работа­ло значительное число малайцев, получивших образование на Западе.

Келантан и Тренгану оставались самыми «малайскими» и наименее экономически развитыми султанатами. Число англий­ских чиновников было незначительным, но они занимали ключе­вые посты: советника, заместителя советника, юридического со­ветника, начальника полиции. Государственный совет в Келантане состоял из 15 членов, из которых 3 были англичанами; в Тренгану англичан в составе совета (19 человек) не было, но советник посещал все заседания совета, решения принимались только с его согласия. Официальным языком государственных советов в «нефедерированных» султанатах (кроме Джохора) был малайский, тогда как в государственных советах федера­ции и Джохора — малайский и английский, а в федеральном совете — только английский. Никаких изменений в структуре управления султанатов, не вошедших в федерацию, в 20— 30-е годы XX в. не произошло.

Национально-освободительное движение в Малайе между ми­ровыми войнами. Особенности социально-экономического и по­литического развития сказались на характере и темпах разви­тия национально-освободительного движения в колонии. Наличие трех этнических групп, связанных с различными секторами экономики, ориентированность большинства китайцев и выход­цев из Индии и с Цейлона на свои страны, текучесть имми­грантского населения, слабая связь между традиционным сектором экономики, в котором была занята основная масса ма­лайского населения, и современным плантационным хозяйством и добывающей промышленностью, разделение страны на раз­личные типы колониальных владений и сохранение султанатов, особая заинтересованность английских колонизаторов в Малайе с точки зрения экономики и имперской стратегии — все эти факторы оказали воздействие на национально-освободительное движение в Малайе между двумя мировыми войнами, которое развивалось замедленными темпами, несколько ускорившимися лишь в 30-х годах под влиянием мирового экономического кри­зиса. С самых первых шагов это движение в Малайе оказалось разделенным по национальному признаку. Крестьянство — ос­новная масса малайского населения — находилось под влияни­ем своих традиционных лидеров—султанов, знати и духовен­ства. В 10—20-х годах XX в. в восточных султанатах происходили крестьянские выступления во главе с представителями духовенства и местной знати. Недовольное установлением но­вых налогов, введенных колониальными властями, крестьянство облекло свой протест в традиционные формы, выступая под знаменами религии и возврата к старым порядкам.

В 1915 г. поднялось крестьянство одного из внутренних райо­нов Келантана, недовольное земельным налогообложением. Возглавившие население имамы — главы мечетей придали дви­жению религиозную окраску. Более значительным было выступ­ление крестьянства Тренгану в 1928 г., где представитель мест­ной знати Хаджи Абдул Рахман, связанный с духовенством, поднял крестьян внутренних районов, страдавших от непосиль­ного поземельного налога, в защиту исламских порядков, нару­шенных султаном и англичанами. Повстанцы захватили центр дистрикта Куала-Беранг и двинулись к столице султаната. На пути их встретил султан, в поддержку которого они верили, с отрядом полиции. По приказу султана полиция открыла огонь по восставшим, в числе убитых был один из предводителей, То Джангут. Повстанцы рассеялись. Хаджи Абдул Рахман был арестован и отправлен в изгнание в Мекку, несколько других предводителей движения были высланы в Сингапур.

Восточные султанаты Малайи оставались оплотом каум туа — исламских традиционалистов, выступавших против религиозного реформаторства. В Келантане и Тренгану были созданы советы по делам религии и малайских обычаев, которые ак­тивно воздействовали на систему образования и внутреннюю жизнь султанатов.

В период между мировыми войнами малайский национализм постепенно освобождался от религиозной оболочки и обретал светские формы. Возросло число малайцев, получавших сред­нее образование (число малайских учеников в средних школах в федерированных султанатах выросло с 890 в 1920 г. до более чем 2700 в 1930 г.), в 1922 г. открылся учительский колледж султана Идриса в Перате. Появился городской малайский сред­ний слой — чиновники, учителя, журналисты, врачи. Обычно после отставки эти люди возвращались в свои родные деревни, где пользовались значительным влиянием. Характерной чертой была тесная связь интеллигенции нового поколения с малай­ской бюрократией, формировавшейся в султанатах. Пробужде­нию малайского национализма способствовали антианглийские настроения, распространявшиеся в среде малайской интеллиген­ции, бюрократии и немногочисленных бизнесменов. Определен­ное воздействие на Малайю оказали индонезийские национали­сты, под влиянием которых со второй половины 20-х годов ста­ли появляться идеи объединения Малайи и Индонезии в единое государство.

Появление европейски образованной малайской молодежи привело в 20-х годах XX в. к тому, что арабская и полуараб­ская (джави леранакан) интеллигенция начала терять свое преобладающее влияние на малайско-мусульманскую общину Стрейтс Сетлментс.

Лидером каум муда стал Мохаммад Юнос бин Абдуллах, минангкабау по происхождению, бывший членом Мусульман­ского консультативного совета, созданного англичанами в годы первой мировой войны. После войны он был назначен мировым судьей, а в 1922 г. стал первым малайским муниципальным со­ветником Сингапура. Другими лидерами каум муда были пер­вый врач-малаец Абдул Самад и Тенгку Кадир, принадлежав­ший к султанской семье Джохора. После окончания войны они основали в Сингапуре Мусульманский институт в противовес Мусульманской ассоциации Сингапура, руководимой джави перанакан. В 1924 г. при назначении члена законодательного со­вета ассоциация предложила, чтобы на этот пост был назначен мусульманин (т. е. им мог быть также араб или джави леранакан), а институт предложил не просто мусульманина, а ма­лайца. Колониальные власти приняли последнее предложение, и Мохаммад Юнос стал первым малайцем — членом законода­тельного совета Стрейтс Сетлменте.

В 1926 г. возникла первая общественная малайская ассоциа­ция — Сингапурский малайский союз («Кесатуан Мелаю Сингапура»), первым президентом которого стал Мохаммад Юнос бин Абдуллах. У союза были следующие задачи: привлечение малайцев к участию в общественной жизни и политике, разви­тие образования, защита интересов малайского населения перед администрацией. Членами союза были журналисты, чиновники, торговцы, в меньшей степени религиозные деятели. Главные усилия союз сосредоточил на проблеме образования; в 1929 г. под прямым воздействием союза и Мохаммада Юноса в Синга­пуре открылась профессионально-техническая школа для малайцев. Постепенно пропаганда союза принимала все более за­метную антикитайскую направленность. Сотрудничая с коло­ниальными властями, лидеры союза (с 1934 г. его президентом после смерти Мохаммада Юноса стал Эмбок Сулох) через га­зету «Утусан Мелаю» обрушивались с критикой на китайский бизнес, требуя больших возможностей для малайцев в сфере торговли и образования.

В 30-х годах малайское национальное движение было пред­ставлено тремя направлениями. Одним из них было религиозно-реформаторское течение (каум муда), которое и в 30-х годах сохраняло свои позиции. Его центром еще в 20-е годы стал Пи­нанг. Деятели этого направления сосредоточили внимание на просвещении малайского населения, подчеркивая необходимость модернизации жизни при соблюдении правил поведения, пред­писанных исламом, чтобы не оказаться оттесненными другими национальностями (китайцами и индийцами). Идеологи рели­гиозного реформаторетва во многом способствовали развитию современной малайской литературы[3]. Объединяясь вокруг та­ких журналов, как «Маджалах Гуру», «Маджалах Черита», «Пенгхибуран», религиозные реформаторы и писатели, крупней­шими из которых были Сайд Шейх ал-Хади и Абдул Рахим Каджай, публиковали свои романы и рассказы, выражавшие идеи и взгляды религиозного реформаторства. В 1934 г. в Пинанге была основана «Сахабат Пена» — всемалайская ассоциа­ция, ставившая целью распространение грамотности и идей ре­формированного ислама в малайском населении. В 1937 г. эта ассоциация насчитывала 10 тыс. членов. В конце 30-х годов в ассоциации разгорелась борьба между более консервативным центром в Пинанге и отделениями на местах, где сильнее было влияние радикальных элементов, не довольствовавшихся чисто просветительскими целями.

Второе направление было представлено националистически­ми малайскими организациями служилой аристократии и чинов­ной элиты. Их родоначальником был Сингапурский малайский союз, отделения которого появились и в других сетлментах — Малакке и Пинанге.

В 1935 г. малайский юрист Тунку Исмаил и аристократ раджа Уда бин Мухаммад создали Малайский союз Селангора — первую малайскую политическую ассоциацию, ставившую цель защиты привилегий малайской элиты. Вслед за тем подобные ассоциации возникли и в других султанатах. Создание этих ас­социаций было, несомненно, ускорено политикой колониальных властей, начавших в 30-х годах заигрывать с малайской верхушкой в целях использования последней против радикальных течений, распространявшихся в среде китайского и индийского населения. В 1937 г. в Куала-Лумпуре был созван первый Всемалайский конгресс этих ассоциаций, которые затем собира­лись ежегодно вплоть до японского вторжения. Ассоциации, ру­ководство в которых принадлежало малайскому чиновничест­ву — выходцам из аристократии, критиковали колониальные власти за недостаточную «малаизацию» аппарата, добиваясь выдвижения малайцев в верхний эшелон администрации. Дато Онн бин Джафар, будущий идеолог малайского консервативно­го национализма, в довоенные годы был очень близок к руко­водству ассоциациями, явившимися предтечами Объединенной малайской национальной организации.

Третьим направлением стало движение разночинной малай­ской интеллигенции, носившее антиколониальный и антифео­дальный характер. Оно зародилось под влиянием индонезийско­го радикального движения 20—30-х годов, с которым поддер­живало постоянные связи. В 1938 г. заместитель редактора журнала «Маджлис» в Куала-Лумпуре Ибрахим бин Хаджи Якоб и журналист Исхак бин Хаджи Мохаммад основали «Кесатуан Мелаю муда» («Союз молодой Малайи»), который вы­ступил с критикой колониального режима и султанов, «продав­ших страну англичанам». Союз пропагандировал идею освобож­дения Малайи путем изгнания англичан и объединения с Индо­незией. При создании Союз насчитывал 50—60 членов, главным образом это были студенты педагогического колледжа в Танджонг-Малиме, куала-лумпурской и сердантской сельскохозяй­ственных школ, журналисты.

После мая 1919 г., когда началось массовое антиимпериали­стическое движение в Китае, китайцы в Малайе приняли ак­тивное участие в антияпонских демонстрациях и бойкотах. В 20-х годах усилилась роль гоминьдана, под влиянием кото­рого в Малайе стали появляться новые китайские школы, поли­тические клубы и различные издания. Богатые китайские тор­говцы Стрейтс Сетлментс во главе с Тань Каки собирали зна­чительные средства на развитие образования и промышленности в Китае. В 1919 г. Тань Каки открыл первую в Сингапуре ки­тайскую среднюю школу, в которой обучение шло не на южно-кихайском диалекте, а на государственном языке. После контр­революционного переворота в 1927 г. в Китае гоминьдан в Малайе раскололся на левый Революционный комитет малайского Гоминьдана и гоминьдан Малайи, куда вошли сторонники Чан Кайши. На основе Революционного комитета малайского го­миньдана в том же, 1927 г. была создана организация Рабоче-крестьянское движение, основное ядро которой составила ки­тайская левая интеллигенция. Эта организация вела пропаган­ду среди рабочих, организовывала профсоюзы. В марте 1927 г. в Сингапуре полиция расстреляла китайскую демонстрацию, организованную по случаю годовщины смерти Сунь Ятсена. После этого полиция обрушилась на китайские школы, где пре­подавали левые.

В 30-х годах гоминьдан продолжал оказывать значительное влияние на мелкобуржуазную часть китайского населения в Ма­лайе, действуя главным образом через китайские школы. Обес­покоенные ростам китайской националистической пропаганды, английские колониальные власти запретили отделения гоминь­дана в Малайе и поставили под более строгий контроль китай­ские школы, особенно во время губернаторства С. Клементи (1930—1934гг.).

Важным элементом китайского населения были экономи­чески влиятельные «баба» — китайцы Стрейтс Сетлментс, под­данные короны, из поколения в поколение жившие в Малайе. Это была европейски образованная консервативная часть об­щества, выступавшая за тесное сотрудничество с колониальны­ми властями. Они группировались вокруг Китайско-британской ассоциации проливов, связанной с китайскими торговыми палатами; их лидером был Тань Чэнлок, член законодательного совета Стрейтс Сетлментс в 1923—1934 гг. Их идеалом была «объединенная самоуправляющаяся малайская нация» с рав­ными правами для всех, кто постоянно проживает в стране, т. е. колония, в которой богатое китайское меньшинство, обеспечив­шее себе экономические позиции, будет допущено и к полити­ческой власти.

В 30-е годы в Малайе появились политические организации индийского и цейлонского населения. В 1932 г. крупная индий­ская буржуазия создала Индийскую ассоциацию Малайи. В 1936 г. возникла основанная С. Н. Вирасами Центральная индийская ассоциация Малайи, тесно связанная с Националь­ным конгрессом в Индии. Визиты Дж. Неру и А. К. Гопалана (Всеиндийский конгресс профсоюзов) в 1937—1939 гг. способст­вовали росту антиимпериалистичеаких настроений в индийском населении. В 1939 г. Р. Натан и И. Менон создали в Джохоре и Селангоре первые массовые профсоюзы портовых и планта­ционных рабочих, находившихся под влиянием идеологии лево­го крыла Национального конгресса.

Важным элементом внутриполитической жизни страны в межвоенные годы стало рабочее и коммунистическое движение.

Хотя первые профсоюзы в Малайе стали образовываться еще до первой мировой войны, многонациональный состав ра­бочего класса, его текучесть, сохранение китайских общинных объединений (землячества, тайные общества, гильдии), подме­нявших собой профсоюзы, мешали развитию рабочего движения в стране.

Мировой кризис, вызвавший резкое падение жизненного уровня трудящихся масс Малайи, стал мощным толчком к раз­витию рабочего и профсоюзного движения. Волну забастовоч­ного движения возглавила новая сила — компартия, возникшая 30 апреля 1930 г. на базе марксистских групп 20-х годов[4].

Коммунистическая партия Малайи (КПМ) начала создавать демократические профсоюзы и организовывать забастовочное движение. Влияние КПМ, взявшей курс на объединение в сво­их рядах представителей всех национальностей и насчитывав­шей в первые годы 1500 человек, было особенно значительно среди рабочего класса и учащихся крупных городов — Сингапу­ра, Пинанга, Куала-Лумпура.

Колониальные власти прибегли к жестоким репрессиям про­тив КПМ и демократических профсоюзов, которые могли суще­ствовать лишь нелегально. Репрессии обрушились и на рабочее движение в целом. Аресты без суда и следствия, пытки заклю­ченных стали обычными методами английской полиции в Ма­лайе.

Несмотря на репрессии, демократическое движение, возглав­ленное КПМ, набирало силу. В мае 1934 г. произошла первая в Малайе всеобщая забастовка рабочих всех важнейших отрас­лей хозяйства, начавшаяся стачкой 1800 рабочих железнодо­рожных мастерских Куала-Лумпура. В 1936 г. забастовали ра­бочие консервных предприятий Сингапура, затем строительные рабочие города. В ответ на репрессии властей, подавивших эти забастовки, по всей Малайе прокатилась волна стачек протеста, вылившаяся к сентябрю 1936 г. во вторую всеобщую забастов­ку. В 1937 г. забастовка на угольных копях в Бату-Аранг окон­чилась восстанием горняков, захвативших на короткий срок го­род. Мощная волна забастовочного движения на плантациях и рудниках не затихала до марта 1937 г. Продолжались забастов­ки и в 1938 г.

В ходе забастовочного движения выдвигались в основном требования экономического характера: повышение заработной платы, введение системы социального страхования и т. п. На­ряду с этим происходили стачки протеста против увольнений, или в поддержку забастовщиков других предприятий. КПМ, возглавлявшая большинство забастовок во второй половине 30-х годов, стремилась использовать их для выдвижения требо­ваний демократических свобод.

После VII конгресса Коминтерна компартия Малайи встала на путь создания единого фронта. На своем съезде в 1935 г. КПМ приняла программу, в которой указывалось, что целью национально-освободительной борьбы является создание Демократической Малайской Республики, руководимой единым демо­кратическим фронтом.

Несмотря на попытки КПМ объединить в своих рядах и в рядах руководимого ею Всеобщего рабочего союза трудящихся всех национальностей страны, она распространяла свое влияние в основном лишь на китайский пролетариат и часть китайской интеллигенции. Новые возможности для расширения массовой работы предоставило КПМ антиялояское движение после на­чала японской агрессии против Китая в 1937 г. С осени этого года КПМ начала работу в Национальном движении спасения заморских китайцев — организации, созданной для поддержки Китая в его борьбе с Японией. Всеобщий рабочий союз стал ра­бочей секцией Движения, которое в условиях Малайи представ­ляло зародыш единого фронта китайского населения страны. В 1939 г. КПМ призвала к созданию Объединенного фронта всех национальностей для борьбы за демократию и организацию отпора Японии.

Сабах и Саравак в 1918—1939 гг. Экономическое развитие Сабаха в межвоенный период характеризовалось дальнейшим укреплением позиций английского монополистического капита­ла, беспощадно грабившего колонию. В 1920 г. группа Харрисон и Кросфилд основала «Бритиш Борнео Тимбер К°», кото­рая получила 25-летнюю монополию на лесные разработки — основное богатство колонии. Имперская табачная компания Великобритании и Ирландии заняла перед второй мировой вой­ной монопольные позиции в производстве табака в Сабахе. Крупные компании господствовали и в производстве каучука.

В межвоенные годы Сабах окончательно превратился в по­ставщика трех продуктов — леса, каучука и табака. Вывоз ле­са вырос примерно с 56 тыс. куб. м в 1922 г. до почти 175 тыс. куб. м в 1940 г. Росло и производство каучука, экс­порт которого в 1920 г. составил около 4170 т, в 1928 г. — бо­лее 6700 т, а в 1940 г. — почти 18 тыс. т.

Как и в Малайе, экономические кризисы тяжело отразились на монокультурной экономике Сабаха. В результате кризиса 1920 г. из 21 тыс. рабочих каучуковых плантаций работу поте­ряло 5 тыс. Еще сильнее на производстве каучука и Сабахе ока­зался мировой экономический кризис 1929—1933 гг., ударивший по плантационным рабочим и мелким -производителям.

Местное предпринимательство, главным образом китайское, развивалось в Сабахе очень медленно. Не существовало рабо­чего законодательства, к 1941 г. в колонии было всего 28 на­чальных школ с 1663 учениками (на 310 тыс. жителей)[5]. Ника­ких, даже куцых, реформ в колонии не проводилось. По-прежнему Сабахом управляла Компания Британского Северного Бор­нео, выплачивавшая пайщикам дивиденды за счет эксплуатации природных богатств и населения колонии даже в годы де­прессии. Постепенно унифицировался колониальный аппарат, кадры для которого поставляла в основном Малайя. Единст­венным новшеством было введение должности заместителя помощника главы дистрикта в 20-х годах, которую занимали наи­более верные колонизаторам вожди, и создание в 1935 г. сове­щательного совета местных вождей. Неразвитость социально-экономической структуры, сохранение родовых отношений во внутренних районах, малочисленность, текучесть и неразвитость рабочего класса, крайняя слабость местной буржуазии — все эти факторы определяли полное отсутствие политических орга­низаций в Сабахе в период между двумя мировыми войнами.

Саравак, где с 1917 г. правил сын Чарлза Джонсона Бру­ка — Чарлз Вайнер Брук, в социально-экономическом и поли­тическом отношении имел много общего с Сабахом. Английский капитал господствовал в трех основных отраслях — про­изводстве каучука, выращивании перца и добыче нефти. В 1924 г. в Кучинге открылось отделение «Чартеред Бэнк оф Индия, Оустрэлиа энд Чайна» — первого банка в колонии. Па­дение цен на каучук и перец в результате мирового экономиче­ского кризиса немедленно оказалось на экономике Саравака: государственные доходы упали с 6,7 млн. мал. долл. в 1929 г. до 3,5 млн. мал. долл. в 1933 г. Так же, как и в Сабахе, адми­нистрация стремилась переложить основные тяготы кризиса на мелких производителей каучука и перца. Образование и здра­воохранение продолжали оставаться в зачаточном состоянии: только в 1925 г. в колонии появился первый зубной врач.

Власть Бруков в Сараваке поддерживалась системой по­давления малейшего недовольства местного населения. В 1923г. полиция подавила вспышку недовольства среди рабочих нефте­промысла в Мири: 13 человек было убито и 24 ранено. Продол­жались кровавые экспедиции в глубь территории против непо­корных племен. В 1931 г. в бассейне рек Кановит и Энтабай вспыхнуло восстание даяков, разоренных вследствие падения цен на каучук, выращиванием которого они занимались. Только в декабре 1932 г. колонизаторы сумели захватить руководителя восстания Асуна.

Как и Сабах, Саравак принадлежал к числу тех английских колоний, в которых отсутствовали политические организации современного типа.

[1] Например, в 1937 г.—77 тыс. т.

[2] К евразийцам в Малайе относились дети от браков между европейцами и местными  (малайскими, индийскими и китайскими) женщинами.

[3] Первый современный малайский роман «Хикаят Фарида Ханум», напи­санный Саидом Шейх ал-Хади, одним из идеологов каум муда, был опубли­кован в 1926 г.

[4] Согласно  некоторым   источникам,   компартия   была   создана   в   июле 1931 г., когда состоялся се съезд.

[5] Из них 290 тыс. составляло местное население, 60 тыс.— китайцы.